Там, вдалеке.

В беспощадном мире собственного подступающего взросления, наблюдая, как рушится хорошо знакомый мир, она выбрала стать заступницей детей. А, вместе с ними, хранить и единственного, кто мог спасти их.

*** — Отец, вы действительно разрешаете мне? — в глазах Темки удивление вместе с неудержимой радостью. — Толку тебе запрещать... — вздыхает седовласый мужчина. Подросток бросается обнимать его. — Спасибо большое! Спасибо огромное! Отец, я никогда этого не забуду! — Ты ведь всегда мечтал о недостижимом... Только помни, Темка, рождённый в Степи принадлежит Степи. И дом твой всегда будет здесь. И нужен ты здесь, а не там. — Я буду помнить отец... — Тогда иди... А то опоздаешь на свою Станцию, шкодник. — он потрепал сына по волосам напоследок. И добавил позже, когда силуэт парнишки был уже достаточно далеко. — Надеюсь, я ещё увижу тебя... *** В дверь стучат. Чья-то тяжёлая рука. — Старшие дома? — голос грубоватый, уставший и смутно знакомый. Дверь приоткрывается. Из-за неё выглядывает девочка лет пятнадцати с рыжевато-коричневыми волосами, светло-голубыми глазами и россыпью веснушек на щеках. На шее повязанная бантиком сиреневая лента. — Бурах? — девочка хмурится. Приоткрывает щелку чуть больше и прикрывает рот руками, видя, что рубашка стоящего перед ней человека вся залита кровью. — В дом пустишь или мне на пороге умирать? — парень умудряется ухмыльнуться, хотя ему едва удаётся стоять на ногах. Рыженькая молча открывает дверь, подхватывает гостя под руку и уводит с собой. — Бинты, спирт и травяную настойку принеси... — шепчет он. — Остальное я сам... Она садит раненого на кровать и убегает собрать все нужное. Хотя гость и клялся, что все сделает сам, но без чужой помощи тут не обойтись. — Где твои старшие? — спрашивает пострадавший, пока девчонка помогает ему обрабатывать раны. — Отец скоро вернётся. Брат торгует с Червями... Парень ухмыляется, вспоминая сохранившиеся жуткие воспоминания об этих существах. — Продаёт им мясо с Боен? Она лишь пожимает плечами. — Об этом лучше спрашивать брата. — прикладывает руку ко лбу страдальца. Голос звучит мягко, но в нем уже начинают слышаться взрослые нотки. — Что с тобой случилось? — Только сошёл с поезда, как эти ублюдки на меня набросились... — рассказчика вдруг схватывает напряжённая судорога. Защемил зубы, сжал руки в кулаки. То ли от обиды, то ли боли... Девчонка, завидев это, треплет его по плечу. — Расслабься... Тише... Слышишь? Ольгимские тебе не враги. Бурахи — всегда были нам друзьями. Точнее теперь ты один остался... — Я один? — парень в удивлении поднимает бровь. — Нет, не говори мне, что... Нет... Девочка кивает, поджав губы. — Да, ты один... — Но... — Исидор мёртв. — Черт... — процедил сквозь зубы. — Кто посмел?! — в глазах ярость, руки бессильно сжимают воздух. Рыженькая качает головой. — Не знаю. Дети все списывают на нечистую силу. — Нечистую силу? Или людей, прикинувшихся нечистой силой? — Это ты лучше сам у них спросишь. А пока... Я должна тебе сказать кое-что. — Ты уже сейчас взяла на себя обязательства Хозяйки? — Бурах хмурится. — Они перешли ко мне с того дня как мама умерла. — Соболезную... — Да не, это давно было... Где-то спустя год после того, как ты уехал... Он тяжело качает головой, вспоминая, что тогда этой девочке не было и семи лет. — Как Хозяйка я чувствую... — продолжает она, снова обеспокоенно касаясь его лба. — Тебе будет здесь очень тяжело. Люди тебя здесь не любят. Они верят, что ты убийца. — Я?! — парень чуть не подскочил на месте. — Спокойно... — рыженькая останавливает его, схватив за плечи. — Спокойно. — повторяет она. — Тебе нельзя сейчас резких движений. Бурах выдыхает и садится назад, закрывая лицо руками. — Черт... — Ты вернулся из Столицы. Для них ты чужак. Они будут пытаться тебя убить. Но не все потеряно. Держись нашей семьи. Мы тебе плохого не сделаем... А ещё... Дети нашего города. Ты должен оставаться при них. И любыми силами спасти их, если им будет угрожать опасность. Они твои друзья. От них зависит, сможешь ты выжить здесь или нет... Шансов у тебя не так много, но они есть... *** Столица оказалась вовсе не настолько гостеприимным местом, как и говорил отец. — Деревенщина! — Не удивлюсь, если по ночам он превращается в волка. Или в медведя. — А ты видел его взгляд? Смотрит, как будто кишки сейчас тебе выпустит. — А как он мастерски вскрыл лягушку? Он же не был, когда нам рассказывали теорию... — Может, он по ночам оживляет мертвецов? — Или сшивает из них огромное чудище? — Доктор Франкенштейн... Стоит пареньку зайти в кабинет, как недовольные голоса смолкают. И, тем не менее, именно у этого деревенщины всегда были лучшие оценки. А его познания в области медицины поражали иногда и самих преподавателей. Все это создало вокруг личности загадочного студента своего рода мистический ореол. Лёгкий шарм подступающей опасности. Одновременно привлекательный и устрашающий. "Доктор Франкенштейн" стал диковинкой. На него хотели посмотреть как на экзотическое животное. Каждое его слово ждали с особым вниманием. Но никто не хотел быть замеченным рядом с этим человеком. Никто не хотел прослыть его другом. Это была страшная черта, которую не смели перейти прекрасные жители Столицы. *** — Единственное, будь осторожен с Ханом. Каспаром Каином. — добавляет девочка. — Что с ним не так? — Бурах устало потирает лоб. — Да все так... Только Каины опасная семья. Всегда они вынашивали странные идеи. И сейчас у них есть одна такая. Великое начинание. "Многогранник". — Многогранник? — Да, это огромная махина такая недалеко от города. Уходит в самое небо. "Уникальная постройка". — Огромная махина? — Да... Видно, этим Многогранником они проткнули землю. — Проткнули землю? — парень хмурится. — Этого нельзя делать. Земля живая. Она не простит раны... Рыженькая угрюмо опустила глаза. — Это же род Каинов... Они противостоят нашей семье, стремятся город на Горхоне превратить во что-то иное, "модернизировать"... Не понимают. Не понимают, что, разрушая, они лишь привлекут на себя гнев. Выпустят из земли древние силы... — делает паузу. На лице её появляется какое-то едва заметное пугающее выражение. — Ещё когда они строили свой Многогранник, были случаи, когда вдруг вся вода в реке стала красной и несла смерть. Кто её пил или прикасался к ней, умирали... И сама вода стала солёной как кровь... — Земля выплеснула кровь в воду... — парень держит паузу, задумчиво смотря перед собой, после чего на губах вдруг растягивается скептическая полуулыбка, а в голосе появляются несвойственные ему колкие нотки. — Если только это не дело рук человеческих. Девочка напряженно замирает, ощутив в изменившемся тоне неожиданный оттенок неверия. — Земля здесь особенная. И ты как никто сам это знаешь... — предостерегающе смеривает взглядом своего гостя. Бурах вздыхает, тяжело качая головой. — Надо будет взглянуть на этот ваш Многогранник. А сейчас, извини, но я собираюсь поспать. — Ладно. Парень откинулся на подушки, тяжело закрывая глаза. Кажется, будто он провел без сна целый месяц, а то и дольше. Уже когда вовремя оказавшаяся под рукой спасительница собралась уходить, раненый вдруг добавил. — Спасибо, что помогла с перевязкой... Капелла. — Пожалуйста. Ольгимские всегда будут тебе друзьями.