Песнь моих кошмаров

Господину Аль-Кайраму торжественно передали ключ от моих цепей, и, к удивлению всех присутствующих, мужчина тут же раскрыл кандалы на моих руках, а затем небрежно отбросил их в сторону. — Идем, дорогая! — он галантно предложил мне руку, точно аристократ из высших кругов Фальтера. — Нам многое предстоит. Сама не зная почему, я все-таки приняла его приглашение. Этот мужчина был опасен — я ощущала это на подсознательном уровне — да и мать часто предупреждала, что от таких, как он, следует держаться подальше. Вот только где она сейчас? Может ли ее совет спасти мне жизнь? Сомневаюсь. А вот перечить Аль-Кайраму было явно чревато. Кто знает, как быстро его милость может смениться злорадным гневом? То, как он освободил меня от кандалов, неожиданно вселило в меня уверенность. За несколько мгновений в моей голове, разбитой страданиями после всех недавних событий, созрел план, и теперь я удивлялась тому, как еще пару минут назад могла быть забитой маленькой девочкой, которой помыкали работорговцы. Я ведь наследница рода Орвил, мне не пристало хныкать и страдать! И раз все вокруг поголовно твердят, что этот господин Аль-Кайрам — не последний человек в Кромленсе, значит, я постараюсь сделать так, чтобы он помог мне. Возможно, даже сам того не зная… Да он уже сейчас делает это — внезапно поняла я. Благодаря ему я смогу выбраться отсюда! Кроме того, теперь я под его защитой, так что вряд ли кто-то посмеет меня тронуть. Кроме нового хозяина, разумеется. Я украдкой взглянула на его лицо, и поразилась надменному выражению, которое, казалось, будто бы сошло с картин древних аристократов, которые так любят вешать в фамильных особняках Фальтера. Я невольно задумалась о том, не совершила ли только что ошибку, но было уже поздно что-либо менять: лишь время покажет, правильно ли я рассудила. А пока мы с Аль-Кайрамом чинно шли через коридоры аукциона. Это была парадная часть здания: богато украшенная и хорошо освещенная, совершенно не чета тем узким проходам, где мне довелось побывать с Маликой. Немногочисленные посетители — видно, большинство господ оставались в зале торгов — провожали нас восхищенными и завистливыми взглядами. Я невольно приосанилась, ощущая собственную значимость. Пусть даже так, пусть сейчас я для него всего лишь наложница… Я постараюсь сделать все, чтобы извлечь пользу из своего положения. Возможно, у меня даже получиться склонить Аль-Кайрама на свою сторону… Для этого, правда, придется поработать. Судя по тому, что я увидела, он не любит слушать других. Что ж, женщинам всегда надо быть умнее мужчин… Мы вышли наружу, и вышколенный слуга поспешно распахнул перед нами дверцу богато украшенного резьбой экипажа. Уже залезая внутрь — Аль-Кайрам пропустил меня вперед — я успела разглядеть четверку белоснежных коней, нетерпеливо бьющих копытом и в любой момент готовых броситься в галоп. Поразительно — еще один признак того, как невообразимо богат Аль-Кайрам. Большинство аристократов предпочитали белых верблюдов, в то в время как лошади считались расточительной роскошью. Я уселась на мягкое сидение, а Аль-Кайрам расположился напротив. Слуга закрыл дверцу, и экипаж тронулся. Аль-Кайрам сощурился: — Ты довольна? — Чем именно? — не поняла я. — Моим богатством, разумеется, — фыркнул он, — или ты хочешь сказать, что не слышала о моей репутации? — Уж о значимости богатства я знаю лучше многих. — скривилась я. — Особенно о том, как все это недолговечно. — Дерзкая, значит. Мне нравится, — Аль-Кайрам улыбнулся. — Вот только я не твой папочка, чтобы расставаться с финансами так глупо. Подумать только — так грандиозно проиграться в азартных играх! — Откуда ты знаешь? — уязвленно пробормотала я. — Весь город об этом судачит. — махнул он рукой. — Виданное ли дело – за один вечер проиграть все свое имущество! Да так, что даже дочь угодила в рабство… Совсем умом тронулся! Я вскипела: слушать, как он оскорбляет моего отца, было невозможно. — Прекрати! — И не подумаю. Неужели он не понимал, на что обрекает свою семью? — продолжал разглагольствовать Аль-Кайрам, и я не сдержалась. По сравнению с ним я казалась совсем маленькой и хрупкой. Но что значит преимущество в массе в небольшом пространстве трясущегося экипажа? Прежде, чем я успела сообразить, что так поступать опрометчиво, я уже занесла руку, собираясь дать пощечину сидящему передо мной Аль-Кайраму. Однако он с легкостью перехватил мое запястье и дернул на себя, так что я не удержала равновесия и влетела лицом в его грудь. Тут же меня окружил запах сандала и, кажется, апельсина. Освежающий и столь пронзительный, он раздражал, как и обладатель сего парфюма. Я не сдержалась и оглушительно чихнула прямо на него, так что Аль-Кайрам брезгливо поморщился. — Ну ты бы хоть платочком прикрылась. Не особо приятно искупаться под дождем из слюней и соплей, знаешь ли… — Подожди, сейчас достану, — его слова меня задели, но в то же время я торжествовала: все-таки мне удалось ему досадить. Я попыталась отстраниться, но обнаружила, что он прижимает меня к себе: его ладонь вольготно расположилась на моей спине. — Отпусти, — потребовала я. — И не подумаю. Вдруг снова решишь меня покалечить? — хитро спросил он, и я почувствовала, как его дыхание щекочет мое ухо. — Не думал, что наследницы знатных семей Фальтера настолько строптивы. Вас не учат манерам? — Учат. В отличие от южных богачей, которые умеют лишь упиваться своим богатством, — выплюнула я. Внезапно хватка на моей спине ослабла, и я смогла отстраниться. Я удивленно поглядела на собеседника: неужели он решил продемонстрировать учтивость? Однако Аль-Кайрам лишь недовольно поджал губы: — Я уже многое тебе позволил, птичка, но не забывай, на каком положении ты сейчас находишься. Моя милость не безгранична. Он отвернулся, давая мне понять, что разговор окончен. Я с победным видом уселась на свое место — все-таки удалось отстоять свою свободу, пусть и временно, — но меня не покидало ощущение, что я совершила непоправимую ошибку. Из-за этого настроение безнадежно испортилось, от моего былого воодушевления не осталось и следа. Дорога оказалась неблизкой, поэтому я не заметила, как уснула. И, сама того не желая, вернулась в события предыдущего дня. В Кромленсе мне всегда было скучно. Пока мы жили в Фальтере, большинство вечеров я проводила на балах, поэтому контраст был особенно заметен. Отец не разрешал мне покидать наше поместье без веских на то причин — якобы слишком опасно было в городе для молодой незамужней леди — но когда меня это волновало? В ту ночь в городе начинался ярмарочный сезон, и я не смогла удержаться от того, чтобы не посмотреть на празднества. Захваченная танцами, угощениями и яркими огнями, я вернулась домой лишь после полуночи. Быстрая скачка разрумянила мои щеки, но особенное удовольствие мне приносили воспоминания о таинственном незнакомце в маске, который вызвался показать мне город. Маски были важным атрибутом многих праздников в южных краях: они помогали людям чувствовать себя на равных и с головой отдаться празднованию. Поначалу я хотела отмахнуться от настырного провожатого, но вскоре прониклась к нему симпатией, особенно когда он отогнал от меня двух пьяниц. Вместе с ним мы любовались красотами города, пробовали ярмарочные сладости, а под конец он даже провел меня на крышу, чтобы посмотреть на грандиозный фейерверк, завершавший первый день празднеств. В общем, домой я вернулась в самом прекрасном расположении духа. Стараясь не привлекать внимания, я оставила лошадь в конюшне. Прежде, чем идти в свою комнату, невольно подивилась тому, куда же подевались все слуги? Конечно, время уже позднее, но хотя бы конюх должен был меня встретить, чтобы позаботиться о моей лошади. Я специально платила ему за молчание из собственных сбережений, чтобы тот не рассказывал отцу о моих похождениях. Так и не отыскав конюха, я попыталась расседлать лошадь самостоятельно. Получилось не сразу, но оставить бедное животное в полной амуниции на всю ночь я не смогла. Затем, проклиная пропавшего слугу, я направилась в свои покои. Мечты о теплой кровати и воспоминания о веселом вечере заполнили мои мысли, и я почти не смотрела по сторонам. Оказавшись в темном холле главного зала, я едва не поскользнулась на чем-то мокром. Недовольно воззрившись на длинную лужу, я принялась гадать, какая служанка могла так напортачить. Вот же попадет ей завтра от мамы, если не успеют убрать до утра! Я не собиралась зажигать свет, чтобы не выдать себя лишний раз, поэтому постаралась обогнуть лужу и двинулась на второй этаж. И замерла, неожиданно осознав, что лежит передо мной. Только теперь я обратила внимание на запах: металлический и удушливый. Стараясь держать себя в руках, я медленно приблизилась к груде тряпья, лежащей на полу и осторожно дотронулась до нее ногой в обуви для верховой езды. Холодный пот прошиб меня, когда я узнала знакомый узор маминого халата. — Мама? — я присела рядом с телом и потрясла ее. — Мама! Однако лишь тишина была мне ответом. От прикосновения мои руки окрасились в алый — и я поняла, что мать не дышит. С ужасом отшатнувшись, я сделала шаг назад и споткнулась обо что-то. Больно ударилась локтем и спиной, и потрясенно вскрикнула, осознав, что позади меня ждал другой труп. Мой отец… Остатка ночи мне едва хватило, чтобы прийти в себя. Поверенный моего отца, господин Джером Портер, так и нашел меня утром перед трупами моих родителей. Мои глаза были красными и болели, но уже оставались сухими: слез не осталось. Поверенный помог мне подняться и отвел в мою комнату. Там он рассказал, что с самого утра получил новость о том, что мой отец проигрался в пух и прах. Долг был настолько велик, что, судя по всему, оплатить его можно было только смертью. Неизвестный нанял убийц, которые прикончили моих родителей, а слуги, по всей видимости, сами разбежались, не желая попасть под горячую руку. Я пыталась собрать картину воедино, однако произошедшее так сильно потрясло меня, что я лишилась возможности трезво размышлять. Лишь когда Джером сообщил мне, что мой младший брат Вилмар жив, я ощутила хоть какое-то подобие надежды. Однако в тот же момент Джером огорошил меня, заявив, что долг отца все еще не исчерпан. — Мисс Орвил, я знаю, что это прозвучит дико, но… — поверенный старательно пытался подобрать слова, — но порядки в Кромленсе отличаются от того, что происходит в Фальтере. И если человек проиграл гораздо больше, чем он в силах заплатить, то его ждет смерть. Однако даже смерть не является причиной невыплаты долга. Таким образом, вам, как единственному дееспособному представителю рода — ваш брат, конечно, еще слишком мал для подобного даже по местным меркам — придется нести ответственность. — Я не понимаю, — покачала головой я, кутаясь в одеяло. Звенящая пустота в мыслях мешала думать, было сложно сосредоточиться на чем-то. — Ваше поместье будет выставлено на торги, но это еще не все. Чтобы полностью выплатить долг, вам придется… придется быть проданной в рабство, мисс Орвил. В тот момент я не придала его словам большого значения. Должно быть, он оговорился, или я что-то не так поняла… Меня куда больше заботило положение брата: надо было позаботиться о единственном близком человеке, оставшемся у меня. — Что случилось с Вилмаром? Его не тронули? — попыталась выяснить я. — Нет, — нахмурился Джером, — ваш брат, как и вы, вышел этой ночью на прогулку. В одной из окрестных пещер он прятался от своей няньки — и, судя по всему, это спасло ему жизнь. Когда нагрянули убийцы, никто из них не стал искать ни мальчика, ни вас. Очевидно, их целью была смерть господина Орвила и его супруги. Мне не нравилось, с какой легкостью Джером говорил обо всем этом. Будто умер не его господин — и близкий друг, между прочим! Мой отец уже давно с ним работал, — а какой-то неизвестный ему человек. — Где Вилмар? Я хочу увидеть его! — потребовала я. — Сомневаюсь, что это возможно, мисс Орвил. Поймите, вас вот-вот отвезут на продажу: наложница, подобная вам, будет дорогим товаром. — Что за чепуха, — фыркнула я, — они не посмеют сделать такое с благородной леди! — К сожалению, — вздохнул Джером, — вы в Кромленсе, а здесь женщины занимают последнее место. Теперь, когда ваш отец мертв, некому за вас заступиться. Если бы только у вас был муж или хотя бы жених… Он вполне мог бы выплатить долг вместо вашего отца. А так, придется расплачиваться вам. — Но что будет с моим братом? — Не переживайте, — попытался успокоить меня Джером, — в память обо всем, что для меня сделал ваш отец, я позабочусь о мальчике. Он будет в безопасности рядом со мной. Я хотела сказать что-то еще, однако в этот момент меня подхватили под руки какие-то неизвестные люди и повели вниз. Я вырывалась и кусалась как безумная, но они не обращали никакого внимания, лишь ударили меня несколько раз. Боль отрезвила, и я перестала сопротивляться. Лишь обернулась, желая взглянуть в глаза поверенному моего отца, который все это допустил… и в вдруг кто-то потряс меня за плечо. Сон начал таять, а я — проваливаться в настоящее. — Просыпайся давай. Приехали. Распахнув глаза, я увидела совсем рядом красивое лицо Аль-Кайрама. Заметив, что я проснулась, он скучающе отстранился. — Больше тратить на тебя свое время не буду. Если хочешь ночевать в экипаже — дело твое. Очень жаль, ведь я даже подготовил тебе комнату, — сказал он, спрыгивая на землю. Слегка помедлив — голова болела после сна в неудобной позе — я последовала за ним. Аль-Кайрам еще не успел далеко уйти: стоял у самой дверцы, потягивался и разминал ноги. Видимо, путешествие принесло ему столько же дискомфорта, сколько и мне. Я огляделась. Вокруг была глубокая ночь, и лишь несколько магических ламп освещали уютный пальмовый сад. Ветер серебрил длинные листья, и они медленно колыхались под порывами легкого прохладного ветерка. Было холодно, и я поежилась. Сначала от холода, а потом до меня медленно дошло, где именно я оказалась. Мой ночной кошмар повторялся. Слишком хорошо знаком мне был этот сад… Вот в этих зарослях Вилмар часто прятался от своей няньки, а вот и мамина любимая клумба. Вспомнив о родных, я тяжело сглотнула. И яростно посмотрела на Аль-Кайрама: это что, какая-то шутка? Поймав мой взгляд, он невозмутимо пожал плечами: — Знаешь, я давно хотел подобное поместье. Большое, за городом и со своим природным источником воды — прекрасно же! Сразу же выкупил, как только его выставили на торги. Он надо мной издевается? Я вгляделась в его лицо, пытаясь увидеть насмешку в изумрудных глазах. Бросив на меня надменный взгляд, он двинулся вперед. Незнакомые мне слуги услужливо распахнули перед ним двери поместья. Моего поместья. Я неуверенно двинулась следом, раздумывая над его словами. Сразу же выкупил, как только поместье оказалось на торгах, значит… Может ли это означать, что Аль-Кайрам утаивает от меня часть правды, и именно ему проигрался мой отец? Папа не смог выплатить долг, советник подослал к нему убийц, решив быстро довершить дело, а потом довольно завладел и поместьем. Ведь даже двух дней не прошло с гибели предыдущего хозяина — за такое время почти невозможно оформить все документы. Не может же это быть простым совпадением! Оказавшись внутри, я старалась не смотреть на то самое место, где вчера нашла трупы родителей. Маловероятно, конечно, чтобы они остались там — вряд ли богачам Кромленса приятно соседство с мертвыми — но от такого эксцентричного типа, как Аль-Кайрам, многое можно было ожидать. И все же я случайно взглянула в ту сторону, любопытство было не остановить. И тут же облегченно вздохнула: трупов там больше не было, а кровь была старательно оттерта от плитки. Над уборкой здесь явно постарались, поскольку все поместье провоняло моющими средствами. Перехватив мой взгляд, Аль-Кайрам ухмыльнулся: — Навевает воспоминания, верно? Я вспыхнула: после всего произошедшего он еще смеет потешаться над гибелью моих родителей? — Тебя забавляет жить в доме, где бесчестно режут людей? — парировала я. — Будь осторожен, как бы и с тобой не случилось ничего подобного. Я хотела лишь намекнуть ему о своих догадках, однако не рассчитала, как именно это прозвучит со стороны. — Уже угрожаешь мне, птичка? Прекрасно. Полагаю, нам будет очень весело вместе! — осклабился Аль-Кайрам. — Пойдем. Он небрежно схватил меня за руку и потащил куда-то наверх. Слуги расступались перед нами, покорно склоняя головы. Я невольно поразилась тому, как же много их здесь: и когда он только успел всех привезти? Мы шли по дому, который был мне так хорошо знаком, но сейчас поместье неуловимо изменилось. Я не могла понять, то ли дело в смерти, которая произошла в этих стенах совсем недавно, то ли Аль-Кайрам уже успел обновить обстановку. Вроде все вещи — вазы, статуи и картины — были на своих местах, но все было как-то иначе, совсем не так, как я привыкла. Он остановился у родительской спальни и раздраженно дернул ручку. Втащил меня в комнату, хлопнув дверью. Я не понимала, что Аль-Кайрам собирается делать… ровно до того момента, когда он швырнул меня на широкую кровать под балдахином. Пока я неуклюже барахталась, пытаясь перевернуться на бок, он уже успел сорвать рубашку и нависнуть надо мной, прижимая к матрасу. — Ну что, пришло время узнать, насколько ты ценное приобретение. Постарайся, птичка… Если новая игрушка окажется слишком скучной, то она может мне быстро надоесть. — Он облизнул пересохшие губы. — А я не привык вкладывать деньги в то, что меня разочаровывает. Проигнорировав его слова, я попыталась вырваться, но он со смехом прижал мои руки над головой. Провел носом по моей шее и слегка прикусил ключицу, так что я вскрикнула от боли. — Прекрасно, не останавливайся, — горячо прошептал он, оставляя влажную дорожку из поцелуев и спускаясь ниже. Свободной рукой он оттянул верхнюю часть топа, данного мне Маликой, и лишь сейчас, трепыхаясь в его руках, словно рыбка, выброшенная на берег, я ощутила собственное бессилие. Несмотря на то, что внешне я хотела оставаться гордой и сильной, на глаза навернулись непрошенные слезы. Увидеть смерть родителей, потерять брата и быть проданной в рабство, а затем и лишиться девственности в своем доме… Обрушившиеся на меня испытания были невыносимы. Лицо уткнулось в чистое постельное белье, от которого пахло свежестью, зрение помутнело из-за слез. Каждое прикосновение Аль-Кайрама обжигало болью, и я чувствовала лишь неприязнь и горечь из-за собственного бессилия. Монетки на полах юбки зазвенели, когда он попытался ее задрать. Я громко всхлипнула, и это наконец привлекло внимание Аль-Кайрама. Я сжалась, ожидая очередного язвительного замечания — ведь до этого он наслаждался моими мучениями — но он меня удивил. — Неужели все настолько плохо? — вдруг замер он, и в его глазах было неподдельное удивление. Я хотела пнуть его в живот, но вместо этого лишь разрыдалась сильнее. Ошарашенный Аль-Кайрам резко отстранился. — Я думал, что… — он оборвал себя и нахмурился, потирая переносицу. Как только он отпустил меня, я сжалась в комок и отползла к изголовью кровати подальше от него. Всхлипывая, я с ужасом ожидала, что он предпримет теперь. Закричит, побьет и вновь попробует раздеть? Вместо этого Аль-Кайрам бросил на меня странный взгляд, поднялся с кровати и подхватил валявшуюся на полу рубашку. — Вставай, — потребовал он, накидывая одежду. — Я позову слуг, чтобы тебя отвели в комнату. Уже следуя за милой пухленькой служанкой — она представилась как Лин — я все еще не могла поверить, что так легко отделалась. Что произошло в тот момент в комнате? Почему Аль-Кайрам вдруг меня отпустил? Сильно сомневаюсь, что такого избалованного богача могли тронуть мои слезы… И что за странное выражение лица было у него в тот момент? — Госпожа, — проговорила Лин, робко пытаясь привлечь мое внимание, — я слышала о том, какое несчастье вас постигло. Мне очень жаль. Я пожала плечами. Мне от ее сожаления ни тепло, ни холодно. — Я хотела бы дать вам совет… — тихо проговорила Лин, останавливаясь. — Дай угадаю: слушать твоего хозяина и делать все, что он говорит? — ехидно поинтересовалась я. — Вы совсем не знаете господина! Он совсем не такой, как вам кажется… Он совершает много добрых поступков и… — И, наверное, каждый день переводит толпы старушек через самую оживленную улицу Кромленса, — с сарказмом заметила я. Лин вспыхнула. — Вы ошибаетесь. — покачала головой она. — Многие мечтают оказаться на вашем месте…. — На месте безвольной подстилки, которой он может воспользоваться в любой момент, когда сочтет нужным? Нет уж, спасибо, я бы многое отдала, чтобы избавиться от эдакой «чести». Служанка насупилась и больше со мной не заговаривала, так что остаток пути мы преодолели молча. Моя новая комната оказалась в крыле для слуг. Удивляться этому было странно — вряд ли бы меня поселили в старую спальню — но в этом все же был один плюс: смена обстановки позволила мне немного отвлечься от тяжелых воспоминаний. Лин закрыла дверь за моей спиной. Спустя пару мгновений, в замке провернулся ключ. Прекрасно, значит, меня еще и запирать будут! Негодуя, я сжала руки в кулаки, но злость быстро прошла, столкнувшись с волной осознания: я все равно ничего не смогу изменить. Не заботясь об уличной одежде, я рухнула прямо на низкую пыльную кровать. Этой комнатой давно никто не пользовался — у нас было не так много слуг — поэтому я понятия не имела, когда здесь последний раз меняли постельное белье. Я попыталась собрать воедино все, что мне известно. Слишком много событий для одного дня… Отец мертв, нашим особняком завладел какой-то местный советник, которому я продана как вещь. И он едва не лишил меня девственности… Не знаю, что меня спасло, но ясно одно: оставаться здесь нельзя. Я почувствовала, как внутри меня клокочет ненависть к Аль-Кайраму. Во всех моих бедах виноват именно этот мерзкий заносчивый ублюдок! Я уверена, что именно он подстроил все это: и банкротство отца, и его убийство… нельзя все это так оставлять! Но что я могу сделать? Я подняла руки вверх и посмотрела н свои слабые ладони. На запястьях еще оставались следы от кандалов, да и отметины от пальцев Аль-Кайрама, когда он меня удерживал на кровати, горели. Ярость полыхнула в моей груди: оп поплатится. Может, сейчас я и слаба, но сделаю все, чтобы отомстить за свое унижение и вернуть честь моей семьи!