Ждать и надеяться

Я рассматривал помещение, где очнулся. Никогда в своей жизни мне не доводилось видеть столько ящиков, казалось, что каждый предмет мебели пронизан ими насквозь. Исследовав небольшой шкаф, где стопочками была сложена одежда, разнообразных цветов. Приступил к просмотру следующего заинтересовавшего объекта, стоящего рядом с большой открытой печкой. Предмет представлял собой массивный стол, казалось что за ним могли сидеть сразу несколько человек, не мешая друг другу. Решив проверить насколько по весу он отличается от моего бывшего рабочего места, попытался его сдвинуть, и только оцарапал пальцы. Возможно, свою роль в этом сыграл и моя небольшая физическая сила. На столе стояла большая красивая разноцветная лампа, как только я взял её в руки, она тут же засияла приятным глазу цветом. Покрутив её в разные стороны, попытался понять, как она работает, как прекращает светить. Не найдя ёмкость для керосина, аккуратно поставил обратно. Рядом с пёстрым предметом лежала книга, я затаил дыхание. Моя единственная Библия, которой я зачитывался практически ежедневно, по внешнему виду ни шла ни в какое сравнение. Бережно пододвинув к краю стола, замер, на обложке находился человек в странном железном костюме, как будто огибавшей его тело. Меч и щит в его руках были направлены на огромного ящера, по сравнению с которым тот был песчинкой. Перелистывая приятные на ощупь страницы, разочарованно выдохнул, буквы на бумаге никак не складывались в понятные слова. Помимо изображения, которое меня так поразило, были ещё несколько, таких же красочных. Бои, башни и завораживающие пейзажи будоражили моё сознание, неужели всем этим наполнен мир? Резко открывшаяся дверь заставила меня отступить от стола. Невольно, отошёл назад и приготовился бежать, мне не хотелось вновь попасть на цепь. Вошедшая дама, была столь похожа на императрицу, увиденную мной лишь раз, что я от изумлёния забыл о былых намерениях. Не зная, как поступить я лишь наклонился вперёд, подражая поведению солдатов, при появлении государыни российской. Увидев улыбку на бледном и будто бы неживом лице, мне захотелось спрятаться подальше, забиться в самый тёмный угол. Но один из наказов, который мне дала стража, когда меня увозили из Холмогор, был не показывать страха, что впрочем, получалось скверно. Вздёрнув повыше голову, постарался прямо взглянуть в глаза женщине, впрочем ни разу не смущённой такой реакцией. Повернув стул, села прямо передо мной, словно присматриваясь, произнесла: — How are you?¹ Я не понимал, мне казалось, что земля медленно уходит из под ног, казалось будто во мне разгорается огромная печь, пожирающая меня изнутри. Наяву или во сне, в помещение стали входить люди, голоса или стук сердца, всё смешалось в бессвязный гул в ушах, хотелось закрыть голову, но тело перестало слушаться, а глаза видеть. Напряжение в комнате нарастало, в последний миг удалось поймать мальчика от падения. Орион скрывая гнев, укладывал ребёнка в кровать, пока остальные из собравшихся с укором смотрели на Кассиопею. Впрочем не решались высказать недовольство прямо. Обмахиваясь белоснежным веером, словно на променаде, Мюриэль вышла вперёд, обведя собравшихся ироничным взглядом, заметила: — Мне всегда казалось, что на гербе у Блэков вороны, а не куры. В поднявшемся шуме негодования, были слышны вскрики Вальбурги, пытавшейся высвободиться от железной хватки брата, впрочем безрезультатно. — Хватит, — в наступившей тишине, после грубого окрика хозяина дома, можно было услышать жужжание мухи, которую тут же проворно убил Арктурус. Повернувшись к новой родственнице, тихо произнёс: — Не стоит дерзить в чужом доме, так можно и узнать, почему именно птицы–каррионы², являются нашим символом. Отчётливую угрозу в словах, казалось не заметила только урождённая Пруэтт. Сложив веер и близко подойдя к Ориону, спокойно сказала: — Ему нужны учителя, а не экзаменаторы. Пожелав доброго вечера, дама размеренно направилась к выходу. — Постойте, — недолго думая, неожиданно для окружающих, бросил её в след глава рода, — что Вы предлагаете, нанять гувернанток, воспитателей? Гомон поднялся выше прежнего, каждый хотел высказать мнение, кто осудил, кто поддержал, становилось не ясно. — Мы не можем привлечь чужака, — кричал мужской голос. — Пусть обучает профессиональный преподаватель, — вторил женский. — Существуют клятвы, — разумно заметил другой. — Существует кодекс, — парировала Вальбурга, которую ещё придерживал Сигнус. — У меня есть племянница, — громко, но словно неуверенно, под гул спора, проговорила Мюриэль. — Что? — казалось все в комнате, возмущённо воскликнули. Словно ободрённая реакцией, женщина начала развивать свою мысль: — Мальчику остался месяц до семи лет, именно до такого возраста, согласно кодексу запрещается подпускать воспитателей – людей к ребёнку, верно? — дождавшись пока мать мальчика кивнёт, продолжила, — но и спустить на самотёк такое состояние малыша будет неправильно. Мануэла покажет Регулусу мир, в котором он родился, узнает его и направит в правильном направлении, на благо рода. Последние слова вызвали ободрение, старшее поколение посмотрело с уважением и несколько задумчиво. — Думаю, — прибывая в своих мыслях протянул Орион, показывая на выход, — господа и дамы, данное предложение стоит обсудить в кабинете.

***

Вновь очнулся в той же комнате, меня охватило чувство словно так уже было, только что-то изменилось. Сев на кровати, в который раз поразившись мягкостью и размером, попытался определить, что же смущает. Через несколько мгновений нашло озарение. Запах, пахло варёной курицей и немного овощами. Оглядевшись по сторонам увидел – на поверхности рядом с кроватью, стояли чаши с едой. Живот предательски заурчал, не оставалось ничего другого, кроме как взять в руки тёплую тарелку, зачерпнуть немного прозрачного бульона и попробовать. Через несколько минут ёмкость была пуста, а я поглядывал на пейзаж за окном. Было непривычно смотреть на облака плывущие по небу. Рассматривая небосвод, краем глаза заметил движение рядом с кроватью. Повернувшись встретился взглядом с двумя девушками, с любопытством рассматривающими меня. Подобравшись, смущенно посмотрел в сторону, словно пытаясь показаться незаметным. — Good morning, Regulus, — произнесла рыжеволосая гостья, выглядевшая постарше, присев на кровати и взяв меня за руку, — My name is Manuela³. Я удивлённо взглянул на неё, мне казалось, что происходящее лишь сновидение и стоило сильно-сильно зажмуриться, как всё окажется ложью. Но теплота кожи, на моём теле обжигала, словно огонь. Мысли путались, а из горла не могло вырваться ни звука. Вторая незнакомка, обойдя постель, села с другой стороны. Подобное напоминало, о капкане, не раз слышанном от караульного, любившего охоту. — Good morning⁴, — сказала темноволосая девушка, одетая в тёмно-синее закрытое платье, почему-то вызвав параллель с монахиней, впрочем не делающая попыток, близко приближаться. Освободив от некрепкой хватки, свою кисть, отполз подальше, вжавшись спиной в изголовье кровати. Казалось, воздуха в груди не хватает, а тревога подступает всё ближе. Подобное поведение незнакомых людей, было характерно, сначала они разговаривали мягко и негромко, но после начинали кричать и бить. По щекам покатились слёзы, девушка постарше испуганно замерла, а после стала что-то неразборчиво говорить. Резко взяв стакан стоявший рядом с тарелкой, вылила холодную воду прямо на мою макушку. От неожиданности, я воскликнул и постарался натянуть одеяло под подбородок. Она протянула руку, словно стараясь коснуться тела, спрятанного под белой тканью и мягко, но настойчиво произнесла: — Regulus. Словно ожидая чего-то от меня замолчала, а после некоторого времени, казавшегося вечностью, вновь повторила. — Regulus, — не понимая, что от меня хотят, сказал я. И встретил радостную улыбку на лицах обеих посетительниц. — Регулус, — показывая рукой на меня, весёлым тоном сообщила рыжеволосая, как нечто радостное, а после показав на себя, — Мануэла. Прижав пальцы к своей груди повторил: — Регулус. За что получил кивки и непонятный возглас. Девушка вылившая на голову жидкость, тоже повторила жесты. — Регулус, — после приложив руку к себе, — Андромеда. Повторив за ними и направляя по очереди кисть руки. Вновь получил в свой адрес улыбку. Неужели, думал про себя, меня зовут по - новому. Ведь прекрасно помню, что обращались ко мне как к Григорию, а после узнал, что зовут Иоанн. Но если у меня новое тело, почему не может быть и другого имени. И вдруг, я поражёно судорожно вздохнул от мысли, озарившей весь мой мир: «Почему у меня не может быть другой жизни». Девушки что-то говорили и показывали пальцем на разные предметы, казалось соревнуясь между собой. Вот только в голове, стояли не звуки их голоса, а собственный стук сердца. Дверь распахнулась заставив их умолкнуть, а меня настороженно посмотреть. Я узнал его. — Орион, — хором воскликнули барышни, показав на мужчину пальцами, который оторопел от такого приёма, — ton papa. — Papa, — повторил на автомате, задумавшись, было в этом слове что-то родное и давно забытое. Папа, неужели у меня появился родной человек. Внимательно смотря на лицо вошедшего, решив что там будет недоумение или даже брезгливость, но заметил лишь радость и теплоту во взгляде. За ним следом зашла высокая и статная женщина. — Вальбурга, — так же вместе сказали девушки, но уже не показывая рукой, — tu maman. Как давно, я ждал, что моё заключение окажется ошибкой. Ожидал родителей, а после хоть кого-нибудь, кто будет моей семьёй. — Папа, — снова произнёс я, со слезами на глазах, — мама, — не в силах контролировать, зарыдал прижимая колени и закрыв глаза.