Tiveden, sommarstuga  och vanilj.

После случая с книгой, Скарсгард стал более снисходительнее к Рид. Теперь он всегда рад её приходу. Как будто. Или Рид сходит с ума. Она всё также выполняет его мелкие поручения. Типа: помыть посуду, вытереть пыль, пропылесосить, выбить коврики и прочую ерунду. А он исправно платит ей зарплату. День в день ей на карту капает приличная сумма, и это не считая работы в кафе, и Рид молится, чтобы Скарсгард остался как можно дольше. Такие деньги она не получала бы и в Карлсборге, чего уж говорить про их тихую деревню. Да и с процентами за обслуживание столиков шеф не обманул. Если кто не знает, в Швеции не обязательно оставлять чаевые. В некоторых местах это даже не предусмотрено. Только не в их, богом забытой, деревне. Рид всегда предлагает чек или терминал для оплаты картой с пустым полем: туда можно ввести конечную сумму, которую клиент может заплатить и только потом вводить свой пин. То есть к цене заказа приплюсовываются чаевые, если их хотят оставить. Сколько чаевых ей оставляют? Как правило 5-10% от заказа. Или небольшую сумму до круглого числа. В общем мизер. И даже на эту мелочь шеф наложил свою лапу с сосисоподобными пальцами. Но благодаря их договорённости, теперь ей достаётся бо’льшая часть. Жизнь у неё теперь, нельзя сказать, что прекрасная, но вполне сносная. Вот только, если бы она могла игнорировать Гуниллу, тогда она была бы по-настоящему счастлива. Её цель — переехать из деревни, обретает более яркие очертания и маячит впереди приятной, розовой дымкой. Уже забрезжил свет в конце тоннеля.

***

Всё. Октябрь закончился. Сегодня 2 ноября, суббота и сегодня праздник — День всех Святых. Обычно праздник отмечают в первую субботу между 31 октября и 6 ноября. В этом году этот день выпал на 2 ноября. Малин с обеда занялась готовкой праздничного ужина. А с утра они, как и вся Швеция, сходили на кладбище, принесли на могилы ушедших родственников и друзей венки из еловых веток и зажгли свечи у надгробий. А вечером у них торжественный ужин с соседями и Малин старается приготовить много вкусностей, чтобы помянуть всех умерших родственников. Отдать дань памяти усопшим- это святое. Малин наполнила контейнеры едой и теперь перекладывает их в сумку. Рид удивлённо смотрит на неё. — Это кому? — Собирайся, сьезди на Лесное озеро, отвези Скарсгарду праздничный ужин. Бедный парень сидит один в глуши и даже праздник отметить не может. Рид выпучила глаза. — Ты серьёзно? У меня сегодня выходной. Я не поеду. — И что, что выходной. Будь хорошей девочкой, собирайся. — Мам, он не заплатит мне за этот день, с хрена я попрусь в лес. Ты время видела? — Всего ничего. Блюмквисты всё равно придут только к шести, ты успеешь вернуться. — А погода? После трёх часов по прогнозу снег с дождём обещают. Да ну нафиг, я не поеду. — Пусть обещают. Прогнозы часто бывают неверными. Сегодня большой праздник, перестань гневить Бога. — Ууууу, даже Бога приплела. Сказала, не поеду.

POV Рид

Часа в четыре вечера, спускаясь с холма к дому я обращаю внимание на тёмные окна. Дом выглядит нежилым: ни отблеска света в окнах, ни дыма из трубы. Что ж, похоже Скарсгард свалил в Стокгольм или ещё куда-нибудь, праздники ведь. Мама, и на хрена я тебя послушала! Неужели ты в самом деле уверена в том, что Скарсгард захлебнётся слюнями при виде маринованной селёдки, пусть и по твоему фирменному рецепту и рубленных котлет из оленины с брусничным вареньем. Но для собственного успокоения и очистки совести, я громко стучу в дверь. — Есть кто-нибудь дома? Тишина на много миль вокруг. Стало очень неуютно и… страшно? Нет, не страшно, но неприятный холодок уже морозит кожу под одеждой. На лес медленно опускается сумрак и тут пошёл, обещанный прогнозом, первый снег: мокрый и липкий. Этот прогноз оказался верным. Вот и не верь после этого в прогноз погоды, мам. Стою и пялюсь на закрытую дверь, пустой дом и поёживаюсь от холода. Мысли скачут в голове, как сумасшедшие. Из-за густого снега быстро темнеет, холодно и ещё есть, просто капец, как захотелось. Что делать? Бросить всё и поехать домой или… Стоп! Улыбаюсь своей догадливости. Всё проще простого, надо посмотреть стоит ли машина в гараже. Если нет, значит всё нормально и Скарсгард свалил куда-нибудь отметить праздник. Оставляю сумку с праздничным ужином на крыльце и топаю за дом к лодочно — дровяному сараю, который из-за отсутствия лодки превратился в гараж. Дверь гаража закрыта. Естественно. Поднимаю капюшон и поёживаюсь, потому что начинает поддувать ветер и снег уже падает неровной стеной, а бьёт косо, стараясь залепить нос и глаза. Тыркаюсь в закрытую дверь, пытаюсь рассмотреть что-либо в замочную скважину, всё безрезультатно. Обхожу гараж с разных сторон и с обратной стороны замечаю небольшое окно. Бегу к окну, чтобы убедиться, что машины нет и быстро домой, потому что ветер начинает выдувать тепло из-под одежды. Вот что сегодня за день. Окно находится на высоте выше моего роста. Хрен с ним. Упираюсь ногами в дощатую стену и стараюсь подтянуться на руках, обдирая почти до крови пальцы. Я стараюсь заглянуть внутрь, но с трудом вижу только потолок, что внизу вообще не видно. Машины не видно. От напряжения руки соскальзывают и я срываюсь вниз, как раз в самую жижу от дождя и снега. Слезы медленно подкатывают и вот-вот вырвутся наружу. Чёрт тебя побери Скарсгард! Ненавижу тебя! Плетусь к дому, ветер несёт снег прям мне в лицо. На крыльце, от безысходности, снова стучу в дверь. Ничего не меняется. Скарсгард — грёбаный ты придурок. Пнув сумку с едой и оставив её на крыльце, несусь со всех ног к машине. Скорее включить печку и подогрев сидений. Машина утробно урчит, свет фар выхватывает из темноты стволы огромных сосен по обеим сторонам дороги, дворники еле успевают расчищать лобовое стекло. Я согрелась в тёплом салоне, сняла капюшон, но что дальше? Смотрю на себя в зеркало заднего вида, подводка для глаз потекла. А ещё водостойкая. Как в замедленной съёмке, кладу руки на руль и пытаюсь заставить себя тронуться с места. Всё хорошо. Что может случиться в нашей глуши, у нас самое тихое и скучное место на свете. И вообще это меня не касается. Не мои проблемы. Снова смотрюсь в зеркало и вижу свои испуганные глаза. — Да давай уже, поехали! — говорю сама себе тихо, словно уговаривая себя. — Позвони Малин, что возвращаешься и трогай. Достаю телефон из бардачка и снова смотрю в зеркало. Мои глаза почти вылезли из орбит. — Вот я дура. Застёгиваю куртку, напяливаю капюшон и… Ветер стал сильнее, огромные деревья скрипят и стонут, а я несусь со всех ног вниз к гаражу. И сердце почти не бьётся в груди от страха. За считанные минуты добегаю до гаража, достаю телефон из кармана и включаю камеру. Поднимаю руки, одной рукой цепляюсь за окно, подпрыгиваю, а другой миллион раз жму на кнопку камеры, повторяю несколько раз под разными углами, делаю огромное количество фото. Должно получиться. На крыльце быстро, быстро листаю галерею, хочу увидеть пустой гараж, хочу домой, в тепло, на свет, к людям. Видео и фотки некачественные, на некоторых почти ничего не видно: всё размыто и темно, но попадается парочка сносных фоток и слёзы прорывают плотину. — Аааааа! Фаааааак! Вот теперь мне по-настоящему страшно. Его грёбаная, дорогая тачка стоит в гараже. Снова топчусь на крыльце, снова стучу в дверь. Рука уже устала дубасить, сил совсем нет, я устала и замёрзла. Скорее всего Скарсгард в доме. Напился до беспамятства и дрыхнет? Угорел, когда топил печку? Заболел? Убили, случайно залетевшие в наши края преступники? Одна мысль «лучше» другой. Перестаю стучать и прикладываю ухо к двери, но что можно услышать в завывании ветра. И всё-таки… или мне показалось? — Миттенс, Миттенс! — кричу что есть мочи. Да. Теперь я явственно слышу, как пищит котёнок. В доме две двери. Первая, уличная с толстым витражным стеклом ведёт в холодный коридор. Вторая, основательная из коридора уже в сам дом. И Скарсгард её не закрывает. Если я разобью стекло и… Быстро снимаю куртку, наматываю её на правую руку и стучу по стеклу из последних сил. Под моим напором стекло разлетается вдребезги, осыпая пол и крыльцо острыми осколками. Осторожно переваливаюсь внутрь коридора и подхожу к двери. Хвала Вам Один, Тор, Локи, Фрейя, перебираю в голове всех скандинавских богов, которых помню и в конце добавляю Иисуса, дверь не заперта. В доме тихо и тепло. И только Миттенс истошно пищит и цепляется мне за штаны. — Герр Скарсгард! Билл! — зову для собственного успокоения. Быстро обегаю весь дом. Никого. Миттенс пищит и зовёт на кухню. Накладываю ей корм и она набрасывается на еду. — Ээээ! Да ты голодная. И где твой придурок — хозяин? Осматриваю дом второй раз. Печь чуть тёплая, Миттенс голодная. Прикидываю по времени, скорее всего Скарсгард с утра топил печь и кормил Миттенс, а потом пропал. И куда он мог деться? Обхожу все комнаты третий раз. Я не знаю все ли вещи на месте и что мне нужно искать. Миттенс снова пищит, кажется, она просит пить. Открываю холодильник и достаю коробку молока. — Будешь? Пока греется молоко в микроволновке, обращаю внимание на листок с детскими каракулями на кухонном столе. Может Скарсгард и неплохой писатель, но вот художник так себе. Внимательно смотрю на всякие чёрточки, волнистые линии, крестики и кружочки, сминаю бесполезный лист и кидаю в мусорку. Микроволновка звякнула, молоко согрелось. Миттенс нетерпеливо вертится между ног. — Сейчас, малышка. Какая ты нетерпеливая. Сажусь на корточки и смотрю, как котёнок лакает молоко. — Я сейчас уйду, позвоню и вызову помощь. Я сразу вернусь. Ты ничего не бойся, я оставлю свет включённым, — уговариваю кошку не бояться, но понимаю, что так я успокаиваю себя.- Твой хозяин вернётся и все будет хорошо. Ага. Это легко только на словах. Выходить из дома в такую погоду и темноту, пиздец, как страшно. — Я же предупреждала, что жить в глуши и без связи может быть опасно. Медленно поднимаюсь с колен и собираюсь с духом, чтобы снова добежать до машины. Взгляд падает на мусорное ведро и… Даже не помню зачем и как я достала листок с каракулями Скарсгарда, разглаживаю его и слёзы начинают литься рекой. В верхнем, правом углу замечаю кружок, отмеченный крестиком и всего одно слово, написанное так мелко, что я сразу и не заметила. Тräsk — болото. БОЛОТО! А болото поблизости от нас только одно. И до него почти два километра. Заливаясь слезами, ищу у Скарсгарда какую-нибудь куртку, моя вся в мелких осколках. Собираюсь с духом и выскакивают из дома. — Мама, маааамаааа! — Господи, что случилось, куда ты пропала, я волнуюсь! Ага. Вначале выгнала ребёнка в ночь в лес, а теперь волнуется. — Послушай, послушай меня. Быстро рассказываю матери, всё что мне известно на данную минуту. Все кружочки, крестики и чёрточки сошлись у меня в голове, когда я увидела слово болото. Кружочком отмечено озеро, дом на берегу крестиком, дальше чёрточки и линии — это дорога в лесу. И в конце кружок и слово болото. Кружок помечен крестиком — это конечная цель. — Я сейчас вызову помощь. Малин всё быстро поняла. Она врач, и её профессия научила её быстро принимать решения и не задавать лишних вопросов. Всё по делу, всё чётко. — Оставайся в доме, никуда не выходи. Я корячусь на лесной дороге, стараясь развернуть автомобиль. Малин всегда рациональна в своих поступках, я нет. — Лесной паркинг. Буду ждать помощь там. Пока. Нажимаю на отбой и стараюсь выжать из машины максимум возможностей. Лесной паркинг — это небольшая парковка в лесу, где работники парка оставляют свои машины. Дальше нельзя даже на велосипеде, только пешие тропы, только пешком. От лесного озера до парковки где-то километр и ещё километр до болота. Сижу в машине и думаю, что делать. Периодически жму на клаксон, если Скарсгард поблизости, то услышит, фары тоже не выключаю, но это уже от страха. Остаться одной в лесу — это кошмар из фильмов ужасов. Одинокая, испуганная жертва одна в лесу, один на один с маньяком. Сижу в машине и жду. Чего? Непонятно. Помощь прибудет не раньше, чем через час. Добираться сюда далеко, да и погода ужасная. А если Скарсгарду нужна помощь уже сейчас? В голове сразу возникает образ торчащей из трясины головы. — Вот же дерьмо собачье! Выскакиваю из машины и несусь со всех ног к указателям. Делаю всё быстро, чтобы не передумать. Я знаю, что к болоту мне нужно повернуть направо, но всё равно пялюсь на указатель. Подсвечиваю табличку фонариком на телефоне. Ничего не поменялось. К болоту направо. Тräsk höger. Оборачиваюсь на машину, в салоне тепло и светло, в лесу темно, страшно и холодно. Решительно поворачиваю направо к тропе, ведущей к болоту. Кутаюсь в куртку Скарсгарда, впопыхах я схватила первую попавшуюся и она оказалась тонкой. Иду по тропе к болоту, но хуже того то, что от этой тропы есть множество ответвлений, которые ведут в разные стороны леса и Скарсгард мог пойти куда угодно. Я упрямо иду к болоту, боюсь сойти с тропы, боюсь сгинуть без следа на огромных просторах этого чёртова леса. Фонарик на телефоне слабо освещает тропу и я постоянно спотыкаюсь. Часто останавливаюсь и зову Скарсгарда по имени. Лес безмолвен. Страшно! Мне кажется, я иду целую вечность, когда спотыкаюсь обо что-то. Пинаю ногой и из-под снега появляется обломок палки для скандинавской ходьбы. Сразу мелькнуло в голове, что это был Скарсгард. Не знаю почему я так подумала, но это придало мне сил. — Бииииилл! Стою и свечу телефоном в разные стороны. Из-за снега ничего не видно, а из-за ветра ничего не слышно. Даже если он поблизости я просто не увижу и не услышу его. Вглядываюсь в темноту и мне кажется, что в лесу что-то движется. Схожу с тропы и пытаюсь по кочкам идти в ту сторону. И на хрена он прётся по лесу, а не по тропе! — Бииилл! Бииииилл! Я машу телефоном, обозначая, что я здесь. Испытываю огромное облегчение и в эйфории не сразу понимаю, что это не может быть человек. Это что-то огромное и тёмное и оно движется медленно, ломая кусты на своём пути. Движется в мою сторону. Страх просто пригвоздил меня к месту, лишил возможности двинуть рукой, ногой и возможности нормально дышать. Это что-то медленно приближается, надвигаясь на меня огромным тёмным пятном, под его тяжестью с громким треском ломаются кусты и оно издаёт низкий звук, от которого мороз по коже. Сразу вспоминаю все детские страшилки про монстров, лесных тварей и болотных духов. — Аааааа! Срываюсь с места и бегу куда глаза глядят. От страха не могу вспомнить в какой стороне тропа. По ощущениям я бегу часов десять: ноги устали, сердце вот-вот выскочит из груди и лёгкие готовы разорваться от ледяного, мокрого воздуха. Ноги путаются в валежнике и я падаю в мокрый снег, оборачиваюсь и… Никого нет, за мной никто не гонится, только ветер завывает в кронах деревьев. Поднимаюсь на ноги, блять, я где-то выронила свой телефон. Стою одна в лесу, ветер продувает меня до костей, а у меня даже не осталось слёз, чтобы реветь. Прислоняюсь спиной к дереву, обнимаю себя руками, чтобы хоть чуть-чуть сохранять тепло и понимаю, что этот вечер в лесу может стать последним в моей жизни. — Ээээй! Эээээй! Я не в отключке, не в коме и я явственно слышу человеческий крик. Кручу головой, ищу откуда идёт звук и замечаю, что совсем рядом, среди деревьев мерцает огонёк. Оказывается, интуитивно я бежала правильно и до тропы всего метров сто пятьдесят, двести. — Эээээй! Я здесь! Слава Богу, это спасатели! Мой телефон потерян и я не могу подать сигнал и подсветить себе дорогу, поэтому ломлюсь напрямки. Колючие сосновые лапы бьют по лицу и цепляются за одежду. Тропа всё ближе, человек всё ближе, а то что это человек у меня нет сомнений. Последние метры и я со всей силы врезаюсь в тёмную, высокую фигуру. Человек громко охает. — Осторожней. Я крепко вцепляюсь в него и он не может двигаться. — Рид, Рид! Пойдём отсюда, холодно. Блять! Это Скарсгард! Я нашла его. — Я нашла тебя, — говорю еле слышно, стуча зубами и он нагибается к самому моему лицу, чтобы лучше слышать. — Это ещё как посмотреть, кто кого нашёл. Теперь идём. Он с силой опирается мне на плечи и я сгибаюсь от тяжести. — Извини, я кажется подвернул ногу, а палки сломались. Медленно добираемся до машины, потому что мне приходится тащить Скарсгарда на себе, зато от усилий я не чувствую холода. Запыханные оба плюхаемся на сиденья и одновременно издаём вздох облегчения. Оба смотрим друг на друга, я снимаю капюшон с головы. — Бля, ты панда. И это вместо спасибо? Скарсгард ты можешь быть благодарным, я вообще-то из-за тебя в лес попёрлась! Под моим грозным взглядом, перестаёт глупо улыбаться. — Прости, поехали. Я трогаюсь и украдкой смотрю в зеркало. Ох, ё… твою мать! Скарсгард ты прощён. Проблема решена, спасатели отменены, Малин была в шоке, когда я позвонила ей с незнакомого номера, но кажется успокоилась, когда с ней поговорил Скарсгард. Я очень сомневалась, но он убедил меня и её, что мне лучше переночевать в доме, а утром мы разъедемся: я домой, а он в больницу в Карлсборг, убедиться, что с ногой всё в порядке. Малин колебалась, но всё-таки была вынуждена согласиться с ним. А её: «Я тебе доверяю», прозвучало для меня как… предательство. Мааам, ты чё! Я не доверяю ему. Заваливаемся оба в дом и Миттенс радостно мечется между нами. — Ах, ты моя маленькая, есть хочешь? Ну, сейчас, подожди. Я удивлённо пялюсь, как взрослый мужик сюсюкает с котёнком. Выглядит глупо. — Я кормила её. — Оу, хорошо. Скарсгард плюхается на диван и облегчённо вздыхает, пытается подвигать ступнёй и морщится от боли. — Что с ногой? — Да… ерунда. Подвернул, когда скакал по валунам, неудачно перепрыгнул и вот. Не парься, пройдёт. — Покажи. Скарсгард, который растёкся словно незастывший студень и запрокинул голову на спинку дивана, охреневшим взглядом уставился на меня. — Чего? — Покажи. Ты в курсе, что иногда трудно отличить закрытый перелом от ушиба? Он перестаёт сомневаться, когда я подхожу вплотную и ставлю руки в боки, задирает штанину и снимает носок, одновременно склоняемся и рассматриваем ногу. У него просто огромная стопа хрен знает какого размера. Выглядит скорее, как ласт какого-нибудь морского животного. С моим европейским 36,5 не сравнить. — Выглядит скверно, — констатирую я наконец. — Согласен. — Пошевели ногой. Нога в щиколотке распухла и Скарсгард с трудом шевелит ступней, но то, что нога двигается и он может на неё наступать — это плюс. — Сильно болит? Оцени от 0 до 10. По его поджатым губам понимаю, что болит нормально, но он говорит, что боль равна 6 -7. Ага! Так я и поверила. — Есть дома обезболивающее? — он кивает головой. — Выпей, я быстро. Хватаю куртку и начинаю обуваться. — Стой! Куда? — Позвоню Малин, она — врач, она поможет. Ты в курсе, что боль в щиколотке может быть как от травмы, так и от перелома лодыжки… или костей пятки… или стопы… растяжения связок, разрыва мышц, короче, выбор богатый. — Откуда такие глубокие познания? — Закончила курсы оказания первой медицинской помощи. Скарсгард с трудом поднимается. — Я с тобой. На улице темень и погода ужасная. — Нет, я быстро. Добегу до машины, позвоню и вернусь. С тобой мы только к утру поднимемся наверх. Он недовольно поджал губы, но кивает головой. Я забираю у него телефон, пулей вылетаю из дома и мчу к машине. Темно. Холодно. Страшно. В груди горит огнём, потому что я дышу, как загнанная лошадь, часто и отрывисто, втягиваю холодный воздух полной грудью. Малин на пальцах мне объяснила, что к чему и что нужно делать. — И пусть примет обезболивающее. — Уже сказала. — Хорошо. До завтра, целую тебя. — И я тебя. Кажется Малин переживает, обычно она сдержана и не тратит эмоции понапрасну. Но сейчас, когда ситуация близка к критической, она волнуется. Я слышу эти нотки в её голосе и мне приятно. Мам, я тоже напугана и волнуюсь и ещё… люблю тебя. Собираюсь с духом, чтобы вылезти из тёплой машины и бежать к дому, под горку будет проще. Смотрю на себя в зеркало заднего вида, красотка я ещё та. Глубоко вдыхаю и… медленно поворачиваю голову назад. Чёрт меня дёрнул это сделать. Страх сковал все внутренности, я открываю рот, чтобы вдохнуть, но не могу, как-будто меня ударили поддых. Огромное, лесное чудище стоит на дороге в десятке метров позади машины. Фааааак! Огромный монстр выделяется тёмным пятном на белой от снега дороге. Я силюсь рассмотреть, но всё бесполезно. Я чувствую кожей, что он рассматривает меня и от этого взгляда волосы шевелятся у меня на голове. Это — поганое чувство страха просто парализует, трудно двигаться, дышать и рационально мыслить. С трудом отворачиваю голову, но чувство, впившихся в меня глаз, не покидает меня. Оно рассматривает жертву и готовится. Готовится к чему? Я медленно вставляю ключ в замок зажигания, машина утробно урчит и я готова рвануть к чёрту отсюда. Бежать к свету, к людям, домой, к маме. Слёзы медленно катятся из глаз, на глазах пелена и я пытаясь смахнуть её, часто моргаю. Смотреть в зеркало страшно, но мне кажется, что Нечто уже позади машины. Вплотную. Бежать! Бежать! Бежать! Я кладу руки на руль, готовая стартануть в любую минуту и боковым зрением вижу дом внизу у озера. Одинокий дом, с ярко горящими окнами. Скарсгард! Блять! Прежде, чем я успела сообразить что делаю, машина взрывается громким рёвом клаксона, фары мигают, автосигнализация орёт, а я в полном шоке продолжаю сигналить. Боюсь, что как только остановлюсь Нечто бросится и разорвёт меня в клочья. Еле очухавшись от шока, вырубаю машину и лечу вниз к дому. Ветер, дождь, снег в лицо, но мне похер, я чувствую, что эта тварь настигает меня. Дом уже близко. Я вижу, как на крыльце под ледяным ветром в одной футболке и с охреневшим видом стоит Скарсгард. Я не успею, он догонит, схватит и растерзает меня, а следующий — Скарсгард. Я со всей силы врезаюсь в него, он влетает спиной в стену, я в него. Больно обоим, но я из последних сил заталкиваю его в дом. — Закрой дверь, — ноги подкашиваются и я словно куль оседаю на пол. — Твою мать! За тобой что, черти гнались? Хуже Скарсгард. Бедная Миттенс от такого шума и грохота выгнула спину дугой, распушила хвост и шипит. — Смотри, до чего ребёнка довела. Что это за цветомузыка была? Я медленно поднимаюсь на ноги, проверяю запер ли Скарсгард дверь и начинаю раздеваться. — Потом как-нибудь, — недовольно бурчу, потому что при свете и в тепле, мой рассказ будет выглядеть глупо. Да и что я могу рассказать, что в лесу живёт какая-то хрень. Огромная, тёмная и страшная. И она гналась за мной в лесу, а потом, упустив жертву, припёрлась к дому и хотела сожрать меня снова? — Ладно, потом значит потом. Что сказала Малин? Выспрашиваю у Скарсгарда, есть ли у него что-нибудь, чем можно зафиксировать ногу. Оказалось есть. Бинтую, чтобы нога была в покое. Достаю заморозку из морозилки, оборачиваю полотенцем и велю приложить вместо льда, чтобы снять отёк. — Малин сказала, что симптомы ушиба и закрытого перелома очень похожи между собой: сильная боль, отёк, — я пальцами исследую щиколотку Скарсгарда и он морщится от боли. — И ограничение подвижности. Но если при ушибе боль стихает за 2–3 часа, то при переломе она, наоборот, может усилиться. И ещё, тебя завтра ждут в больнице на рентген. Понятно? С ногой разобрались. А дальше, Скарсгард ведёт меня к шкафу в спальне, вручает большое, мягкое полотенце и подбирает мне во что переодеться. Выбор не богат, но другой альтернативы нет. Выбираю обычную, хлопковую футболку и шорты. — Иди в ванную, погрейся в горячей воде, — я киваю головой. — И хотел спросить… у тебя же сегодня выходной… Хлопаю себя по лбу и быстро-быстро несусь на улицу, забирать с крыльца сумку с едой. Чудовище на стряпню Малин не позарилось. Конечно, я же вкуснее. — Малин… мама передала тебе. С Днём всех Святых! — я отворачиваюсь и быстро иду в ванную, но краем глаза замечаю, как губы Скарсгарда растягиваются в улыбке. Сколько я просидела в ванной я не знаю. Я согрелась и привела себя в порядок, отмыла круги под глазами, как у панды, помыла голову и чувствую себя прекрасно. Только в животе урчит и пахну я теперь, как Скарсгард, его шампунь и гель для душа очень даже приличные, но стойкий запах мужчины от моей кожи — это просто бэ. — Ну, наконец-то, — возвестил Скарсгард о моём выходе. — Я уж думал, что ты утонула. Всё готово, давай, присоединяйся. Он удивлённо рассматривает меня с головы до ног, как-будто видит в первый раз, и, кажется, ему понравилось то, что он увидел. Хитрый прищур глаз сообщил мне об этом. Я, в свою очередь, внимательно осматриваю, что у него готово. В печке потрескивают дрова и тепло заполняет комнату. Диван в гостиной разобран и лежит чистый комплект белья. Это явно для меня. — Если хочешь, я могу спать здесь, — Скарсгард поймал мой взгляд брошенный на расстеленный диван. — Нет, всё нормально, — смущённо отворачиваюсь от дивана. Почему-то сама мысль, что я буду ночевать со Скарсгардом, пусть и в разных комнатах, заставляет меня волноваться. — Как нога? — спрашиваю, как можно спокойнее. — Лучше. Альведон помог. Не думаю, что у меня перелом, боль уже не такая сильная. — Надеюсь. — Давай уже садиться, есть хочу. Скарсгард погрел еду, и прям в контейнерах поставил на стол. Сервировка так себе, но запах обалденный. Картофельный гратен с домашними сливками, чесноком и сыром, котлеты из оленины с брусничным вареньем, картофельный и свекольный салаты, и, конечно, маринованная селёдка, несколько сортов сыра и хрустящие хлебцы. — Всё разобрал? — роюсь в сумке и извлекаю из неё печенье с малиновым вареньем — халлонгротта, которое напекла ещё вечером и бутылку домашней, ягодной настойки. — Маааамаааа! — Оу, — Скарсгард отбирает у меня бутылку и изучает содержимое. — Очень пригодится сегодня. Хм, приятно пахнет. У тебя замечательная мама. Скарсгард ставит на стол две тарелки и тут я спохватываюсь. — Подожди, переложу всё, а то некрасиво. — Да нормально и так, — и накладывает щедрую порцию картошки. Смотри не обожрись Скарсгард, желаю я про себя, а тарелка медленно движется в мою сторону и ставится прямо передо мной. Так это он мне? Кто ж столько съест! — Не вороти нос. Ешь. Это он моё недоумение принял за каприз. Да я и не капризничаю, но картошки явно много. Он наливает в рюмки настойку и чокается своей о мою. — Skol, — и залпом выпивает. — Ого! — он покашливает. — Крепкая, чёрт! Но приятная на вкус. — Она на лесных ягодах, — маленькими глотками допиваю свою рюмку до дна и морщусь, потом покашливаю и пытаюсь отдышаться. — Я всё. Она очень крепкая, — но Скарсгард буд-то не слышит и наливает до краёв новую порцию. Дальше наш ужин протекает почти в полной тишине, только вилки позвякивают о тарелки. Мы оба замёрзли, устали и проголодались. Скарсгард изредка бросает на меня оценивающие взгляды, а иногда просто внаглую пялится. Мне не очень приятно. И чё он так уставился, как-будто первый раз видит. Стоп! А ведь и верно. Первый раз. Я смыла, этот размазавшийся кошмар на лице, и теперь похожа на бледную моль. Не удивительно, что он в шоке. Я, как бы так помягче сказать, обычная. Ничего выдающегося на лице, да и вообще, у меня нет. Несколько стопок маминой настойки сделали своё дело, и теперь мои щёки розовые от внутреннего тепла, которое разливается внутри моего организма. А может, частично, это и Скарсгард виноват, вернее его взгляд. Мои щёки пылают, а я стесняюсь, словно на свидании в первый раз в жизни. Бррррр! Нужно собраться. Да… и ещё. Картошки оказалось в самый раз. Поздно вечером, я лежала на диване и пыталась уснуть. В ванной шумела вода и мне в голову лезли всякие мысли, как голый Скарсгард… Тфу! Прости Господи! Настойка точно очень крепкая. Дрова в печке прогорели и я подумала, что под утро под тонким одеялом я околею. Медленно выползаю из постели и крадусь в спальню к Скарсгарду. Стараюсь ступать тихо, чтобы было не слышно, как я рыскаю по шкафам. В спальне темно, только небольшая полоска света пробивается из гостиной. Я точно помню, в каком шкафу и на какой полке были одеяла и пледы, потому что сама их туда положила, когда мы с Гуниллой убирали дом и раскладывали вещи. Но теперь их тут нет. Задумчиво закрываю шкаф. Куда Скарсгард мог всё переложить? Открываю верхние дверцы, до которых еле могу дотянуться и… Удача! Я тяну нижнее одеяло на себя, но оно старается утянуть за собой всё, что лежит на нём. — Что ты здесь делаешь? Скарсгард с полотенцем в руках и мокрыми волосами удивлённо пялится на меня. Я подпрыгиваю от страха и слишком сильно дёргаю за одеяло. Всё, что было на полке падает мне на голову. — Ищу второе одеяло, моё слишком тонкое, — говорю из вороха одеял и пледов. Я откапываюсь и с позором иду к двери. — Подожди. Останавливаюсь и прижимаюсь спиной к стене, если он попробует… пусть только попробует… — Возьми это, — из груды одеял Скарсгард выуживает одно. — Оно тёплое. Фуух! И о чём я только думаю! Я протягиваю руку и… Всего несколько секунд и Скарсгард склоняется к моему лицу. Я в растерянности, смотрю ему в глаза, чувствую его свежий, чистый запах, а он уже накрывает мои губы своими и целует. Долго, нежно и так хорошо. Но это не самое страшное, хотя я, конечно, порядком труханула. Скарсгард огромный, взрослый мужчина и мне с ним не справиться, если что. Самое страшное то, что я ответила. Не хотела, но ответила, мне не понравилось, но я ответила. Хотя… Вру… очень понравилось. С громким чмоком отлипаю от Скарсгарда, хватаю одеяло и бегом в гостиную. Как в детстве, когда очень страшно, ныряю с головой под одеяло. Слышу, как громко закрывается дверь спальни. Мааамааа! На хрена… на хрена ты положила ягодную настойку Скарсгарду? Это ведь всё она виновата. Я ни при чём! Мне он даже не нравится.