Pride is the Devil

      Правда.       Наташа никогда не видела такого черного неба.       Воздух был насыщен запахом грозы. Вдалеке послышался низкий гул, за которым последовали отдаленные вспышки, намекавшие на приближение грома.       Люди сновали по своим делам, спеша по домам или ища укрытия под навесами. Наташа растворилась в движущейся массе, когда начал накрапывать дождь, барабаня по тротуару.       Правда.       Наташа ненавидела дождь.       Он скрывал детали. Он отбрасывал блики. Он был неконтролируем. Ненадежен.       Дождь начал лить сильнее, обрушиваясь с непреклонной силой.       Наташа вздрогнула.       Движение на улицах было остановлено. Вспыхивали огни, ревели клаксоны, люди кричали, но ничего не менялось. Погруженная в свои мысли, пробираясь сквозь толпу, Наташа не заметила лужу, растянувшуюся поперек дороги перед ней.       Одного неверного шага было достаточно, чтобы ее туфля бесцеремонно погрузилась в воду. Даже быстрое отстранение не спасло ее ногу от промокания, носок намок, а губа была прикушена от разочарования.       Рябь расходилась от того места, где она появилась, и уходила, привлекая ее внимание тем, как они подпрыгивали и болтались. Забыв о промокшей ноге, Наташа склонилась над лужей, заслоняя ее своим телом от дождя, позволяя поверхности успокоиться.       На нее смотрело осунувшееся лицо с выступающими щеками и глазами, в которых было мало тепла. Ее волосы знавали лучшие дни, они прилипли к бокам лица узорами, похожими на молнии, сверкавшие вверху. Выгибаясь дугой по небу, словно огненный хлыст, они освещали темные облака.       Правда.       Правда.       В чем была правда?       Наташа неподвижно стояла над лужей, когда мимо проносились плечи прохожих. Стали бы они смотреть на нее по-другому, если бы знали, кто она такая? Что она натворила?       Все это давление, все ожидания, вся ответственность.       Не успев опомниться, она уже бежала. Весь стресс, и ярость, и необузданный, нетронутый гнев, которые она подавляла в себе годами, всплыли на поверхность.       Правда.       Во всем была ее вина.       Фонтаны воды извергались при каждом шаге. Все, что она могла видеть, - это свои ошибки, свои провалы. Каждый неверный поворот, каждая упущенная возможность мелькали у нее перед глазами. Единственное, что отличало слезы от дождя, - это жар ее горя, обжигающий кожу от остроты ее вины.       Звук ее собственного учащенного дыхания эхом отдавался в ушах Наташи, разносимый пьянящей акустикой окружающей бури. Шум был слишком всеохватывающим, сопровождался и усиливался беспорядочным биением ее сердца и приливом крови. Пролетая квартал за кварталом, она заметила перемены в своем окружении только после того, как асфальт уступил дорогу.       Наташа начала считать до пяти, гадая, не станет ли каждый удар сердца для нее последним.       Вдох… Выдох…       Вдох… Выдох…       Вдох… Выдох…       Вдох… Выдох…       Мир исчез у нее из-под ног, дождь и ветер трепали ее волосы и одежду. Это было так, как если бы она стояла на краю всего сущего, и все же ничто не имело значения. На нее не падал свет, если не считать мерцания неоновой вывески, отбрасывающей болезненно-зеленое свечение. Редкий клочок песка, который когда-то можно было назвать пляжем, был единственным, что отделяло ее от бескрайней, бурлящей воды.             Вдох… Вы...       - Наташа?       Ее сердце пропустило удар, а остальная часть тела инстинктивно сделала шаг назад.       Развернувшись, она почти коснулась рукой нижней части подбородка мужчины. Во взгляде его был почти страх, но физически он стоял так высоко и прямо.       - Перси?       Не было никаких сомнений, что это был он. Наташе достаточно было мельком увидеть его глаза, чтобы понять это.       Она провела тыльной стороной ладони по лицу, виня эмоции в своей неспособности заметить его раньше. Боже, она предпочла бы столкнуться с ним в любое время, но не сейчас. Она чувствовала себя голой. Слишком беззащитной.       - Рад знать, что я не единственный человек, достаточно сумасшедший, чтобы находиться сейчас на улице. - Он сверкнул улыбкой, которая, казалось, уменьшила количество осадков. Несмотря на грозу, от него пахло полезными вещами: солнечным светом и ореховым деревом, свежеиспеченным печеньем и чистой одеждой.       Несмотря на неожиданное появление, он подействовал на нее успокаивающе. Как молитва. Ее кулаки были сжаты так сильно, что, когда она разжала их, на ладонях остались отпечатки в форме полумесяца; из ее рук потекла теплая жидкость, которая могла быть только кровью.       - Ты в порядке, Наташа? - спросил Перси, заметив ее руки.       Конечно, с ней было не все в порядке.       - Я не… Я не хочу говорить об этом.       Подойдя ближе, они притихли, наблюдая, как волны разбиваются о берег. Это было ненормально, что между ними было так мало слов, но что она могла сказать? Все смерти, горе, ее величайшие сожаления — что они значили перед лицом человека, который был столь невинен? Мужчина, о котором она все еще мало что знала. Друг, если ей вообще было позволено так его называть, с которым она виделась и разговаривала всего раз в день на старой парковой скамейке.       Обычно он заполнял пустоты в их разговорах глупыми шутками или остроумными замечаниями, но вместо этого он отражал ее молчание, от чего ей становилось только хуже. Перси всегда был рядом с ней. Даже до того, как он подошел к ней в тот роковой день в парке, он всегда был рядом. В то же время. В том же самом месте. Как по маслу. Возможно, это было немного односторонне - использовать Перси как способ помочь себе расслабиться, относиться к нему как к своего рода отдушине еще до того, как они познакомились.       - Я всегда прихожу сюда, когда штормит. - Перси смотрел, как дождь стекает по его вытянутым рукам. - Я чувствую, что здесь могу быть самим собой. Буря, дождь - они позволяют мне забыть обо всем остальном. Хоть ненадолго.       Для человека, который часто улыбался, было странно видеть, как он хмурится:       - Наташа, я не берусь утверждать, что знаю, что ты чувствуешь.       - Серьёзно? - Наташа была благодарна дождю за то, что он скрыл ее подступающие слезы.       - Ладно, может, и точно нет. - Вот она, его искренность, которая проявлялась так естественно. - Но я хотел бы знать, если ты захочешь мне рассказать. Может быть, это могло бы помочь?       Внезапно появилась волна и обрушилась на пляж рядом с ними, заставив ее напрячь слух, чтобы уловить что-то, что еще не было сказано. Глядя на Перси, Наташа впервые по-настоящему увидела то, что сделало его таким знакомым для нее. Что заставило ее захотеть поговорить с ним? Молния ударила совсем близко, осветив глаза, которые приковали ее к себе, черт возьми, почти овладели ею. Они были заметно разбиты вдребезги, оставив после себя пустую шелуху.       Знакомый, но все же чужой.       Наташа слегка отвернулась от него и, немного подумав, заговорила:       - Будь честен со мной, Перси. Кто-нибудь когда-нибудь умирал за тебя?       Больше она ничего не сказала. Она просто ждала его ответа. Молчание затянулось, но это не было неловким молчанием. Это казалось важным, поэтому требовалось время, чтобы раскрыться.       Он нахмурил брови, и ей было далеко до того, чтобы понять, о чем он думал.       - Да, - наконец ответил Перси: - И не раз.       Она ожидала, что он скажет "нет", но то, как небрежно он ответил, наводило на мысль, что он привык к смерти. И это почему-то не удивило Наташу.       - Неужели ты не думаешь об этом? Все время?       - Каждый день. - Руки Перси играли с бусинками на его ожерелье. - Мне напоминают разные вещи. Мелочи, большие вещи. Как будто они всегда со мной, в некотором роде.       Наташа внимательно слушала, не сводя испытующего взгляда с лица Перси.       - Делает ли это нас плохими людьми? Живем, потому что кто-то другой умер за нас? - спросила она.       - В своей жизни я сталкивался со многими плохими людьми. - Мягкая улыбка Перси была изучающей. - Ты не одна из них.       - Правда? Ты говоришь это, не зная, что я сделала?       - Ты тоже не знаешь, что я сделал. - Его улыбка стала кривой и самоуничижительной. - Я более чем готов поспорить на что угодно, что ты меня совсем не знаешь.       Наташа изучала Перси с еще большим вниманием. Черты его лица были внимательными, в них сквозила мудрость, которой она никогда раньше не видела, наряду с болью в глазах, которая противоречила его внешности. Постоянные раскаты грома и молнии теперь начали стихать, превратившись в редкий грохот и вспышки. Дождь, однако, все еще продолжался.       - Тогда кто же ты такой, Перси Джексон?       Казалось, он более чем уловил ее любопытство, тщательно обдумывая свой ответ.       - Наверное, я просто парень, пытающийся проложить свой путь в этом мире. - Он слегка пожал плечами и улыбнулся своей фирменной улыбкой. - Хотя, я полагаю, во мне есть нечто большее, чем это.       Наташа не смогла удержаться от смешка, услышав его приводящий в бешенство ответ. Это было так... в стиле Перси. Она покачала головой, и прядь мокрых волос шлепнула ее по щеке.       - Ты недостаточно доверяешь мне, чтобы поделиться?       - Я не знаю, не так ли? И могу сказать, что ты тоже необычная девушка.       Наташа никак не отреагировала. - Это комплимент?       - Может быть. - Беззаботность, с которой он произнес это, заставила уголки ее губ приподняться, а на щеках проступает легкий румянец.       Внимание Перси вернулось к воде. - Почему ты здесь, Наташа? Ты спросила меня, умирал ли кто-нибудь когда-нибудь за меня, и ты спросила меня, делает ли это меня плохим человеком. У меня такое чувство, что у тебя чувство вины выжившего?       У Наташи не было ответа. На самом деле, она не была уверена, каким на самом деле будет ответ.       - Просто это... - Она замолчала, когда нежелательные воспоминания дали о себе знать. Она быстро покачала головой, не желая терять самообладание. - Просто это...       - У тебя не было выбора. - закончил за неё Перси.       Что-то похожее на понимание начало вставать на свои места внутри Наташи.       - Судьба - та ещё сука, не так ли. - Перси наклонился, позволив своей руке погладить мокрый песок. - Если ты вообще веришь в эту чушь.       - Ты не веришь в судьбу?       - Судьба. Предопределение. Рок. - Каждое слово слетало с его губ с возрастающим отвращением. - Такое чувство, что они контролировали всю мою жизнь. Как будто я был пойман в ловушку своим прошлым и обречен выполнять определенную роль, и что каждый выбор, который я когда-либо делал, никогда не был выбором с самого начала.       Для Наташи все это имело слишком большой смысл. И мысль об этом теперь пугала ее еще больше.       - Если судьба реальна, я больше не уверен, какова моя судьба. - прошептала она.       Перси снова поднялся ей навстречу, казалось, миллион мыслей проносился в его гипнотических зеленых вихрях. Эмоции, которых она никогда раньше не испытывала, промелькнули на его лице в мгновение ока.       Сколько Наташа себя помнила, у нее были секреты. Это означало, что она выживет. Это был ее единственный образ жизни. Но теперь… она не знала, что и думать. Тяжесть на ее плечах внезапно показалась легче, как будто он мог прижать их к земле и дать ей время разобраться в мыслях в ее собственной голове.       Впервые за многие годы она почувствовала что-то иное, чем страдание. Впервые за многие годы ее будущее не казалось таким мрачным.       Огромная волна выросла перед ними, вздымаясь подобно чудовищу. В одно мгновение она обрушилась на них со всей своей силой, окатив ледяной водой. Наташа ахнула, когда холодок пробежал по ее телу, но тут произошло нечто неожиданное. Она почувствовала, как внутри нее зарождается искра смеха.       Слезы навернулись у нее на глаза, когда она расхохоталась сильнее, чем когда-либо прежде.       Бесчисленные сражения, невообразимые трудности, и все же в этот момент, стоя в темноте, промокшая до нитки, она ощутила прилив неописуемого счастья.       Перси тоже смеялся. И вскоре океан тоже присоединился к веселью, его волны накатывались на берег с новой силой.       Очевидно, что не судьба свела их вместе.       - Эй, Наташа.       Она растерянно посмотрела на него, тяжело дыша, когда у нее перехватило дыхание. Теперь они были в нескольких дюймах друг от друга. - Что ты делаешь?       - Фотографирую, - объяснил Перси. - Это воспоминание, которое я хочу запомнить.       Затем в напыщенной драматической манере он вытянул руки и, используя пальцы, чтобы создать свою поддельную камеру, сделал "снимок".       - Ты какой-то странный. - Наташа почувствовала, как ее щеки покраснели, и убрала мокрые волосы, чтобы прикрыть их. - Определенно странный.       Он снова рассмеялся, и это было прекрасно. - Я приму это за комплимент.       Голос Перси звучал до нелепости близко, и Наташа, подняв глаза, обнаружила, что они стоят почти лицом к лицу. Его глаза цвета морской волны были пронзительными и в то же время задумчивыми, мерцающими потусторонним светом.       Она подошла ближе.       Их дыхания переплелись, когда ее взгляд пожирал его. Наташа лишь смутно осознавала, что рука Перси поднимается, чтобы коснуться ее щеки, его прикосновение к ее коже завораживало. Его рука легла ей на плечо, и на мгновение ее тепло запульсировало в его ладони.       .... Прошел еще один удар сердца.       Наташа огляделась по сторонам, словно впервые видя окружающий мир. Теперь все было по-другому, как будто цвета стали ярче. Песок был белее, воздух свежее, дождь почти бодрил.       Правда.       Наташа не знала, каково это - влюбиться.