Привет, котёнок

      Габриэля Агреста охватывало отчаяние, безысходность завладела его разумом. Он перестал видеть что-либо вокруг, полностью погружаясь в себя. Горечь чувствовалась на языке.       Он просто сидел, держась за голову. Он был тем, кто всё уничтожил. Его глупая мечта вернуть свою жену сжигала его изнутри. Габриэль вновь осознал, что хватаясь за мечту, за призрачный шанс, он забывал о тех, кто живёт рядом с ним. Столько времени было потрачено зря. А ведь он мог подарить это время своему сыну, которого, несмотря ни на что, безумно любил. В тот момент он не знал, что смог стать чьим-то маяком.       Его эмоции в тот миг были чем-то сопоставимы с эмоциями Маринетт до её аккуматизации. Именно поэтому бабочка обратила на него своё внимание, снося героев со своего пути одним лишь лёгким взмахом руки.       Аккуратно приземляясь недалеко от Агреста-старшего, она проигнорировала стоящих рядом Кота Нуара и Рену Руж. Они стали для неё ничем.       Лишь на секунду она ощутила внутри себя протест, что заставил почувствовать к ним мимолётное тепло. Они выглядели потрёпанными, но пока ещё не сломленными. Их одолевали живые эмоции, не то, что её.       Она шла плавно и бесшумно, крылья позади неё опустились, став её мантией.       Габриэль не знал, что вывело его из омута эмоций. Но, вскинув голову, он следил за каждым шагом этой необычайно прекрасной девушки.       Она остановилась совсем рядом, слегла, наклонив голову набок, изучала его своими синими глазами. Глазами, в которых застыл лёд. Не одна эмоции по-прежнему не отражалось на её лице.       —Ты тот, кто сотворил это?       Голос… Пустой и пугающий… Глаза всё также безразлично смотрели на мир. Как его глаза, пока он всё не осознал.       Маринетт протянула ему руку, ощущая его безысходность и тоску. Его эмоции были созвучны тем, что она когда-то…чувствовала? Их отголоски долетали до неё, с трудом напоминая о том, кем она была.       Видя её такой совсем близко, Габриэль Агрест сжал кулаки, прикусывая до боли губу. Он не хотел, чтобы она стала такой!       —Ты причина всего этого? ― Вновь задает вопрос девушка, держа поданную руку. Её равнодушный голос затягивает, не позволяет ослушаться.       Она снова и снова видит в нём отражение себя. Он такая же жертва талисманов, как и она. Его секрет от своего сына уничтожил их отношения. Габриэль потратил так много времени в погоне за иллюзией, пытаясь найти способ вернуть к жизни свою жену, из-за чего забыл быть отцом. Он принёс ужас и разрушение ради своей неосуществимой мечты.       —Прости, я сожалею. — Габриэль Агрест опасливо протягивает руку, вкладывает в её протянутую ладонь свою. Он готов принять свою судьбу. Чтобы она с ним сейчас не сотворила, он это заслужил. И он готов умолять. Не ради себя. Ради других. Ради сына. ― Прошу остановись. Я не хочу, чтобы ты причиняла боль Парижу, ведь потом ты будешь об этом сожалеть. Всё, чего я хотел, это вернуть мою покойную жену, дать Адриану мать, а не причинять ему боль! И лишь теперь я осознал, насколько я был глуп. Ты не такая. Делай со мной, что хочешь, но… оставь остальных в покое…       ***       Кот Нуар смотрел, как она идёт, игнорируя его. Каждый её шаг болью отражался в его сердце. Что она хочет сделать?       Несмотря на то, что Маринетт так рядом к нему, она всё также кажется ему неземной, недоступной. Он не сможет до неё докричаться. Не сейчас.       Трагически красивая… Он чувствует, что за этой маской равнодушия скрывается печаль.       Они с Реной так и не придумали, как поступить. Как спасти её.       Когда она протягивает руку его отцу, он понимает… Осознаёт невероятное.       Разумом он это понимал, но сердцем принять не мог. Это Маринетт. Это Ледибаг. Это всегда была она.       То, как она отзывалась о себе, о любой из своих личностей… Это всегда было проблемой для неё. Девушка не верила в себя.       Но теперь, когда они обе действительно сошлись воедино, он почувствовал, что готов открыть для неё сердце.       Её не нужно спасать. Он лишь защитник её хрупкого сердца. Она сама себя спасёт, её нужно лишь немного подтолкнуть.       Даже в подобном состоянии Маринетт ― это Ледибаг, а Ледибаг ― это Маринетт.       Став акумой, она не винит никого вокруг. Она не причиняет вред людям, просто попавшим под перекрёстный огонь. Да, она не заботиться о разрушении Парижа, о талисманах, но всё ещё заботится о людях. Она не желает причинять вред держателям талисманов.       Она хочет лишь, чтобы исчезло то, что причинило ей столько боли. То, что заставило её разделиться надвое.       Кот Нуар едва заметно улыбнулся: пусть она не осознаёт, но даже в таком состоянии она не желает никому того, что пришлось пережить ей. Даже их заклятому врагу. Она протянула ему руку, не потому, что хочет убить его или отомстить, а потому, что хочет помочь.       Даже чувствуя апатию глубоко внутри она продолжает заботиться о людях.       Маринетт ― там, внутри. И он верит, что она сможет освободиться.       Слова отца трогают его. Но его сердце не спешит таять по отношению к нему.       ― Моя принцесса! ― Окликает её Нуар, надеясь, что она услышит. Девушка замирает, сжимая руку Габриэля, но не оборачивается. Рена смотрит на Кота, веря, что он придумал, как всё исправить. ― Ты ведь знаешь, что я готов ждать тебя хоть всю жизнь? Но… мне бы хотелось, чтобы ты очнулась, как можно раньше.       Слова тяжело ему даются. Он держится за больной бок, что пострадал сегодня уже не раз. Но он словно не чувствует боли, когда смотрит на её напряжённую спину.       ― Я понимаю тебя, ты хочешь, чтобы всё исчезло. Особенно то, что так сильно причинило тебе боль. ― Он грустно усмехается. ― Когда умерла моя мама, я думал также. Мне потребовался год, чтобы смириться с её смертью. Я ненавидел мир, в котором нет её. Но… Я встретил прекрасных людей, что вдохнули в меня жизнь.       Ты ненавидишь талисманы? Но… Как же то время, что мы провели вместе благодаря им? Как же те чувства, что мы разделяли с тобой: чувство полёта, свободы. Да, за ними следует ответственность.       Я всегда восхищался тобой. Ты всегда относилась ко всему серьёзно. Я хотел подбодрить тебя, всегда скрывал свои волнения и переживания за маской флирта, шутника и клоуна, лишь бы ты улыбалась. Любая твоя личность.       Ты говорила, что Ледибаг врунья? И я тоже. Только вот я притворялся всегда. Надел маску идеального сына, для всех казался идеальным… Даже для тебя. Даже когда был Котом, не сумел быть полностью честным с самим собой. Но… Ты принимала меня любым, что я раскрылся, становясь настоящим с тобой и с близкими мне друзьями. Этому меня научила ты. Мы все лжём и притворяемся. Ради себя, ради близких…Это ложь во благо, которая причиняет нам боль.       Ты всегда сравнивала неуклюжую Маринетт и идеальную Ледибаг. Но… Мы многогранны, любая твоя личность прекрасна. Ты сильная. Ты всегда справлялась…       В этом мире нет белого или чёрного. Талисманы приносят и боль, и радость. Только от тебя зависит, что они смогут тебе подарить. Плагг подарил мне свободу, которой мне так не хватало, но я не мог раскрыться людям, которым доверял… А ты…?       Разве твоя квами не была тебе другом? Неужели ты хочешь, чтобы она исчезла?              ― Тикки? ― Девушка, наконец, обернулась. Лицо её было равнодушным, но по щеке текла одинокая слеза.       ― Тикки ведь всегда поддерживала тебя. Она не виновата в том, что создана такой. ― Адриан воспылал духом. Маринетт отпустила руку Габриэля и сделала несколько шагов к Нуару. Она протянула руку к его лицу, ласково гладя щёку.       ― Котёнок? ― В её голосе было удивление. Она смотрела на него и только сейчас увидела по-настоящему. Он ведь всегда понимал её. Да, он ушёл, когда был так нужен ей. Но… он ведь ушёл к ней. К другой ней.       До этого он был чёрной тенью, которую она не хотела подпускать к себе. Сейчас же она увидела его пылающее сердце, что светилось жёлтым. Словно в его груди горело солнце. Солнце, что осветило её мир, разукрашивая всё вокруг.       Адриан вздрогнул, когда заметил, что серые цвета отступают, а мир снова приобретает краски.       Он справился? Нет, ещё не всё.       ― Я люблю тебя, моя Принцесса. ― Прошептал он, не в силах сдержаться. Глаза Маринетт расширились от удивления. Её сердце пропустило удар. ― Ты всегда можешь поделиться всем, что тебя волнует. А не держать это в себе, ведь теперь я знаю, кто ты.       Она была так близко, он вдохнул знакомый аромат.       Улыбка коснулась её лица, разрушая маску апатии. Она оглянулась, и её голос прозвенел над площадью.       ― Где Тикки?       Рена Руж опасливо смотрела на подругу, но всё же сдалась, увидев её взгляд. Она вытащила квами, словно из ниоткуда.       Та лежала на руке лисицы и не шевелилась. Маринетт осторожно забрала квами в свою руку. Прижимая её к своей груди, она укачивала малышку, закрывав её второй ладошкой. Состояние Маринетт сильно сказалось на Тикки. Их связь была крепка.       Напевая простую мелодию своей малышке, бабочка закружилась вокруг. Никто не смел сказать ей что-то. Все заворожённо наблюдали за её движениями. Нежные, трепетные и тоскливые. Крылья кружились вслед за ней, обволакивая её хрупкую фигуру.       ― Чудо вокруг, лишь обернись. ― Наконец, её голос разнёсся по улице. Квами в её руках засветилась.       ― Тьму озаряя       Надежды блеснул волшебный луч       И в сердце смогла       Я отыскать к себе новый ключ*. ― Слова, что исходили из её души, осветили улицу роем божьих коровок, что начали медленно восстанавливать город.       Париж преображался на глазах, становясь прежним. Но Нуар почувствовал тревогу, что вновь овладела его сердцем. Он заметил, как квами Ледибаг взлетела ввысь вместе с хозяйкой, где они кружились в полёте уже вдвоём, восстанавливая всё вместе. Красота поражала. Не смотря на позднее время, вокруг было светло, как днём. Лишь две фигуры, летали над городом, привлекая к себе внимание.       Когда бабочка приземлилась рядом с Котом Нуаром, он вздохнул с облегчением. Они боялись пошевельнуться, чтобы не спугнуть надежду. Маринетт улыбнулась ему нежно и мягко.       ― Я смогла спастись из темноты. Я и вправду сильнее, когда ты со мной. ― Фиолетовое сияние поглотило девушку. ― Привет, котёнок… ― Было последним, что сказала Маринетт, становясь собой и падая в обморок. Адриан сумел поймать девушку лишь благодаря реакции, выработанной годами.       ***       Адриан не хотел выпускать её ни на секунду, боясь, что она исчезнет, раствориться, словно иллюзия. Такая хрупкая, нежная, но сильная, она дремала в его объятиях.       Она всё забудет. Не будет помнить ничего, как и другие акуматизированные. Кот Нуар был в этом уверен. Возможно, это и к лучшему, ведь она ещё не знает, что Адриан и Кот — это одно лицо. Как она отреагирует?       Так ли это важно? Главное, чтобы Маринетт была в порядке и счастлива.       Они находились в особняке Агрестов: каким-то образом Габриэлю удалось уговорить героев переждать у них, приведя девушку в чувства. Кот не особо сопротивлялся, главное ― не выпускать Маринетт из объятий, на остальное ― плевать. О другом он подумает потом, когда она очнётся.       Но всё же забрать талисман у Бражника, он вспомнил. Тот не особо сопротивлялся, отдал брошь по первому требованию.       Рена же с подозрением смотрела на Агреста-старшего. Почему Маринетт подошла именно к нему?       Его слова… заставили её думать, что он является Бражником. Но сказать это наверняка она не могла. Написав через коммуникатор Нино, чтобы он забрал талисманы у других носителей, Лиса начала пристально следить за каждым движением дизайнера. Если он Бражник, то захочет ли после всего случившегося похитить серьги Маринетт, зная, что она ― Ледибаг?       Она вспоминала, о чём ей успел поведать Мастер Фу, к которому её отвела слабеющая на глазах Тикки.       Почему же он привёл их в свой дом, если не злодей?       Рена чувствовала такую усталость, что ей казалось, что она может заснуть в любой момент. Была вымотана как физически, так и эмоционально. Но всё же она держалась, стараясь не сводить взгляда с дизайнера, что заботливо ворковал вокруг Маринетт. Нуар его чуть ли не взглядом прожигал, отказываясь выпускать Маринетт из кольца своих рук.       Но внезапно лицо Габриэля потеряло всякие краски, когда он понял, в чьей комнате они находятся.       ― Г-где же, Адриан? ― Он оглядывал пространство вокруг. Прошёлся взглядом по каждому уголку комнаты.       ― Гуляет. ― Недовольно буркнул Кот, утыкаясь в макушку Маринетт. Он бы с радостью отнёс Принцессу домой, но сил на лишние телодвижения совсем не было. Отдохнёт немного и вернёт её наверняка волнующимся о ней родителям.       Хотя, как он успел заметить, Рена успела оповестить их о том, что Маринетт в порядке. И когда всё успевает?       ― Г-гуляет? ― Опешил Агрест от подобного. Кот закатил глаза и одним взмахом руки, запустив в того шестом, отработанным на злодеях жестом ударил того по голове. Дизайнер падает плашмя прямо на ковёр, засыпая до утра.       Сожалеет ли о сделанном Адриан? Ни капельки! Это будет первый и последний раз за всё, сотворённое отцом.       ― Наконец, тишина. ― Выдыхает он. Рена смотрит на него круглыми глазами, опешив от случившегося.       ― Ты Алья? ― Не теряя времени зря, спрашивает Нуар. Теперь, когда он узнал личность Ледибаг, догадаться об этом не составляет труда.       ― Как ты…? ― Устало проговорила Лисица, но потом махнула на всё рукой. ― Что теперь будет?       ― Не знаю. ― Фыркнул Нуар, нежно гладя Маринетт по волосам. ― Бражник повержен. Маринетт, наконец, сможет отдохнуть. Она ведь была в таком напряжении долгие недели. Как я только не заметил этого? Я думал, её переживания связаны совсем с другим…       ― Я тоже не знала, с чем связаны её переживания. ― Поспешила успокоить его Лисица, подходя к отрубившемуся Габриэлю и проверяя его состояние. ― За что ты так с ним?       ― А ты не догадываешься? ― Хмыкнул Нуар, показывая Рене брошь. Та понимающе кивнула.       ― Что же будет с … ― Она замолчала, подбирая слова.       ― Леди решать. ― Пожал плечами Кот, услышав, как кто-то постучал в окно, напряжённо вглядываясь в темноту.       ―Это Карапас. ― Тут же подбежала к окну Лиса, открывая его. Нино запрыгнул внутрь и замер на месте, глядя на открывшуюся ему картину.       ― А как же Ад…― Попытался он сформулировать что-то, как был перебит локтем в бок. До чуткого слуха Адриана лишь донеслось шипение Альи: «Позже всё объясню. Его сейчас здесь нет».       ― Нуар, ― Рена Руж подошла ближе. ― Мы с Н…Карапасом отнесём Маринетт домой, а ты отдыхай, уже валишься с ног.       ― Я сам! ― Попытался возмутится Адриан, но ноющая боль во всём теле заставила его поморщиться.       Рена сумела убедить его, что с ними у Маринетт больше шансов добраться целой и невредимой до родителей. С этим Нуар поспорить не мог. Он отдавал Принцессу, осторожно провожая её нежным взглядом.       Карапас, перехватив так и не очнувшуюся Маринетт, покрепче поинтересовался:       ― А тебе помочь не нужно добраться до дома? Сам-то справишься?       Нуар кивнул, но герои ему ни капельки не поверили. Видел бы он себя в зеркало!       Когда герои ушли, Адриан, тяжело вздохнув, всё же перенёс отца на диван. Сам упав на свою кровать и детрансформировавшись, устало произнёс:       ― Этот день наконец закончился…       Завтра ему предстоит непростой разговор с Маринетт… А сейчас он сможет поспать. Только вот стянет этот раздражающий вечерний костюм!