Я решил пройти по жизни с любовью.
Ненависть - слишком тяжелое бремя
Мартин Лютер Кинг
Я даже и не припоминал себе такого ясного дня на островах, как этот. Стояла поистине хорошая погода, пока я сидел у себя в номере за столом и работал с документами. Люди в коридоре и на улице смеялись, будто бы назло мне, назначали встречи, пока я был вынужден заполнять бланки. Белые листы с горным орлом на шапке документа были до безобразия чистыми, аккуратными и давили меня своим количеством. Было бы славно просто заполнять их чем попало, но ведь и думать надо, что ты тут написываешь — начальство же потом смотреть будет! Успокаивал лишь мой внутренний голос, утверждавший, что мы отомстим судьбе за такой подарочек. Отомстим славным успехом, ведь после выполнения такой рутины я пойду на приём к Сёгуну, и там мы точно заключим вместо перемирия полноценный договор. Я откинулся на спинку стула и ненадолго закрыл глаза, мечтая. Да, точно всё получится — ведь Райден так и не договорилась с революционерами, не желая идти на большие уступки. Кто бы мог подумать, ведь я принимал этот вопрос уже решённым — но реальность… Реальность оказалась для меня куда более непонятливой и нелогичной. Эта новость была тогда неожиданной, ведь, как казалось по ситуации, повстанцы явно начали побеждать, и было бы умно хотя бы отменить один-единственный указ о какой-то «охоте на Глаз Бога» для стабилизации ситуации. Идёт на принцип, верно? Я лукаво улыбнулся, представляя себе такой сценарий. Американские войска же ведь только частично покинули эту землю, оставшись на юге карты. Она наверняка даже больше поддастся нам, нежели повстанцам — потому что мы большая угроза. Большая сила. Мы сожмём её в тисках! Но как быстро улыбка образовалась на моем лице, так же быстро она и спала с лица. Глаза потеряли зарождавшийся злобный огонёк, и я прикрыл их. Нет… Это… Я открыл глаза и первым, что я нашел взглядом, была инадзумская гравюра. На ней мужчина в кимоно просто поливал цветы, ничего более — но от того и чудесно. Покой и мир, какая-то привязанность человека к растениям. Эта простота изображения и спокойные глаза мужчины на полотне как бы смотрели в мою сторону. Его облик символизировал гармонию с природой, но вот его взгляд как будто осуждал меня. Я отвел взгляд от гравюры на окно, в котором уже не видел ничего, кроме яркого дневного света. — О чём я вообще думаю? — спросил я самого себя. Образ её в тисках… что он мне приносит? Что-то противное, словно не моё, чувство злорадства. Разве это действительно то, чего я хочу? Я желаю, конечно же победить, принести домой полноценный договор для нашей пользы, но опять же… Я тихо вздохнул, качая головой. Разве стоит ли оно того — побеждать, но видеть её раздавленной? Да и вообще грустной? Как только я представляю такой образ — то что-то будто режет меня внутри. Будто бы выворачивает наизнанку — наоборот, мне по душе её улыбка. Та самая, которую я видел в 2 часа ночи, после долгих споров и разногласий. Говорят же, что в споре рождается истина — и тогда, мне казалось, я увидел что-то мягкое, будто глубоко скрытое нутро, которое обросло толстыми слоями стали и шипов. Эта энергия, которая исходила тогда, была полна внезапным уважением, как будто у нас на самом деле одни цели, только лишь разные формулировки и методы… Только какие лишь они коварные, да и многим не совсем понятные. Сплошной резонанс, борьба логики и чувств. Я вздохнул и покачал головой, меня накрыли сомнения насчёт всего происходящего. Что это со мной? Чего я хочу? Чего я желаю добиться, если абстрагироваться от банального «чтобы всё было хорошо»? Сомнения продолжали терзать меня, я уже и забыл о своей работе. Да какая работа? Мой разум принимал внезапно возникшие вопросы как сугубо важные, будто определявшие всю мою цель нахождения здесь. Еще минуту назад я мыслил, как карикатурный генералишка, злобно хохочущий в своём кабинете и вычёркивающий побежденных героев из собственноручно составленного списка врагов. Всё так хочется сделать хорошо и для всех. Конечно же, первым делом у меня стоит выполнить свою работу на отлично, чтобы ко мне больше не относились как к лоху в департаменте… Так не хочется после всей этой миссии, вернувшись домой, продолжать мириться со своим статусом. Но одновременно что-то меня притягивает и к этим местным! Как я рвался быть миротворцем, и не только ради встречи с Райден — всё же в моей памяти столько моментов с другими людьми. А если мне предстоит окончательный выбор, то… где же буду я? По моему телу прошла дрожь — а если… А если Санчес вместе с Харрис додумаются до повторной интервенции? Они же, вроде, так и не придумали, откуда взять пополнения для золотого запаса. Как я после нового витка эскалации буду смотреть в глаза местным — или я не смогу выполнить это указание… и просто струшу, предав свою страну? Кем бы я предпочёл быть — уверенным убийцей или трусливым мальчишкой? Этот поток вопросов, нахлынувший в моё сознание, прервал лишь внезапный звон. Я резко обернулся на звук, в сторону окна, и увидел уже улетавшую вдаль птицу, а на самом стекле остался еле заметный на солнце пух. Бедняга, наверняка так же погрузилась в себя, как я, и врезалась в невидимую для неё стену. Немного улыбнувшись, словно от облегчения, что я не одно такое слабое в моральном плане существо, со вздохом я повернул голову к бумагам, пытаясь сконцентрироваться. Помотав головой, мне удалось вернуть внимание к документам, и через минуту чёрная гелевая ручка снова стала заполнять бланки. — Давай, поднапрягись, — повторял я себе под нос, желая уже закончить с рутиной. Хоть отголоски таких сложных вопросов и возвращались ко мне во время работы, это не имело такой большой силы как ранее. Моему организму будто нужно было просто поднять этот вопрос, а потом отложить его на потом — как я это и люблю делать с сложными вещами. Действительно, день только начинается, а так глядишь, и поседею ко времени отправления. «Пусть что будет, то будет», — отмахивался я, тихо вздыхая, пока за окном продолжались гуляния местных. Эх, людишки, знали бы вы, какие тут моральные дилеммы происходят — были бы тише. Тот мужчина из лавки с едой бы мне даже скидку на собу сделал, если бы знал, какой я героичный герой из всех героев! Минуты шли за минутой, а эта стопка бумаги, увы, уменьшалась предательски низкими темпами.---- Через полтора часа ----
Мои ноги успешно справились с задачей доставить мою тушку из точки А в точку Б. На свежем воздухе и ощущения совсем другие, чем в душном номере, который будто выгонял тебя на улицу своим застоявшимся воздухом. Поднимаясь по ступенькам, я сохранял размеренное дыхание, представляя снова тот зал в резиденции, и думал, как меня встретят. В последний раз я там был привязан к стулу, когда меня еще хотели казнить, поэтому… Может, сегодня что-то поменяют? Стражник, как только увидев приближающегося меня, немного нахмурил брови и преградил мне дальнейший путь мечом. Я немного удивился такому приёму, и, подняв бровь, спросил пока еще уверенным голосом у мужчины: — Эй, что-то не так? Мой вопрос звучал немного обиженным тоном, и это было оправдано. Поставив одну из рук себе на бок, я тихо цокнул и окинул стражника надменным взглядом. Да, моё чувство собственной значимости медленно росло, несмотря на то что мне приходится иногда спасаться бегством от некоторых людей. — Сёгун не принимает сегодня посетителей. Вам лучше уйти, если хотите избежать проблем, — ответил стражник. Его голос был холодным, а нахмуренные брови будто говорили сами за себя: «Знай своё место». Мужчина выставил грудь вперёд и продолжал держать копьё, блокируя мне вход. От меня же начало веять раздражением, которое выражалось в поджатых губах, а также в тихом смешке, который вышел из моего рта будто бы непроизвольно. Ну ничего себе: «Вам лучше уйти, если проблем не хотите»? Я прислонил свободную руку к своему сердцу и отчеканил стражнику немного повышенным голосом: — Передай Сёгуну, что я и не посетитель. Я здесь не милости просить, а разговаривать. У нас с ней есть… незаконченные дела, так и скажи. После моих слов, сопровождавшихся ухмылкой на лице, стражник ещё больше нахмурился и осмотрел меня с ног до головы своим грозным взглядом. Затем он начал отодвигать копьё ближе к себе, но продолжал меня испепелять своими глазами. Честное слово, казалось, что он сейчас поднимет оружие на меня. Несмотря на мою внешнюю надменность и ухмылку, что-то сжалось у меня в груди и вновь поднялась тревога — я отдавал себе отчёт, что в случае чего мне придётся удирать с лестницы в скором порядке и выжидать потом подходящий момент в ближайших кустах. Однако стражник лишь фыркнул, отвернулся и зашёл в саму резиденцию, после чего пропал на несколько минут. Я не смел сделать хоть один шаг дальше, в сторону широких дверей, так как на меня ещё смотрел другой воин, который стоял рядом. Он хоть и молчал, но по его взгляду читалось явное осуждение — что било по моему самолюбию. Ну, и ещё я не двигался, потому что подглядывать через двери без спроса, тем более за женщинами — это неправильно даже в нашей американской культуре. Особенно в нашей американской культуре. Даже если сильно хочется. Вскоре стражник показался снова из-за дверей и движением ладони подозвал меня ближе. Как только я перешёл за порог, мужчина, будто бы в спешке, обошёл меня, вышел за двери и резким движением руки закрыл их за собой. Резонирующее эхо от таких действий еще какое-то время расходилось по помещению, оставаясь единственным звуком на контрасте с абсолютной тишиной. Когда я нервно сглотнул, то мне показалось, что даже это было отчётливо слышно всем вокруг. Как же нервирует тишина, знали бы мои окружающие… Ощущение, что сейчас вот что-то, да произойдет плохое со мной. Райден, сидевшая во центре зала, хладнокровно молчала, посматривая в мою сторону своим привычным, то ли осуждающим, то ли выжидающим, взглядом. Мы молча смотрели друг другу в глаза и обдумывали дальнейшие шаги. Это уже наша третья встреча, но ощущения не меняются и остаются яркими и насыщенными. Тревога, любопытство, едва слышимое дыхание в надежде не спугнуть от первого шага… Я, вспоминая наш совместный и, мягко говоря, своеобразный опыт общения, решился начать первым — потому что мне в конце-то концов надо становиться сильнее: — Вот мы и снова встретились, Госпожа, — сказал я и легонько склонил голову. Всё-таки как это удивительно ощущается. Что-то воистину непонятное застряло во мне, и никак не выходило. Не приятное, но и не так сильно раздражающее, скорее держащее в тонусе. Находясь рядом с ней и приглядываясь к её лицу, мне хотелось услышать хоть какой-то ответ. Прошло лишь несколько секунд, но такое молчание уже заставляло меня сильнее нервничать. Можно было только гадать, что там у неё в голове — ведь по таким загадочным глазам я так и не мог узнать хоть что-то примерное. Я невольно улыбнулся, продолжая смотреть на неё, думая: «ну дурак ты, Джордж — определенно тебе и не понять этих мыслей, ты же не жил сотни лет, если не тысячу. Этот лик еще долго будет следить за островами, принимая в себя великое множество потоков мыслей, своих и чужих». — Я подозревала, что ты придёшь сюда именно сегодня, — прозвучал наконец ответ Райден. Спокойный, вежливый голос словно попал в самую суть и заманивал двигаться дальше. Казалось, что даже не были важны слова и их значения — всё было ясно по энергетике, хотя её лицо так и не поменяло своё выражение. После короткой паузы она продолжила говорить, немного откинув голову назад: — Скажи, Джордж, разве стоило кидаться камнями в моих подданных? Вопрос задавался прежним тоном, а вот моя внешняя оболочка претерпела изменения после озвученного. Я нахмурил брови, отвёл взгляд в сторону и тихо вздохнул… Чёрт возьми! Та женщина всё же настучала на меня, и похоже, так ярко описала меня, что Сёгун уверена в моей причастности. Или, как вариант, все инадзумцы не кидаются камнями и не пинают их, тогда я остаюсь единственным вариантом, на кого можно подумать. Мне оставалось лишь неловко прочистить горло и признать вину, чтобы не делать ситуацию ещё хуже из-за такого. — Вышло недоразумение, прошу у вас прощения. Это было негативное стечение обстоятельств, я бы никогда такое специально не сделал. Выслушав мои объяснения, Райден не спеша встала на ноги и тихо вздохнула. Не знаю, поверила ли она мне или нет, но сейчас мне даже не хотелось пятиться назад и мысленно просить прощения у Господа за прошедшие грехи, как это было ранее. Я хоть и чувствовал себя виноватым, но уже не боялся так сильно, как во времена наших первых встреч. Расслабился, наверное. Инстинктивно перестал рассматривать её как врага. Как бы мне эта открытость и выстроенное отношение к ней не вышли боком — и это был единственный волнующий вопрос в моей голове посреди этой полудружеской обстановки. — Рада такое слышать. Однако… — начала говорить Сёгун, слегка кивнув. — Тебе следовало бы встретится с Сарой лично, и принести искренние извинения. В маленькой паузе между словами я заметил, как её глаза немного прижмурились. Казалось, что это были считанные миллиметры, которые не играли никакой особой роли, но для моего спокойствия и уверенности это был словно большущий знак. Не знаю точно, что именно он обозначал, но явно меня тут не будут убивать. — Если не быть многословной, то я верю в твою искренность, Джордж. Всё же ты довольно интересное существо, одновременно и слабое, но и знающее пути выхода из ситуаций. — продолжила свою речь Райден, смотря в мои глаза и не отрываясь от них ни на секунду. Я тихо вздохнул, уведя свой взгляд в сторону. Даже не стало обидно после таких слов. Мне не на кого было обижаться, если это была правда. После стольких дней, стольких приключений я только и убеждался в этом — а эти слова Райден будто били по самой цели. Я ведь даже самого стражника за дверьми бы не одолел в схватке, что уж тут… — Тем не менее, я справляюсь со своей задачей, — как бы оправдываясь, сказал я вполголоса. Мои слова будто предназначались не только ей, но и моему сознанию, в частности. К чему грусть собственного существования, когда я стараюсь и знаю это? Я могу быть слабым в плане насилия, могу не уметь убивать и калечить, и что же? Зато у меня есть такой язык, такие способности им чесать, что мне и не приходилось за всё это время кому-то нанести вред, даже если мне и выдадут пулемёт. Не к чему об этом сейчас думать, меня как раз ждёт моя любимая работа. Я еще раз выдохнул, после чего со слабой улыбкой посмотрел опять на Сёгуна: — Кстати, про сами задачи… Лёгким движением руки из своего дипломата я достал чистые три листа бумаги. Специально для такого случая на шапке будущих документов я уже старательно скопировал герб своей страны, а рядом символ Инадзумы. В глубине души я надеялся, что такая ручная работа будет достаточной для договоров, пока мне с Вашингтона не выдадут напечатанные экземпляры. — В прошлый раз мы остановились на «Южных» островах. У меня уже есть несколько предложений, способных удовлетворить обе стороны, желаете их выслушать? — сказал я уверенным тоном, сохраняя вежливость. И с одобрительной, еле заметной улыбки Сёгуна мы начали обсуждать продолжение договора. Казалось даже, что всё идёт по маслу, чего я точно не ожидал, будто той ночью мы вытрясли весь негатив на годы вперёд, а сейчас просто релаксируем над нашими планами и слушаем друг друга. Проблема уже… заключалась в другом. Теперь мне было просто сложнее давить на неё, выстраивать всякие алгоритмы по принятию нужных мне решений, манипулировать фактами — чему в общем нас учили и в более поздних курсах университета, и на дополнительной подготовке в Пусане. Конечно же, я давал себе отчёт в том, что происходит. Чем больше я слушал её голос, такой спокойный и уже вовсю не холодный, узнавал «к слову» немного больше о ней самой, смотрел в её глаза, и конечно же, испытывал что-то тёплое внутри — тем сложнее было не подавать виду и не улыбаться как дурак. Наверное, выдавало только немного учащенное дыхание, но и это я пытался скрыть. Теперь для меня стало очевидным, что мною движет здесь не только добросовестное выполнение долга перед моими Штатами. Даже думать не хотелось, что это невозможно. Что это всё обман, другая тактика Сёгуна по выбиванию нужных условий… Не может! Не может такое хорошее чувство, будто написанное судьбой, быть фальшью. Это было бы очень жестоко. Я честно старался держаться молодцом, вспоминая свой долг перед страной и людьми, за которых я несу ответственность. На такой приятной волне я смог выторговать приемлемые условия для наших парней, что еще оставались на безлюдных островах на юге — по новому договору наши войска должны будут уйти из этого мира через месяц, после чего мы пришлём сюда торговцев и новых дипломатов. Чувство восторга от успеха захлестнуло мой мозг, пока глаза не нашли Райден снова. Счастье, огонёк в глазах быстро прошёл, когда наступило осознание. В этот момент я даже не знал, радоваться мне или грустить — ведь моя работа здесь заканчивается. Улыбка стала сходить на нет, когда я держал ещё неподписанный договор, в котором было пропущено несколько строчек насчёт торговли. Выписанные аккуратным почерком пункты теперь стали бить по глазам, их множественное количество вместо удовлетворения стало вызывать раздражение. Казалось, только сейчас я осознал, что мною двигало здесь, а теперь это окно возможностей резко захлопывается прямо перед моим носом. Последние 3 пункта отделяли меня от формальной обязанности приходить к ней, а дальше — кто знает… Моё беспокойство, кажется, заметила и сама Сёгун, изменившись в лице. Пока я продолжал смотреть на строчки в документе, она пододвинулась поближе ко мне и слегка наклонила голову вбок, смотря на меня. — Всё хорошо с тобой, Джордж? — внезапно прозвучал её голос, несший в себе заботу. Стандартная, этикетная вежливость. Примерно такое было в моей голове, когда я думал над искренностью этих слов. Иметь надежду на то, что чувства взаимны, или что хотя бы ко мне она относится теплее, чем к другим, было опасно для самого меня же. Если я в это поверю, то в момент крушения моих мечтаний мне будет ещё больней… Поэтому я натянул улыбку и наигранно хихикнул, как умел со времен университета и спокойно ответил: — Всё отлично, госпожа. Просто… немного задумался. Страх того, что мою искусственную эмоцию вот-вот раскроют, тихо таился в сердце. Отложив бумаги в сторону, меня будто охватило что-то посередине между чувственностью и боязнью… Как и ранее в отеле, меня охватывал неприветливый дух неопределенности, раздирая на множество кусков. Хотелось так многое сделать сейчас, и всё это противоречило друг другу как фасоль с шоколадным тортом. Но из любой моей ситуации я находил выход, и нашёл компромисс между своей чистой вниманием душой и боязливым телом. Я протянул руку к Райден и на этот раз искренне улыбнулся, слегка покраснев перед этим. Затем посмотрел ей в глаза, и что-то смелое одержало важную победу над пугливым во мне, после чего я вымолвил: — Спасибо вам за то, что дали договору случиться. Я… — начал говорить, однако внезапно запнулся и решил себя поправить. — Точнее, наш народ благодарен Вам за такую возможность. Сперва она просто смотрела на меня непонимающим взглядом, полным вопросов. Будто бы даже перестала дышать, задержав воздух в лёгких и осматривала то моё лицо, то протянутую руку. Секунда, вторая, третья — нервная пауза и бездействие с её стороны продолжались, что в переносном значении убивало меня внутри. А может и не только в таком смысле, а ещё и прямом — я осознавал себя сейчас как полный дурак, который ляпнул что-то и сидит, ждёт от собеседника реакции, ведь сам ничего добавить не могу. Однако через казавшихся слишком долгими и протяжными шесть секунд Райден медленно протянула свою ладонь и легко сжала мою, не сказав не слова. Небольшая волна облегчения пронеслась над моим разумом, и стало действительно легче, хотя ничего на её лице и не изменилось. В эту секунду я почувствовал слегка холодную, но мягкую ладонь, которая словно заряжала меня энергией… Ой, а может это и действительно так, а не красивое словцо? Тем не менее, улыбка на моём лице после такого чувства близости стала еще больше, как я бы ни боролся с этим. Стало легче, будто бы решил сложную загадку и теперь наслаждаюсь плодами труда. Я рискнул, и получил такую награду — как бы смешно не казалось бы некоторым. Сам бы никогда не подумал, что такое обычное прикосновение может меня так успокоить, а желание вечности этого момента было зашкаливавшим. — Какой же ты необычный, Джордж — прервала тишину Райден, смотря на меня и продолжая держать за руку. Я снова покраснел, в голове начали формироваться одни мысли за другими насчёт этих слов. Обычно мне коллеги в шутку говорили, что я странный — а теперь слышу это. Всё так хорошо идёт, что просто не верится в происходящее — будто кто-то специально написал такой сюжет, чтобы меня обрадовать до чёртиков. — Это не новость, мисс, — смущенно ответил я, отведя взгляд на пол и медленно отпустил её ладонь. Я немного задумался, вспоминая прошлое и тихо вздохнул. — Извините, что… сбежал тогда. Если бы я этого не сделал, то вы бы не тратили своё время здесь. Райден слегка улыбнулась и помотала головой в ответ на мои извинения, после чего сказала: — Не вини себя, это вполне нормально для смертных, пугаться гневного Электроархонта, — ответила она мне. — Всё равно, мисс, — ответил я, вертя головой. — Вы же говорили, что я должен искренне извиняться. Пусть это будет примером для самого меня, как заглаживать вину. Несмотря на мой продолжавшийся румянец, я говорил без запинок. Я мог благодарить только своих преподавателей, что слушали наши доклады в университете и снижали оценки за неуверенную речь. Ложная уверенность в себе — это то, что выручало меня после учёбы, и помогает сейчас не выглядеть мямлей в глазах нужных тебе людей. — Это так, только не планируй кидаться и в меня камнями. Наказание будет более суровым, чем повторная аудиенция, — развёрнуто объяснила мне Райден, продолжая слегка улыбаться, как теперь кажется, лукаво. Из моего рта вышел не поддававшийся контролю короткий нервный смешок, как только я переварил её слова. Теперь она меня дразнит, не так ли? Её голос становился всё мягче и мягче, или, по крайней мере, так казалось мне сейчас. С каждой секундой мне становилось легче, а официальный тон куда-то быстро уходил, как только дела с бумагами были завершены. Вместе с этим хорошим чувством присутствовало и другое, как уродливый сосед рядом — страх, что это сейчас всё резко закончится. В моей памяти сохранялись только такие отвратительные моменты, как моё счастье прерывал кто-то или что-то, внезапно оказавшийся передо мной на пути, будь это сломанный палец на собственном дне рождения в детстве или пьяный родственник из Уолтона, преградивший путь в мой дом. Самое ужасное, что я ничего с этим поделать не мог — только лишь терпеть и надеяться, что это лишь дурные воспоминания. Мельком посмотрев на глаза Райден, я быстро зажмурился, когда двери в комплекс раскрылись и послышались тяжелый топот сапог самураев. Повернув голову, я увидел одного стражника с копьём в руках и немного испуганным лицом, покрытым потом. Единственное, что сейчас было в моей голове после внезапного появления самурая — злоба, что навеянные воспоминания неудач предсказали неприятность и тут, раз воин пришёл без разрешения. Райден тоже была не слишком рада такому развитию событий, и её лукавая улыбка с слегка прищуренным взглядом сменились моментально на холодный и осуждающий в сторону самурая. Мы вместе с ней сейчас смотрели на стражника так, будто он родственников на Ibay продавал или что-то схожее по неприязни. — Что? — коротко, быстро и с максимально мною зафиксированным низким тоном произнесла Райден, продолжая испепелять стражника за такое вторжение. — Г-госпожа, мне очень жаль, однако этот посетитель, он… — начал оправдываться самурай, метая взгляд то на меня, то на своего правителя. — Говори чётко и по делу, — ответила она, оставаясь на такой жёсткой волне. Честно, вот этого я и боялся в глубине души: что она будет со мною так же разговаривать сегодня. Благо, моя персона, похоже, находилась по другую сторону мысленных баррикад, что обольщало мой разгулявшийся разум. Я молча продолжал наблюдать за этой комедией в одном акте, не сводя глаз с стражника, пока он нервно сглатывал, подбирая слова. — Если говорить вкратце, госпожа, то рядом с дверьми стоит долгое время один парень. Имя и клан не называет, нас не слушает, хотя мы говорим, что вы заняты. Только аудиенции просит уже час, да и стоит на своём, — начал рассказывать стражник трясущимся голосом. — Я отказываю, так и передай ему! — грозно ответила Райден, нахмурив брови, что только усилило страх воина. Какая она злая, прямо как тогда в заброшенной деревне! Я бы, наверное, сейчас забеспокоился, но в моей голове так и просилось сравнение с моим бывшим начальником Аденауэром. Только тогда я слышал такой тон и «Оставь меня одного. Сейчас же!», когда прерывал его рассуждения насчёт рыбалки с его коллегами. Такие ассоциации невольно вызывали подавляемую сейчас ухмылку и немного опущенную голову. — Э-э-э-э! Я всё слышал, да? Выходи, подлый трус! — услышал я вдали, за пределами комплекса мужской голос, который был внезапно знакомым для меня. Глаза расширились, а самому мне было не до смеха. О нет… Это что, он? Сёгун же перевела взгляд в стражника в направлении звуков, после чего еще больше нахмурилась. Она потянулась своей ладонью к себе за спину, нащупывая светящееся фиолетовым цветом копьё, а стражник в это время еще сильнее растерялся, вцепившись в своё оружие мёртво хваткой. Хоть мне было и тяжело самому, но я сделал один маленький шаг ближе к Сёгуну и легко положил свою руку на её плечо и помотал головой, отговаривая от молчаливого насилия. Затем я повернулся к самураю и спокойным голосом спросил у него: — Как одет этот посетитель? Внешний вид кратко опиши, пожалуйста? Он энергично кивнул, после чего осмотрелся по сторонам, обдумывая ответ. Кажется, по его поведению, это не самое желательное зрелище — прилюдная казнь дурачка, и он искренне опасается этого. Обдумав свой ответ, стражник промолвил таким же трясущимся голосом: — Б-белые волосы, лицо иностранное. Одежда чёрная, как уголь — а взгляд вечно такой у него, будто задумал что-то неладное. Это точно он, чёрт его возьми. Как он вообще тут оказался? Я раздраженно выдохнул и, повернувшись к Райден, сказал вполголоса как можно более спокойным голосом: — Я сам, знаю его. Не утруждайте себя, прошу. Подходя к дверям большого комплекса, я уже мог предчувствовать кого мои глаза смогут увидеть на этот раз. Хоть в это и не верилось, но описание стражника было настолько убедительным, что просто не оставалось сомнений, особенно после этого «ангельского» голоса. Дурья самодовольная башка, что же тебе было нужно сейчас? В университете меня учили притворно улыбаться, но сейчас мне не хватало способности подменивать свои искренние чувства на ложные, особенно после такого чувственного диалога с Райден. Недовольное выражение так и просилось на моё лицо, и я даже не стал скрывать раздражения. Широко открыв двери, я увидел перед собой просто изумительную, разумеется, в кавычках, картину — спиной ко мне был давний знакомый Лукас, который под присмотром настороженных стражников сидел на каменном полу и ел овсяной батончик, смотря на городскую застройку. Это выглядело со стороны как самое настоящее произведение современного искусства — грозные и раздраженные взоры местных правоохранителей окружают парня, который мирно сидит и любуется видами, очарованный дневным светом, проскальзывающий с гор… — Это ты, гость заграничный? — спросил я дразнящим-агрессивным тоном, поставив руки по бокам. Лукас обернулся ко мне и слегка улыбнулся, после чего встал на ноги и широко раскинул руки, чуть не задев щеку стражника рядом. Кажется, он был в приподнятом настроении, если сравнивать это с нашей прошлой встречей. — Джорджи! Мой самый лучший поверенный по делам этой… Епазумы! — ответил он мне восторженным тоном, сохраняя улыбку на своем лице. Какие-то все сегодня добрые ко мне, даже не верилось. Еще позавчера этот парень меня усыплял своим химическим газом, а сейчас подойдет поближе и еще наверняка целовать взасос будет. Я выдохнул, качая головой и не разделяя оптимизма соотечественника. — Что ты тут забыл? — спросил я коротко, сдерживая свое негодование, после чего продолжил. — Ты вообще в курсе, что… Что тебя здесь быть не должно? Лукас опустил брови, сменив улыбку на лукавую ухмылку и медленно покачал головой. Он в это же время одновременно и цокал, будто чувствуя себя здесь выше меня. — Джорджи, Джорджи! Почему это я не могу тут стоять? Я… — начал отвечать Лукас, после чего зевнул и продолжил. — Мне столько задач здесь выдали, ты же не справляешься, м? Его голос так же внезапно стал плавным, и, словно как из прошлого — кишащим хитростью. Я хранил молчание, анализируя его поведение все в той же позе — руки на боках и немного поджаты губы. — А вообще, это всё тоже мой изящный план, Джорджи. Мне этот Сёгун не нужен, мне сегодня нужен ты! — продолжил отвечать Лукас, заострив на мне его взгляд. — А? С чего бы, хитрый засранец? — высказался я, немного прихмурившись. — Между прочим, я тебя еще не простил. Лукас захихикал, после чего подошел поближе ко мне и немного пригнулся, заглядывая исподлобья в лицо. — Тут народ местный мне на ушко нашептал, что местный… Джотаро Гуринто у правителя сидит часами. И знаешь, Джорджи, мне не потребовалось и пяти секунд, чтобы тебя раскрыть, — сказал Лукас вполголоса, не давая подслушать стражникам его слова. Я немного покраснел от такого, после чего смущенно повернул голову направо и посмотрел вниз. — Просто не ожидал, что здесь будут мои знакомые из Америки… — сказал неуверенно я. Но после секундной паузы я еще сильнее сжал губы и выступил будто бы с новой эмоциональной силой, полной раздражения: — Да и вообще, я не должен отчитываться перед тобой. Ты мне не начальник и никогда не будешь! — заявил я, после чего тыкнул пальцем в ключицу Лукаса. Он же лишь продолжил ухмыляться, видя мою реакцию. Будто бы ожидал, что я так отреагирую, и был доволен своим острым умом. — Что же, я и не пытался… — тихо сказал Лукас, после чего ехидно хихикнул. Он будто бы успокоился, убрав ухмылку и на удивление спокойным голосом произнёс, отодвинув мою руку от его ключицы: — Джордж, серьёзно, ты мне нужен. Отпрашивайся от Сегуна, дело важное у нашей страны созрело в этих краях. — Чего? Я не стану прерывать нашу с ней встречу только лишь… — Только лишь что? — заявил Лукас тем же спокойным тоном, смотря прямо мне в душу. — Джорджи, я не шучу, твоя красавица и подождать может. Дело государственной безопасности, понимаешь? Н-А-Ш-Е-Й страны безопасности, а не этой вот. Ты… ох… После слов про «красавицу» стража будто бы еще сильнее нахмурилась, но не делала больше ничего, кроме видимого осуждения агента. Лукасу же, видимо, на это было «фиолетово», и он только ждал моего решающего слова, не сводя с меня глаз. — Я не пойду, с какой стати? Я понятия не имею, для чего тебя сюда отправили, и мне это интересно быть не должно. Разве могу я сомневаться в такой могущественной организации, как твоя? — говорил я загадками, оглядываясь на окружавших нас стражников. Лицо Лукаса стало после моих слов раздражённым, хоть он и пытался это скрыть. Его губы были поджаты, ладони слегка сжались в кулаки, а нос фыркал. Мне даже в один момент показалось, что он меня сейчас ударит, поэтому я развернулся и сделал один шаг в сторону комплекса, пока не услышал от парня глубокий вздох: — Джорджи, пожалуйста! — заявил слегка отчаянный Лукас, растянув последнее слово. — Ты можешь всё что угодно обо мне думать, но если я провалю задание, то местные туземцы смогут получить… Очень, очень серьёзное преимущество! Это было неожиданно, и как кажется по его голосу — дело и правда серьёзное. То ли дело в моей доверчивости, то ли Лукас действительно сейчас нуждался во мне как в воздухе, раз я слышу от него «пожалуйста». Я такое редко слышал от него даже во время нашей работы в Пусане, он так говорил только когда пытался меня переубедить по важным вопросам и, как мне казалось, считал это слово последним козырем в рукаве во время разногласий — воистину наравне со стереотипным женским «Ой всё». Тем не менее, такой тон бывшего коллеги меня заинтриговал, и я повернулся к нему снова и вопросительно подняв бровь, продолжил его слушать: — Я не могу дальше говорить об этом среди этих туземцев, наверняка слухи пойдут. Пожалуйста, Джорджи, мне нужен кто-то, кто прикроет мне спину, — сказал он всё тем же тоном, с еле скрываемым раздражением. Сейчас же я был в замешательстве, смотря то на него, то на стражу. Совершенно очевидно, что Лукас — хитрый чертила, но честен ли он сейчас? Мысли о том, что я плохо знаю этого парня и, возможно, он снова притворяется, чтобы получить своё, присутствовали. Мои тёплые чувства к нему питались только воспоминаниями о проведенном времени в Университете и Корее, тогда как сейчас я просто не знал, что от него ожидать. Может быть, его нынешние глазки тоже притворны сейчас. Но… Лукас прав — он бы не пришёл сюда просто так, чтобы посмеяться. Наши отношения пусть и сложные, но я ведь в ответе за страну здесь. Ох, снова ответственность падает на мои плечи, чувство облегченности и комфорта рядом после Райден окончательно ушло, и теперь в моей голове снова были муки выбора. Душа требовала покоя, а разум — службу. Меня тянуло снова к Сёгуну, но мозгом я понимал, что следует пойти за Лукасом и помочь ему в странном правительственном деле — пусть даже и не знал деталей. Ради Америки же, он говорил, может быть, это даже мне зачтётся как дополнение? Подумав, я покачал головой и, повернувшись к одному из стражников, уже хотел его попросить передать послание Сёгуну, но быстро передумал. Это в конце концов было бы ужасно неблагодарно — даже не попрощаться лично, после всего, что между нами произошло. Замешкавшись между стойкими стражниками, я еще раз повернулся к Лукасу и показал ему слегка озлобленное лицо, после чего фыркнул и тихо сказал: — Жди здесь, и не смей без меня уходить. Лицо Лукаса мгновенно засияло, в отличии от хмурого меня. Его прищуренный взгляд и улыбка давали мне снова опасения, но отступать некуда — я уже шёл в направлении дверей объясняться с Райден, пока мой новообретенный компаньон горделиво встал в позу победителя: — Джорджи, я всегда знал, что на тебя можно положиться! Когда закончишь с красоткой, то… — Если твой поганый высокомерный рот еще раз назовёт нашу госпожу так, то это будет самый короткий день в твоей жизни! — перебил его стражник, взявшись за оружие крепче и сделав грозный шаг в сторону Лукаса. Его же это не особо испугало, скорее раззадорило. Когда я стал молча открывать двери большущего комплекса вместе с другим воином, Лукас успел высказать очередную свою умную мысль перед моим уходом в не самой спокойной обстановке: — Ладно, ладно, так уж и быть, помолчу для твоего же блага. Что было потом — даже представить не могу. К тому времени я уже закрывал двери, а вместе с захлопыванием был слышен лязг металла. Всё-таки я был не до конца смелым чтобы посмотреть на непродуманные слова бывшего коллеги, между прочим, по дипломатическому корпусу США. Если уж и прибьют его — то потом посмотрю, у меня здесь есть не менее важный человек, с кем мне нужно увидеться еще раз.