День за днем. Эпизод 3

В холле меня догоняет Егоров: - Марго! Оглянувшись, сбавляю скорость и рука автоматически тянется пригладить растрепавшиеся волосы. Какой-то у начальника настороженный вид, не случилось ли чего? - Что? - Мне, конечно, неудобно… Он мнется, смущенно пожимая плечами, и это меня слегка напрягает. Что-то в редакции или дома? Мои руки опять судорожно дергаются что-нибудь на себе поправить. Увы, Егоров объясниться не торопится: - Так получилось. И виновато опускает глазки вниз… Капец! Изнутри реально волной накатывает тревога: - Что, получилось? - Ну, я сегодня, когда уходил из твоего дома... Тысяча догадок, одна хуже другой. Позвонили родители? Карина прислала еще одно письмо? Егоров отводит глаза: - Ну… - Я поняла. Что, кран потек? - Нет... Ну, просто, вот зазвонил телефон, там включился автоответчик… Он поднимает торчащие пальцы к своим локаторам: - Ну, мне что, уши затыкать что ли? Так я и думал. Неужели мать? Мне жутко неуютно и я, хмуря брови, отворачиваюсь: - Кхм… Кто звонил? Егоров, глядя на меня жалобными глазами, трясет отрицательно головой: - Я не понял. Там говорили про какую-то Фудзияму и изменение пола! Он пытливо осматривает меня сверху до низу, будто хочет в чем-то уличить. Вот…. Тра-та-та-та… Не захочешь, а выматеришься! Тяну время, пытаясь что-нибудь придумать правдоподобное и, склонив голову набок, напрочь замираю… Надо срочно собраться! Наконец, решительно встряхиваю волосами, рассыпая по плечам то, что долго приглаживала: - Э-э-э…Куньяма? - О, точно! Куньяма. - Да, вспомнила. Есть такая, да … Она изменяет якобы пол …, э-э-э, с помощью каких-то там ритуалов. Взгляд Егорова становится еще подозрительней: - Я не понимаю, зачем тебе это надо? Зачем, зачем…. Мы стоим перед закрытой дверью моего кабинета, и нет никакой возможности ускользнуть туда, не ответив. Сунув руки в карманы брюк, задумчиво таращусь в потолок, потом в пол: - Ну-у-у… Была мысль, сделать материал … Ведь согласитесь, все-таки… Рука снова вырывается на свободу и тянется к волосам. Неуверенно продолжаю: - Тема интересная из мужчины в женщину и, так сказать… Хэ… И наоборот. Вопросительно смотрю на Егорова, ища согласия, но тот увлеченно рассматривает все, что у меня ниже шеи. Блин! Видимо мой приход в редакцию в Гошином костюме аукнется еще не раз! Осторожно интересуюсь: - А вас что-то тревожит? - А нет, нет, нет… Все нормально, нет, я согласен. Молодец… Вот, темка, действительно… Изучающе смотрю на него, пытаясь понять – поверил или нет? По физиономии непонятно. Вздохнув, Егоров кивает: - Давай, работай. Недоуменно вздернув брови, шеф, все-таки, разворачивается в сторону своего кабинета и мне лишь остается проводить его взглядом. С открытым ртом и посылая гром и молнии на голову Анюты с ее сердобольностью! Кажется, Наумыч мне не поверил и что из этого теперь выйдет совершенно непонятно. Начнет всем мозги про меня полоскать налево и направо? Или вдруг действительно загорится и заставит писать статью о транссексуалах? С губ срывается полустон: - Черт! Схватившись за мобильник и набирая кнопки, прохожу к себе в кабинет. Сомова откликается сразу: - Привет, давно не слышались. - Ань это просто капец, какой-то! - Ну, в принципе, по голосу слышно. - Слушай, Сомова, скажи мне, пожалуйста… Только честно! Сколько еще времени твой Борюсик будет ползать по моей жилплощади, а? - Мы эту тему уже два раза обсуждали. Ну, что опять? Да хоть три. Чего мы обсуждали? Я ж задаю конкретный вопрос и жду конкретный ответ. Неделю, две, месяц, год? Эмоции накручивают меня, и я начинаю метаться вдоль окна: - Ничего! Просто у меня привычка есть дурацкая, телефон на автоответчик ставить, а у твоего Борюсика, между прочим, не уши, а локаторы. - Подожди, ты хочешь сказать, кто-то звонил, а Боря был дома? Я, по-моему, сейчас по-русски разговариваю. Особо сообразительным пытаюсь вдолбить, повышая голос и тюкая воздух собранными в щепотку пальцами: - Не кто-то, в том то и дело, что не кто-то! Мне конкретно там назначили встречу, по поводу изменения половой принадлежности! - В смысле? Звонил тот шаман? Она что издевается, что ли? Я ей про Фому, она мне про Ерему: - Да, какая разница, шаман не шаман. Егоров слышал весь разговор! - И что теперь? - Ничего! Теперь он ходит и задает мне тупые вопросы! - Гош…. Ну, все-таки, кто тебе звонил? Вот задрыга, так и уводит все время разговор в сторону. Бороться с Анькой, когда она придуривается, а тем более по телефону, бесполезно. Мысленно махнув рукой, сдаюсь: - Да есть тут, одна… Оккультная… Я ее в интернете нашел. Или его. До сих пор не разобрался. - И что, когда тебе назначили? Откуда же мне знать. Это же Наумыч ее слушал, а не я! Перезвоню – узнаю. - Думаю, сегодня вечером. - Подожди, а как же чай или мы его бросаем? Немного успокоившись, останавливаюсь возле окна и таращусь сквозь жалюзи на улицу. Чтобы тебе опять гоготать как лошадь, и издеваться надо мной, пока не уписаешься? Нет уж, хватит: - Слушай, Сомова, когда я тебя спрашивал, ты сказала «не знаю». Хочешь, сама пей! Может у тебя что-нибудь вырастит, или отвалится, тогда вместе посмеемся. Слышу за спиной шаги и оборачиваюсь - ко мне направляется Зимовский. По морде видно, что с очередной гадостью. Прерываю наши разговоры: - Ань, извини, тут ко мне зашли. - Подожди, ты сегодня как всегда? - Не знаю, поздно наверно. - Понятно. Это я про ужин думаю. Ладно, пока. - Да, пока. Облокотившись на спинку кресла, смотрю на перемещения Зимовского по кабинету. Тот подходит ко мне совсем близко и, молча, усаживается на край стола. Любопытное начало. Захлопнув крышку мобильника , всплеснув удивленно руками, интересуюсь: - Антон Владимирович, а что, новая должность дает вам бонус не стучаться в кабинет главного редактора? Тот, усмехнувшись, отворачивается: - Ну, вот согласитесь, как приятно пинать побежденного! Правда, Маргарита Александровна? Отворачиваюсь. В чем-то он конечно прав. В нашей борьбе сейчас перелом в мою пользу и я, пользуясь моментом - пытаюсь укусить его и по делу и без дела. Но ежу понятно, что этот упырь не успокоится и вся борьба еще впереди! Зимовский слезает со стола и проходит к окну, и мне остается лишь разглядывать его спину. То, что он сдался, не поверю никогда. Привычно огрызаюсь: - А кто тут побежденный, Зимовский? У тебя что, опять паранойя? - А у вас с Калугиным, я так понимаю, эйфория? Он глядит на меня, не мигая. У нас с Калугиным? Скорее хрен с редькой, да лимоном политый. Напоминание об Андрее заставляет поморщиться: - Какая эйфория? Чего ты несешь? Мне этот разговор ни о чем, не нравится и я, протиснувшись между столом и креслом, усаживаюсь. Антон продолжает вещать загадками: - Это я у вас хотел спросить, какая?! Ну не выгонять же его из кабинета. Вздохнув, откидываюсь на спинку кресла - ладно, тренди дальше. Зимовский начинает прохаживаться сбоку от стола, будто с недовольным видом: - Потому что в здравом уме, вы бы не выбрали тему номера «Судьба»! Опершись одной рукой на крышку стола, он нависает надо мной, а потом снова присаживается на край… Смотрю на него снизу вверх. Что-то здесь не так - странное рвение с его стороны, однако. Сначала подружка его вылезла, теперь сам прибежал. Подозрительно все это и мне не нравится. С другой стороны это Наумыч принял окончательное решение по номеру, а мы с Андреем лишь поддержали - часть заготовок у нас уже есть. Может, он хочет помешать выпуску? Вскинув голову, смотрю на него, изображая догадку: - А-а-а… То есть ты пришел побороться с судьбой, да? - Марго, ну ты же опытный редактор, ну, сама посуди, в чем тут смак? Расписывать, как люди ищут любовь до гроба или как чудом спасаются в катастрофах? Ну, это же банально, ну согласись. Это уже сто раз было! Он соскакивает со стола и снова идет к окну. Но у нас-то номер будет вовсе не об этом, это я гарантирую. Выбор, облом и судьба – вот наш будущий конек: - Слушай, Зимовский, я ведь такими формулировками могу любую тему завернуть. Он оглядывается, и я добавляю: - Ты мне скажи, у тебя есть что-то конструктивное? Антон отводит глаза и чешет двумя пальцами переносицу: - Нет, ну… Я пока конкретно не думал… Все понятно, одно бла-бла-бла…. И чего я тут сижу, слушаю всякую муть? Может быть, меня эта Куньяма за один присест расколдует. И всем проблемам капец! Оттолкнувшись двумя руками от поручней кресла, поднимаюсь: - Жаль, если вдруг придумаешь, ты поделись. А то у нас критиков пол редакции, а развороты готовить некому. Извини, я убегаю. Проскользнув мимо него, иду к боковому креслу, где лежат мои сумка и куртка. Склонившись над ними, засовываю телефон в сумку, а потом, подхватив все свое хозяйство, выжидающе смотрю на Антона. Это все или еще что? Тот язвительно кривится: - ОК, простите что побеспокоил. - Ничего. Ухожу с одной мыслью - зачем этот крендель все же приходил? *** Уже из машины перезваниваю волшебному Куньяме и, о чудо, именно сегодня и именно сейчас он свободен и готов провести обряд. Это меня немного настораживает, но, с другой стороны, случайность – это непознанная закономерность, и, может быть, именно в этот вечер проведение все делает для того, чтобы исполнилось самое заветное мое желание! Офис колдуна оказывается в одной из квартир обшарпанной многоэтажки, ни таблички с названием, ни очереди перед дверью. Не слишком радужное начало. Сняв куртку и перекинув ее через сумку, висящую на плече, поднимаюсь на нужный этаж - все-таки, надежда умирает последней. Вздохнув, нажимаю кнопку звонка. Спустя несколько секунд глухих трелей, дверь распахивается и из темноты прихожей на меня смотрит странный мужик, замотанный с головой в коричневую простыню. Он, молча, разворачивается ко мне спиной, явно собираясь скрыться во мраке, и я торопливо захожу внутрь, захлопывая за собой пути отступления: - Оу… Добрый день. Мужик оборачивается и невнятно спрашивает: - Маргарита Реброва? - Да это я. - Проходите. Ссутулившись, он идет вперед, показывая дорогу… Капец, мне уже стремно – какие-то коридоры, тонущие во мраке, чуть освещенная комната впереди, так и кажется – сейчас высунется рука откуда-то сбоку, ухватит за плечо и выдернет за полоску света. На пороге комнаты останавливаемся, сверху свисают цепи, образуя занавес перед магическим капищем, и мужчина таинственно указывает вниз глазами: - Э-э-э…, извините, а... Тоже туда смотрю: - А! Разуться? - Если, можно. - Да, конечно. Скидываю туфли, оставаясь в подследниках. Голос из-под капюшона снова зовет: - Проходите за мной… Сюда, пожалуйста! Кругом горящие свечи, гирлянды, цепи, какие-то тарелки на стенах. В общем, антураж вполне мистический. Мы подходим к подушкам, лежащим вокруг невысокой этажерки с зажженными свечками, и останавливаемся. Судя по всему, на эти подушки предполагается садиться, что я и делаю, поджав под себя ноги и положив сумку рядом. Мужик в простыне и с бусами на шее встает рядом на колени, на соседнюю подушку. И проникновенно на меня смотрит: - Маргарита? - Александровна. Да, можно просто, Марго. - Маргарита Александровна, мы обсудили вашу проблему и готовы вам помочь. Откуда они узнали о проблеме? На автоответчик я ничего такого не наговаривала… Шлепаю губами, проглатывая комок в горле. Неужели этот или эта Куньяма действительно все видит и все знает? Таинственная обстановка и темнота вызывают внутреннее беспокойство, губы от напряжения едва раскрываются: - А… Куньяма, разве не вы? Мужик тихо произносит: - Что вы, я ее ассистент, Куньяма сейчас готовится к ритуалу. Он кивает куда-то за спину, в темноту. Ее? Меня это почему-то успокаивает. После Укку, я женщинам больше доверяю на магическом поприще: - Так, а… Она - женщина? Ассистент задумчиво тянет: - В общем-то, да. Она зулуска, родом из Южной Африки. Отец у нее потомственный колдун. Ошалело таращусь на стены. Настоящая зулуска! Отец - африканский колдун! Я готов сейчас молиться даже на африканских зулусов, лишь бы помогло. Мужик в простыне, потупившись, тянет: - Марго, я хочу, чтобы вы поняли меня правильно. Клиентов у нас хоть отбавляй. И в данном случае уже мы выбираем и кому помогать, и кому нет. Мой мозг уже в ауте. Если они сразу все поняли про меня и выбрали, то… Что? Потерял мысль... - А что, таких как я, много? Мужчина прикрывает глаза: - Случаи бывают разные, тем не менее, мы выполняем не более трех ритуалов в день. Каждый сеанс отнимает очень много сил и энергии. Мелко киваю и киваю. Я сейчас соображать не могу, я сейчас на все согласен, лишь бы быстрей! - Я понимаю, да! - И еще хочу вас предупредить. Если вы относитесь к этому скептически, то лучше сразу встаньте и уйдите! Он опять прикрывает глаза в задумчивости. Блин, какой скепсис? Один шаг в сторону и… То руки не те, то голос не тот, то вообще, вместо мужика баба! - Нет, что вы… Даже дергаю плечом: - После того, что со мной случилось - мне не до скепсиса. - Замечательно. И… Последнее. Помогать людям это предназначение Куньямы, но, тем не менее, кушать хочется всем. Слушаю таинственного мужчину, открыв рот, но переход от магической темы на бытовой и финансовый уровень заставляет его захлопнуть: - А… Да!. Отвернувшись в сторону, лезу в сумку за кошельком: - Да, конечно. Сколько? - Сколько не жалко. Укка, помнится, взял десять тысяч, наверно Куньяма стоит столько же? Извлекаю пачку тысячерублевок, отсчитываю десять штук и кидаю их на пол перед этажеркой. Смотрю на ассистента - хватит? Но тот сидит без движения, опустив глаза. Блин, это называется - сколько не жалко? - Так! Снова лезу в кошелек и выуживаю еще одну бумажку, на этот раз пятитысячную. Секунду помедлив, кладу сверху. Мужик, словно очнувшись, встает с колен и растворяется в темноте. Спустя несколько секунд начинает играть торжественная музыка, и я нервно бросаю взгляды по темным углам, ожидая, откуда прилетит долгожданное таинство. За спиной опять раздается мужской голос: - Встаньте. Оглянувшись на вернувшегося ассистента, поднимаюсь. Новая команда: - Закройте глаза. Убрав волосы назад, приглаживаю их, потом покорно сжимаю веки. - Расслабьтесь! Легко сказать. Только нервно выдыхаю: - Фу-у-ух! - Сейчас выйдет Куньяма. Откуда-то сбоку раздаются шлепки босых ног по полу и женское пение на тарабарском языке. Наверно на зулусском. Набор странных диких звуков, где чаще всего повторяется «Я!». Стою, замерев, и не открывая глаз, безвольно опустив вниз руки. Голос приближается: - Я–ка-то-ма-бу! Я-ка-та-ма-бу! Потом пение перемещается на другую от меня сторону. Чувствую движение воздуха от чьих- то энергичных взмахов конечностей перед носом, слышу причитания и повизгивания, то в одно ухо, то в другое. Осторожно приоткрываю глаза - вокруг меня скачет темнокожая девка, позвякивая навешанным на тело металлом. В ухо опять сопит голос ассистента: - Расслабьтесь! Закрываю лицо ладонями - капец, кажется, от всей этой вони, воплей и темноты мне плохеет. Может ну ее, эту Куньяму? От этой здравой мысли меня отвлекает легкий толчок в бок: - Держите! Оглядываюсь - мужик тут же протягивает мне чашу с темной жидкостью. Опять чай? - Не задавайте лишних вопросов! Куньяма продолжает скакать, махая руками: -- Я –ка-то-ма-бу! Я-ка-та-ма-бу! - Хлебните три раза и не глотайте, держите во рту. Его палец назидательно маячит перед моими глазами. Послушно отхлебываю, но меня сразу начинает реально тошнить! Когда же закончится обряд? Мужественно держу во рту горькую отвратительную жижу…. Десять секунд…. Пятнадцать секунд… Сколько еще? Почему ничего не происходит? Тон ассистента становится жестче: - Держите во рту! Мне уже невмоготу и я машу рукой перед ртом и губами, изо всех сил сдерживая рвотный рефлекс. - Глотайте! Не в силах больше терпеть, проглатываю мерзкую гадость. Меня всего перекашивает и передергивает. Над ухом продолжаются вопли Куньямы: - И капусту- бу! И –капусту-бу! Никак не могу отдышаться, а ассистент уже забирает из моих рук свою чашку и тут же сует курительную трубку: - Курите! Зажигалкой пытается разжечь ее. Делаю несколько сосательных движений и вонючий дым заполняет мои легкие. Он такой же противный, как предыдущая жижа и я мычу от отвращения: - М-м-м… - Курите, курите! Едкий дым разъедает легкие и я, все сильней и сильней, кашляю. Из горла вырывается какой-то придушенный сип: - Извините, но я не могу! - Потерпите, потерпите, потерпите... Из последних сил держусь и сосу трубку. Мужик талдычит и талдычит в ухо: - Курите, курите… С вами все в порядке. Стучу ладонью в грудную клетку - какой в порядке, у меня уже глаза лезут из орбит: - Не могу больше! - Курите, курите. Потные прыжки Куньямы, вперемежку с дымом делают свое темное дело и в глазах у меня чернеет. Словно сквозь вату до сознания доходит: - Я-ката-мабу! Я- капусту-бу! С вами все в порядке? Кашель заставляет придушенно пролаять: - Еще немножко и я вырублюсь! - Сейчас принесу хипериуса, вы его проглотите и мы перейдем к завершающей стадии! Сам ты хипериус! Я тут сдохну через пять минут и без всякого глотания. Продолжая кашлять, стучу рукой себя в грудь. Ассистент опрометью скрывается в темноте. Мне уже не до скачущей Куньямы, которая продолжает орать, как резанная: - Я могу-то бу! Я могу-то бу! Растерянно оглядываюсь: - А хипериус это что? Мужик в простыне материализуется из темноты: - Это африканская слепая лягушка. Очень сильное средство! Смотрю на него дикими ошалевшими глазами. Мне глотать лягушку? Да еще слепую? Даже ради Игоря не буду! Поднимаю протестующе руку вверх: - Так, стоп! Потом взмахиваю сразу двумя: - Стоп – машина! Все, я так больше не могу! Даже кашель пропал. Ассистент обиженно тянет: - Что, значит, не могу? Мы же с вами договорились! Я его уже не слушаю – прочь, на воздух! Опустившись вниз, на корточки, рыскаю в полутьме по полу в поисках туфель и сумки. Вот, они! Поднявшись, снова начинаю кашлять и придушенно оправдываться: - Кхэ… Извините, но меня сейчас вырвет. Ой, мамочки, где у вас тут дверь?! И опрометью кидаюсь к выходу. *** Домой приезжаю, когда на улице уже темнеет. Когда захожу в квартиру, из глубины доносится голос Наумыча: - А ты будешь помешивать каждые полчаса… Ха-ха-ха! В ответ слышится хихиканье Анюты. Похоже у них полная идиллия, не то, что у меня. Бросив сумку на ящик с обувью, прикрываю за собой входную дверь, а потом, положив ключи на полку, не раздеваясь и не переобуваясь, топаю к ним на кухню. Анька оглядывается и радостно приветствует: - А вот и Марго! Егоров в домашнем фартуке прекращает что-то резать на разделочной доске и приветственно машет рукой: - Салют. Стаскивая с себя куртку, хмуро откликаюсь: – Салют. Сомова, грызя кусочек огурца, так и сыпет шутками: - Марго, представляешь, Борис Наумыч, кажется, ошибся с выбором профессии. Безрадостно смотрю на их кулинарный конкурс. После фиаско с Куньямой у меня полное разочарование в жизни и абсолютный пофигизм. Вяло разговор поддерживаю: - В смысле? - В смысле, он так готовит, что аж язык проглотишь! Егоров, закончив нарезать овощи, смахивает их с разделочной доски в стеклянную салатницу. Одной рукой он протягивает ее в мою сторону, а ладонью другой медленно размахивает над блюдом, разгоняя аромат. Счастливая Сомова призывает: – Ну, ты понюхай! После слепой лягушки и ядреного табака меня уже ничем не соблазнишь. Привалившись плечом к стене и сунув руки в карманы, отказываюсь: - Не, не, не… Я сейчас все равно запаха не чувствую. Лицо Егорова принимает разочарованный вид, и они с Сомовой переглядываются. Оторвавшись от стены, уныло плетусь в гостиную, оставляя за спиной Анькин шепот: - Борь, я сейчас! У меня паршивое настроение - похоже, весь мир ополчился против меня, а возможность что-то изменить, повернуть все назад, становится призрачней и призрачней. И дома, и на работе, и в жизни... Подойдя к дивану, обреченно плюхаюсь на него, положив рядом куртку. Анька нагоняет через пару секунд, усаживается сбоку, на угловой модуль и тихонько интересуется: - Ну, что? Молчу, опустив голову, сказать мне нечего. Поразмышляв еще в дороге, однозначно прихожу к выводу, что все эти Укку и Куньямы - жулики и проходимцы. Анюта пытается заглянуть мне в лицо: - Я так понимаю, что не все удачно прошло? Остается безнадежно вздохнуть: - Да не то слово, я ушла посередине сеанса. Сомова вдруг накидывается на меня с упреками: - Ты что, с ума сошла? Вскинув голову, недоуменно смотрю на нее. Капец, она все время так переживает со всеми этими недоделанными чаями и хипериусами, будто для нее возвращение Гоши важнее, чем для меня! - А что? - Ну, это же может быть небезопасным! Интересно, откуда такая перемена и желание позаботится о моем здоровье? До сих пор самым ярким проявлением эмоций были истерики по поводу чая и ржание над изменившимся голосом… А, кажется, поняла - мои даже небольшие физические проблемы, при проживающем здесь Егорове не скроешь и они, увы, могут иметь катастрофические последствия для их романа. Спешу успокоить подругу: - Ань, я тебя умоляю. Опять какие-то клоуны разводят таких лохов, как я, вот и все! К нам с кухни спешит Егоров, неся в руках тарелку с фруктами: - Девочки… - А? - А у вас что, от меня какие-то секреты? Он ставит тарелку на столик. Анька первая находится с ответом: - Ну, а как же! У девочек всегда какие-то секреты. Тот грозит ей пальцем: - Припомню. - Хэ. Исподлобья наблюдаю за Егоровым. Шутки шутками, но теперь каждый чих придется контролировать, а тревожащие вопросы магии и прочих таинств отложить до лучших времен. Как только Наумыч уходит назад на кухню, Сомова снова поворачивается ко мне: - Ну и что, много они из тебя вытянули? Нормально вытянули. За такие деньги приличное представление могли бы устроить, а не этакую гадость: - Да не в этом дело! Представляешь, они хотели, чтобы я какую-то жабу съел. Анюта брезгливо отворачивается: - Фу, господи! С кухни неожиданно слышится голос главного кулинара: - Ань! - А? - А где у тебя корица? У тебя?! Можно подумать он живет в квартире у Анюты… Хотя, судя по их поведению, это уже недалеко от истины. Сомова оглядывается в сторону кухни и тянет туда указующий перст: - А-а-а, там возле холодильника посмотри! Сомова снова поворачивается ко мне: - Ну и что ты будешь дальше-то делать? А что тут сделаешь? Отвечаю честно: - Не знаю! Анька цокает языком: - Ц…Вариант только один! - Какой? - Любым способом надо эту Карину как-то найти! Ну, это не вариант. Во-первых, что это даст? А во-вторых, где ее искать? Сморщившись в кривой усмешке, даже причмокиваю: - Ой, где ее теперь найдешь, господи. Подхватив куртку, встаю и подруга, встрепенувшись, привстает следом: - Ты куда? Устала я. Или устал. От всего и всех: - К себе! Или у меня уже нет комнаты? Пробираюсь мимо Анюты с одним желанием - нырнуть под душ, в отсутствии кашалота, расслабиться, а потом завалиться спать в люлю. Та удивленно разводит руками: - А ужинать? Ты что, не будешь? Нет уж, меня до сих пор выворачивает от воспоминаний от угощений Куньямы. - Нет, извини, меня мутит. Мне навстречу попадается Егоров с блюдом с зеленью и овощами, но я ловко обхожу его и прячусь в спальне. *** После душа желание спать куда-то уходит, зато неожиданно пробивает на творчество. Натянув белую майку и темно-синие треники, забираюсь с родным ноутбуком на кровать и открываю крышку. Ну, что… Будем писать про превратности судьбы и выбор, который мы делаем, подталкивая свою судьбу совсем не в том направлении, которое хотели сначала. Не встреть я Карину и жизнь моя, да и всей редакции, пошла бы совсем другим путем… Не встреть Калугин Наташу и опять же - судьба повернулась бы к нам совсем другой стороной. Усевшись по-турецки поверх покрывала, включаю компьютер. В принципе наработанная рыба уже есть, надо только переделать под новое название «В плену судьбы», кое-что перефразировать, кое-где добавить. В принципе, Зимовский прав - всякие тривиальности использовать ни к чему. Тру пальцами виски, позевывая и прикрывая рукой рот - выстукиваю мысли подсказанные Зимовским, как антитезу всему тому, о чем буду писать дальше. *** За окном ночь и приходится активно моргать, отгоняя сон - вообще-то никто меня не торопит написать статью, это можно сделать и завтра, но плохое настроение и сыплющиеся со всех сторон неудачи лучше отгонять именно работой, а не депрессивными переживаниями и лежанием в постели. К тому же, надеюсь, если мысль попрет, то завтра не возбраняется поспать и подольше, и в редакцию заявиться не с самого утра…