Прихоти судьбы

Поимка женской особи пошла не по плану. Вся операция в тартарары, это был эффектный провал — ничего не скажешь. У разведки других и не бывает. Если потери среди отряда получилось минимизировать, то ущерб, нанесённый Тросту, непомерный. Верхушка в ярости. Горожане и до этого отказывались признавать Разведкорпус, а после такого разгрома только и слышны были требования казнить главнокомандующего на пару с Йегером. Микаса скалила зубы на каждого, кто посмел заикнуться в сторону друга, но на деле сделать ничего не могла. Эрвин запретил давать любые комментарии, тем более гражданским. Но самое провальное не в очередной раз подорванная репутация разведки, а то, что всё это было зря. Энни превратилась в чёртов кристалл, никакой информации выудить с неё не выйдет. Остается либо строить догадки, либо искать связь между Леонхарт и Рейнером с Бертольдом. До выяснения обстоятельств разведчикам запретили проводить экспедиции за стенами. В городе в их привычном одеянии было опасно появляться, был выдан приказ не выходить за пределы штаба до тех пор, пока ситуация не уляжется. Человечество снова встало в тупик. Капитан почти не выходил из своей комнаты. Он не винил себя и не винил отряд, в отличие от других Леви вообще не считал, что всё зря, ведь это определённо новая ступень. Однако под общим гнетом всё равно закрылся в себе. Ребром встал вопрос: «что делать дальше?». Вот только не его это забота. Он — воин, защитник, солдат, расходная единица, а стратегические обязательства — удел Эрвина. Капрал доверял Смиту почти как себе. Тот точно что-нибудь придумает. Из головы упорно отказывался уходить крайний разговор с Аккерман. Её озадаченное лицо от его слов про доверие крепко отпечаталось в памяти — никак не забыть. Всё чаще мужчина ловил себя на мысли, что не стоило быть таким резким. Какого хрена он вообще отрекался от своего привычного поведения — для него было непосильной загадкой, но разбираться с этим не было и толики желания. Чёртова Аккерман. Она везде. Словно сама судьба ехидно сталкивает их лбами, куда ни глянь — везде Микаса. Заполонила собой весь замок. Леви и до этого нехотя признавал, что она весьма красивая и привлекательная. Таким образом он оценил всех девушек в штабе, но с горечью осознал, что поистине хорошеньких очень мало. Совсем мало. Петра ничего, хотя он всё больше склонялся к тому, что просто к ней прикипел. Как итог, Микаса оставалась единственной по истине красивой представительницей женской половины, как минимум в рамках военного штаба: чёрные как смоль волосы, стальной хитрый взгляд, ровная осанка и белоснежно-фарфоровая кожа. Она словно вымощена из белого золота. Военная одежда ей ни к лицу, под ней довелось видеть еле заметные очертания тонкой талии и худощавых конечностей. Леви ещё когда заплетал её пряди, нагло взирая на тонкую шею, подметил, как сильно выпирают костяшки под кожей — не доедает. Мужчина никогда не отличался особой внимательностью к женскому естеству, часто не замечал хороший претенденток, а когда замечал — было поздно. Хотя сам вниманием был не обделён, но и сердцеедом не был — характер не тот. Но Микасу приметил сразу. Ещё на суде, когда решалась судьба Эрена, она навсегда выжгла своим презрительным взглядом отметины в его памяти. Однако меньше всего на свете он хотел, чтобы их что-то связывало. Слишком строптивая и своенравная, он не мог и не хотел ей совладать. Пускай недотитан Йегер с этой соплячкой возится, а Леви проблемы не нужны. Замок значительно помрачнел. За едой почти никто не разговаривал, а если и получалось завязать беседу, то всё сводилось к неудачной операции разведки. Даже Ханджи заметно поникла, хотя обычно её болтовню ничем не унять. Рядовые отчаянно искали виноватых, но на деле каждый понимал, что не смог бы ничего изменить. Все они были заложниками ситуации. Редкие разговоры разбавил, ни смотря на общее положение, воинственный и уверенный голос главнокомандующего. — Как всем уже известно, прошедшая операция с треском провалилась, — он прошёлся взглядом по каждому солдату. — Гражданские возмущены нанесёнными убытками и настойчиво требуют распустить Разведкорпус. Верхушка пока изучает подробности происшествия, но есть и хорошая новость: военное подразделение и Король по большей части на нашей стороне, так что шанс еще есть. Как только общее негодование стихнет, то экспедиции за стены продолжатся, нашей ближайшей целью остаётся зачистить территорию до Шиганшины от титанов. А пока, как бы прискорбно это не звучало, отдыхайте, набирайтесь сил и готовьтесь в скором времени продолжить борьбу за свободу, — заключил командор. — Леви, зайди ко мне, когда освободишься, — добавил напоследок и, в последний раз окинув взглядом столовую, покинул её. Капрал направился в кабинет старого друга. У того всё время кипела бумажная волокита и из-за нехватки времени не оставалось возможности навести порядок. В кабинете редко проветривалось, из-за чего в нос отчётливо ударил застарелый запах, ловко гоняемый сквозняком от открытого окна. Леви, не взирая на свою педантичность, не торопился винить Эрвина в неряшливости. Вероятно, он сам не рад такой обстановке, да и в своём кабинете появлялся не так часто — пребывал в томительных разъездах. Зачастую Ханджи отдувалась за двоих, заполняя кроме своих ещё и отчёты главнокомандующего, а Леви с завидной регулярностью отправлял рядовых убирать в кабинете, дабы тот совсем не запустить. Это было наименьшее, чем они могли помочь. Увидев капрала, Смит в ту же минуту оторвался от бумаг. Взгляд был поникшим и усталым — об этом свидетельствовали чёткие синяки под глазами. Этот человек явно спал последний раз уже очень давно, а под навязчивым натиском со всех сторон боевой дух постепенно покидал его. Но Леви точно знал, что Эрвин не сдастся. Никогда. Он будет идти вперёд, даже если это будет стоит жизни, а Леви сделает всё, чтобы оберегать его весь путь. — Садись, — коротко выдал командор. — Зачем ты меня позвал? — Леви решил обойтись без прелюдий. Эрвин долго и задумчиво на него смотрел, но нехотя всё же начал говорить. — Мне нужна твоя помощь, — заявил тот. Капрал вопрошающе смотрел на собеседника. — Нужно кое-что украсть у военной полиции, — Смит упорно не желал признавать, что их положение настолько худо, что он готов идти на отчаянные махинации. — Что-то новенькое, — Леви всегда знал, что друг не отличается добросовестностью, ведь когда-то именно так тот и заманил его в разведку — обманом. Но благородства и преданности своей цели у того было не занимать. В чем бы ни была суть поручения — мужчина не сомневался, что командор действует на благо своих людей и жаждет расширить их возможности. Так же, как жаждет спасти человечество. — Я не раз упоминал, что наши старые УПМ и снаряжение ни на что не годятся. Столько солдат за всё время могли спастись, если бы оно не барахлило. Верхушка, как ты знаешь, запретила военке делится новыми УПМ, раздала только военной полиции, даже гарнизону не удалось оттяпать хотя бы четверть. — Чем они это аргументируют? — Гражданские поднимают бунты и отказываются платить налоги, не желая «кормить» нас за зря. Знать утверждает, что терпит из-за нас сплошные убытки. Не хватило оснований распустить официально, решили пойти окольными путями. После прошедшей операции мы лишь усугубили наше и без того шаткое положение. Я готов бороться на суде, но какой в этом смысл, если экспедиции не смогут продолжаться? Без УПМ мы точно не истребим титанов, гуляющих за стеной, а в следствие не доберёмся до Шиганшины. — Какой план? — капралу не нужно много предисловий. Даже если бы Эрвин предпочёл ничего не объяснять, Леви всё равно выполнил бы приказ. — Я выяснил, что повозка с новой партией выезжает с производственного цеха на следующей неделе. Этого нам хватит, чтобы обеспечить новыми УПМ большую часть разведчиков. Весь путь повозку будет сопровождать военная полиция, скорее всего, пошлют элитный отряды из Митраса, а, может, и не один. Кто-то из наших должен незаметно перехватить повозку до её отправления. Твоему отряду необходимо зачистить маршрут от военной полиции. Затем нужно будет сопроводить её до штаба — и дело в шляпе. Никто не должен вас видеть, как и ни одному полицейскому не оставляйте возможности доложить на нас. — Боюсь, моего отряда будет мало для такой аферы, — засомневался капрал. С военными он бы смело управился один, но поднял бы много шума. — Возьми кого-нибудь из молодняка. — Думаешь, эти соплежуи хоть раз убивали себе подобных? Не смеши. — Другого варианта нет. Леви ритмично стучал ногой по полу, в раздумьях метаясь взглядом по комнате. Если всё пройдет по плану, то возможно его ребята и справятся, но гарантий, что всё пойдет по плану, нет. Только не в этой жизни. Его отряд значительно меньше, чем характерные для военной полиции, они могут попасть в просак из-за количества. Но и брать этих желторотиков не менее рискованно. В своих ближних он уверен, а вот новоиспечённые солдаты могут угробить весь план. Там же все моралисты херовы. Хотя мораль в их реалиях была пустым звуком, стёртая в пух и прах, эти сопляки всё равно продолжали хвататься за неё, словно та ещё имеет свой вес. Видимо, быть обречёнными на скупое выживание в стенах — ещё не веский повод разочароваться в справедливости жизни. Что ж, их дело, но выступить в роли палачей вряд ли многие из них готовы. — Есть у меня кое-кто на примете, — в итоге выдал капитан. Знал он одну пташку, которая справится не хуже целого отряда. Раз уж командор объявил временное затишье, то это стало отличным поводом сделать всё, что ранее откладывалось. Микаса тихонько разбирала шкаф с одеждой в казарме, пока другие солдаты развлекались на улице. В армейском гардеробе небольшое разнообразие вещей, но недавно девушка заметила, что и без того не густая половина стала пригодна лишь на тряпки, более менее приличных вещей едва хватало от стирки до стирки. Зато гражданская одежда почти не тронута. Неудивительно, последний раз в город она выбиралась ещё будучи курсанткой кадетского училища. Рядом с комнатой послышались робкие шаги. Микаса упорно не отрывалась от своего занятия, полагая, что это Саша. — Микаса, — от неожиданности девушка встрепенулась. На пороге стояла Петра и выжидающе смотрела на азиатку. — Что-то случилось? — Да, случилось, — голос у Рал источал холод и серьёзность во всём её существе. Микаса отложила одежду и жестом пригласила Петру пройти в глубь казармы. — Что такое? — Ты и капитан. — Не совсем понимаю о чём ты, — лицо Аккерман помрачнело. — Нет ли у тебя ощущения, что больно много обстоятельств вас стало связывать? — голос у Рал был подозрительный, словно та — охотящийся хищник, готовый в любой момент напасть. Внезапно в горле у Микасы стало сухо, она негромко прокашлялась и выдавила: — Это чистые случайности… — Просто не понимаю, что я делаю не так? — в эту же секунду глаза Петры наполнились слезами. Этого ещё не хватало. — Что случилось? — Микаса неуверенно присела ближе к рядовой и, еле касаясь, погладила по спине. Утешения — не её стезя, да и подруг у неё никогда не было, чтобы знать, какие слова подобрать в такой ситуации. Всё, что она могла — это смиренно слушать. — Я думала, что нравлюсь капитану, но все мои попытки сблизиться он жёстко пресекает! — голос девушки дрожал и солёная капля стекла по щеке. Микаса с жалостью кивала в ответ, показывая, что готова слушать дальше, — Я у него не в приоритете даже для чертового секса! Когда я пришла к нему за этим в прошлый раз, он отказал. А знаешь почему? — Азиатка вопрошающе смотрела на девушку, — Потому что пошёл тренировать тебя! — Но разве ты сама не говорила, что вы на пути к отношениям? — Я правда так думала. Как видишь, ошибочно. — Ты винишь в этом меня? — больше всего Микаса боялась услышать утвердительный ответ, она не желала быть яблоком раздора. — Нет, — уверенно ответила Рал, от чего Аккерман громко выдохнула. — Я понимаю, что дело не в тебе и вряд ли ты сама рада его вниманию, достаточно видеть как ты смотришь на Эрена… — эти слова раздавались гулким эхом в недрах сознания. Внимание со стороны капитана? Она не рассматривала этот вопрос под таким углом, привычная неприязнь упорно не давала просочиться подобным мыслям. Но что, если это правда? А, быть может, они обе всё неправильно поняли? — Послушай, свет на нём клином не сошёлся. К чёрту этого сухаря! Ты красивая, молодая, полная жизни девушка! Может, стоит дать себе шанс? — ободрительно выдала азиатка. Рыжеволосая перестала плакать, слышны были лишь редкие всхлипы. Она о чём-то размышляла, уткнувшись взглядом в одну точку. — Может, ты и права, — голос её звучал намного увереннее. — Однажды, еще до всего, что произошло между нами, мне довелось услышать от него слова: «привязанность разрушительна, лучше держаться от неё подальше». Пожалуй, это и есть ответ на мой вопрос… Они просидели в тишине ещё добрых двадцать минут, но, когда солнце начало скрываться за горизонт, Рал всё-таки покинула казарму азиатки, оставив рядовую одну со столь удручающими мыслями. Аккерман понимала: вряд ли та просто так отпустит его, тем более пока они спят. Ситуация вызывала жалость, но было еще кое-что. Злость? Хотелось обозвать Петру глупой, ведь капитан не стоит и слезинки, но больше всего глупой чувствовала себя, не понимая: а стоит ли Эрен её боли? Разве она смеет считать глупой Петру, если, на самом деле, у них аналогичная проблема — их чувства не принимают. Днями напролёт Микаса почти не переставала крутить в голове разговор с рыжеволосой. Капитан после операции редко попадался на глаза, но если и доводилось, то непременно девушка ловила на себе его задумчивые взгляды. После слов Рал такое внимание начало казаться ещё более подозрительным, но Аккерман решила не искать смысла там, где его нет. Пока молодые разведчики весело играли с мячом на опушке, Микаса сидела у ближайшего дерева и наблюдала, когда рядом подсел Эрен и звонко заговорил: — Микаса, я так скучал по тебе! — скучал, но почти не общался с ней всё это время. Девушка не могла и не хотела его винить, но обида вспыхнула былым пожаром. — Почему тогда всё это время избегал меня? — в лоб спросила Микаса. Если уж и решили стать больше, чем друзьями, то и отношения нужно выяснять как полагается. — Что? Избегал? — на лице юноши светилось искреннее удивление. — Я был занят, ты же сама знаешь. — Ну да, как же, — Микаса видела, что Эрен совершенно не понимал в чём причина её обиженного тона — Ладно, забудь. Юноша ещё долго что-то говорил об операции, Энни, стенах и свободе, но Микаса его больше не слушала. Наслушалась. Не то чтобы азиатка отличалась романтичностью души, но ей хотелось ощутить мужское тепло, заботу и любовь. Его любовь. А он там, где-то далеко в своих мечтаниях и целях, они для него важнее. Вероятно, так правильно, и это она слишком много просит. В отличие от других, её наоборот пугал факт, что мир может быть в тысячи раз больше. Если даже в стенах она ощущала себя маленькой и незначительной, то что будет там, на свободе? Кто поможет ей почувствовать себя нужной? — … В общем, так мы решили поступить, — закончил свой монолог Эрен. — Микаса, что с тобой? — юноша нахмурился в недоумении. — Ничего, просто задумалась, — грустно отозвалась девушка. — О чём? — О жизни за стенами… Интересно, как там? — Там изумительно, я уверен! Нас ждёт столько всего нового! Истребим всех титанов, будем развивать промышленность. Наконец-то сможем разводить много-много скота, Саша будет вне себя от счастья. Мы обязательно выйдем во внешний мир и покажем ему, что тоже имеем право на свободу! — глаза юноши словно ещё пуще загорелись огнём. В одночасье Микаса поняла — он никогда не будет так говорить о ней, так горячо желать и стремиться быть с ней. Эрен всегда будет идти куда-то вперёд и порой ему неважно куда, просто такова его сущность. Ему чуждо спокойствие и умиротворение. Аккерман не такая. Ей была дарована неопознанная сила, она готова её задействовать в общей борьбе, но больше всего девушка мечтала о покое и… И с ужасом Микаса осознала, что Ханджи оказалась права. Она правда мечтала о покое и стабильном плече рядом, но привыкла представлять рядом только Эрена. Может, ещё всё можно изменить? Может, после того, как жители стен познают внешний мир, Эрен наконец созреет для спокойной жизни? — Очень на это надеюсь, — через какое-то время молчания ответила девушка скорее больше себе, чем пылкому собеседнику. — Ладно, пойдём в замок, уже темнеет, — предложил юноша. Это было правдой, ребята начали постепенно расходиться, у входа в замок зажигали лампы, а на небе мелькали еле заметные звезды. Парень помог подняться, но азиатка не торопилась двигаться с места. — Эрен… — Что? — Поцелуй меня, — юноша заметно опешил, но Микаса требовательно смотрела на него и отступать не планировала. — М… Ми… Микаса… Я… — Эрен испуганно мотал головой, мямля что-то не членораздельное. Прикусив губу, Аккерман развернулась и ушла, не дождавшись ответа. Ответ был и не нужен. Было бы достаточно поцелуя вместо тысячи слов, но теперь и говорить стало не о чем. Он перестал её отвергать, но продолжал держать на расстоянии. Для чего всё это? Девушка ускоряла шаг, постепенно переходя на бег, с горечью волоча на душе увесистый камень обиды. Убежать. Забыть. Идти дальше. Перестать жить надеждами. На войне нет места чувствам — вот простая истина, которую стоило уяснить с самого начала. Все вокруг это знали, лишь она одна жила мечтами и ложными фантазиями, лишь она одна чего-то ждала. Глупая. Ничтожная Микаса. В голове раздавались эхом слова капитана: Привязанность разрушительна, лучше держаться от неё подальше. В конце концов, чтобы тихонько любить кого-то, необязательно быть вместе…