Контрабанда ради спасения

Ледяной голос дроида разбудил Эйю лучше, чем любой стимулятор. Она села на кровать и хотела было сначала обругать робота всеми матерными словами, но вовремя вспомнила план Рэнта и, тяжело вздохнув, ответила, покорно протягивая руки для наручников: — Мы понимаем. Это так распорядился капитан, верно? Куда нас ведут? Но дроид просто закрепил наручники на руках Эйи, и между ними появилась ярко-белая нить, сцеплявшая их воедино. То же самое сделали с Дягилёвым. Рэнт добавил обеспокоенным шёпотом: — Кажись, эти дроиды плохо проработаны… раз молчат… Оук решила подколоть своего напарника, чтобы разрядить обстановку: — Дурачок ты. Это охранные дроиды, что ты хотел? Они, как и всегда, неразговорчивые. Лучше молчи, целее будешь. — Лады… — спокойно выдохнул второй пилот. — Как ты себя чувствуешь? Роботы уже повели парочку. Двое шли сзади, один — спереди, гулко топая тяжелыми ботинками. А Эйя поначалу скривилась. Ей всё ещё было противно от того, что Рэнт интересуется её состоянием и хочет поддержать. Он будто вторгался в её личную жизнь, и злобная часть девушки активно продавливала мысль, что Дягилёва надо обругать, ибо он опять обнаглел. Но добрая часть, хоть и соглашалась со злюкой, но также понимала, что за наезд на пилотишку дроиды её по головке не погладят. Эйя послушала добрую часть и, тяжело вздохнув, сказала: — Знаешь, Рэнт, в отличие от предыдущих таких «трипов», — она медленно сделала кавычки пальцами, — чувствую себя более бодро, чем обычно. Видимо, адреналин… — О… Так это хорошо, — добродушно улыбнулся пилот. Монотонный коридор из белых пластиковых листов и больших светодиодных ламп наверху сменился большим перекрёстком. Прямо по курсу был широкий лестничный спуск, а по краям — широкий проход, выстланный синими панелями. И по нему, гудя, ехала громоздкая платформа с оранжевой мигалкой, которая везла горку выведенных из строя охранных дроидов. У некоторых была оплавленная голова. Рэнт, видя это, присвистнул: — Кажется, на корабле не всё спокойно? — Как может на корабле быть спокойно, если на нём контрабандисты? — хохотнула Эйя. Рэнт удивился: впервые Эйя перед ним такая весёлая и даже не огрызается. Это было так необычно... Казалось, у них воцарился мир. Но Эйя хмыкнула: — Это перемирие, пилот, хотя… признаю, ты забавный. Дягилёв тяжело вздохнул. Он так на это надеялся, но… увы. Видимо, не быть им друзьями с Эйей... Но Оук хитро подмигнула и ответила: — Да не парься ты. Всё будет пучком. О, зырь! Они уже спустились на уровень ниже, и теперь тут было гораздо темнее. Да, коридор тут такой же формы, но перекрёстка не наблюдалось. Вместо него — ряд тяжёлых металлических дверей, а между ними — блеклые жёлтые светильники, лучи от которых отражались от ониксового покрытия стен. — Это какая-то готика, — пожал плечами Рэнт. — Да не, скорее пещера, где чекисты проводят свои странные ритуалы, — хохотнула Эйя. Но за такие слова она получила мощный удар по голове и сильно зашаталась. Рэнт тут же очень удивлённо спросил: — За… за что? — Правило тринадцать, пункт восемь, — холодно отчеканил дроид. — Запрещено оскорблять представителей силовых ведомств. — Но, уважаемые… — Рэнт тут же умолк, ведь ему тоже по голове прилетело. — Возражения не принимаются, — злобно процедил другой робот. Дальнейший путь они провели в полном молчании. Желание болтать и говорить полностью пропало. Они и так с трудом шли, шатаясь словно пьяные, поэтому двое роботов взяли парочку на руки. Уже совсем скоро их привели в мрачную комнату с серыми бетонными стенами да тремя жёсткими стульями с бугорками, кучей проводов и электродов, а также специальными зажимами. В углу стоял небольшой ящик, который, когда парочку усадили на стулья и закрепили, чуть качнулся и выпустил восемь маленьких паучьих ножек и, быстро перебирая ими, подкрался сзади и выстрелил с характерным хлопком из себя две присоски, зафиксировав их на макушках Эйи и Рэнта. Оук тут же поморщилась: она ощущала, как её голова стала болеть и вот-вот лопнет, будто в её мозг стали лить воду. Дягилёв пока держался молодцом, ему почему-то было легче, и Оук завидовала ему. Но потом и пилоту стало плохо, ведь комнату залил такой яркий свет, словно они на звезду смотрят в телескоп... Оба зажмурили глаза. Но всё равно вместо спасительной темноты перед ними оказалась яркая белая пелена, как бы сильно веки ни смыкались. А потом раздался злостный голосок: — Ну что! Сейчас мы вас запытаем! Так вы мне выдадите что-то важное! Обожаю, когда людей мучают! Ха-ха-ха! Это Уэйк в защитных очках вошел в комнатку. Казалось, он испытывал неподдельное удовольствие от того, что сейчас будет всех пытать... Злоба главного чекиста, как гром среди ясного неба, смогла отвлечь Эйю от головной боли. Нет, это не ушло, но сознание прояснилось, мысли собрались в кучку, и она прокряхтела: — Что вас интересует? Уэйк ехидно ухмыльнулся и ответил: — Всё о том, как вы перевозили оружие, наркотики и другие запрещённые вещества. Эйя тяжело вздохнула и, чуток тряхнув головой, просипела: — Я сейчас всё расскажу… Только маленькая просьба… Но в этот момент её мышцы неожиданно болезненно сжались, сердце стало жечься так, будто его полили кислотой, а дыхание ненадолго прекратилось. Она открыла рот — но толку-то! Ничего в лёгкие не всасывалось. Диафрагма парализована, и каждый раз, когда она жадно пытается вдохнуть, грудь пронзает жгучая боль. Рэнт не видел это, но чувствовал, что Эйе плохо, поэтому тихо, но решительно ответил: — Не надо никаких просьб! Я всё расскажу! Уэйк тут же переключился на Дягилёва и, радостно потирая крохотные ладошки, ответил: — Я весь внимание! Рассказывайте всё, что знаете! И не вздумайте лгать: к вашим мозгам подключен детектор лжи, он всё поймет сразу, — он махнул на ящик, который немного поскреб лапкой по бетону, будто готовясь к чему-то. Рэнт собрался с силами, вздохнул и тихо промолвил: — Первый случай был 13 июня 2356 года. Тогда мой напарник Варкун после последнего полёта очень сильно повредил космолёт. Ему пришлось брать кредит и с его помощью оплачивать ремонт. А чтобы погасить кредит, мы ввязались в авантюру доставки двенадцати тонн гороглобулинола в сектор Д. И доставив его, вернули кредит, а почти все остальное отдали на благотворительность. Уэйк потёр лоб и вздохнул, покачивая головой. Удивительная память у паренька: помнит события почти двадцатилетней давности. Но в этом ничего поразительного не было: Рэнт плохие события запоминал гораздо лучше, чуть ли не в мельчайших подробностях. Полковник продолжал думать. Да, наркотики они перевозили, но очень давно, и то на окраину галактики. На впечатляющих преступников они точно не походили. Он тяжело вздохнул, потёр виски и слегка недовольно ответил: — Продолжайте. Дягилёв почувствовал на себе это недовольство. Оно, как холодная вода, окутывало его и вынуждало действовать быстро и дерзко. Но спешить он не хотел, а желал сформулировать заявление так, чтобы вопросов не возникло. И после небольшой паузы ответил тихо: — Второй и последний случай был 7 апреля 2369 года. Тогда мы везли 8 тонн лорана на планету Отир в секторе П. Опять же чтобы заплатить за кредит. Уэйк вздохнул и снова задумался. Всего два случая за почти двадцать лет. Как-то не похоже на настоящих контрабандистов. Да ещё и благотворительность… Нет, настоящие контрабандисты возят такие вещи миллионами тонн ежедневно и по всей галактике! А тут… может, он что-то не договаривает? Да этого уже достаточно на статью… Но всё равно — вдруг они ещё что-то знают? Однако роботический голос коробочки механически ответил: — Лжи не обнаружено, подобных воспоминаний не обнаружено. — А ты, паук, хорошо проверял? — едко спросил Шеф. — Тебя уже двадцать лет не обновляли, может, у тебя какие-то вирусы? — Вирусов, в том числе троянов, не обнаружено, последнее обновление антивируса… — Молчи и не путайся под ногами! — прошипел Уэйк. — Обнаружено агрессивное поведение. Рекомендуется пойти отдохнуть. — Мы продолжаем пытку! — отрезал Уэйк. — Но я же… правду… Ай-й-й… — Рэнт тихо захныкал, чуть завыл даже, ведь ему было реально больно, и всеми силами пытался задышать, и потихоньку даже получалось, но боль оглушала сознание, поэтому постепенно он стал засыпать. И только Эйя стала приходить в себя — но тут же облом. Мощный удар тока пробил всё тело, будто неосязаемые иголки, которые как-то оказались в ее теле и стали колоть его изнутри, отращивая всё новые и новые отростки. А мышцы зажало в болезненной судороге, тело стало как скульптура. Она всё ещё была жива, но ей было очень больно и плохо. Да и Рэнту тоже. Он мертвецки молчал и дышал очень тяжело. И только Уэйк хотел объявить дроидам, чтобы они попытались растормошить парочку, как вдруг в тяжёлой двери металл стал краснеть, потом белеть, и в это месте появился овал, а потом мощный пинок выбил кусок материала в комнату, и он упал с жутким грохотом прямо перед ногами Уэйка. А потом в неё вошел Ранон в наспех собранной сварочной маске, поэтому его свет не ослепил. Мужчина зло тряхнул плечами и, направив горелку на полковника, яростно прокричал: — Вы — чудовище! Запытали невиновных людей! — Это они невиновные?! Они два раза перевезли наркотики! — злостно прошипел шеф. — А вы чем лучше?! Я понимаю, что правила спецслужб жёсткие, но вы себя чуть ли не монархом возомнили! — парировал Ранон, ловко увернувшись от атаки одного дроида, но второй ударил кулаком прямо в баллон горелки, и он от искр рванул, но пламя померкло в ярком свете — а вот осколки полетели по всей комнате. Больше всего пострадал амбал. Его кисть, сжавшая рукоять горелки, мёртвой теперь лежала на полу, а запястный сустав был крайне раздроблен: из него торчали, как сосульки, части кости и, сильно пульсируя, сочилась кровь. Уэйка успел загородить один из дроидов, они оба не пострадали. Эйю и Рэнта задело несколькими осколками: в основном попало по животу и рукам. Они слабо дернулись и совсем обмякли: и без того плачевное состояние усугубилось. Ранон от боли сел на пол и громко крикнул полковнику: — И вы оставите их умирать?! — Нет, что вы! — безумно расхохотался чекист. — Но сначала я расправлюсь с вами! Дроиды, вы знаете, что делать! Но роботы не шелохнулись — а вместо этого встали как истуканы. Уэйк скривился и злобно проговорил: — Какого хрена вы стоите?! Но тут по системе громкой связи раздался слабый и тихий голос Пиркса: — Боже, какой вы наивный, Майкл... Вы настолько преисполнились тем, что я встал на вашу сторону в мятеже, что и не подумали, что я вас предам… — Ах ты… ты… Микулаш! Ты — тварь польская! — А вы тогда… впрочем, неважно… Он сделал глубокий вдох и, кашлянув, проговорил: — Внимание всем оставшимся в живых! Деспотия полковника Майкла Уэйка официально завершена. Я, Микулаш Павол Пиркс, используя свои служебные полномочия… — Поляк, — прокряхтел Ранон, — дружище. Я понимаю, это важный момент для тебя да и для всех нас, но… у нас двое тяжелораненых в пыточной комнате лежат. Их бы освободить и вылечить, да и доктор… — Аркадий Павлович идёт на поправку! — радостно отчеканил тихим голосом Куир. — Да, пан Силовцев уже очень хорошо себя чувствует, а что касается вашей просьбы, пан Оушен… — пилот чуток помялся. — Разумеется! Конечно, благодарю вас, что меня одёрнули. Итак… Второй. Код: угроза для жизни. Местонахождение: пыточная камера. Команда: обеспечить лечение. Ранон улыбнулся, потом радостно поднял здоровую руку со сжатым кулаком вертикально вверх и проговорил: — Ура! Дроид повиновался, освободил Эйю и Рэнта от кабелей и ремней, но затем неожиданно взял Ранона и взвалил на плечо, аккуратно подхватил своими огромными руками нашу парочку, а потом, бережно их обхватив, умчался прочь. Повисла долгая тишина. Уэйк в принципе уже понял, что он теперь не главный. Вот. Его главный страх сбылся. Сейчас его ещё и публично унизят, а далее по прибытии отправят в тюрьму... Нет, он не будет плакать, он же сильный мужчина. Но… Он свернулся калачиком и задрожал. Сказать, что он был опечален и взбешён одновременно — это не сказать ничего. Его мир, где он получает новую звёздочку каждые два месяца — ну в крайнем случае три — теперь рассыпался в прах... А на его месте разражалась жуткая буря с громом и молниями и градом размером с дыню. Такой ураган в мозгу чертовски опустошал полковника. У него не было сил на то, чтобы орать, а вскоре не стало сил и на то, чтобы хоть что-то делать. Так он и лежал, а Пиркс говорил: — … доложил в главное разведуправление о том, что из-за превышения должностных полномочий на корабле разразился мятеж. Также отдельно хочу подчеркнуть, что я чуть не погиб, передавая эти данные, но меня спас пан Куир Фримен: вместе мы устранили портативный электрошокер, который бы мог меня убить. Правда, мы оба получили удар током… — О да! — улыбнулся Куир. — Не перебивайте меня, пан. Так вот. Главное разведуправление дало мне добро на арест полковника Уэйка и передачу контроля двум другим охранным дроидам. Правда, было одно условие. По прибытии всем запрещено оказывать сопротивление пришедшим сотрудникам спецслужб. Помните, порядок превыше всего. А согласно пункту восемь главе десять устава, всем зачинщикам мятежа, коим являюсь и я, за оказание сопротивления представителям спецслужб на базе главного разведуправления полагается срок до тридцати лет лишения свободы. Поэтому я надеюсь на ваше благоразумие и, так как вам всем доверяю, после исполнения своих приказов отключу охранных дроидов. На этом всё! Спасибо за внимание! Куир улыбнулся, ведь он был рад, что справедливость наконец восторжествовала. А не оказывать сопротивление? Ну и пусть, посидим и поболтаем. Главное дело уже сделано... Тем временем, пока дроид уносил Уэйка в его новые «апартаменты», другой уже почти донёс Ранона и Эйю с Рэнтом до медблока, где угрюмый Силовцев на пару с роботом, сидя на коленках, разгребал бардак, который устроил Куир, и бурчал: — Что за мо-ло-дежь пош-ла… Не уби-ра-ют, а со-рят, как свинь-и. Один ручной протез и один ножной по-прежнему были неисправны и слегка искрились. Но в целом доктор уже выглядел гораздо лучше. И тут он поднял голову на дроида, щёлкнув затворами пару раз, осмотрел больных и скомандовал: — Ты. Да-ю по-пра-вку в при-каз, как врач. По-ло-жить Рэн-та и Ра-но-на на пол, а Эй-ю — на ку-шет-ку. А сам — жи-во за ле-кар-ства-ми! Доктор пусть и говорил по слогам, но речь его была быстра, поэтому робот быстро уложил Рэнта и Ранона на пол, а потом бережно положил Эйю на кушетку. А потом умчался на склад — и уже через полминуты принес целый чемодан с лекарствами. Силовцев слабо улыбнулся и отчеканил: — Че-ты-ре до-зы на-но-бо-тов — жи-во! Дроид повиновался и вручил эскулапу эти шприцы. Тот закатил глаза, но быстро ввёл две дозы этих наноботов и Оук, и Дягилёву. Это помогло: раны стали восстанавливаться, дыхание усилилось. Наноботы — вообще чудо инженерной мысли двадцать второго столетия. Миллиарды роботов размером с вирус, способные делать всего две вещи: находить травму, рану или ещё что-то и молниеносно всей оравой её исправлять. Но из-за низкой мобильности и малого срока жизни эти боты могут только исправить крайне критическую ситуацию — вроде тяжёлого инсульта, обильной кровопотери или ещё чего похуже. Но это не значит, что пациент сразу же подпрыгнет и начнёт жить нормальной жизнью, нет. Однако пациент хотя бы сможет прожить чуть дольше и его успеют спасти. Вот так и тут. Эскулап осмотрел Эйю и вздохнул, взяв из чемоданчика пульверизатор: — Бе-дна-я де-во-чка… Но жить бу-дешь! И он стал медленно вынимать осколки из тела и сразу же пшикать раствором на ранки. И они в мгновение ока заживали, оставляя после себя новую розовую кожу, а где-то и шрамы... Потом он нажал на кнопку, и койка опустилась вниз: так Эйя легла рядом с дядей — но места больше не было, и эскулап приказал роботу, который методично и медленно подметал пол от осколков: — Есть дво-е боль-ных. Сле-ди за ни-ми. Робот покорно кивнул, опустился в то самое помещение под медблоком и стал обеспокоенно наблюдать за больными. Силовцев достаточно быстро закончил лечить Рэнта, но так как внизу больше места не было, рявкнул на дроида: — Кой-ку сю-да-а-а-а! И б-ы-ы-ы-ыстр-о-о-о! Дроид кивнул и усвистел прочь. Вернулся он опять же быстро и потом поставил её туда, куда просил врач. А эскулап, положив Рэнта на кровать и нацепив на него несколько датчиков — нельзя же пациента без контроля оставлять — проговорил: — По-спи по-ка, ма-лой. Я дру-го-го по-ле-чу… И крикнул: — Ран-о-о-о-о-он! Бстро сда! — его аппарат порядком барахлил от такого количества эмоций. — Иду, Аркадий Павлович, иду… И Ранон вошёл, держа свою обрубленную и покрывшуюся по локоть красной коркой руку, что весьма шокировало доктора. Впрочем, он проморгался, хмыкнул, мысленно отругав себя за невнимательность, и ответил, кряхтя: — Ах, забл. Т же гнн-ом-од-иф-иц-ир-ов-ан-нй. Ну что ж, пойдм. Будм лчиц-цо. И жестом учтиво пригласил Ранона пройти вперёд.