Вырванные листы Апокрифа

             В Коллегии всегда чего-то не хватает.       То книг, утерянных ранее, то артефактов, утерянных ранее, то знаний, утерянных ранее. Единственное, чего здесь всегда в достатке – это снега.       И тайн.       Арис с детства чует тайны, как снежные волки – кровь.       Она чует тайны, когда кожи касается раскалённый пар, которым наполнены двемерские города: едва-едва спасают защитные заклинания. Она чует тайны, когда бредёт по заледеневшим у побережья сугробам к древним курганам, откуда веет запретной магией за десять миль. Она чует тайны, когда старые книги, рваные, пыльные, рассыпавшиеся ветошью, лежат в её руках – непрочитанные. Неразгаданные.       Тайны – как орехи, - говорит сама себе Арис, по одному сгрызая их, привезённые в винтерхолдские холода из самого Вайтрана. Непримечательная толстая скорлупа. Сладкая сердцевина.       Если ты достаточно упорен, чтобы добраться до сердцевины, ты будешь вознаграждён.       Да, - думает Арис. Не глядя вытаскивает из тканевого кулька орех, слабо пахнущий чужим городом, яркими цветами и ярмаркой. – Будешь вознаграждён.       Арис тридцать восемь, и её сторонится большинство винтерхолдских наёмников: она нанимает людей, не жалея золота, и они никогда не возвращаются.       Она не считает пропавших.       В двемерские руины она увела в общем около двух десятков, потому что экспедиции туда длятся долго, с месяц; нужно больше людей, не один телохранитель. Наёмники умирают, а она возвращается. Всегда возвращалась.       Ей немного жаль самонадеянных храбрецов, спустившихся с ней в заброшенные города глубинных эльфов, но, с другой стороны, она ведь платила им.       Если ты достаточно упорен, будешь вознаграждён.       Через несколько лет тяжёлой борьбы с остатками карт, записей, после длительных и изматывающих исследований магии двемеров она понимает: рубеж пройден. Всё, чего касался глубинный народ своим волшебством, застыло во времени вне взора Дракона, а магия двемеров ушла вместе с ними.       Красный Год уничтожил любую возможность отправиться в Морровинд, на поиски инструментов Кагренака или следов последнего двемера: всё занесло пеплом. Не хватит и пяти человеческих жизней, чтобы выгрести из-под песка погребённые в огненной могиле тайны.       Ей пятьдесят два, и теперь в Коллегии не хватает ещё одного: времени.       Ей всегда не хватает времени.       Она всегда немножко, самую малость опаздывает.       Больше всего Арис боится не смерти – она боится того, что не успеет добраться до сердцевины тайны-ореха до того, как умрёт.       Ей пятьдесят два, и заклинания Школы Восстановления помогают ей всё хуже.       Она не обращает на это внимания, но пробираться сквозь пыль и холод древних захоронений всё тяжелее и опасней; в конце концов, она понимает, что поиск придётся направить в другую сторону.       Её проклянут смертные и боги, потому что таких всегда проклинали, но видит небо: в Тамриэле всегда были способы обмануть время.       В Маркарте её знают: нет во всём Скайриме города, более подходящего для исследователя глубинных эльфов. Но сейчас ей не нужны руины двемеров.       Ей нужен Предел.       И народ Предела, раскрывший тайну долголетия.       Ещё три года проходят незаметно, незаметно и тяжело: Арис думает, что её душа не упокоится в Этериусе. Аркей придумает для неё другое забвение, как кару за ересь и богохульство. Столько мертвецов, сколько остаётся за Арис, могут не найтись на счету бывалого наёмника или ассасина; но дело не в этом.       Здесь, у каменных неуклюжих башен и внушительно-колоссальных курганов запада, солнечно и светло. В палатке, защищающей от дождя и ветра, пахнет вереском и кровью.       Арис закрывает глаза, и магия струится из её пальцев, проникая в алые набухшие лепестки верескового цветка. Мёртвый наёмник открывает глаза и смотрит в пустоту. В его взгляде, неподвижном и мёртвом, волшебница не видит следов Шеогората: разум воина тоже похож на вереск, цветущий и наполненный вместо мыслей – магией Кинарет.       Записи Арис не приносит в Коллегию, оставляет там же, в кургане, за железной дверью, скалящейся узорной драконьей мордой, - оставлять труд нескольких лет не жаль. Если кто и найдёт её исследования, брошенные в гробнице ради защиты от скайримской погоды, - пусть и забирает. Ей они уже не пригодятся.       Все, обретшие единение с Кин, - безумны. Их разум похож на растения, переплетения корней, по которым струится сила магии – но это не то, что она ищет.       Ещё одной тайной меньше.       Акатош покачивает золотой клепсидрой, Финастер улыбается, Шеор скалит зубы.       Мне не помогут медленные шаги, - вздыхает Арис, вспоминая легенду о Финастере. Согласно ей, хитрый альдмер научил эльфов жить лишнюю сотню лет, используя более медленные шаги.       И стал богом.       Но Финастер был известным мошенником. Здесь, в винтерхолдских холодах, медленный шаг губителен.       К западу от Коллегии лежит пещера, в которой пируют злокрысы и волки. Их Арис приручила легко: после стольких лет изучения магии Кинарет это совсем несложно. Задачка для ученика.       Злокрысы и волки убирают за ней лучше учеников. После экспериментов всегда слишком грязно.       О пещере Хоба уже начинают ходить слухи среди людей Винтерхолда, поэтому Арис приходится нанимать наёмников из Данстара. Для занятий некромантией нужны люди. Сейчас они ей нужнее, чем когда она в молодости проходила по двемерским городам.       Арис изучает орден Чёрного Червя, но о нём слишком мало записей. В Скайриме запрещена некромантия. В Сиродиле после смерти Императора Мартина и исчезновения Защитника Университет магии пережил слишком сильную встряску, похоронившую все следы.       Арис почти семьдесят, магия держит её тело крепкими надёжными нитями, Арис знает невероятно много о Школе Восстановления, волшебстве Изгоев и некромантии. Она знает, как провести ритуал превращения в лича.       Но это не то бессмертие, которое она хочет.       - Бойтесь тиранов – ибо они считают себя вправе вершить судьбы, - говорит как-то раз Денет, архимаг Коллегии. В холодном, наполненном ароматами зелий и сиянием магических огоньков воздухе его тихий голос кажется глубоким, как эхо. – Бойтесь благодетелей, ибо они считают себя правыми... но более всего бойтесь ищущих знаний, ибо им никогда не бывает достаточно.       Арис не понимает.       Архимаг грустно и горько улыбается, а затем отсылает её прочь. Арис уходит, вежливо поклонившись, и не думает о его словах больше.       Какими бы медленными шагами ты ни шёл, каким бы извилистым ни был твой путь, если ты – порождение Тамриэля, однажды этот путь закончится.       Арис наматывает на палец седую, как снег, прядь. В Коллегии не просто ползут слухи о череде трупов за одержимой ведьмой – её уже открыто сторонятся. Ещё немного, и архимаг вежливо попросит её покинуть город. Она решает не дожидаться.       Жизнь – это книга, но будущее – это всегда тьма. У Арис уже не хватит сил развеять её своим волшебством, чтобы прочесть следующую страницу.       Но, - нашептывает ей голос внутри, - всегда есть Тот, Кто Подносит Бумагу к Свету.       Последнее и самое надёжное средство.       Выбор отчаявшихся и отчаянных.       Дэйдрический покровитель Знания, лорд Хермеус Мора.       Она приходит к берегу и выходит за его пределы; спотыкаясь, бредёт по ломкому льду. Лёд обнимает море Призраков только у побережья, окутывая его тонкой вуалью, дальше же – волны, способные легко отправить на дно прочный корабль.       Хермеус Мора является ей бездной бурлящей чёрной воды. Море кипит, тянется скользкими щупальцами, смотрит тысячами глаз Всевидящего лорда.       Арис чудится пар с привкусом железа, аромат вереска и изумрудное сияние запрещённых заклинаний.       Она прошла слишком много, она знает слишком много, и она хочет ещё больше. В десятки, в сотни раз больше.       Она просит бессмертие, и лорд Мора отвечает: я не властен над твоей жизнью, но я могу предложить тебе все знания Мундуса.       Чёрные волны ластятся к ногам, бездна обволакивает её и шепчет: все тайны Нирна.       Дэйдрический лорд называет цену, и Арис невольно вздрагивает. Вересковые ароматы блекнут в соли, тонким сухим налётом оседающей на её одежде.       Но более всего бойтесь ищущих знаний, ибо им никогда не бывает достаточно, - звучит в памяти.       Арис вздрагивает от холода, вместе с морской водой пропитавшего одежду, и заключает сделку.       Последние два года своей жизни она готовится к исполнению своей части договора. Вслушивается в подземные течения. Очищает волшебные источники, поддерживающие Коллегию, спускается в Мидден и искусно перенаправляет магические потоки, проходящие под всем городом. Накладывает карты Тамриэля одну на другую, глядя, где пересекаются линии.       Лорд Мора дал ей необходимое для этого знание – ей осталось лишь использовать его.       Свои вещи Арис оставляет Коллегии. Забирает только посох и тёплую одежду. Остальное пусть достанется тем, кто, может быть, когда-то будет искать те же ответы, что и она.       Арис чертит на снегу пентаграммы – одну выжигает на каменной крыше Коллегии, другие – в городе, вокруг города. Любой прошедший по Винтерхолду, обладающий самым малым магическим даром, различил бы, что город буквально горит магическими рунами. Мидденовские течения устремляются прочь от него, ослабляя вековую защиту. Город хрупок, как яичная скорлупа.       Последнюю пентаграмму, заключительную и на самом деле последнюю, Арис чертит посохом на льду. В линии изредка попадает морская вода, но это неважно.       Закончив, Арис знает – обратно дороги уже нет.       До исполнения сделки не более минуты, пока магия Миддена наполнит плетение её рун. Арис знает, что всевидящий Хермеус наблюдает за ней, и почему-то ей впервые в жизни так страшно. Так страшно, как не было никогда.       А потом Море Призраков обезумело, вздыбилось, раздутое концентрированной необузданной магией – и, рванувшись к небесам, рухнуло на город.       Последнее, что видела Арис – это расколотый Винтерхолд, рушащийся в воду, и неколебимую громаду Коллегии. Коллегия – обитель знаний. Коллегия будет стоять.       Море распахнуло под ней чернильную пасть, и бездна Обливиона проглотила причитающееся ей.       ...В Апокрифе нет времени.       В Апокрифе нет старости.       Каждая частичка Апокрифа – это Хермеус Мора. Арис произносит его имя – Херрмммеуссс Мммоооррррааа, и книги любовно шелестят шершавыми страницами в ответ. Лорд всегда отвечает.       Она сама – больше не Арис, имена не имеют значения здесь. Она – лёгкая дымка, проносящаяся по Апокрифу и одновременно находящаяся в любом его месте.       Апокриф – это книга. Ей стоит лишь перевернуть страницу, чтобы оказаться где-то ещё.       Ей больше нет нужды стремиться к знаниям. Апокриф – средоточие всех тайн и загадок Нирна, и ей кажется, что за пределами этого места не будет уже ничего. Ей известно всё.       Но в Апокрифе нет времени и нет старости.       Лорд Мора милосерден – он даёт ей новую цель, цель беречь эти знания силой своей души, силой своей воли. Она считает это милосердным и она благодарна.       Искатель, - называет он её, он называет так многих, подобных ей. Они все едины. Они все – это знания Апокрифа, объединённые в сущность дэйдрического лорда с человеческими душами. Та, которую звали Арис, их часть.       Херрмммеуссс Мммоооррррааа. Книги шепчутся в ответ голосами Всезнающего.       - Ты жаждешь ответа, мой Искатель? – звучит его голос, разносясь по всей главе Апокрифа. Искатель Арис вздрагивает, ветошь бесформенной накидки шевелится на десятках чутких тентаклей.       - В Апокрифе есть все ответы, - говорит вечный страж Хермеуса. – Есть ли что-то неотвеченное за его пределами?       Есть ли что-то, чего даже ты не знаешь, мой лорд?       Страницы шелестят бездонно-бесконечным смехом.       - Бойтесь ищущих, - мягко шепчет внутри той, кто раньше был Арис, лорд Мора.       Ибо им всегда недостаточно.