Ошибки прошлого

      Пополнение в личном составе всегда было хорошим событием: людей становилось больше, а значит и количество операций вместе с их масштабом могло также возрасти, позволяя Калибру лучше выполнять свою работу. Конечно, то был плюс для подразделения — для оперативников же приятен был сам факт появления новых людей, даже, может быть, из другой страны. Просыпалась неутихающая с годами детская любознательность.       Обряд всегда был одинаков: те, кто в момент прибытия пополнения не был на задании или обременён чем-то важным, после организационных моментов устраивали своеобразную экскурсию по всем блокам. Пусть такой распорядок нигде, как обязательство, прописан не был, командование не препятствовало подобному, видя в таком подходе хороший способ с ходу установить дружеские отношения между оперативниками. Во всяком случае, почти всегда это удавалось успешно. Особенно этому способствовали люди, умеющие завязать и поддержать разговор: другими словами, компанейские. Как говорил Бард, без зазрения совести ставя себя в пример: «Человеческое здравомыслие — ресурс конечный. Без тех, кто может его восполнить, легко и с ума сойти!» Никто не ставил его слова под сомнения.       Дело близилось к концу дня, в пищевом блоке собралось человек десять. Сдвинув несколько столов в один общий, большинство расположилось вокруг него и разговаривало на разные темы, начиная о предстоящей работе и заканчивая обсуждением того, что в прошлый раз точно такой же чай был намного вкуснее. Большая часть внимания была обращена к гостям, которые мало того, что являлись новоприбывшими товарищами, так ещё и представительницами прекрасного пола — CST. Девушки явно не ожидали такого тёплого приёма, но, как и предполагали остальные, довольно быстро были вовлечены в процесс: одни расспрашивали других, попутно разбавляя это комментариями. Контакт налаживался более чем хорошо: Слай быстро смогла найти общий язык со всеми присутствующими, в то время как её напарницы, пусть и с меньшим энтузиазмом, но также участвовали в беседе.       — Как вам место? Красота, не правда ли? — Антон любил задавать этот вопрос каждый раз, когда ему везло встречать новеньких.       Русского забавляло сдерживаемое, но заметное удивление в глазах людей, чьи шаблонные представления главного штаба рушились с треском и грохотом. Это место строилось с участием не одной страны и привлечением неприлично большого финансирования — как результат, база не только позволяла подразделению функционировать с максимальной эффективностью, но и удовлетворять всем необходимым потребностям персонала и оперативников. Не курорт, но вполне могла с ним тягаться.       — Честно, удивлена. Больше на небольшой городок похоже, — ответила ему Шерил, чутка приоткрыв глаза от воспоминаний этого дня.       — Ну, какой уровень, такой и комфорт, хех. Сильно не обольщайтесь: мы в основном в поле находимся — тут редко бывает весь состав. Я, вон, так вообще с Миколой только через несколько месяцев, как он прибыл, свиделся!       — Какой «через несколько месяцев?» — в недоумении перебил его Микола, — мы в первый же день встретились. Ты ещё спросил, что мой позывной значит. Будто нельзя просто своё имя использовать…       На другой стороне стола понимающе закивал Рейн. Бард на секунду застыл, а потом стыдливо шлёпнул себя по лбу.       — Да… Точно… — протянул он. — Извини, запамятовал. Тогда, наверное, то были испанцы…       — Как вообще можно было перепутать?       За всем этим наблюдал Бурбон, периодически покручивая в руках почти полную банку с газировкой. Сегодня некогда душа компании больше напоминал какое-то дешёвое, разбавленное непонятно чем пиво, нежели гордого представителя одного из прекрасных видов виски. За время военной службы и богатой на приключения молодости Тони скопил огромное количество занимательных историй, а дарованные природой навыки рассказчика на пару с прекрасной памятью заставляли даже самые тёмные и холодные кархадские ночи протекать с хорошим настроением. Пусть местами они были самую малость приукрашены, а большая их часть не всегда имела счастливый для Бурбона конец, это не мешало ему с самоиронией рассказывать их своим напарникам, порой выбивая смех даже из самых угрюмых. Многим с трудом верилось, что настолько насыщенной может быть жизнь когда-то простого военного, — иногда возникали мысли, что где-то он всё же привирает. Признаться, даже для самого Тони некоторые из его историй больше походили на выдумку, но они были более чем правдивы — Ноэ мог поклясться собственной густой бородой! Нельзя было позволить такому кладу пропасть зазря: люди должны были знать, в какие передряги горазд попасть человек. Местами по своей вине, местами — обстоятельств.       Тем не менее сейчас, когда какой-нибудь припрятанный в рукавах забавный случай из жизни мог здорово развеселить прибывших, Ноэ молчал, хоть и пытался вести себя как можно естественно. К его сожалению, молчаливый Бурбон уже выглядел будто не от мира сего, благо ситуацию спасало то, что внимание большинства было сосредоточено на девушках. Внутри бедного «морского котика» сковывало волнение, даже страх, в данную минуту кажущийся ему сильнее того, что испытывает солдат на поле боя.       — Сэм, дорогу показать? — Хагана заметила, как снайпер встала со стула.       — Не, я чутка снаружи постою и вернусь. Жарко тут, — ответила она и потрепала куртку, после чего вышла из помещения, провожаемая кратким взглядом американца.       Причиной столь странного состояния была именно она — Саманта Браун. Бурбон до последнего не верил в то, что из всех восьми с хвостиком миллиардов человек на планете Земля судьба подло сведёт снова именно с ней; надеялся, что сегодня утром перед ним предстала просто полная тезка знакомого ему из прошлого человека, но эти ярко-карие глаза и звонкий голос — то, что много лет назад запомнилось молодому морпеху, — были слишком уникальны, чтобы быть у кого-то ещё. Сомнений не было — то была именно та Сэм, и от такого открытия волосы на голове Тони встали дыбом. Настолько сильным и внезапным было нахлынувшее беспокойство, что хотелось просто раствориться за ближайшим углом и спрятаться где-нибудь в спортивном зале, пытаясь выбить плохие мысли из головы через удары по груше, но это бы сразу выдало странную реакцию, а последующие расспросы на эту тему Бурбону не были нужны. Не всеми моментами из своего прошлого ему хотелось делиться с остальными — то был один из них.       — В конце концов остался у него тот осколок — вытаскивать не стали, риск был большой. Потом он говорил мне, что его второй надоедливой вещью стали металлодетекторы. Первой до сих пор остался мой нездоровой оптимизм. И ведь не понимает, что благодаря ему он жив-то и остался! — рассказывал что-то из своего прошлого Бард, что Бурбон успешно прослушал из-за раздумий. По довольному лицу было видно, что молодому парню внимание девушек очень пришлось по душе, но он сам прекрасно понимал, что случаи из врачебной практики в долгосрочной перспективе мало кому, кроме Боунс, покажутся интересными. Нужно было что-то более привычное для всех.       — Тони, расскажешь что-нибудь? Давай про мину, — заказал он.       — Думаешь, им понравится?       — Ну, NESHER ты не стеснялся, — парировал медик, метнув взгляд на Хагану, не без усмешки вспомнившую тот самый рассказ.       — Я пас, — не имея более никаких вариантов уклониться от просьбы, прямо сказал он.       Бурбон даже не сомневался, что своим ответом выдал себя, но Бард, казалось, не придал этим словам большого значения, а лишь чутка приподнял свои брови и за неимением других кандидатов обратился к своему польскому коллеге по специальности:       — Тогда ты, Коль, расскажи про бобра.       — Какого бобра?       — Того бобра. Если я уточню, то вся суть потеряется, — наводил Антон своего друга на мысль, этим же подогревая интерес у остальных.       — А, хах, вспомнил. В общем, дело было где-то полгода назад, мы тогда были в полевом лагере в районе Залессья…       Микола успешно перевёл всё внимание на себя, дав возможность русскому проскользнуть к Бурбону да так, что его появление тот не сразу-то и заметил.       — Почему грустим, друг? Обычно ты в такие моменты прям отжигаешь, — из добрых соображений поинтересовался Бард, на что Тони сделал глоток газировки, растягивая паузу и понимая, что, вопреки стараниям, всё было написано на его лице.       — Так заметно?       — Я не снайпер, конечно, но хандру за сто километров вижу — спасибо братцу. Тебя она, к слову, совсем не красит.       Антон уселся поудобнее и посмотрел в сторону выхода, куда ушла снайпер.       — Мы были знакомы раньше, лет десять назад или около того… — наконец признался он, решившись довериться своему юному товарищу.       Судя по реакции, тот ни капли не удивился сказанному — вероятно, он уже догадывался о возможных причинах, быть может, ещё с утра.       — Угу, и, как я понял, расстались вы не на самой приятной ноте?       — Мягко сказано.       Оба на мгновение замолчали, наблюдая, как бедный Микола старался красочно расписать пускай и забавный, но довольно обычный случай с одного из предыдущих заданий. Кое-как, но у него получалось и даже вполне неплохо.       — Конечно, банально спрашивать такое, но почему не извинишься? Целых десять лет прошло, как ты сказал. Вряд ли ты там, не знаю, любимую собаку её случайно убил или что-то в этом роде… Ведь не убивал же? Да? — уточнил Бард, потому как иначе такое даже спустя столько времени вряд ли бы можно было простить.       На самом деле, многие вещи действительно бывает простить сложно, если не невозможно, но человек склонен порой сильно приумножать и даже возводить в степень последствия некоторых своих действий, когда на самом деле они либо не значили, либо уже не значат ничего — этим и руководствовался сейчас медик, находя недуг своего внезапного пациента болезненным и требующим немедленного лечения.       Бурбон усмехнулся и покачал головой — нет, такого не было, да и вопрос оказался вполне логичным. Правда, Бард не совсем понимал всю картину и из вежливости не стал просить больше деталей. Стоило отдать должное тому, как хорошо он мог балансировать между настырностью и тактичностью, в большинстве случаев легко пробиваясь через стены, которые люди строят, чтобы оградить себя от других.       За свою жизнь Тони не делал ничего нелегального и, в целом, вёл жизнь законопослушного гражданина, но это не мешало ему чувствовать угрызения совести за свои поступки — в отношении Сэм в том числе. Она была живым напоминанием о том, как легко и нагло Бурбон играл с людскими чувствами, особенно женскими: каждое увольнение могло легко закончится мимолётным романом, больше напоминающим простое развлечение на пару дней, недель или месяц. Порой Ноэ даже не нужно было стараться, чтобы завладеть вниманием противоположного пола, а очередная командировка хоронила под огромным слоем песка всё то, что происходило раньше, переворачивая памятный альбом морпеха на новый лист и с каждым разом начиная всё сначала, без оглядки на прошлое. Армия была своеобразным побегом от последствий, которым Бурбон охотно пользовался. По крайней мере, она спасала почти от всех.       Случай с Аваланш мало чем отличался от других: Тони просто использовал юную и неопытную девушку, чтобы позабавить себя и заставить свою новую подружку ревновать, а то, что чувства Саманты были более чем искренними, для него не значило абсолютно ничего. Подумаешь, бедное сердце будет разбито вдребезги — не в первой, не беда, целая жизнь ещё впереди, срастётся как-нибудь! Даже драка, в которой некогда две лучшие подруги нещадно вырывали друг другу волосы и царапали лицо, вместо какого-либо отклика в душе вызывала лишь смех и лесть своему мастерскому умению манипулировать женским вниманием. Тогда бы Тони даже не стал рефлексировать на эту тему, но время, окружение и просто возраст порой всерьёз заставляют пересматривать свои взгляды на жизни. Что же касается него, это был просто вопрос времени.       Близился четвёртый десяток, и Бурбон, предчувствуя, что веселье подходит к концу и, скорее всего, никогда не будет таким же ярким, начал вспоминать всё то, через что он проходил, и вместе с этим осознавать, скольким людям сделал больно, не придавая этому абсолютно никакого значения. От бичевания себя самого спасало то, что вряд ли они когда-нибудь увидят его бородатую рожу снова: мир огромен, а шанс того, что с кем-то из прошлого он пересечётся здесь, стремился к нулю, но внезапное, как гром среди ясного неба, появление Сэм открыло старую рану, заставляя вспомнить не самые лучшие свои черты. Извиниться было нужно, но действие это казалось ему непостижимо тяжёлым, потому как даже он сам не мог простить себе своё ужасное поведение по отношению к другим — что уж говорить о Саманте?       — Наверное, она ненавидит меня до сих пор.       — Может быть, но не попытаться тоже не есть хороший вариант. У тебя на душе камень, друг, и, поверь, с каждым днём он будет становиться лишь тяжелее. Что будет, если вас в бой вместе отправят? В таком состоянии ты уже одной ногой в могиле стоишь, а отдуваться тут за двоих я не собираюсь, хех! — говорил Антон, как всегда, стараясь приправлять полезные и нужные слова щепоткой несерьёзности — секретный ингредиент повара. — Конечно, не мне жизненным урокам людей учить, но не находишь забавным тот факт, что ты, как и мы, почти на каждом задании рискуешь жизнью и бегаешь под пулями, но при всём этом боишься попросить прощения за косяки, которым сто лет в обед?       Бурбон понимающе кивнул. Действительно, это было забавно: взрослый мужик, военный с огромным опытом и несколькими шрамами, робел перед девушкой много младше него. Куда подевался тот задорный Тони, настраивающий своих напарников так же хорошо, как искусный гитарист — струны? Где же тот задорный басистый голос и незатухающий огонёк в глазах? Бурбону стало смешно от того, насколько низко на колени его поставила встреча со своим не самым приятным прошлым; насколько жалким он стал от неспособности взять себя в руки и извиниться перед тем, кому он сделал больно. Вместе со смехом начала приходить смелость: хватит перелистывать страницы своего альбома — нужно исправлять то, что уже было сделано.       — Ты прав, Тони. — Бурбон нахмурил брови.       — Спасибо, конечно, но я толком ничего не сделал.       — Ты любишь так говорить, а на самом деле делаешь очень много. Замени меня, если у Миколы заряд кончится, — попросил он с явным намёком на своё возвращение.       — Обязательно.       Стул слегка скрипнул на полу, Бурбон, ведомый желанием разобраться с причиной своего недуга раз и навсегда, направился к выходу.       Снаружи было ничуть не прохладней, чем внутри: от жаркого лета не спасала даже ночь. Выйдя из дверей, Бурбон сразу же застал Саманту: она стояла у стены, упершись в перила, и изредка попивала что-то в своей правой руке, а взгляд её устремлялся куда-то далеко, на горы, за которыми ещё можно было увидеть оранжевые лучи заходящего светила. Судя по всему, она была наедине со своими мыслями, потому Тони, решивши пока не прерывать этот процесс, встал недалеко от неё и так же потупил взгляд в даль. Просто сказать сейчас «прости» для Бурбона было сравнимо тому, чтобы бездумно пойти зачищать помещение с противником. Нужно было действовать, как на операции: аккуратно, мало по малу добиваться поставленной задачи, чётко соблюдая жизненно важную сейчас осторожность. К сожалению, времени на подготовку не было совсем.       — Мир тесен. — Сэм взяла пальму первенства в свои руки.       — Да, ещё как.       — Кстати, не я одна увидела здесь знакомые лица.       — Есть кто-то ещё из ваших?       — Аманда, но я не расспрашивала её.       — Понятно.       Короткий диалог вновь прервался на долгое и неловкое для Тони молчание. Последующие пару попыток ждал тот же результат. Тишина снаружи — создавалось ощущение — давила ещё сильнее, с каждой секундой возрастая по силе. «Нет, так не пойдет. Нужно идти прямо», — подумал про себя морпех, явно набравшись решимости после недавнего разговора.       — Ты меня всё ещё ненавидишь?       На секунду ему показалось, что он всё-таки поторопился, но вопрос уже был задан. Сэм повернула голову в его сторону — их взгляды впервые пересеклись друг с другом. Странно, но Тони не видел в её глазах ни гнева, ни презрения, ни даже простого осуждения — ничего из того, что испытывал бы человек перед тем, кто когда-то знатно нагадил в его жизни. Реакция её была непонятной и оттого пугающей. Тони отказывался верить в то, что она не злилась на него, — руки Бурбона покрылись лёгкими мурашками, он повернул голову обратно что так же сделала и Сэм, находя гляделки не самым приятным занятием.       — Ненавидела. Прям всем сердцем. Из-за тебя я потеряла очень хорошую работу и подругу; поняла, насколько же вы, парни, можете быть козлами — неплохой урок, кстати. Честно, в ту ночь хотела стащить из дома отцовский револьвер и прострелить тебе ногу. Слава богу, что пароль от сейфа не знала, а то только сейчас бы из тюрьмы вышла, наверное… — Снайпер погрузилась в воспоминания. От такой детали Тони нервно сглотнул, мысленно благодаря отца девушки за должное хранение огнестрельного оружия. — Потом со злости бросила университет и пошла в армию, батрачила с одной мыслью о том, чтобы стать лучше вас обоих. В конце концов я попала в CST и… — остановилась она на мгновение. — И поняла, что весь тот случай — далеко не самое худшее, что может произойти с человеком.       Бурбон слушал, полностью понимания её реакцию, а ведь Аваланш была далеко не единственной девушкой, выброшенной за борт бездумно плавающего по морю приключений корабля.       — Какой-то момент на службе? — спросил он, ожидая услышать историю. Саманта помотала головой.       — Вся служба. Мы взаимодействуем с местными: детьми, женщинами и девушками; помогаем, чем можем. Когда в Кархаде начался бардак, нам пришлось работать с беженцами. Тони, я видела своих ровесниц, у которых за спиной не было вообще ничего: дома были разбиты, вокруг — сплошная разруха, их жизнь постоянно находилась под угрозой, но даже так они находили силы радоваться просто тому факту, что до сих пор живы, — заговорила с куда большей искренностью Сэм, будто стыдясь того, что так долго была одержима чем-то настолько мелочным. — На фоне всего этого, моя проблема казалась просто обидой маленького ребёнка. В общем, решила я идти дальше. Со временем даже как-то подзабыла всё, пока твоё лицо вновь не увидела сегодня. А тебя, смотрю, совесть мучать начала? — с иронией спросила Аваланш.       Ноэ ответил ей парой кивков, отстранённо смотря куда-то в сторону. Похоже, настала его очередь открываться.       — Давно уже. И не только за это. Хорошая память — палка о двух концах. В какой-то момент начал вспоминать всё плохое, что делал раньше: кому-то что-то обидное сказал, где-то повёл себя, как придурок, и прочее не совсем приятное…       — По-моему, это зовут «старением».       — Ага, та ещё штука. Не советую.       С обеих сторон раздался лёгкий смех. Тони сам не заметил, как начал говорить куда оживлённее прежнего. К его удивлению, разговор уже зашёл намного дальше того, чего он ожидал, — появлялась надежда, что всё закончится хорошо.       — Как поживает Хлоя?       — Одна из причин, почему не хочу возвращаться. Уж лучше под пули, чем к ней под одну крышу. Ещё хорошо, что она не знает о том, что у меня есть дети…       — У тебя есть дети? — удивилась Сэм.       — От предыдущих браков. Две девочки. — Тони мельком показал два пальца. — Мне запретили с ними видеться. Могу понять, почему.       — Мда… Багаж у тебя знатный накопился. Стоило ли оно того?       — Тогда я не думал об этом… — вздохнул Бурбон, решаясь на рывок вперёд. — Сэм, я хотел бы извиниться за всё, что сделал тебе тогда. То был совершенно другой человек: беспечный, грубый, эгоистичный — козёл, в общем.       — Обаятельный, харизматичный козёл — так и записать? — переспросила Саманта.       — Угу, как-то так.       — Пхах, расслабься, — сказала она, и по морпеху будто бы прошёлся разряд тока, после которого настало внезапное, но такое желанное им облегчение. В один миг исчезла вся тревога и волнение, будто бы поставив на место старого хандрящего морпеха совсем новенького. — Я же говорила, что забила на это. Твои извинения приняты.       — Правда? — Не мог поверить Ноэ.       — Люди могут меняться. В хорошую сторону тоже. К тому же, если ты аж досюда дойти смог, то либо все вокруг из ума выжили, либо ты мне и правда не врёшь. Думаю, второе ближе к реальности.       Тони был растерян и на секунду впал в ступор, не зная, что сказать дальше. Странное, но очень приятное, близкое к опьянению, чувство разливалось по сознанию мужчины, заставляя его чувствовать себя моложе. Он был безмерно благодарен: казалось, не хватит и миллиона слов, чтобы выразить это, но что-то подсказывало Бурбону, что в этот раз не стоит толкать большую, почти перерастающую в песнь речь, а потому вся благодарность Тони, едва не выливаясь из краёв, уместилась в одном и коротком:       — Спасибо.       Аваланш повернулась и с улыбкой вытянула руку с прохладным напитком, намекая на такой своеобразный знак примирения. В скупом на звуки летнем вечере раздался едва уловимый звонкий стук жестяных банок. Бурбону было радостно на душе. Похоже, сегодня заснуть ему будет чуточку легче.

***

      — Рассказать тебе про мину?       — Давай лучше внутри. Заодно лично узнаю, насколько хорошо ты свои байки травить умеешь.       Мужчине стало жарко.       — Фух, смысла вообще не было выходить наружу… Здесь ни на толику прохладней.       — А, так это… — Саманта остановилась и блеснула ехидной рожей, — я тебя ждала. Больно было смотреть, как ты ломался подойти — пришлось подыграть.       Снайпер растворился за дверями, оставив Ноэ одного. В этот раз поигрались им.