Вырванные листы Апокрифа

      Смерть была слишком быстрой, чтобы позволить ему хотя бы почувствовать страх.       Просто в какое-то мгновение Мерсер отшатнулся назад, прочь от человека, которого он считал мёртвым; неуклюжий шаг разорвал стремительную связку ударов, слепое лицо снежного эльфа над ними задрожало и смазалось, а мгновением позже он понял, что ослеп сам.       Фрей почувствовал, что падает, но холода пещерной воды уже не ощутил.       Не было ни боли, ни звуков, ни света, даже страха вначале не было – только темнота.       Мерсер едва мог поверить в то, что произошло.       Его убил тот везучий ублюдок, который сумел выжить даже после того, как Фрей бросил его умирать в святилище Снежной Завесы. Проклятые Соловьи. Проклятая Ноктюрнал...       Мерсер вздрогнул. Упоминание леди Тайн, пусть даже мысленное, принесло невнятный холодок, пробежавшийся по разуму.       Если он мёртв, значит, он в Вечнотени.       И дороги назад в этот раз не будет.       Он шёл в бесконечной темноте до тех пор, пока отчаяние не пересилило надежду. Мерсер остановился, потирая руки – не для того, чтобы согреться, в Вечнотени он не чувствовал холода; для того, чтобы чувствовать хоть что-то. Больше не было спасительного огонька Ключа, Ключ покинул его, выбрав себе нового хозяина.       Не было н-и-ч-е-г-о.       Если он переставал ощущать касания хотя бы собственных пальцев, ему начинало казаться, что он – тоже частичка бесконечного мрака Вечнотени. Фрей старался не останавливаться на этой мысли, но она преследовала его с упрямством Гончих Хирсина.       Страх и отчаяние, нескончаемое, как темнота, - всё, что ему осталось.       Мерсер Фрей понял, что обречён.       - Это и есть твоя месть, Ноктюрнал? – крикнул он в пустоту, не зная толком, злость это была или смех. Пустота молчала.       Он решил больше не говорить ни слова: звуки таяли во мраке, оставаясь без ответа, и от этого становилось ещё хуже.       Вечность спустя Мерсер почувствовал, что сходит с ума.       У него не было сил больше брести по темноте (оставаясь на месте), надеяться на избавление (зная, что его не будет), сохранять спокойствие (понимая, что бесполезно).       Через какое-то время он перестал кричать.       - Мерсер.       Ты получила мою душу. Тебе больше незачем терзать меня видениями.       - Мерсер, - Галл опустился рядом, - очнись. Поговори со мной.       Фрей взглянул на образ, созданный Вечнотенью, и отчаянно возжелал вновь оказаться в бескрайней темноте. Мрак расступался, заставляя его видеть Галла – не призрака Соловья, которые стояли на страже Сумеречной гробницы; не тёмно-дымчатый силуэт; у Галла был его тамриэльский облик. Живой. Человеческий.       И тьма не закрывала его, не позволяя Мерсеру не видеть.       Всё оказалось зря.       Он убил лучшего друга, и всё, чего он добился – собственного безумия. Призраков вины, которые будут преследовать его в посмертии до тех пор, пока он не забудет, что такое вина, пока не сотрётся до конца его память, пока из его остатков не исчезнет всё человеческое.       - Мерсер, вспомни, темнота имеет границы. Я не иллюзия – я бы не посмел стать твоим палачом, даже если бы этого пожелала соловьиная леди.       Мерсер, не выдержав, засмеялся сквозь слёзы – да, иллюзия была слишком похожа на Галла, Ноктюрнал постаралась; настоящий Галл и вправду никогда не пришёл бы к нему, чтобы быть продолжением пыток дэйдра.       Мерсер Фрей плыл в чернильном непроглядном мороке, и в его собственном аду не было места ни для кого больше.       Дезидений вздохнул, но остался.       - Прости, я подвёл Гильдию, - разговор с иллюзией не хуже любого другого, и поможет ему не сойти с ума ещё какую-то долю вечности.       Не то чтобы это что-то решало, конечно.       Но неуловимо становилось легче.       - Я не сумел сохранить Ключ. Я ошибся, когда поверил, что дэйдрический артефакт не попытается предать своего хозяина. Я слишком доверял его песне.       Галл молча глядел на него – без обвинения или гнева; без жалости, которую так боялся увидеть Фрей.       - Мне жаль, что я ничего не изменил. Мне потребовалось убить тебя, занять обманом место главы Гильдии, обвинить невиновного, чтобы поверить в то, что никто больше не попадёт сюда, Ноктюрнал больше не раздерёт на части ничью душу, и это всё оказалось бесполезно. Знаю, ты, наверное, мне бы не поверил. Я на самом деле жалею не о том, что убил тебя, а о том, что убил тебя зря, и я сделал бы это снова, будь у меня надежда на то, что это что-то изменит.       - Я знаю, Мерсер. Я прощаю тебя.       Фрей скривил губы в усмешке.       - А настоящий Галл не простил. Но какая в этом разница сейчас? Я даже не знаю, где он, и что случилось с его душой. Наверное, он уже превратился в этот туман удачи. Или Ноктюрнал не позволила ему этого, обвинив в том, что он не предотвратил кражу Ключа.       Мерсер отрешённо подумал, что да, наверное, так и есть. Галл виновен перед дэйдра в том, что не сумел остановить его, а значит, вряд ли Ноктюрнал позволила ему Забвение.       - Он расплачивается за то, что сделал я. Ну, за собственную глупость тоже, конечно, - добавил Мерсер. По лицу иллюзорного Галла пробежала тонкая улыбка. – Я даже не представляю, чтобы он мог меня простить после этого. К счастью, мне это не нужно. Я не думаю, что что-то вообще имеет значение теперь. И всё-таки жаль, что я не могу его увидеть: oн интересовался этим клятым Ключом, хоть и не владел им, а я бы мог многое ему рассказать. Не думаю, что кто-то знает о Ключе больше меня.       Мерсер немного помолчал.       - Из смертных, - зачем-то уточнил он.       - Я здесь, Мерсер. Я не иллюзия, выдуманная твоим разумом в попытке не сойти с ума, и не издевка Ноктюрнал. Я и есть Галл Дезидений.       Фрей взглянул на образ старого друга – такой предательски-знакомый; тёплые искры на дне карих глаз, мягкая улыбка, прячущаяся в уголках губ, Галл Дезидений, непонятно как ставший вором вместо учёного, и при этом ставший лучшим.       Лучшим вором. И лучшим другом.       Даже голос его остался прежним. Мерсер думал, что давно похоронил Дезидения на задворках памяти – ему нельзя было допускать сомнений, нельзя было допускать сожаления, и поэтому в Гильдии никогда не говорили о предательстве, которое на самом деле было двойным.       Мерсер старательно забывал Галла последние двадцать пять лет, чтобы сейчас, в Вечнотени, оказаться наедине со своим кошмаром.       - Хватит купаться в своих страданиях, Мерсер; тебе хватит сил, чтобы трижды обойти Вечнотень и достать Ноктюрнал своим брюзжанием так, что она выпинает тебя обратно в Тамриэль, лишь бы ты больше здесь не появлялся. У меня, в конце концов, тоже есть дела, и я не могу выслушивать твои исповеди вечно.       Фрей безмолвно уставился на призрака из прошлого.       - Поднимайся и пошли, - Галл бесцеремонно поставил его на ноги.       - Что за дэйдр...       - А, так теперь ты веришь, что я настоящий?       - У меня ушло немало времени, чтобы найти тебя. Что ни говори, а ты отлично выучился трюкам Ключа – эта часть Вечнотени пуста, как сам Обливион; мне кажется порой, леди забыла о её существовании.       - Разве дэйдра способны забывать? – не удержался Фрей.       - Это дэйдра, Мерсер, с ними никогда нельзя сказать наверняка. Ноктюрнал – воплощение непредсказуемости. Это прекрасная причина, по которой я всё-таки сумел тебя найти, и по которой ты всё ещё Мерсер Фрей, а не осколки Мерсера Фрея.       - Хорошо, кто бы ты ни был, призрак, иллюзия, Галл Дезидений или сама Ноктюрнал, ты своего добился, я всё ещё тебя слушаю и за тобой иду, а теперь объясни мне, что, испепели меня атронах, произошло, - потребовал Мерсер. Прийти в себя оказалось неожиданно легче, чем ему казалось в бездонном океане отчаяния и темноты.       - Ну, ты ведь должен был понимать, что дэйдрические артефакты неизбежно оказывают влияние на своего носителя, верно? Несмотря на то, что Ключ хотел покинуть тебя, и несмотря на то, что ты умирал, ты сумел сбежать в ту часть Вечнотени, которая наиболее безопасна для тебя.       - Что.       Галл покосился на него с некоторым сомнением.       - Я умирал, Галл, и это происходило быстро, я не то что не мог никуда сбежать, я даже понять ничего не успел! – яростно рыкнул Фрей.       - Мерсер, а тебе, хм, никогда не казалось, что даже когда ты оставлял Ключ в тайнике, тебе всё равно остаются подвластны некоторые его свойства? – задумчиво спросил Дезидений.       - Да, но тогда он подчинялся мне, а не Счастливчику! Галл, я не смог даже его убить, а ты пытаешься доказать, что...       - ...что ты научился кое-чему, проведя двадцать пять лет с одним из сильнейших артефактов? Да, - невозмутимо согласился Галл. Мерсеру показалось, что Дезидений незаметно улыбается, но детали съел рассеивающийся полумрак. – В тебе осталась часть его силы, и ты, умирая и сам того не осознавая, использовал её – чтобы избежать участи, которая ожидала тебя. Возможно, эта сила до сих пор скрывает тебя от Ноктюрнал... возможно, нет. Скорее всего, нет. Но ты оказался в самом дальнем уголке Вечнотени, и провёл там достаточно много времени, прежде чем я нашёл тебя.       - То есть, Ключ вернулся в святилище, - с горьким смешком уточнил Мерсер. – Раз ты здесь, а не там.       - Мерсер, дружище, я сказал, что прощаю тебя, но это не значит, что я не могу исчезнуть в темноте прямо сейчас, чтобы дать тебе еще какое-то время подумать о том, что ты сделал, - Дезидений, остановившись, строго взглянул на бывшего подчинённого. – Я двадцать пять лет сходил с ума, заточённый в облике призрака в Сумеречной гробнице – по твоей вине, Мерсер. Я успел возненавидеть тебя и простить раз десять, не меньше. Ты провёл здесь – для сравнения – не больше месяца. Не испытывай судьбу сейчас.       Фрей счёл за лучшее заткнуться и помолчать.       - Зачем же ты тогда отправился искать меня? – всё-таки решился спросить он. Галл пожал плечами.       - Не ищи всему причину, Мерсер. Я захотел помочь тебе.       - Я действительно был уверен, что ты – продолжение пыток Вечнотени. Тебе сложно было сразу всё это сказать? – мрачно осведомился мечник, хоть и понимал, что жаловаться должен как раз Галл.       - Пытки ещё даже не начинались, - в усмешке Галла было что-то новое, что-то изменённое – Вечнотенью или двадцатипятилетним заточением в святилище, Мерсер не знал. И не был уверен, что хочет знать. – Я просто подумал, что ты можешь захотеть выговориться. Всё-таки у тебя не было собеседника, которому ты мог полностью доверять, двадцать пять лет.       - Как и у тебя, - не удержался Мерсер.       - Как и у меня.       - Я правда могу рассказать тебе очень много – о Ключе, если тебя всё ещё это интересует. Или о Гильдии. О погоде в Рифтене, в конце концов.       - Я бы рад, Мерсер, но я не знаю, как долго у тебя будет шанс ускользнуть. Твоя возможность спастись может исчезнуть в любой момент, если Ноктюрнал пожелает остановить нас.       - Какая возможность спастись?       Галл остановился и посмотрел на него едва ли не с жалостью.       - Мерсер, ради Девяти богов, ты создавал великолепные хитроумные планы, не превращайся в идиота сейчас. У тебя всё ещё есть остатки силы Ключа. Возможно, они угаснут со временем, возможно, нет, - но сейчас ты пока что можешь использовать их, чтобы уйти из Вечнотени.       - В Этериус? Или в Тамриэль?       - Куда попадёшь, дружище. Ты мёртв, не забывай. Пройти ты сможешь и в Тамриэль, но я не знаю, что случится с тобой там.       Мерсер хмуро взглянул на прежнего главу Гильдии.       - Галл, я не думаю, что я в этом уверен. Я не чувствую никаких изменений. Но, даже если ты прав, и я смогу сбежать от Ноктюрнал... что будет с тобой?       Дезидений непонимающе смотрел на него несколько секунд, а потом, догадавшись, искренне захохотал.       - Ох, Мерсер, только ты мог задуматься о моём благосостоянии через двадцать пять лет после моей смерти!       - Галл, я не шучу! Ты должен понимать, что, если мне удастся сбежать в Тамриэль – призраком, зомби, ожившим самим собой – первым делом я пойду и снова украду этот треклятый Ключ! Я не успокоюсь, пока он там! И если за это Ноктюрнал будет пытать тебя, то это имеет для меня значение, дэйдра тебя побери! – Мерсер едва сознавал, что уже почти кричит.       Галл всё ещё улыбался.       - Ты думаешь, для кого-то это загадка, дружище? Конечно же, Ноктюрнал знает это так же, как это знаю и я. И если ты всё ещё рядом со мной, то у неё нет желания открыто препятствовать тебе. Дэйдра почти всесильны, а в своих доменах они всесильны абсолютно; было бы совсем скучно, если бы они самолично вмешивались в дела смертных? Им и так невесело, я думаю.       - Я думаю, последний год развеселил Ноктюрнал за предыдущую сотню и ещё десяток, - буркнул Мерсер. – Не знаю, как тебе, Галл, а мне очень тоскливо сознавать, что я всего лишь кукла в руках кого-то настолько могущественного, что ему скучно даже решать мою судьбу.       - Не думай об этом, - философски посоветовал Дезидений. – Ведь ты сам когда-то выбрал для себя путь проводника её воли, а значит... ладно, хорошо, не будем.       Темнота расползалась по краям, прячась в уголках глаз; дорога из каменных плит вырастала под ногами, сплетаясь причудливыми танцующими узорами. Мерсер внезапно осознал, что Галл здесь – не гость и не вор, а один из хозяев; он примет Забвение легко и с улыбкой. Для него не будет ни вечной пытки, ни мучений расколотой на части души – он здесь по праву, он выполнил контракт с честью, не пытаясь увильнуть от условий.       Ему, Мерсеру Фрею, никогда не прийти в Вечнотень, как в давно забытый и вновь обретённый дом. Как и очень многим Соловьям.       Мерсер зачерпнул рукой полную горсть живого тумана. Ложь. Всё это – ложь, иллюзия. Забвение не может быть домом.       Эй, - позвал он наугад, мысленно обращаясь к вору, который спас ему жизнь во время первого его визита в домен леди Тайн. Море тумана у ног заколебалось, а парой секунд позже тёмный дымок обвился вокруг предплечья.       «Обречён вечно помнить».       - Завёл друзей, м?       Мерсер не ответил. Дымок прочно приклеился к нему, не желая отпускать. Фрей поколебался какое-то время – он собирался поздороваться, а не таскать его с собой – но потом только мысленно вздохнул. Дэйдра с ним.       - Мы пришли, - Галл остановился. Впереди простиралась уже знакомая Мерсеру пустошь, беспорядочно уставленная арками и дверьми. – Чтобы открыть проход, нужно иметь, что открывать, верно?       Мерсер смотрел на каменные резные колонны, украшенные драконьими головами, и не мог поверить.       После всего, что он сделал, после всех предательств, обманов и убийств, Ноктюрнал отпускает его? Просто так?       Он подошёл к арке, приглянувшейся ему, безразлично пропуская прочие; коснулся рукой изогнутых каменных клыков – по коже потёк холод, настоящий холод. Мерсер по-прежнему не чувствовал никаких изменений.       И вдруг понял – и не должен чувствовать.       Потянулся к силе Ключа – так же, как делал сотни раз до этого, и песнь откликнулась ему, зазвучала тихо-тихо, только теперь уже не в Ключе. Дэйдрический артефакт больше не служил ему, но и не был ему нужен.       Теперь источником был он сам.       Мерсер Фрей воскрешал в себе чувство всё получится.       Мерсер Фрей воскрешал свободу.       - Мы оба знаем, что дело не в клятвах и не в чести, - тысячеголосая Ноктюрнал зазвучала в его голове – и одновременно всюду и всегда. – Достойная игра, Мерсер Фрей. Иди и помни – я позволила тебе жить.       Мерсер тяжело сглотнул иронично-звенящий отголосок бессмертного хора дэйдрического голоса. Сила Ключа пела и переливалась, зовя за собой.       Всего лишь пройти через арку.       Оставить за спиной Вечнотень, призраки прошлого, хитросплетения гильдейских интриг и проклятые артефакты. Взять с собой связку отмычек и старые мечи и никогда, никогда больше не возвращаться.       Конечно, моя леди.       - В другой раз, - ухмыльнулся Мерсер, не глядя выбросил назад руку, хватая Галла, и шагнул под арку.