Пыльная антресоль

      Йон шел через тернистую тропу между раскидистыми лесными деревьями.       Солнце создавало паутину теней, встречая на своем пути к земле замысловатые переплетения ветвей.       Птицы резво щебетали, наблюдая за путником с ветвей в вышине. Где-то высоко, там, где солнце обнимало крепче. Их пение завораживало и пронизывало даже почву. Оно будто спускалось с небесвода и разливалось по лесу мелодичными звуковыми волнами.       Мужчина подошёл к своему любимому месту — пропасти на вершине скалы и сел, свесив с края ноги.       Ветер, разыгравшийся на открытом пространстве, рьяно бил его в спину. Хлесткие удары ветра забирались под рубашку, ткань хлопала по телу, поддаваясь силе природной стихии.       Здесь человек мог почувствовать все своё бессилие перед природой.       Всполохи ветра срывались с края пропасти, уносясь в далёкие края.       Ветер был свободен от собственного «я». Ему не нужно было никому ничего доказывать. Не было нужды находиться на одном месте под грузом обязательств.       Йон опёрся руками в теплую землю, запрокинул голову навстречу палящим солнечным лучам. Солнце жаждало причинить боль. Лучи его были коварны, обжигая так же, как и любовь: если находиться под лучами слишком долго, ты можешь за это поплатиться.       Нынешний день был таким же по-летнему прекрасным, как и тот самый день 5 лет назад.       Так же светило солнце. Но ещё не бессмысленно.       Так же пели птицы. Но ещё не равнодушно.       Так же пел в ветвях деревьев ветер. Но ещё принося облегчение в жаркую пору.       Так же на краю сидел он в тот давний день, только не один.       Астра была прохладным горным ручьем, диким побегом вьюна, сбывшейся сказкой, дверью в счастье и целым миром для него.       Йон эгоистично и зло считал, что она поступила отвратительно, уйдя в другой мир без него.       Будучи знакомым с ней с раннего детства, он всегда знал, что девушка была подвержена приступам глубокого погружения в себя и мрачным мыслям, свойственным ей в такой период.       Но Йон и представить себе не мог к чему приведет его решение показать ей своё самое любимое место на краю пропасти.       Они довольно часто приходили сюда: он собирал для неё полевые цветы на лесных полянах, прячущихся за деревьями, а она плела из них венки. Загадывая сокровенные желания, они кидали их в озеро, притаившееся между двух предгорий неподалеку отсюда.       Йон ни одной частицей своей любящей души не мог подумать, что ее желанием, быть может, загаданным из раза в раз, являлась гибель.       Сам мужчина загадывал только светлое будущее: без темных пятен и рядом с ней.       А в душе Астры тем временем расползались клещи мрака и дороги в светлое будущее для нее не могло существовать.       Как он мог не почувствовать, что в ее душе цветут букеты не из любовных чувств, а из сумбурных страхов? Как он мог не замечать, что сказка становится страшной, а вьюн чахнет на стене идеального дома, который сам же себе и выдумал?..       Йон открыл глаза и с остервенелой яростью уставился на палящее солнце.       Глаза тут же нещадно ослепило. Потекли горячие слезы. Ему было больно, но мужчина упорно продолжал причинять себе физическое страдание.       Легче не стало.       Он зажмурил глаза, ссутулился. Закрыл ладонями уши, чтобы не слышать проклятое пение. Пение, будто проводник в прошлое, неумолимо тянуло его распустить тугой узел воспоминаний.       Он не хотел этого. Йон не хотел вновь переживать тот день. Мужчина не желал предаваться тягостным воспоминаниям.       Но из закрытых глаз по проторенной дорожке на щеках продолжали течь слезы.       Сердце вырывалось из грудной клетки: оно стремилось в мир, где находилась Астра.       За его спиной мелькнула тень, принадлежащая существу, сотканному из боли и отчаяния людей. Глаза существа горели от удовольствия. Человеческий взор не мог видеть ему подобных, населяющих этот мир, но он все равно не стремился приближаться к страдающим чересчур близко.       Давным-давно, в неисчислимое для людей время, существо окутало это место паутиной, пробуждающей страдания, дремлющие в людских сердцах.       Ветер трепал вихры смоляных волос Йона, солнце съедало жаром кожу, но он будто прирос к этому месту на краю пропасти.       Решив придти сюда спустя столько лет, он надеялся обрести хоть частичку покоя. Мужчина жаждал отдать этому месту свою боль, выплеснуть скопившийся и рвавшийся наружу груз прошлого.       Но чуда, на которое он потратил остатки хранившейся в душе веры, не произошло. Лучше ему не становилось. Сердце упорно, до боли сжимали тиски прошлого. Эмоции были для него невыносимы: одинаково причиняли боль и воспоминания о хорошем и грустные моменты.       Жизнь писала черной краской по его судьбе, не пытаясь разнообразить палитру, чтобы сделать картину его жизни хоть чуточку светлее.       Существо поведало многое. Все страдания были вкусны по-своему. Но особенно хорошо утоляли его голод, конечно, любовные горести. Благом являлось то, что чувствительные люди так горазды к их постоянному восполнению в своей жизни.       Он приготовился натянуть свою паутину, навсегда захлопнув в ней маленькую человеческую мошку. Но неожиданно почувствовал жар, расползающийся от застывшего на краю человека.       Существо заинтересовал странный человек. Маленькие пташки никогда не выбирались из его надёжной клетки.       Мужчина обернулся: глаза его горели белым светом, а кожа приглушённо сияла красноватым свечением.       Нутро существа содрогнулось и он опустился на колени перед странным человеком.       — Господин, — обессиленно вымолвило существо, — вы снизошли до этого мира.       Йон захлебнулся в противоречивых ощущениях. Он будто находился в двух местах одновременно: сознание качалось на волнах умиротворения, а тело съедал непонятно откуда взявшийся огонь. Мужчина только что так сильно переживал… Но уже не мог вспомнить о чём…       Йон решил, что волны обязательно отнесут его туда — в мир, где находилась она. Кто она — он не мог вспомнить. Да и было уже не важно. Это стало последней мыслью его уплывающего разума.       Объятый неестественным красным свечением человек поднялся. Черты его лица постоянно менялись, будто кто-то пытался найти нужную эмоцию и, не находя, переключал их снова и снова, круг за кругом.       Существо пало ниц, раболепно распластавшись на траве.       Человек склонил голову в сторону существа и оно рассыпалось на осколки.       На траве поблескивали черные осколки. Солнечный свет их не касался. Лучи солнца были прикованы только к силуэту пылающего человека, виднеющемуся уже далеко вдали за предгорьями.       Пылающий человек остановился на берегу озера, опустился на траву, коснулся ладонью воды и солнечные лучи поглотили его.       Лес был недвижим. Птицы хранили несвойственное им молчание, страшась нарушить тишину. Даже ветер оставил это место, предпочтя унестись подальше.       Лишь по спокойной водной глади озера плыли два бессмертных нетленных цветочных венка.       На дереве сидела белая птица с алыми глазами и заинтересованно взирала вперёд — за горизонт.