Светом влекомый в дебри зовущие

На обеде Большой зал был переполнен. Студенты, намаявшись и ещё до конца не войдя в привычную колею после каникул, уплетали еду, найдя хорошую альтернативу обучению. Столы ломились от еды, и пустые блюда только и успевали снова наполняться яствами, чтобы прожорливые студенты разбирали их по своим тарелкам. По потолку лениво плыли тëмно-белые облака. Стол преподавателей также был забит под завязку. Не хватало только Филча, Хагрида и профессора защиты от тëмных искусств. Учителя вели себя как обычно, не считая профессора Трелони, бормочущей что-то над кубком Дамблдора, хотя и такое её поведение можно было отнести к совершенно нормальному времяпровождению. – Пятнадцать минут назад я видел в коридоре Снейпа, эта летучая мышь чуть не сбила меня с ног, – причитал Рон, активно жуя ревеневый пирог. – Он опять тряс своими сальными волосами, когда отчитывал меня. Он их моет вообще, смотреть противно? – спросил парень, и парочка человек, сидящих рядом хихикнули. – Рон, а ты хоть раз нормально готовил зелье? Там не мишуру всякую, которую делают первокурсники и даже мы сейчас, а настоящее сложносоставное зелье. Уизли промолчал, подозрительно блеснув глазами. Гарри вздохнул, заведомо приготовившись. – Так вот, профессор Снейп постоянно находится над котлом, это всегда было очевидно, но тебе всегда нужно всё максимально разжевывать, – ехидно продолжила гриффиндорка. Обзывательства порядком ей надоели. Остальные друзья, сидевшие рядом с ними, как правило, помимо редких вставок Дина и Симуса, не принимали никакого участия в насмешках, но и не останавливали беспрерывный поток желчи Рона. А, если ты не вмешиваешься, молча сидя рядом, значит ничем не отличаешься от задиры. Не будь Снейп преподавателем простыми обзывательствами дело бы не закончилось. Такие люди, молча сидящие и принимающее пассивное участие, раздражали Гермиону ещё сильнее. По какой причине люди поддерживают негласные издевательства и насмешки? Они бояться пойти общему мнению наперекор? Бояться стать таким же актором насмешки? В чём состоит особенный кайф в принижении другого человека? Неужели надо иметь настолько низкую самооценку, чтобы самоутверждаться за счëт других? Гермиона понимала, что Снейп взрослый человек и не нуждается в её глупом отстаивании перед безмозглыми студентами, но поделать с собой ничего не могла. Бросив недоеденный ужин, девушка гордо вздëрнув подбородок принялась собирать свою сумку. Пергаменты, которые вернул ей Невилл никак не хотели засовываться обратно, хотя гриффиндорка заталкивала их с особым усердием. Как она потом отдаст их профессору МакГонагалл? – А ты что взялась его постоянно защищать? – спросил парень нахохлившись как воробей. Рон никогда не знал меры, не умея останавливаться. Гермиона смерила его убийственным взглядом, но промолчала, боясь, что если откроет рот, о их небольшой ссоре узнает весь Большой зал. Дамблдор крякнул что-то нечленораздельное, вертя в длинных пальцах посеребрëнную вилку. Наблюдая вместе с ним за столом Гриффиндора Минерва тихо выдохнула. – Кажется, в золотом трио небольшой разлад, – заметила она, запивая смятение чашкой чая. – Мда, интересно из-за чего, – ответил ей директор, и спустя уже секунду беззаботно болтал с профессором Вектор. … – Думбледор надев носки, заправляет их в трусы. ХА-ХА-ХА! Думбледор, Думбледор без австрийца он немой. ХА-ХА! – истошно смеясь под потолком, Пивз как полоумный метался по заполненному студентами коридору. Какой-то гений разозлил живущего в Чëрном озере кальмара, и тот ужасающе высоко вытащив щупальца из воды, метался ими по воздуху. Такое зрелище, пока ещё неиускушëнным студентам пропустить было просто непростительно. Плавно приближались выходные. Школа нервно гудела в преддверии матча. Студенты Когтеврана гордо подняв головы степенно ходили по коридорам, рассказывая всем и каждому о непобедимых братьях близнецах охотников Шарле и Пьере, переведшихся в Хогвартс в этом году из Шармбатона. Гриффиндорцы всеми силы делали вид, что их совсем не трогает усиление противника и громко голосили на переменах о лучшем ловце столетия. Оттого на Гарри свалилась двойная ответственность. Держался он похвально, но пару раз поздними вечерами возвращаясь с дежурства по школе Гермиона заставала его в обществе Джинни. В прошлом году гриффиндорка уже наблюдала несмелые намëки то одного, то другой, и с улыбкой ждала, когда же стену прорвëт с двух сторон. Вероятно, общий нервяк свëл двух, влюблëнных в квиддич, вместе, и Гермиона могла лишь надеяться на то, что их более тесное знакомство друг с другом продолжится в том же духе и после игры. – Пивз, немедленно выметайся отсюда! – кричала на весь коридор, как правило, спокойная и сдержанная в проявлениях чувств Минерва. Нервы перед матчем сказывались на всех. – Думбледор кашу не ел, оттого он нем! ХА-ХА-ХА, – Пивз, с бешеной скоростью пикетировал над головами детей, совершенно не обращая внимание на вопли профессора трансфигурации. Он орал так громко, и как ему казалось смешно, что совсем маленькие студенты прикрыли уши руками, а люди, запечатлëнные на картинах, висящих в коридоре, сбежали за рамы. – Пивз, ещё одно слово и я позову Кровавого Барона! – пригрозила МакГонагалл, пробираясь вглубь коридора. Скорчив рожу и кинув испепеляющий взгляд маленьких глаз в сторону профессора, Пивз поспешил прошмыгнуть через стену. Кровавого Барона он ужасно боялся. – Мистер, Прайстел, вы староста школы или нет? – обратилась профессор к высокому зелёноглазому слизеринцу. – Помогите мне разогнать народ, нечего тут всем нам топтаться. … Безлюдными коридорами Гермиона быстрым шагом шла в подземелья. На пути ей встретился только Филч, и выпятив грудь, на которой золотом блестел значок старосты школы, Гермиона прошла мимо него непотревоженная. Пребывание за гобеленом прошло как в тумане, но услышав голос профессора, зовущий её выйти из прикрытия, Гермиона поспешила выполнить его просьбу чуть не поскользнувшись на старом влажном камне. – Добрый вечер, а вернее ночи, профессор, – гриффиндорка аккуратно опираясь на стену показалась в приглушëнном свете факелов подземелья. – Мда, ночи, ну что, вы готовы? – выжидательно спросил он, кивая в сторону. – Да, но вы расскажите куда конкретно мы отправимся? – Гермиона выглядела заинтересованной, короткая записка профессора защиты до сих пор жгла карман. – Разумеется, – ответил волшебник. – Мы идëм в лес. … – Какие цветы вы высаживаете на той клумбе на опушке? – полюбопытствовала девушка спустя двадцать минут уютной тишины. Густой травы под ногами становилось всё меньше, а на деревьях всё чаще можно было заметить пëстрые листья. Ветер становился холоднее, а ночью выходить на улицу в обычной мантии было совершено опрометчивым решением. Дождь уже третий день не поливал туманный край, и Гарри раз за разом подходя к окну заводил свою нервную шарманку о том, что во время матча по квиддичу точно должен начаться ливень. Поттер превращался в настоящего параноика. – Сейчас дойдëм до неё и узнаем, скольких из них вы знаете, растения как раз надо полить, – иногда профессор казался таким занудой, впрочем такое его поведение лишь ещë больше притягивало к нему Гермиону подобно дементору к людям. Ужасное сравнение. Да, ужасное. Цветы Асфоделя и Алихоции стройными рядами выстроились с правого края опушки. Их белые покрытые крапинками бутоны колыхались на лëгком ветру. Желобчатые листья скупо красовались, прикреплëнные к самому основанию стебля. Асфодель и Алихоция, по всей видимости, идеально дополняли друг друга, созревая и цветя в непосредственной близости. Остальные же растения были ещё слишком мало для того, чтобы неискушëнный герболог смог дать им названия. – Он сломан, – прошептала Гермиона чуть ближе подойдя к тонкому стебельку Асфоделя, немного поникнув растение опиралось на серебристые удобрение, щедро взрыхлëное и прикопанное около корневища. – Может его стоит сорвать? – Но это не значит, что он плох, даже если и сломан, – Снейп стоял спиной к Луне, отчего Гермиона не могла разглядеть ни одной эмоции на лице. Прозрачно-холодный свет Луны плавно обводил контуры фигуры, избегая лица и рук. – Люди, часто видя несовершенство, приходят к выводу о том, что это что-то совсем не заслуживает их внимания, – медленно продолжил профессор, буравя глазами растение. Гермиона задумалась, глубоко тронутая словами профессора. – Люди равняют всё под один стандарт, – гриффиндорка махнула рукой на идеальные ряды. Мудрость приходит с опытом. Шелестел тихий голос леса. И Гермиона ещё раз убедилась, что Северус Снейп, настоящий Северус Снейп совсем другой человек, а не тот, казалось бы бесчувственный и грубый человек, которого они знали все эти годы. Для самой Гермионы это озарение пришло на середине пятого курса, когда она случайно начала ловить взволнованные взгляды профессора защиты на студентах. Казалось, он хотел защитить всех от творящихся в школе катастроф. Амбридж тогда совсем поехала кукухой, хотя она никогда и не была нормальной. Дамблдор как обычно свалил в самый ответственный момент, пообещав всем обязательно вернуться. Тогда глаза Гермионы начали открываться и в отношении его. А уж после случая с Сириусом девушка вообще старалась лишний раз не сталкиваться с директором. Как всегда, судьба решила иначе. И Гермиона была абсолютно уверена, что Дамблдор прекрасно осведомлëн о том, что сегодня ночью они покинули стены замка. Гермиона подошла к клумбе вплотную и заботливо обернула тонкий стебелёк растения вокруг другого плотного и крепкого, стоящего совсем рядом. Профессор защиты молча стоял рядом, отказываясь проводить любые параллели с чьей-либо жизнью. Выйдя с отдалëнной от замка и домика Хагрида опушки, пара пошла параллельно пришкольной территории. В доме Хагрида снова не горел свет, что было совершенно нормально для почти часа ночи, но Гермиона сделала в голове пометку зайти к нему в ближайшее время. – Я не думаю, что идея Дамблдора сработает, – пожухлая трава под ногами тихо примяналась под их лëгкими шагами. – В чём вообще заключается его идея? – решила начать с очевидного гриффиндорка. – Думаете я знаю? – усмехнулся мужчина. – Весь принцип работы с Альбусом Дамблдором всегда состоял из слепого тыканья в глухую стену, – Снейп махнул рукой, чуть не вырывая ветку какого-то дерева. Этелинг заливается соловьëм. Что ты имеешь в виду? Да, так. – Эй, поаккуратнее, пожалуйста, профессор, – встревоженно заметила Гермиона, выныривая из своих мыслей. – Вы такая добрая и сострадательная, мисс Грейнджер, я прямо не могу, – ответили ей даже не удостоив взглядом. – Всё-таки всё вокруг нас живое. – Ну тогда вы должны извиниться перед каждой травинкой, которую раздавили ваши ботинки, – поддел её Снейп медленно притормаживая. Гермиона тоже остановилась. – Это не одно и то же, – неуверенно ответила девушка. – Думайте так дальше. – То есть вы изначально, даже не зная плана, думаете, что у нас ничего не получится? – Гермиона поправила полы мантии, зацепившиеся за низко растущий куст. Кажется это была Рута. – У нас? Вы так быстро прикипели к Дамблдору? – ехидно заметил волшебник, напряжëнно прислушиваясь. – Ну что за бред вы несëте, – Гермиона скорчила рожицу. – Вы вообще знаете куда идти? – вдруг спросил Снейп поворачиваясь к ней и одновременно с этим засовывая руку в длинный карман мантии. – Я думала, что вы поведëте нас, – честно ответила гриффиндорка. Спустя секунду осознав, что действительно, если знать кому и куда идти, то только ей. – О, Мерлин, это просто невозможно! – возвëл глаза к безоблачному ночному небу мужчина. Их разговоры всегда были очень странны. Они прыгали с темы на тему, меняя вектор беседы с бешеной скоростью. Даже сейчас, Гермиона была озадачена, как минимум, тремя странно-брошенными репликами Снейпа, плюсом шла ещё одна совсем непонятная, будто, бы случайно обранëнная, фраза Леса. Приглушëнный стук раздался за спинами и через минуту перед ними высоко возвышались фигуры кентавров. Профессор насторожился, правая ладонь крепче сжала палочку из боярышника под плотной тканью мантии. Но мало кто мог заметить еле уловимую перемену в позе спины и изменению взгляда. Сделав медленный шаг мужчина встал чуть ближе к Гермионе, корпусом полностью развернувшись к незваным гостям. – Опять сбилась с тропы? – спросил знакомый резкий голос. Зопирос, стоявший дальше всех подал голос первым, грозное шиканье раздалось вслед его вопроса. – Ты очень вежливо общаешься с хранителем леса, Зопирос, – это был полный блеф. Гермиона даже приблизительно не знала, имела ли она сама право так обращаться к кентавру. Имели ли её сила и новый титул власть так нагло указывать кому-то на его ошибку. – Прошу простить моего буйного друга, Просто Гермиона, – подал голос Аникетос и свет от люмоса Гермионы причудливо заиграл на его мышцах, когда он вышел из тени дерева. – Я принимаю извинения, Аникетос, что означает Неоценимый, – продолжая чувствовать себя как в рекламе дешëвый мелодрамы, ответила девушка. Профессор с интересом смотрел на неё, уголки его губ были слегка приподняты, но он не позволял себе улыбки, боясь скомпрометировать девушку, до конца не зная, на каком уровне принятия существами леса она находится. Гермиона и сама не знала, но решила сразу проявить себя должным образом, чтобы такие высокомерные существа, как Зопирос своими колкими фразами не ставили её в неудобное положение. – Атрей сегодня занят? – решила сменить тему гриффиндорка, чувствуя с момент потежелевшие взгляды кентавров. – Да, сегодня нас четверо, – снова ответил Аникетос и Гермиона ещё раз задумалась о значении имëн для каждого живого существа. – Каждого пятого из патрульных отрядов забрали. Уловив еле заметное золотое покачивание Гермиона широко улыбнулась. Наконец-то. – Тогда удачного патруля вам, Аникетос, мы пройдëм к тропе без вас. – Посторонним нельзя в лес, – заметил иссиня-чëрный Аминтас подозрительно щурясь в сторону профессора защиты, на что тот только хмыкнул. – Он со мной, – Гермиона очень надеялась, что простой этой фразы хватит для допуска к величайшей из существующих в мире сокровищниц. – Мы могли бы проводить вас, – продолжил гнуть свою линию обычно молчаливый Аминтас, что значит Защитник. – Мы справимся, Аминтас, спасибо, – гриффиндорка вежливо поклонилась, не видя смысла продолжать маленький спор. Хоть кентавры и не представляли для них опасности, Гермиона тонко чувствовала напряжение профессора и бессознательно стремилась избавиться от фактора создающего его. Кентавры вежливо поклонившись неспешной колонной отправились на восток. – Молодняк нынче совсем агрессивный, – подметил, спустя пару минут безмолвного шествия по золотой тропе, мужчина. – Как вы поняли, что они молодняк? – удивилась Гермиона, в первую встречу она тоже заметила немногую нескладность фигур, но сочла данный факт за обычную особенность вида. – Не умеют ещё нормально разговаривать, – ответил профессор, внимательно вглядываясь в пëстрый лес перед собой. Если он и заметил резкую перемену самого вида леса, цвета и звуков, то почти не как не показал вида. А заметил он точно. Казалось, что даже взгляд чëрных глаз посветлел, светлая, кипящая жизнью картинка вытеснила извечную суровую холодность из глаз. Остальные изменения Гермионе было увидеть непозволительно. Ещё не дошли они в своих извечных разговорах и странных встречах до такого высокого уровня доверия. Ещё было слишком рано. Снова показался любопытный до всего нового искатель открытий и красок жизни. – Взрослые кентавры часто общаются загадками, когда не произносят односложные фразы, а эти говорили почти как мы, – продолжил мужчина неторопливо ступая рядом. Руку из кармана он так и не достал, не спеша светить оркжием, которое узнавало всякое разумное существо. – Интересно, почему с возрастом они приобретают такую способность, – увлечëнно рассуждала Гермиона, загоревшись азартом профессора. Мастер зелий, человек экспромта и фантазии, готовый идти на риск и безумно любящий своё непростое дело. Именно поэтому, половина характеристик, которыми наделяли Снейпа друзья Гермионы были в корне неверны. Она, как человек, вечно страждущий, готовый открыться новому - всегда очень легко понимала эту сторону профессора. Он был многогранным человеком, и от одного только этого понимания, безумно хотелось узнать его ещё ближе. – Стойте, – Гермиона вдруг резко остановилась, вытягивая руку в сторону профессора. – Что-то не так. Странно посмотрев на протянутые к нему пальцы гриффиндорки, Снейп молча достал палочку. Гермиона действительно чувствовала некую эйфорию пребывая в Запретном лесу. Казалось, что он был точно таким же, каким встретил её больше недели назад, но что-то не давало девушке покоя почти всю дорогу в Великому древу. Зачарованная золотая дорога приближала их всё ближе к намеченной цели, но девушка с каждым шагом всё отчëтливее ощущала, что нужна совсем в другом месте. Животных сегодня было не так много. Гермиона точно могла заметить в кронах деревьев, растущих параллельно тропинке обычных птиц, водящихся только за пределами тропы в обычном лесе, но волшебные существа оставались вне её досягаемости, хотя она и чувствовала, что ни поблизости. Прячутся? Если да, то от профессора? По сути, не должны так как раз даже кентавры, резво защищающие свои земли и не любящие посторонних приняли его после одних лишь слов Гермионы, то и зверьки должны отнестись к профессору защиты доброжелательно. Тогда отчего они прячутся? Или от кого? Весь Запретный лес можно было поделить на ярусы. В сердцевине, гордо возвышаясь кроной стояло вечнозелёное Древо, от него самого отходило четыре яруса. Первый: небольшая идеально круглая поляна, защищающая лес бледно-жёлтой стеной защиты. Второй: где-то в середине леса, Гермиона наткнулась на его границу, когда уже шла по правильной золотой тропе без сопровождения молодых кентавров и после встречи с Теламоном. Третий: примерно в ста милях от границ. И заключительный, четвёртый являлся непосредственно самой границей леса. Весь этот громадный лес являлся живым организмом, тонко чувствующим и идеально знающим, что происходит в пределах его территории. Граница леса никем не охранялась, и в него мог зайти кто угодно. Правда редко кто вообще доходил до третьего барьера не говоря уже об остальных. Третий ярус был под надëжным присмотром кентавров. Второй и первый защищался самим Лесом, его первозданной необузданной силой. Запретный лес стоял на просторах Шотландии ещё до появления основателей. Его кроны также медленно шелестели увлекаемые задорным ветром, а внутри кишила жизнь, увидеть который и не мечтал ни один смертный. Четыре друга лично спрашивали разрешение Леса и его тогдашнего хранителя о возведении рядом школы и создании небольшого озера. Разрешение было дано, раз и то, и другое, в конечном счёте, появилось на свет. Хорошее это было решение или плохое - судить не нам. Заверни на север, пожалуйста. Мы пока заняты. Как всегда глубоко и спокойно попросил её Лес. Казалось, что он даже и не собирался привлекать Гермиону к чему-либо, но раз она сама почувствовала что-то неладное, отказываться от помощи посчитал глупым. А Лес принадлежит вообще к какому полу? Гермиона должна была ещё многое узнать и многому научиться. Приобретëнный статус хранителя не давал априори дополнительных знаний. Запретный лес показал лишь начало лично её истории, нитью ведущей к нему. Элпидайоса и ещё десять голубоглазых орланов исчезающих в тëмном небе над туманной Францией. – Нам туда, – резко включившись Гермиона сошла с тропы, тут же исчезнув за высокими кустарниками. Снейп последовал за ней то и дело принюхиваясь. Они шли за тонким запахом гнили, ведущим их еле заметным запахом. Спустя двадцать минут профессор защиты, а если вспомнить, то лучший зельевар Британии, а то и всего мира уже сам мог идти к нужному месту. Обоняние его никогда не подводило и вместе со странным пониманием куда идти от Гермионы, они быстро добрались до цели. Ночь не была безоблачной и маленьких ночных зверьков и собирающих волшебную пыльцу разноцветных насекомых человеческому глазу было увидеть сложнее. Гермиона резко дëрнулась, когда слетев с угловатого пурпурного в блестящую крапинку бутона цветка, огромный шмель-переросток врезался в её плечо. Дëрнувшись вправо Гермиона наступила на ногу профессору защиты, что-то испуганно пискнув. Несколько секунд стоически вынося топтание на ноге, Снейп слегка отодвинул от себя девушку. – Мисс Грейнджер, это простой шмель, он также прост как и ваше новое имя, – ехидно заметил профессор перекатываясь с пятки на носок. В три раза больше, чем обычный жëлто-чëрный шмель, ярко-оранжевое насекомое в тонкую полоску незаинтересованно прожужжал мимо них. Неся тëмно-бордовый нектар в далëкий улей. – Просто Гермиона, забавно вышло, согласна, – всё ещё не отойдя от шока ответила девушка немного оторопело поведя плечом. – Вы же знаете причину столь странного имени? – осведомился Снейп, продолжая движение, Гермиона пошла за ним по пятам, не задаваясь вопросом, как профессор узнал, куда следует идти. – Ммм, мне казалось, они так шутили. – Отнюдь, мисс Грейнджер. Вы могли заметить как они представляются, – профессор замолчал предоставляя гриффиндорке возможность дойти до сути самостоятельно. Он часто так делал. Говорил только необходимое, даря самый большой подарок из всех возможных. Дойти до разгадки самостоятельно. Не каждому было под силу оценить такой подход, отчасти именно поэтому студенты так не любили профессора. Неужели нельзя сразу сказать правильный ответ? К чему эти длинные предисловия? Дети на то и дети. – Аникетос, что означает Неоценимый, Атрей, что в переводе Бесстрашный, – девушка победно улыбнулась, в глазах горел ясный огонëк. – И Просто Гермиона. – Именно, мисс Грейнджер, – профессор защиты увлечëнно кивнул. – Но я не знаю значение своего имени, – Гермиона задумчиво пнула коряжку. Громко зашипев, та побежала на крабьих ножках в тëмно-зелëный куст. – Кентавры любят объяснять значение своих имëн, – Профессор внимательно проследил за странной корягой. – А вы знаете значение своего имени? – спросила Гермиона, внимательно разглядывая стволы деревьев, на которых отрывчатыми пятнами разрослось жутковатое пятно плесени. – Кентавры как-то сказали мне, – ответил профессор, морщась от неприятного запаха. Потянув на себя лист большого кустарника и измазав ладонь в густой зелёной жиже, Гермиона удивлëнно вздохнула. Перед ними предстала странная картина. Большой сектор леса, раньше представляла собой опушку таких же пурпурных в крапинку цветов, которые Гермиона и профессор видели ранее, погрязла в странном подобии зелëной плесени потеряв пëстрость красок и здоровый блеск. – Бундимун, – отрезал профессор подходя ближе к стволу, и принюхиваясь к вязкой консистенции. – Мы проходили его на травологии на втором курсе, – Гермиона нахмурилась, вспоминая. – Бундимун - существо, которое в состоянии покоя представляет из себя пятно зеленоватой плесени с глазами, – взяв опавшую фиолетовую палку профессор резко ткнул в тëмную жижу. Ничего не произошло. – Как правило, если потревожить Бундимуна он пугается, убегая, перебирая многочисленными тоненькими лапками, – хмыкнул мужчина. – По всей видимости, он мутировал раз не предпринимает никаких попыток к бегству, только я никогда раньше не видел, чтобы такая низкая форма жизни приобрела такие черты, – профессор покрутил в пальцах фиолетовую палку, начавшую чернеть в том месте, где её касалась слизь. Жуткого вида тонкие лианы из плесени переплетали одну крону за другой, расползаясь по стволам. Трава полностью почернела, то и дело между её маленькими островками виднелись пятна плесени. – Они же поселяются в домах, под половицами и в щелях за плинтусом, там где есть сырость, – Гермиона обвела взглядом удручающую картину, так не похожую на цветущий жизнью здоровый Запретный лес. – Мда, лес - это не их привычное место обитания, – Профессор тоже огляделся, тонкие губы его изогнулись в отвращении. Запах гнили и разложения глубоко проникал в лëгкие. Мутировавший Бундимун растëкся в пределах одной мили, и медленно, но верно распространялся дальше. Например, один из многих отростков Бундимуна используя тонкие ножки-щупальцы плавно полз вперëд совсем рядом с правой ногой профессора. – Чувствую сегодня мы не дойдëм до того самого Древа, – профессор дëрнул плечами, пытаясь абстрагироваться от неприятного запаха. – Ну, что мы будем с этим делать? – как ни в чём не бывало, будто перекладывая ответственность, спросил мужчина, и в первую секунду Гермиона опешила. – Думаю может помочь очищающее заклинание, – неуверенно продолжила она. – Экскуро, к примеру. – Попробуйте, но не думаю, что что-либо получится, – профессор отошëл подальше, желая определить точный радиус поражения леса плесенью. Прозрачный поток маленьким вихрем вылетел из палочки, сделанной из винограда, которую по-странному тряхнуло. Небольшое пятно бледно-зелёной плесени, на которое было направлено заклинание что-то булькнуло и разрослось ещё сильнее, пахнув на Гермиону новой порцией тëмно-фиолетовой гнили. Гриффиндорка использовала Скурж и Тергео по очереди, потом ещё раз Экскуро, но результат остался тем же. Плесневелая жижа с маленькими чëрными глазами от использования на себе очищающих заклинаний разрасталась ещё сильнее. – Участок леса поражëн, мисс Грейнджер, – зачем-то констатировал очевидное Снейп. – Очищающие не помогают, – досадливо ответила девушка. Жутко хотелось найти решение проблемы, но столкнувшись с чем-то настолько простым, но по-настоящему неизведанным гриффиндорка растерялась. Мутировавшее существо, которое и в лесу то жить не должно яркими образами мелькало на границе сознания. Почувствовав странную обречëнность Гермиона чуть не расплакалась. – Бундимун, может вызывать в людях печаль, – мужчина подошëл ближе к центру поляны. – Но я совсем не знаю, что может сделать мутировавший Бундимун. Как глубоко вы дышали им, находясь рядом? – заметив необычные подëргивания лица и сбившееся дыхание, спросил волшебник. Гермиона отпрянула от пня, рядом с котором стояла всё это время, зашагав сквозь проплешины поляны к профессору. – Давайте-ка убираться отсюда, – Снейп кивнул на узкую проложенную ими тропинку. – Но что мы будем делать с этим? – спросила Гермиона еле сдерживая беспричинные слëзы. Прекрасно осознавая глупость такого поведения, девушка всё равно не могла его контролировать. Что-то непонятное чесалось внутри неё, готовое вот-вот выбраться наружу. – Мы придумаем что-нибудь позже, – выделив последнее слово профессор буквально потащил гриффиндорку назад к золотой тропинки. Время тянулось ужасающе долго. Снейп уже не раз замечал, бредя по границам Запретного леса, что время магическим образом видоизменялось даже, если ты хотя бы на шаг ступала за границу. Сейчас же, будучи почти в самой глуши время, казалось, совсем остановилась. Всхлипывающая Гермиона никак не помогала, и повиснув на его локте шла будто не осознавая этого. Стук копыт ничуть не облегчил положение мужчины, вздëрнув палочку из боярышника повыше и придерживая Гермиону другой рукой, Снейп опëрся спиной о ствол дерева, находя точку опоры. Казалось, что кентавры встретили их в том же месте, где несколькими часами ранее. Мерлин, они же были так близко к границе. Аминтас, увидев всхлипывающую Гермиону нацелил лук прямо на грудь профессору защиты. А Зопирус счастливо сверкнув глазами остановился прямо у него за спиной. Никто не успел открыть и рта как тревожный рог, ужасающем воплем, раздался по округе и кентавры синхронно повернули головы на источник звука. Гермиона прижала ладони к щекам, с силой тряся головой, будто пытаясь выкинуть из неё въедливые нотки тревожного зова. – Этелинг, мы следим за тобой. Помни об этом! – грозно крикнул Аминтас, что означает Защитник, и полоснув по рыхлой земле сильными ногами унëсся прочь вместе с остальными. Снейп тихо выдохнул, одной проблемой было меньше. Осталось разобраться с побочным эффектом от первой. Добраться до замка не составило труда, Гермиона шла спокойно и ничто не могло показать её странного состояния, кроме как тонкие дорожки слëз на щеках. С силой распахнув двери Больничного крыла и испугав тем самым мадам Помфри, прогуливающуюся между стройными рядами пустых коек, Снейп затащил Гермиону вовнутрь. – Что с ней? – молниеносно подскочив к паре строгим профессиональным голосом, потребовала отчëт медсестра. – Мисс Грейнджер надышалась гнилью Бундимуна. Я знаю, что он не даëт такой реакции, но что есть, то есть, – предугадал Снейп следующий вопрос целительницы. Мадам Помфри резво засеменила по коридору между кроватями. – Пойдëм, что встал истуканом, поможешь её уложить. Когда мадам Помфри провела диагностику под сосредоточенно-внимательным взглядом профессора и напоила девушку зельем сна без сновидений, Снейп посчитал нужным удалиться. Ощущение того, что ты несëшь за другого человека ответственность казалось напрочь забытым. Снейп чувствовал себя потерянным щенком в Больничном крыле, поэтому посчитал наилучшим вариантом удалиться. Сбежать. Ужасно хотелось спать, привычный режим давно был сбит, и систематически накапливающаяся усталость вносила свои коррективы. Но с живой плесенью надо было что-то срочно решать, поэтому пройдя мимо спальни и даже не посмотрев в её сторону мужчина отправился в лабораторию.