OST: — Полина Гагарина — Ангелы в танце
Фес, теплый марокканский вечер, дом Сида Али. Праздник в этом месте вполне привычен, знаком Саиду по нотам и каждой строчке сценария. Сегодня он приехал сюда за Хадижей, гостящей у родственников, но вовсе не собирался быть частью всеобщего веселья. Это вызывало слишком больные ассоциации. Тем более концертов хватало и в Рио. Вопли Раньи могли образовать собой целый вечный двигатель, а Рашид и рад сбежать от неё в родной Фес. Всё продолжалось. Пора научиться принимать то, что как раньше уже не будет, но стоит ли вспоминать… Почему для него всё серо? Саид укромно стоял, подпирая плечом дальнюю стену и изредка улыбаясь Хадиже и Самире. Он стал чаще подмечать, что несмотря на разницу в возрасте и характеры, они становились всё более похожими. Ветер свободной Бразилии каждое утро просыпался рядом с ними, показывая, что ничего не стоит на месте. И если маленькая Хадижа мечтала о богатом муже и реках золота, то Хадижа шестнадцати лет, повязывая на голове платок и одновременно пряча в шкафу темно-синие джинсы по последней моде, сомневалась, что хочет предаваться детским мечтам. Но сейчас ничто не мешает её беззаботности, и кажется, что она прежний озорной ребенок. И на кого она похожа? Зеркало не обманывало, как и собственное чутьё отца. Это отнюдь не сестра Самира. И этот факт заставлял благочестивых родственников Саида взяться за голову, припоминая дела минувших лет. Что ж, пусть берутся. Время научило тому, что терять любимых людей слишком легко, как… Жади! Есть в мире что-то неизменное, неразгаданное и для Саида — невзаимное. Любовь? Любовь… В которую Жади больше не верит, не подпускает к себе. Если он правильно читал усмешки в её бездонных жгучих глазах при встречах раз в две недели, и после тяжёлого развода наконец научился её понимать. Но однажды увидев авантюрную племянницу Сида Али, юный Саид Рашид понял, что с ним ничего уже не будет как прежде. Она перевернула его мир с ног на голову, выжигая своё имя на сердце раскаленным железом. Жади… И это она влетает в большую залу безумным вихрем в красном наряде, радушно помахав рукой дяде Али и Зорайде. Хадижа и Самира бегут ей навстречу, будто они всё те же маленькие девочки, и бывшая жена Саида растворяется в гуще блеска, словно все время была здесь. Никуда не уходила. Все рады ей, всё её ждали, а дядя не припоминает любимице горечь прошлых поступков. Она вольна делать то, что пожелает. Она свободна. Как никогда! И только Саид… Чужой на празднике жизни семейства Эль Адиб. И это его мактуб. Так суждено. Эти фразы звучат в голове Саида нежным голосом Жади. Он зарекался не вспоминать о призрачной любви, запрещал себе думать о прошлом и женщине, которая всю жизнь испытывала его на прочность. Но Саид постепенно простил Жади, понимая, что без неё не только не сможет совладать со взрослеющей Хадижей, но и сойдёт с ума, не зная, что с ней и чем она живёт. Пора принять тоску как должное и плыть по течению. И он сможет. Или это не судьба вовсе, а насмешка? Насмешка над чувствами, которые никогда не умрут, даже если когда-то твердил об обратном. Или же Саид вовсе промолчит о том, что до сих пор дорого. Сердце не разделить на части, и так уж вышло, что навсегда покидая дом Саида, Жади невольно забрала его с собой. Ушла в пустоту, от него. От Саида. Но не от Хадижи, которая всеми силами стремилась к матери. Не от Хадижи — вечного напоминания о том, что маленькая птичка не забудет мать, а сделается лишь больше на неё похожей. И с этим ничего, ничего нельзя сделать. Жизнь сильнее. Жади собралась забрать своё, написать книгу судеб заново. И навсегда убить странную тягу, которую могла испытывать к Саиду в моменты, когда их взгляды встречались, а мир кружился под раскаты музыки, больше похожей на пожар. Для двоих. Никто не мог встать между ними. А когда тени прошлого перестали быть помехой, он не смел к ней подступиться. Саид жил безрадостной жизнью, по уши погрязнув в чужих истериках, а Жади дышала полной грудью и заново рождалась. И не боялась принимать его в своём доме. Не вспоминала тяжёлый разрыв. Это не в её новых правилах… И что Саид знал о новой жизни Жади? То, что иногда с восторгом рассказывала Хадижа и что пытался урвать от неё самой. Крупицы, жалкий бред. Саид хотел бы сказать, что заранее знал, что от Лукаса не стоит ждать «долго и счастливо», но за мягкой улыбкой Жади скрывались расстояния. Недосягаемость. Или она слишком хорошо его разгадывала?— Нельзя, Саид… — строго произносит Жади, уловив на себе внимательный взгляд бывшего мужа. Всё понимает. Читает его. — Что «нельзя», Жади? — Саид пытается говорить с ней ровно. Не замечать, насколько за годы после развода она поменялась, как величаво держала себя в любой ситуации. Строила границы. — Тебе нельзя та́к на меня смотреть! Саид не знает: это приказ или сожаление? Или Жади слишком многое помнит? И также, как и он, не знает, кто теперь они друг другу. Родители Хадижи? Пережившие шторм, цунами? Разменявшие счастье? Глухие, слепые тени? — Я хочу знать, что с тобой, — Саиду абсолютно наплевать на то, что подумают Рания и прислуга, следя за ним во все окна. Ему хочется смотреть на Жади, пока она даёт ему такую возможность. — Ты — мать моей дочери. Я должен… — Я приехала за Хадижей, — резко перебивает Жади совершенно бесстрастным голосом, в котором не найти двойного дна, — а должен ты лишь цирковой одалиске, крики которой я слышу и здесь. Верно? Она помнит, что криков в доме Саида не так давно было куда больше, но спустя год после неспокойного брака, он развелся с Зулейкой. Жади волновала погода в доме Саида, потому что Хадижа так и не смогла принять навязываемые порядки там, где когда-то царила её мать. Не всему можно найти замену. Жади сомневалась, что Саид не мог жить без представлений. Она слишком часто видела его усталые глаза. Но ничем на него не влияла. У неё своя жизнь… — Цирковой? — Саид делает вид, что не понимает дерзости Жади. В его душе ведут борьбу неугасшие чувства. Он боится коснуться родной руки, и тем более поправить выпавшую из-под легко наброшенного голубого платка черную прядь. А она смеётся! — И кто же теперь я по-твоему? — Это решать тебе, — Жади больше не скрывает лукавых глаз, — а теперь, — Жади буравит лицо Саида глазами, — а теперь, Саид, выдохни!.. Поняв, что в очередной раз поддался гипнозу, Саид усмехается, но без тревожности и прежних бьющих через край эмоций. Жади — свобода, а он заплутал. Они всё ещё чувствуют, что между ними вулкан недосказанного. Один неправильный жест станет губительным шагом, но ранить Хадижу осколками прошлого они не могли. Лимит исчерпан. И поэтому ни слова больше. Жади лишь смахивает с серого пиджака Саида невидимую пылинку, как по старой привычке, а он хотел бы другого — своего до неприличия, не для бывших супругов. Чтобы до щеки коснулась и волос, трепетно сжала ладонь в ладони. Остановила время. Запустила сердце. Дала надежду? Согрела? Тот, кто любит, всегда будет ждать… — И я тоже рада вас видеть! Звонкий девичий голос без сомнений принадлежал Хадиже. Перекинув за спиной рюкзак, она идёт навстречу родителям, гадая, о чём они могли беседовать. Но время Саида вышло: вскоре ему остаётся лишь смотреть вслед машине Жади, умело скрывшейся за поворотом. Эта женщина не переставала его поражать!
Бразильский уклад победил привычки востока. За годы без Саида Жади не приходилось скучать. Она наверстывала упущенное на лету, спешила жить и радоваться, что не могло не вызвать любопытного блеска в глазах Хадижи. Но на следующий день после памятного разговора на крыльце их бывшего общего дома Саид узнает, что буря в жизни Жади кончилась. Факт стал фактом. Развелась? Никому ничего не сказала? Из-за этого Хадижа так весела в последние дни! Маленькая заговорщица знала всё, солидарно промолчав. Свои секреты! И Саид задумается… Что же тут непредсказуемого? Любовь Жади и бразильца прожила ещё три года. Сказки не случилось, мечта не сбылась, замок рухнул. Слишком сложно друг друга принять, трудно держаться лишь за израненные чувства. Жади и Лукас прожили разные жизни, долго играя с миражами и запретами, и ломанные линии на руках не складывались в долгий путь. В один прекрасный день они пожелали друг другу счастья, и Жади осталась одна в большом доме — полноправной хозяйкой судьбы. Лукас благородно оставил ей всё. Всё, кроме пережитого. Но разочарованию места не было. В карих глазах Жади плескалась уверенность. Сталь. И стремление жить. Вот и весь мактуб, в который она верила. Танец с судьбой. Движение вверх. И теперь Жади никому не принадлежит. Она считается только с мнением дочери и старого дяди, который, как и в самом деле казалось Саиду, ничем не попрекал Жади, жалея об опрометчивости старых поступков. А Хадижа счастлива тем, что может чаще сбегать к матери, наконец-то находя полное понимание отца. Дом без Жади душил взрослого ребенка. Хотел бы Саид признаться дочери, что и его тоже — уже целых пять лет. Развод с Раньей виделся Саиду единственным выходом из собственной ловушки, но пока он лишь напряжённо об этом размышлял. Не хотелось давать самому себе ложные надежды. К тому же сердце Жади закрыто. Всякий раз он смотрел на неё, не веря, что такая перемена произошла именно с его пламенной Жади. Она как прежде оставалась заботливой матерью, вежливо приглашала Саида на чашку чая, когда он забирал Хадижу, но все свои чувства скрывала. Он хотел знать, что с ней, совсем не злорадствуя и не испытывая её терпение. Но стены развалин казались выше, пусть Жади никогда не умела от него спрятаться.— Зачем? — уловив момент, Саид касается черных локонов Жади, едва доходивших ей до плеч. Она всё также красива, но отсутствие длинной копны волос буквально бьёт Рашида током по рукам. — Непосильный груз прошлого, — Жади видит, что лицо Саида тускнеет. Но ей ничего не жаль. Глупо видеть в нем друга, но после её развода с Лукасом они явно лучше начали понимать друг друга. А всё в одну и ту же заводь. — Я думала, что ты за меня рад, а ты жалеешь совсем не об этом… И впервые за долгое время гладит его по лицу, позволяя себе больше, чем могла бы позволить бывшая жена — марокканка. Но Жади всегда была иной, что Саиду и нравилось. И он не вырывается. Саид невероятно счастлив тихой минутой наедине, и невероятно сломлен тем, что Жади ничего не нужно от него. Он бы хотел поцеловать манящие губы, срывая оковы её неприступности и маску с собственного лица, но больше не располагает таким правом. Она близко, но далека…
И только в танце Саид видит прежнюю Жади. Настоящую. Свет сошёлся на ней и сегодня. Он не скрывал того, что наблюдает за Жади и любуется, а она не смотрит на него. Очень старательно. Кажется, что Жади есть дело только до себя и музыки, и даже довольные возгласы дочери не доходят до её сознания. Он же сам того хотел, а теперь пытается украсть хотя бы жест, хотя бы подобие улыбки. А Жади танцует так же, как и тогда, когда сиятельно ему улыбалась и звала к себе, манила прикоснуться и никуда от неё не уходить. На ней изящные золотые украшения, она гибка и ловка. Саиду кажется, что скоро Жади посмотрит на него, и его уже ничего не удержит на месте, но этого не происходит. Она многое помнит. И он тоже не забыл. И ни о чём не жалел. Теперь же он может признаться себе в том, что когда-то ей соврал?.. Он… её… любит… Каждое движение Жади отбивает в сердце Саида гулкий удар. Раз, два, три. Вспышка, взрыв, безумие! Взмах тонкой руки, быстрый поворот, наклон головы. Взгляд сияет уверенностью, силой восточной красоты, перемешанной с неуёмным взрывным характером. И он пленён, прижат к стене без особых усилий. Пусть упадут все крыши Феса — Жади всё равно будет принадлежать раскатам музыки и танцевать. Нет ни прошлого, ни будущего, ни горькой обиды проигравшего, а только момент, в котором бывшая жена Саида, как демон, кружится в своём свободном полёте. Или вместе с ней плывут по облакам миллионы ангелов? Ангелы в танце… Жади торжествует! — Как она красива и непохожа на других, — голос Зорайде, появившийся ниоткуда, выводит Саида из состояния странной задумчивости. Он сам себе кажется застигнутым врасплох. Пойманным. Вор. — Ты об этом думаешь, Саид? — Во всем мире не сыскать второй Жади, — Рашид говорит о матери Хадижи, не тая тепла в голосе, чем с головой себя выдает. Зорайде знала, что без труда выведет Саида на чистую воду, и он не станет сильно отпираться. — Саид… — жизнь циклична, а Саид не менялся. Любимая жена Сида Али назидательно качает головой. — Я говорила о нашей Хадиже. А ты?.. — Тебе известно, Зорайде, — Саид и не скрывает того, что никогда не переставало бросаться в глаза, — тебе известно… — Не поощряй свою печаль, — говорит напоследок Зорайде, заметив, как супруг кивнул головой в их сторону. — Сид Али наблюдает за тобой. — Для полной картины здесь не хватает слова дяди Абдула… — Он бы высыпал на твою голову тысячу проклятий! Зорайде исчезает также быстро, как и появилась. А Саид больше не может стоять истуканом. И пусть упадут все крыши Феса…