Одетый в шкуру

      Тонкая луна не давала спать ни разу с тех пор, как Радан покинул Фархлости. В ночи без сна он считал луны — сегодняшняя будет десятой в восьмом десятке (Радан делал зарубки на палочке). А ночью Радан не уснёт и будет действовать: проливать кровь, надеясь этими жертвами заслужить прощение.       Люди уже боятся новолуния — ведь в город может прийти смерть, и наутро выжившие будут собирать тела как плоды яблонь, что манили своими красными бочками среди зелёной листвы. Из-за урожая люди не уезжаю пережидать. Даже зная, что на прошлую новую луну «несчастье» случилось неподалёку.       Радан и рад. Пусть их будет больше. Раз больше нужно Великому медведю.       В свои первые тонкие луны Радан умолял себя простить. Сооружал что-то похожее на Пристанище Луны и до хрипоты вопрошал. А между лунами ждал — вдруг обезумит как Рун. Но ничего не происходило — о нём забыли.       Не чувствовал связи с Предками. И эта пустота нуждалась в наполнении.       Радан начал искать смертельного противника, врываясь в сражения князей, ввязываясь стычки с желающими забирать чужие вещи, драки пьяниц… Столько противников — и не было среди них смертельного.       Он продолжал искать противника, но все вокруг утверждали, что он ищет крови. Тогда Радан решил, что это одно и то же.       И все попрятались. Затаились в городах за толстыми стенами, а кто победнее — в селениях за частоколом. Там их Радан и находил.       Встретит смертельного противника и покажет их бой внимательному оку Великого медведя. И получит в посмертии желанное прощение.       Скорей бы.       В очередное селение на своём пути Радан въехал на коне. И на этот раз для коня нашлось место под навесом рядом с местом, где люди становятся пьяными. Радан тоже таким становился — даже быстрее людей.       Мёд ему подали скорее из страха. А ещё здесь, внутри, стало тише. Но Радана это не беспокоило. Скоро полная луна, он должен попытаться, должен притянуть взор Великого медведя, кого-то из Предков… Иначе как может затянуться эта сквозящая в духе рана?       Он выпил кружку мёда, его сладость успокаивала, и удовлетворённо рыкнул.       Всё смолкло вокруг.       — Это он! Тот медведь, который убивает без цели. Пойдём. Незачем нам тут быть. — Какой-то захмелевший бонд потянул друга за плечо.       — Не бежать! — орёт другой человек, хватая нож поудобней. — Вместе мы его самого убьём. — Икнул. — Навались!       И они действительно напали на Радана. Но никто из них не оказался смертельным противником.       Снова. Где же противник, который его убьёт?       Радан обвёл взглядом залитый кровью дом, где пили. Взгляд зацепился за часть от какого-то отрока. Зим пятнадцать, у людей такие уже убивали. Медведи ждут ещё зиму, нередко и две.       Точно. Яблоки алеют на ветвях. Скоро придёт время для ритуалов. Скоро появятся новые противники. Среди них может быть смертельный.       Скорей бы.       Радан вышел, отпихнув ногой лавку на пути. Селение словно опустело, даже животных не было видно. Но Радан чуял, что поблизости кто-то есть. Пошёл на запах. И чем ближе подходил, тем отчётливей чуял терпкий запах страха.       Кто-то затих в брошенной телеге. Радан подходил не спеша, потому что кто бы там ни прятался, он не сбежит. Но трус думал иначе и, когда Радан был уже близко, выскочил из-за полога и побежал.       Радан поймал жертву, сделав три шага.       — Ты куда бежишь, мальчик? — Радан поднял ребёнка, вонзая когти в спину.       — Д... дом... домой. — Он так трясся, так боялся говорить, что Радан огляделся вокруг. Вдруг кто-то ещё бежит. Слушать эту бессвязную речь не было желания.       — И зачем? — Медведь оскалился, вонзая когти чуть глубже.       Ребёнок захныкал. Но не плакал. Храбрится?       — Там нет... зла... — На глазах ребёнка всё же выступили слёзы. А глаза такие огромные.       Интересно, если вынуть, они как у взрослых?       — Ну пошли, — усмехнулся Радан, желая побывать в таком месте. — Туда? — Радан не уточнял — видел сторону, в которую побежал мальчик.       Вытоптанная дорога кое-где была засыпана камушками или опилками. Иначе слишком много грязи, особенно в дождливую пору перед зимой. Вокруг разные деревянные домики, добротные и начавшие коситься. Тын отделяет их от дороги.       Радан прошёл мимо одного дома с распахнутой дверью, другого, где спешно затворилась дверь. Возле третьего дома валялись инструменты, а перед пятым росли кустарники с ягодами.       С каждым новым шагом Радан замедлялся, вспоминая дом. Крышу, с одной стороны упирающуюся в землю. Мох на ней. Бочки и поленницу под ней. Крыльцо, с которого любил смотреть на пять камней, расположенных вокруг круга земли. Сколько шагов было до круга? Сколько ступеней? Три?       Точно больше, чем перед домом, возле которого Радан остановился. Два человека не спрятались, а мальчишка трепыхнулся. Значит, за ними место, где нет зла?       Но Радан задержал взгляд на мужчине. Высокий, широкоплечий, тёмные волосы на голове и в бороде. Показалось? Похож на противника. Только вот, когда Радан потянул носом, его ждало разочарование. Не противник — и этот мужчина из тех, кого Великий медведь не одел.       Слабый.       Поэтому только и может стоять около крылечка с граблями в руке. Это не оружие против Радана — и этот мужчина это понимает как мало кто.       За ним стояла женщина. Она подрагивала, на глазах серого цвета застыли слёзы, а рукой она зажимала рот.       И оба взрослых с ужасом смотрели на Радана.       А как смотрели Дуг и Ворея, когда увидели чёрные шрамы у своего медвежонка? Радан попытался вспомнить, но ничего не было. Забыл?       Взрослый мужчина сделал шаг вперёд. На полстопы, но шажок. Радан оскалился. «Давай, шаг, и станешь противником». Вглядывался в мужчину, дрожащего хлеще женщины за спиной.       Действительно, слабый.       А потом Радан посмотрел на грабли. Оскал пропал. Открылась какая-то простая истина, которую он всегда знал.       Это в самом деле грабли. Не копьё. Не оружие. Мужчина не сможет убить медведя. Как и все воины до него.       Воины ли? Никто же не мог победить Радана, а он искал смерти именно в бою.       Радан перевёл взгляд на женщину. Она это заметила, но перестала дрожать. Руки, которыми она зажимала рот, опустились ниже и теперь лежали друг на друге над грудью.       Она тоже не убьёт Радана.       В селениях нет воинов.       Погибель надо искать в другом месте.       Радан швырнул мальчишку в сторону пары.       Нужно найти дом: он забывает простые вещи. Жажда битв, которую он не утолял, переродилась в желание погибели. Всё потому, что он один, — медведи не живут одни. Иначе бы не было… их.       Чужаков.

***

      Радан пропустил время, когда Великий медведь пристально смотрит на земной мир. Пришлось. Опять пришлось. Очередное селение, бойню в котором не увидит Великий медведь. Радан больше не ищет противника, но отчего-то все вокруг им становятся.       Радан подошёл к Пристанищу Луны жившего здесь клана. Местный ворожей смотрел на него с ужасом, но, как и многие, уже смирился со смертью. И просто её ждал.       — В чём проблема, ворожей? — обратился Радан, опираясь на один из камней вокруг Пристанища. — Почему ты запретил?       Злость разрасталась медленно, но неотвратимо: это четвёртый клан, в котором Радану отказали. И сочли, что он не может спросить у вождя и ворожея о причинах. Три вырезанных клана могли бы и научить уже.       Ворожей молчал, но губа его подрагивала.       — Говори! — взревел Радан, заходя на Пристанище.       Ворожей вздрогнул, но на Радана посмотрел. Такой жалкий взгляд, некоторые люди такого себе не позволяли.       — За тобой тянется слишком кровавый след.       — Правда? — переспросил Радан. — А разве он тянется не за всеми медведями?       — Они ведают, зачем отнимают жизни.       — Я тоже ведаю. — И стоило ворожею дёрнуться, Радан вырвал тому кадык.       Хоть какой-то ответ. Радан освободил руку от остатков ворожея.       Вокруг Пристанища стояло три Взора Предков. Имён на них было больше двух десятков. Все они когда-то прославляли клан. Радан осмотрелся, втянул носом воздух. А теперь клан мёртв.       Радан присел напротив одного из камней. Провёл пальцами по выбитым именам, а потом ударил кулаком. Символы начали теряться, кусочки камня отваливаться из-за новых трещин. Ещё удар и ещё. Имена уже не читались, только самое первое. Радан ударил точно по нему. И оно тоже частично потеряло читаемость.       Потерялись имена. Забылись.       Сколько зим уже минуло с бегства Радана? От кого он вообще бежал, если его никто не может остановить? И зачем?       Точно. Желал битвы со смертельным противником. Желал смерти. Но чем дальше, тем яснее, что противник Радана и сам боится. Иначе почувствовал бы, услышав о деяниях Радана, что может того сразить. И пришёл бы.       А пока кажется, что даже эти медведи, чьи имена чтят в кланах, проиграли бы. От этой мысли на мгновения стало по-настоящему страшно. Если не они, то кто тогда?

***

      Терпение ли смиренно ждать противника? Или терпением будет не прекращать его поиски? Радан решил, что попробует ждать, если не погибнет в битве сегодня. Кажется, своими поисками он всех распугал, а может, не дал своему противнику вырасти, а может, и появиться в этом мире.       Но где же Радан будет ждать? Сколько ещё раз ему откажут, пробуждая ярость в груди?       Медведь потёр переносицу. Прежде ему следует сразиться с Дагом Стремительным. Здесь, в княжестве Бекета, в этом почему-то уверены. А Радану казалось, что он здесь уже был.       Радан уже не понимал, зачем ищет погибель. Раньше был уверен, что ищет её, чтобы Великий медведь не марал лапы об лжеца. Но прошли луны, и Радан понял: он со своей ложью безразличен Великому медведю. А может — вдруг — Великий медведь смотрит с наслаждением на жизнь Радана в поисках противника? И на поле будущей битвы князей привёл ради зрелища…       В поединке на более честных условиях Даг отказал, почему-то решив, что Радан недостоин. И, наверное, подумав, что отказ Радана устроит. Но нет: когда сражения единственное, что есть в мыслях, сложно принять отказ.       Даг сразиться с Раданом. Не хочет выходить на бой сам, значит, Радан вынудит. Медведю-одиночке нечего терять.       Ветер дул со стороны восходящего Солнца. Радан перебрался туда, от куда его не почуют. В битве будут медведи не только из клана Дага и с ними, пока что, Радан биться не собирался. Поэтому не стоило их привлекать новым запахом.       От звуков боевых рогов птицы поднялись в небо из перелеска неподалёку. Осеннее серое небо нависало над землёй, а деревья перед наступающей зимой окрасились на редкость ненарядно — в коричневый. С поля битвы успели убрать урожай, начали перепахивать. Но не закончили.       Цель побоища Радана не волновала. Он взглядом нашёл Дага и следил за ним, когда тот перекинулся. Медлить не стоит, вдруг Дага убьют. Но и сразу нападать негоже, ведь если Дага легко убьют, то и смысл был на него рассчитывать?       Битва началась. Звенел металл, ревели медведи, орали умирающие. А на пустом небе собирались тучи.       Радан увидел момент и сразу же понёсся к Дагу. Сделал крюк, чтобы ветер принёс Дагу запах раньше, чем тот услышит противника. И Даг оправдал своё прозвище, стремительно отреагировал.       Никто не был так же быстр!       Даг сможет!       Сможет победить!       Радан нанёс удар по шее медведя.       И Даг пал.       …       Радан лапой тронул врага. Перевернул.       Мёртв.       В самом деле мёртв…       Какое разочарование!       Радан заревел, одним глазом глянув на небо. Среди сине-серых туч было светлое облачко, словно луна в ночном небе.       Великий медведь насмехается над потугами Радана найти погибель?!       Так вот его наказание.       Никто не помешал Радану не торопясь уйти к перелеску. Никто не попытался отомстить — а их же было так много!       Вот оно наказание — с ним не хотят биться. Все уже считают себя проигравшими. Только он тоже проиграл.       Медведи просят свою силу для битв, чтобы стать в них достойными Великого края. Смертельный противник — посланник самого Великого медведя. Кто твой противник и для кого противник ты — не понять, пока один из вас не будет мёртв.       Если на пути не попадается смертельный противник, значит, Великий медведь не ждёт тебя.       Но ведь это значит, что сейчас, именно сейчас, он не ждёт? Правда же?       Радан остановился в овраге, перекидываясь в человека. Вокруг тихо, ели лишь слегка пропускали звуки битвы.       Великий медведь не может не забрать Радана, ведь он силён. Побеждает даже тех, комы Луна дала имя.       Надо подождать. Позже. Позже, правда?       С дерева впереди ветер сорвал очередной уже грязный листок. Радан поймал его рукой. Если приглядеться, не такой уж листок и грязный, есть кое-где жёлтые крапинки.       Радан отпустил листок и наблюдал за тем, как тот падает на землю, устланную жёлто-коричневыми листьями. Некоторые из них гнили, некоторые только скукожились.       Это наблюдение внушало радость. Даже если сейчас в самом деле нет противника, то он точно появится. Если не сейчас, когда Радан только набирает силы, то позже, когда начнёт слабеть. Обязательно так будет.       Или несколько медведей решат его убить. Он же стольких мог оставить без кланов. А клан Дага — вдруг сговорятся и… Пусть так и будет. Пусть только это ожидание погибели закончится.       Ветер принёс запах противницы. Одна из медведиц, сражавшаяся против князя Бекета. Уже? Радан заметил её среди деревьев. Она медленно переставляла лапы и смотрела на него. Нет, она не за боем.       Из-под ближайшей к оврагу ели медведица вышла в обличии человека. Её длинные волосы скрывали тело словно шкура, губы она растянула в линии, так что на улыбку это не походило. Но главными в её лице были глаза — серо-зелёные.       Ворожея.       Радан усмехнулся. Она пришла одна, и предложение у неё может быть только одно.       — Твой бой, — молвила медведица, слегка улыбнувшись, — был поразителен, — чуть склонила голову набок.       Затем она вновь посмотрела на Радана, и взгляд ворожеи пробрал сильнее холодного ветра. Медведь молчал. Ждал.       Её можно было бы убить. Разозлить её клан, вынудить их желать ему смерти. Но так он потеряет единственный шанс закончить скитания в одиночку.       — Я Элин из клана Хóрнальд. Мы хотим, чтобы ты присоединишься к нам.       Радан боялся этих слов и одновременно желал их услышать. Он станет презренным чужаком. Какой ужас и какая благодать.       — И твой клан не передумает, узнав о моём кровавом следе? — Радан вспомнил причину, по которой ему отказывали раньше.       — Я его вижу. — Элин до сих пор ни разу не моргнула. — Твои битвы радуют того, кто наблюдает за ними. — Элин посмотрела в небо. — Но теперь пришло время осесть.       Радан тоже поднял взгляд к участку неба между верхушками деревьев. Надо же, самые высокие в этом перелеске деревья с листьями, а не хвоей. А небо совсем затянуло тучами, теперь такими тёмными, будто ночь уже настала.       — Хорошо. — Радан посмотрел ворожеи в глаза. — Я принимаю предложение.       Элин теперь точно улыбнулась, прикрыв глаза. Радан уверен, она пришла, зная о его желании найти дом.       «Осесть». Да, так и сказала.       Луна ей нашептала.       — И как много ты знаешь, ворожея? — спросил Радан, поднимаясь из оврага к медведице.       — На левом плече твои шрамы черны. И другая ворожея не узнала, что это значит. С тех пор дорога у тебя одна — стать чужаком.       Голос Элин был спокойный и негромкий. Ей, кажется, было интересней подцеплять листья ногами, нежели отвечать на вопрос Радана.       — И что же чёрные шрамы значат? — Кровавая пелена поисков погибели слабела и пропустила воспоминание о том, что Радан покинул дом из-за странно зажившей раны.       Точно. Там была юная ворожея. Она постоянно его разглядывала.       — Тебе уготована особая судьба.       — Например, такая, что смертельный противник мне встретиться, когда я буду слабеть от старости? — попытался угадать Радан.       Вряд ли ему как чужаку удастся поговорить с ворожеей позже. А пока они возвращаются к полю битвы, которая, должно быть, закончилась, стоит расспросить ворожею.       — Нет. Никогда не встретишь. Их просто не будет. — Ворожея остановилась. Радан тоже.       Элин всматривалась в лицо Радана, а потом усмехнулась левым уголком губ.       — Это ты смертельный противник для любого, Радан Ярый.       Вот значит каково его прозвище. Теперь он получил когда-то желанное признание.       — Медведь с чёрными метками, — продолжила ворожея, — ты достоин смотреть на потомков Взором, но твоё имя не выбьют ни на одном из них. — Элин задрала голову, услышав птицу на дереве. — И никто не будет сильнее тебя, пока ты жив.       — «Пока жив»? — Леденящее дух предчувствие охватило Радана. — Что это значит? — Голос дрогнул. Он догадался договорив.       — Ты умрёшь как человек. — Ворожея перестала смотреть вокруг и сделала шаг к Радану, вглядываясь в него. — Тебя ждёт Элурсса.       Всё потеряло значение в тот момент. Что было, что будет — всё.       Великому медведю не нужен Радан Ярый. Не бывать ему в Великом крае.