Red Bull Jacket | Ветровка Ред Булл

Макс умер. Конечно, не в буквальном смысле. Пока что. После инцидента в магазине Лего, ему пришлось ждать полдня, чтобы Джессика остыла. И да, он снова получил пощёчину. Даже две. Первую – по неосторожности, а на вторую буквально нарвался, когда пытался всунуть деньги в карман её штанов. Гонщик, естественно, понимал, что такое действие легко может обидеть абсолютно любого человека, но ситуация девушки не отпускала его мысли. Поэтому пощёчину он принял очень даже по-мужски. Радостно было одно: она сделала это в закоулке, в котором не было ни единой души. Пресса не узнает. Однако что-то ему подсказывало, что узнают об этом, по крайней мере, Шарль, Карлос и Льюис. И то, Ферстаппен не был уверен, что знает обо всех её связях. Но не будет же она переписываться с Феттелем и пересказывать ему историю пощёчин, которые не без страсти были отданы ею нынешнему гонщику Ред Булла. Не будет же...? — Так тебе нравился Феттель? — спрашивает Макс после неловкой паузы. Они сидят на одной из скамеек в глубинке парка Жоана Миро, наслаждаясь небольшой тенью карликовых пальм. Они уже давно свернули с главной улицы, чтобы спрятаться от шумных туристов. Его узнали пару раз и больше попадаться людям на глаза совершенно не хотелось. Джесс это тоже понимала, поэтому увела его оттуда быстрее, чем он успел опомниться. — Ну же, никто не осуждает. Мне просто интересно. Джессика закатывает глаза и отворачивается, отводя свой взгляд в сторону. Однако их колени всё равно соприкасаются. — Я была подростком… — она нервно выдыхает. Её щёки розовеют, когда она вспоминает свою детскую комнату, полную постеров с Себастьяном. — А кто-то говорил, что не любит Ред Булл… — Ферстаппен тихо посмеивается. Ему казалось милым, видеть Джессику такой… уязвимой. Ему нравилось общаться с ней, когда её иголки, торчащие во все стороны, не подпускающие никого к её мягкой душе, затуплялись. — Отвали. — с наигранной злостью отвечает девушка, демонстративно игнорируя существование голландца. — Джесс… — его пальцы нежно касаются её подбородка, заставляя её снова обратить внимание на себя. Он держит Джессику вот так, наслаждаясь смущённым выражением её лица. Девушку словно ударяет током, она чувствует, что краснеет ещё больше, ведь прикосновение Макса такое тёплое… Невольно задумывается о том, чтобы прильнуть к нему ближе, но вовремя останавливается. Прошло больше тридцати секунд. Какого-то чёрта, всё замедляется. — Макс…? — Шшш… все любят Феттеля, я знаю… — голландец перемещает свою ладонь ей на щёку, поглаживая её покрасневшую кожу. Это было очень смелым решением. Она запросто могла ударить его, и это не было бы первым разом за сегодня. Однако вместо этого, Джесс лишь прикрывает глаза, отдаваясь новым ощущениям. Это спокойствие длится недолго. Через несколько секунд она снова смотрит на него, её тело напрягается. — Когда-нибудь я убью тебя за твою смелость. — она убирает его руку от себя, отодвигаясь, увеличивая расстояние между ними. — Будь хорошим мальчиком, не трогай девочку. Макс выглядит растерянным. Джесс так легко меняется. В один момент она разрешает ему всё, в другой – ничего. Ему нужно что-то сказать, иначе он взорвётся. С самого начала сезона их отношения медленно прогрессируют, улучшаясь с каждым днём, но октябрь становится сущим адом. Она ненавидит его, потом беспокоится; ещё раз ненавидит, а позже ведёт адекватные беседы. Это выматывает. — Ты странная. — произносит парень, качая головой. Его пшеничные взъерошенные волосы красиво блестят на солнце. Однако Джесс умолчит об этом. Как и о том, что сегодня ей, как минимум дважды, хотелось его поцеловать. Хотя бы в щёку. И в то же время, он её раздражает. Бесит. Прям очень. — Сказал фанат Барселоны. — защитная реакция, сарказм, грубость. Презрение во взгляде, отвращение на лице. Она не хочет, но так нужно. — Ты серьёзно будешь судить человека по футбольному клубу, за который он болеет? — Поехали домой. — спокойно отзывается девушка, собирая все пакеты в одну руку. — Пошли, Макс. У меня нет больше сил ссориться. — голландец замечает мольбу в её посеревших глазах. А ведь минуту назад в них можно было увидеть голубое небо. Парня отпускает. Он встаёт и идёт за ней. — Дай хоть пакеты понесу… — Ферстаппен протягивает руку, определённо не принимая отказа. — Ладно. Спасибо… — сухо отвечает Джессика, впервые поддаваясь его просьбе. Если предложение помощи вообще так можно назвать. — Джентельмен? — приглушённая усмешка слетает с её губ, однако Макс не обращает на это внимания, забирая все пакеты себе. Даже ненавистный жёлтый мешок с красным кубиком конструктора посередине. — Называй это, как хочешь, но это то, что сделал бы каждый уважающий себя мужчина. — гонщик сохраняет безопасное расстояние между ними, в то же время стараясь уменьшить шаг, чтобы идти с девушкой в одном темпе. — Ммм… Я общаюсь с многими представителями мужского пола и могу с уверенностью сказать, что половина из них даже не задумалась бы о том, чтобы помочь. Хотя я знаю «проверенных», которые уже оказывались в подобной ситуации со мной и поступили также, как и ты. Теперь ты тоже в этом небольшом, но честном списке. — Джесс возвращается в своё мирное состояние, снова полностью расслабляясь в присутствии голландца. — Странное совпадение, однако в списке только гонщики. Вас, что, помимо вождения, в детстве обучают и манерам? Если так, то будущего искать буду среди гоняющих. — отшучивается Джесс, не осознавая вес своих слов. Макс слабо улыбается, дабы не позволить своим эмоциям вылиться наружу. — И кто же они? Эти, проверенные? — Недосягаемый Сэр Льюис, принц Монако и испанский убийца. Теперь и ты в этой компашке. Супер-Макс, как поётся в песне. — Ты слышала её? Я польщён. — его улыбка становится шире. — Зачётная компашка, я не против. — Говоришь так, будто ты сам её написал. Так или иначе, её невозможно не услышать, находясь в паддоке двадцать четыре на семь. — В этом вся прелесть. — Придурок… — она качает головой, наблюдая за приближающимися фанатами. — Напомни в следующий раз нам обоим надеть маски, как во времена ковида. Тогда точно не узнают. — девушка хватает его за свободную руку и тянет в неизвестном направлении. — Включи скорость, Макси! Смешная картина. Джесс бежит, а за ней тащится задыхающийся Ферстаппен, который не так быстр вне трассы. Она сжимает его ладонь так сильно, что сопротивляться нет смысла. Пффф… Как будто парень собирался. Голландец не упускает шанса держаться крепче, стараясь поспеть за ней и не «наебнуться», как бы выразилась его спутница. Да и что скрывать, он сам. Они пробегают несколько кварталов, прежде чем остановиться. И снова они оказываются в узком пустынном переулке, очень похожим на тот, в котором ещё с утра Джессика с удовольствием вмазала ему. Макс облокачивается о стену, чтобы отдышаться, мёртвой хваткой продолжая держать девушку за руку. Она лишь улыбается. — Во время секса ты также задыхаешься? — подмечая его румянец, подкалывает Джесс. Она позволяет ему держаться за себя, любуясь его уставшим лицом. Что-то есть в его внешности такое, что притягивает. Однако Джессика до сих пор понятия не имеет, что именно. — We weten het over een jaar. — парень отвечает на выдохе, перестраховываясь с помощью незнакомого ей языка. Девушка не обращает на это внимания, нежно поправляя его влажную чёлку. — Ты такой… игрушечный. — она в открытую умиляется его состоянию. — Блять. Джесс, я мужчина… Взрослый, бородатый, волосатый мужчина. — На кота похож. — её звонкий смех отдаётся эхом между стен переулка. Макс выглядит шокированным. Ни разу. Ни разу за прошедший год он не слышал и не видел, как она смеётся. Искренне смеётся. Да ещё и так громко. Это так красиво. На душе становится тепло. Нет, жарко. Так же жарко, как на гонках в Катаре. Когда уже на первых кругах кипит мозг, а обжигающее тепло чувствуется сквозь огнестойкий костюм. В такие моменты ужасно хочется пить, потому что во рту сохнет. Высыхает. Словно Аральское море. За считанные секунды. Дыхание замедляется. — Макс…? Макс? Макс, ты здесь? — когда парень возвращается в реальность, перед собой он видит обеспокоенную Джесс. Её руки мягко сжимают его предплечья. — Да… Да. Я здесь. — он старается вести себя нормально, однако усиливающийся румянец не помогает в поддержании образа «спокойного я». Девушка стоит слишком близко. Не в первый раз, но именно сегодня, именно сейчас сокращение расстояния между ними ощущается особенно резко. Голландец не жалуется, это приятно. Единственное, что неясно: что делать дальше? Возможно, у Джессики есть пара вариантов. Ферстаппен надеется на это, ведь своей неосторожностью не хочется потерять такой неожиданный прогресс. Тем более, если он окажется долгосрочным. Наверно, он выглядит потерянным, иначе как объяснить жалостливое выражение лица Джесс? — Ты чего так переживаешь? Ничего же особенного не произошло. Ты, что, испугался? Макс… Мы убежали. Всё отлично. — он не реагирует на её слова, загипнотизированный редкой нежностью голоса. Она говорит так тихо. Мягко. Осторожно. Гонщик не может припомнить ни дня в сезоне, когда она показывала столько волнения и понимая. Эмпатии, что ли. Конечно, моменты были. Моменты были. И после каждого из них ему казалось, что «вот, теперь всё изменится». К примеру, во время летнего перерыва у него были проблемы с приёмами пищи. И как обычно это случалось, как только что-то не очень хорошее происходило в его жизни, из ниоткуда появлялась Джесс. Даже в самых неожиданных местах. В конце июля этого года (2022) они с командой проводили тесты болидов на будущий год у себя в Австрии на кольце Ред Булл. Когда у всех был обеденный перерыв, Ферстаппен «тусовался» на парковке, ведь сам он есть не собирался. Кусок в горло не лез. Облокотившись на свою Хонду, парень бездельничал, рассматривая небо, пытаясь успокоить бесконечный поток своих надоедливых мыслей. Неожиданно, кто-то дотронулся до его плеча. Обернувшись, Макс увидел Джессику. Без красного привычного мерча. Сначала он подумал, что от голода ему привиделось, однако… — Ты завтракал сегодня? — девушка становится напротив него, сохраняя уважительную дистанцию. — Нет… Не завтракал, а что? — сохраняя нейтральное выражения лица, спрашивает он. — И не обедаешь сейчас? Его всегда пугала её проницательность… или догадливость. Чем бы это ни было, это было страшно. Как кто-то может так хорошо читать людей, понимать и интерпретировать ситуации? Он был уверен, от неё ничего не скроешь. Поэтому вместо ответа, гонщик пожимает плечами. — Тебе нужно поесть. Сколько кругов ты уже намотал? — девушка скрещивает руки у груди, возмущённо-обеспокоенно наблюдает за поведением голландца. — Я не голоден. И не знаю. Не считал. — Врёшь. И врёшь. Ты хочешь есть. А также ты с восьми часов утра на ногах. Ты успел проехать около ста двадцати кругов. Ты самоубийца? — Ты следишь за мной?! — парень напрягается всем телом, вжимаясь в капот машины. — Не это главное. — Главное. — Ну Макс… — протягивает Джесс, подходя чуть ближе. Она смотрит на него снизу вверх своими небесно-голубыми глазами. Его черты снова смягчаются. Поддаваться не хочется, но и устоять он тоже не может. — Чего тебе? — он неохотно отвечает, отводя взгляд в сторону. — Макси, ты должен поесть. Пожалуйста. Я волнуюсь. — её рука тянется к его щеке, там и задерживается… Пока Макс пытается сохранить темп дыхания из-за внезапной близости. — Неужели ты слушаешь хейтеров и моришь себя голодом? Нет, он не слушает хейтеров. И ест то, что хочет; тогда, когда хочет; столько, сколько хочет. Благодаря Джесс, он смог вставить свои мозги на место, вернуть свой режим. Сейчас всё хорошо. Но это всё было недавно. Всего два месяца прошло. С тех пор они на этом и зависли. Хотя в начале года произошло кое-что покруче. Во всех смыслах: положительных и отрицательных. Джессика была единственной, кто помогла ему во время панической атаки, не задавая лишних вопросов, не смеясь, не распространяя информацию СМИ. Взяла и помогла. Макс никогда не забудет. — Макс? — девушка опускается рядом с ним, забывая о своих новых джинсах, которые она надела буквально час назад. Она замечает его состояние: голова вниз, руки дрожат, дыхание слегка сбито. Ноль реакции. — Макс, дай знак, если тебе плохо и тебе нужна помощь. Парень поднимает голову и слабо кивает. Даже со стороны его голова кажется очень тяжёлой. Пот стекает со лба от недавней силовой тренировки. Он смотрит на неё с надеждой, что она просто молча уйдёт, потому что на помощь без огласки Макс не надеется. Джессика прикладывает палец к губам, мол, никто не узнает. — Шшш… Я понимаю, не волнуйся, мы тебе поможем. — шёпотом произносит она, возвращая зрительный контакт. Гонщик читает по губам, шум в ушах не даёт сфокусироваться на словах. Из-за слёз голландец видит размыто, и, когда Джесс кладёт ладонь на его плечо, он всхлипывает. Он ненавидит себя за слабость, но иначе не может. Макс благодарит всех ангелов за то, что его нашла в таком состоянии PR-менеджер Феррари, а не его отец. Позже он следует её инструкциям, которые возвращают в реальность эффективным способом. Макс никогда не забудет технику «пять-четыре-три-два»: увидь, услышь, дотронься, почувствуй (запахи). Теперь он использует её каждый раз, когда становится совсем плохо. Невыносимо. — Всё в порядке. Я рад, что мы убежали... — чистота его голубых глаз поражает. А непослушные влажные пряди его пшеничных волос! Так и хочется запустить в них свои пальцы, поиграться. И эти пухлые губы, которые очень часто искривляются в саркастической улыбке… Джессика улыбается, как дура. — Ты такой красивый… — выдаёт девушка, не замечая, что её мысли переходят в речь, ведь она слишком занята любованием, чтобы следить за своим языком. Ферстаппен, наоборот, не может выдавить ни слова. На его лице отражаются тысячи эмоций. Что-то большее, нежели простое удивление. Джесс неожиданно, в первую очередь, для самой себя, обнимает гонщика с такой силой, что от изумления тот издаёт какой-то непонятный звук. Пара секунд и руки Макса сжимают её талию. День всё-таки удался.