Разыграй карту

На пороге после короткого стука возник городовой. — Ваше высокоблагородие! — обратился он к судебному следователю почтительно. — Говори. — Проводил, как велено, — доложил мужчина. — Видела тебя? — Нет-с, — с довольным прищуром ответил городовой, — до Садовой дошла, взяла извозчика, а там уж до Малой Морской быстро, рукой подать. — Странного ничего не заметил? — Нет. — Ладно, — пробормотал устало Штольман, — ступай. — Вы установили за кем-то слежку? — оживился Коробейников. — Можно и так сказать, — нехотя ответил сыщик, посвящать помощника в свои личные дела не хотелось. — Подозреваемый по последнему делу? — Антон Андреевич, — сменил тему следователь и дал знак подойти, — я попрошу вас съездить в университет и поговорить с историками-востоковедами. Я думаю, мы нашли, как примерно выглядит орудие убийства. — Штольман протянул рисунок. — Поезжайте и переговорите с преподавателями, покажите им кинжал. Может быть, они знают, где такой можно приобрести, пусть даже на чёрном рынке. — Улика? Вы нашли орудие убийства? — глаза Коробейникова округлились. — Вы поэтому весь день вчера отсутствовали? — Есть зацепки, есть. Поезжайте в университет, расспросите историков, было бы неплохо найти среди них индолога. Антон Андреевич растерянно посмотрел. — Здесь замешан ритуал, жертвоприношение, не знаю, пока мне сложно сказать. Убийца опирается на буддийскую философию. Орудие преступления тому подтверждение. — Но Яков Платонович, откуда у вас изображение кинжала? — Помощь свидетеля. — Анны Викторовны? — оживился помощник и пояснил: — Ульяшин сказал, она приходила вчера утром к вам. Как жаль, я не застал её... Так о чем Анна Викторовна говорила? Рисунки ее авторства? — Антон Андреевич, займитесь делом, о котором я вам сказал, да разузнайте про ритуалы. — А что конкретно? — Ритуалы, в которых используется жертвоприношения, в частности меня интересуют те, где говорится о юных барышнях. Коробейников озадаченно молчал, то и дело перебегая глазами от одного рисунка к другому. — Но ведь Робин Гуд убивает не только девиц. — Речь идёт о другом. Я считаю, в ритуале замешана женщина, девица, как хотите называйте, ее кровь. Вот зачем она понадобилось, хотелось бы знать, да выясните про чёрный рынок. Поезжайте прямо сейчас. — Незаконная торговля оружием... — пробормотал вдохновлённый Коробейников. — Мы сможем выйти на покупателя. Я просто уверен, покупатель и есть наш убийца! А из историков у вас есть кто-то на примете, с кем поговорить в первую очередь? — Увы, не имею представления. Придётся, Антон Андреевич, вам самому разобраться. Но помощник был только рад: он любил сложные загадки и непростые задачи, поэтому поспешил исполнять поручение судебного следователя. Коробейников накидывал на плечи пальто, как в кабинет вбежал городовой. — Убийство, ваше высокоблагородие! — Передай Увакову, сейчас я расследую только одно дело, распоряжение градоначальника. — Так поэтому я здесь, Яков Платонович. Коробейников перестал застёгивать пальто и замер. — Уверены? — Все на то указывает, — развёл руками городовой. Штольман поджал губы, на скулах заходили желваки, в глазах отразился лёд. Он схватил с вешалки верхнюю одежду, взял саквояж с тростью и вышел. — Яков Платонович, мне с вами? — Поезжайте в университет, Антон Андреевич, — бросил сыщик, не глядя, и обратился к Евграшину: — Где обнаружили труп? — В реке. — В Неве? — В Фонтанке, ваше высокоблагородие. В центре столицы. А ведь Трегубов пообещал усилить охрану, да дворников нагнать на улицы. — Мужчина или женщина? — Женщина. — Кто-нибудь что-то видел? Есть свидетель? Штольман запрыгнул в пролетку и только тогда надел пальто. Из-за напряжения, поселившегося в теле, он сперва не почувствовал холода, лишь когда порывы ветра пронзили грудь насквозь, вспомнил, что все это время продолжал держать в руке тёплую одежду. — Так точно. Даже два. Все ещё на месте происшествия. — Допросили уже? — А то как же, — довольно кивнул городовой, — под протокол. — За доктором Скрябиным послали? — Ульяшин поехал. Не будет Ивану Евгеньевичу покоя, подумал Штольман и спросил: — Почему решили, что по делу Робин Гуда? — Барышня так сказала... — Барышня? — не понял следователь и одарил Евграшина тяжёлым взглядом. — Я не ослышался? С каких пор барышни ведут расследования? — Так ведь Анна Викторовна труп нашла, — попытался оправдаться Евграшин и, запнувшись, добавил: — С г-ном Клюевым. — Вот как. Штольман переставал понимать, что происходит. Время к полудню — у него на руках очередной труп, найденный Анной и Клюевым. Рановато для свиданий, да к тому же в такую погоду. Куда же они направлялись и почему без сопровождения? Значит, Нина права — скоро станет известно о новой помолвке. Мысль не успела развиться дальше, извозчик потянул за поводья, и пролетка остановилась. — Приехали, Яков Платонович. — Вижу, — сухо ответил сыщик и спрыгнул на брусчатку. Он заметил на набережной Анну, она обернулась на звук подъехавшей пролётки. Прежде, чем увидеть Штольмана, она уже понимала, кто приехал на место преступления, почувствовала его присутствие за миг до того, как обернулась, и щеки покрылись предательским румянцем. Анна одновременно ждала и страшилась его появления. Она смотрела, как он приближался к ним твёрдой, быстрой походкой, и подумала, что именно так Штольман вчера покинул её. Ледяной ветер дул с Фонтанки, мороз кусал щеки, губы при разговоре с трудом разжимались. Сначала следователь направился к Скрябину. Тот приехал несколькими минутами ранее и осматривал тело жертвы. — Иван Евгеньевич, — произнёс Штольман. — Чем порадуете? — Покой нам только снится. Доктор на пару секунд оторвался от осмотра тела, кивнул в знак приветствия и ответил: — Шестой труп. Смерть наступила предположительно около двух часов ночи, точнее скажу при вскрытии. Поглядите, Яков Платонович. — Штольман наклонился и увидел перерезанное горло. — Думаю, орудие убийства то же, при первичном осмотре следов сопротивления не обнаружено. Жертве около тридцати пяти. Судя по обручальному кольцу, замужем. — Муж объявится быстро, — пробормотал Штольман. — Что-то ещё? — Следов насилия я также не обнаружил. Следователь нахмурился. — Насилия? — Дама красивая, — пожал плечами Скрябин. — Я подумал, она подходит под нашу теорию, за исключением девственной крови, но кому нужны нюансы. — Да нет, — присел рядом Яков Платонович, — не правы вы, Иван Евгеньевич. Тот, кого мы ищем, любит детали. — Он указал на порез. — Как точно и аккуратно, в отличие от первого убийства. — Каменская была заколота в сердце, — кивнул Скрябин. — Руку набил, что могу сказать. Штольман сощурился, наклонился ближе и поддел пальцами лиф убитой. Платье сползло вниз, оголился корсет, в который была втиснута короткая записка. — Опять послание? — подивился Скрябин. — Что пишут? Штольман раскрыл записку и прочел: «Ищи». Злость закипала в нем. Иван Евгеньевич заглянул и вскинул брови. — Да, сомнений нет, Робин Гуд. — Хорошо бы выяснить, где была убита женщина, — складывая записку, произнёс Штольман. — Думаю, он специально привёз и выбросил тело в Фонтанку. — Ни дворников, ни городовых, — ответил доктор. — Уже опросили свидетелей? — Пока нет. — Может, вам они скажут что-то новое. Анна Викторовна и Клюев. Поразительное совпадение, не находите? — Вы же не подозреваете Миронову всерьёз? — нахмурился следователь и невольно обернулся посмотреть на барышню. Миронова стояла все также у набережной и продолжала беседовать с Клюевым. — Я думаю, она водит вас за нос. — Скрябин поднялся. — Новое убийство и она находит труп раньше полиции. — Ну, а Клюев? Иван Евгеньевич посмотрел в их сторону и повёл плечами. — Не хочется думать, что этот меценат и есть Робин Гуд, а она осознанно сбивает полицию со следа, но, — задумчиво помолчал Скрябин и перевёл взгляд на Штольмана, — господину судебному следователю виднее. О результатах вскрытия сообщу как обычно. Эй, голубчик! — окликнул он Ульяшина и направился к нему, — забирай тело, да в Мариинскую отправляй. Штольман какое-то время осматривал территорию вокруг в поисках улик, затем направился к набережной. — Анна Викторовна, день добрый, — поздоровался сыщик и посмотрел на Клюева: — Андрей Петрович. Анна кивнула ему, задержала взгляд на лице и опустила глаза. Обида на него прошла. Девичье сердце прощает быстро, не держит обиды, не таит зла, готово к самопожертвованию. Розовые губы дрогнули в неуверенной улыбке, словно спрашивая, улыбнёшься ли ты мне в ответ или наградой будет долгий взгляд? — Мне сказали, вы нашли тело, — обратился Штольман к Анне, и его обращение было ей добрым знаком. Меж тем от следователя не укрылось, с каким интересом на него смотрел Клюев. — Да. Мы с Андреем Петровичем гуляли по набережной и увидели в воде труп. Анна чувствовала неловкость за вчерашнее и переживала, гадая, что он думает о вчерашней ссоре. Она вела себя неучтиво, вспылила, а ведь злиться должна на Нежинскую. — В каком часу это было? — Около одиннадцати. — Что вы делали в такое раннее время здесь? — Мы с Анной Викторовной прогуливались, — ответил Андрей Петрович. — Погода для прогулок неподходящая, вы так не считаете? — Мне стало нехорошо, — быстро сказала Анна, — я попросила извозчика остановиться. На самом деле, она вышла из двуколки, потому что увидела дух убитой женщины, который и привёл сюда, а Андрей Петрович, как джентльмен, не мог оставить Анну одну и последовал за ней к набережной. — Вы думаете, это Робин Гуд? — спросил Клюев. — Вам уже известно, кто убитая? — Полиция разберётся. — Количество убийств растёт, — напыщенно произнёс Андрей Петрович. — Замалчиванием вы не решите проблему. — Приму к сведению, г-н Клюев. Анна нервно сжала пальцы и прежде, чем Штольман откланялся, сказала: — Яков Платонович, мы могли бы с вами поговорить? Он удивился, но не показал виду. Коротко кивнул и дал знак следовать за ним. Они отошли достаточно, и после следователь спросил: — О чем вы хотели поговорить? — Та же женщина была со мной вчера на вечере. Штольман вскинул голову. — Вы уверены? — Да, она была с супругом. Когда я уходила, она ещё была там. — Имя знаете? — Мы не были представлены. Анна заметила его взгляд и улыбнулась ему, тревоги были позабыты, бессонная ночь стёрта из воспоминаний; на душе стало спокойно и светло, ей снова захотелось улыбаться; она вдруг подумала, какая сегодня прекрасная погода, и пусть не чувствует пальцев ног — это ничего, главное, он рядом, простил вчерашнюю выходку и смотрит на неё не холодно, не враждебно. — Он привёз сюда тело. — Теперь вы понимаете, как ночью безрассудно поступили? Пока убийца на свободе, вы не должны разгуливать одна по улицам, тем более, в столь позднее время. — Штольман замолчал, но Анна не торопилась отвечать, будто соглашалась с ним. — Почему вы решили, что тело привезли? — Видела... обрывки... следы надо искать на Литейном. — Она коснулась его руки. — Там было темно. Фонарь не работал. — Хорошо. А вы что здесь делали, Анна Викторовна? Для прогулок рановато. — Андрей Петрович вызвался сопроводить меня в библиотеку, время неспокойное, а вечером мы идём на лекцию. Штольман озадаченно посмотрел. — На лекцию? — Да, лекцию будет читать Минаев Иван Павлович, специалист по истории Индии. Следователь замедлил шаг. История Индии? Родина буддизма. Как много совпадений и все указывает на Клюева. Штольман хотел бы ошибиться, но все дороги вели к одному человеку. Зачем ему Анна? Если он убийца и выбрал ее, то почему до сих пор не проявился, а держится с ней так обходительно? — Вам Клюев предложил? — Да, вы же знаете об увлечениях Андрея Петровича. — Вижу, вас его интересы не настораживают. — Вы опять за свое! — Время нас рассудит. Как понимаю, его внимание вам приятно. Анна машинально посмотрела назад и поймала напряженный взгляд Клюева, как ни пытался, он не мог скрыть своего недовольства, но куда больше ее беспокоило, что Штольман мог подумать об их отношениях. — Андрей Петрович образованный и интересный человек, — аккуратно ответила барышня. — Он много видел, много, где путешествовал. — Поэтому он предложил вам сходить на лекцию? Где она, кстати, будет проходить? — В Санкт-Петербургском университете, начало в шесть. Вы тоже хотите сходить? — улыбнулась Анна. — Нет, совсем нет. — Яков Платонович, вам пригодились мои рисунки? Что-нибудь удалось выяснить? — Да, и очень многое. Я вам признателен, Анна Викторовна. — Он увидел, как Скрябин собрался уезжать. — Анна Викторовна, мне нужно идти. — Я понимаю. Их взгляды встретились, и хоть говорить было уже не о чем, оба продолжали стоять друг напротив друга. — Простите, — наконец, сказала Анна. — За вчерашнее. Я повела себя... Уголок его губ дернулся в улыбке. — Забудьте. — Штольман взял девичью руку и поднёс к губам. — До встречи. Анна какое-то время смотрела ему вслед, не замечая бросаемых на нее взглядов Клюева. Пусть руки были в перчатках, но ей казалось, она почувствовала кожей прикосновение горячих губ, отчего по спине побежали мурашки. Она очнулась только тогда, когда к ней подошел Андрей Петрович. — О чем вы говорили с ним? Его тон удивил Анну, а вопрос озадачил. — О расследовании. — Мне казалось, вы ему все сказали при мне или есть что-то, что вы хотели обсудить наедине? Анна сдвинула тонкие брови к переносице, взглянула на хмурое лицо. — Ваши намеки, Андрей Петрович, мне непонятны. Идёмте, я замёрзла. Клюев подал руку молча, лицо же его стало еще мрачнее и жестче. Меж тем Штольман нагнал Скрябина у пролетки. — У меня к вам будет просьба, Иван Евгеньевич. Сегодня в университете в шесть лекция историка Минаева по истории Востока, Клюев с Анной Викторовной будут там. Я прошу вас сходить туда. Доктор вскинул брови и усмехнулся. — Почему не отправить Коробейникова? Он ваш помощник. — Коробейников запутается в элементарных терминах. Пойти должен человек, разбирающийся в теме вопроса. Скрябин кивнул на труп. — Но у меня впереди вскрытие, заключение ещё писать, некогда мне ходить на лекции. Сходите сами, после вчерашнего вы так поднаторели в философии Востока, вам должно быть интересно, о чем будет говорить Минаев. — Клюев должен вести себя обычно, при мне он станет играть роль. — А вы не думали, что он всего-навсего решил приударить за ней, в конце концов, разве не может она понравиться? И не за такими ухаживают. — Если так, то ему ничего не грозит. Иван Евгеньевич нахмурился и сложил на груди руки. — Мне что же, придётся Миронову сопровождать? — Ее будет сопровождать Клюев. — Как трогательно. — Скрябин в последний раз оглянулся на тело убитой и вздохнул: — Хорошо, я согласен.