Титулярный советник

      Прошедшие несколько дней Николай проживал как будто в сказке, о которой не мечтал даже подростком. Он и Мария Александровна, иногда уставая от бдительного взгляда Арины Семёновны, сбегали в тихий парк. В дневное время суток людей там практически не было: одни неустанно работали, вторые находились в гостях у друзей, третьи и вовсе уезжали в загородные дома. А потому они могли бродить по протоптанным дорожкам, изредка бросать влюблённые взгляды. Тишина, нарушаемая только проезжающими мимо бричками, царила между ними. Однако они всё равно наслаждались обществом друг друга. Без слов.       Мария Александровна тянулась к нему. Её тонкие пальцы игриво ласкали его, пробегали по тыльной стороне ладони, едва задевали подолик белых перчаток. Николай не собирался даже сдерживать улыбку, которая так и сияла на лице. Он старался подольше держать это тёплое чувство в груди. Сам держал её за запястье, с особой нежностью прижимал тыльную сторону ладони к пухлым губам, когда они останавливались у какого-либо дерева в тени.       Однако их прогулки становились всё реже и реже. Из Москвы приехала Полина Васильевна, надеясь как можно скорее привыкнуть к роскошности Петербурга и противоположному полу после нескольких лет изоляции. Она являлась одной из самых лучших выпускниц Смольного, а потому преподавательницы во время обучения постоянно хвалили её. Обеспеченный муж, пышные балы, беззаботная жизнь — всё это ей обещали, как ученице Николаевского корпуса.       Мария Александровна и Полина Васильевна могли запереться в комнате и подолгу беседовать там. Частенько брали с собой Арину Семёновну. Они позволяли себе иногда побыть «кофейными сёстрами». Николай же искренне не понимал значения этой фразы, а потому всякий раз удивлённо хлопал глазами. Позже ему всё-таки объяснили, что так в Англии называют сплетниц. После он, конечно же, ворчал и хмурился, когда слышал что-то непонятливое для него. Его постоянно грызло смятение, почему нельзя говорить простым языком, а обязательно замудрённым.       Приближался день Иваны Купалы. Прекрасная возможность и для юношей, и для девушек гадать на суженых. Николай помнил, как он и его друзья, будучи несмышлёнными семнадцатилетними ребятами, бегали под чёрную лестницу в подъезде, где хранили дрова. Там они считали уцелевшие сучки, приговаривая: «девица-вдовица». На каком слове коряга заканчивалась, на той и пришлось бы жениться. Николаю попалась молодая девушка, когда он случайно обнаружил скрытое бревно. Друзьям же достались одни вдовы.

***

      Вечер тянулся мучительно медленно. Большинство слуг ушли домой, отпросившись у хозяйки ещё днём. Только несколько людей остались, дабы доделать начатую работу. Николай рано вернулся, и сейчас расхаживал по комнате, глубоко задумавшись. Мария Александровна до сих пор не вернулась, хотя стрелки на часах остановились на цифре восемь. Полина Васильевна просила присутствовать её на встрече с преподавательницей из Смольного. Как бы за компанию. А Арина Семёновна с самого утра копошилась на кухне, толком ни с кем не разговаривала. Слишком занята.       Алексей несколько дней назад взял кратковременный отпуск, уехал к сестрице в Великий Новгород. В последнюю их встречу он выглядел весьма опечаленным, пускай и опрятно. Николай предположил, что причина такого поведения заключалась в Эльвире — прекрасной куртизанки из дома мадам Кречетской. Возможно, его уж очень сильно расстраивал тот факт, что она уделяла внимание другим мужчинам. Но у неё такая работа.       В передней послышались хлопок двери, женские голоса, переговаривающиеся друг с другом. И ярче всех был только один. Такой родной, такой любимый, что голова невольно кружилась, а в горле щекотало чем-то сладким. Николай поспешно направился в переднюю и почти сразу столкнулся с Марией Александровной. Увидев её, он улыбнулся. Она радостно поприветствовала его. За ней появилась Полина Васильевна.       — Как провели день? — спросил Николай, когда все прошли в гостиную.       — Преподавательница из Смольного хвалила меня, когда она интереса ради провела экзамен, — ответила Мария Александровна.             — Она также сказала, что Мария Александровна могла бы стать парфеткой в Смольном, — добавила Полина Васильевна.       — Полагаю, ей это ни к чему, — сказал Николай, улыбнувшись.       Он ранее видел девушек, выпускниц Смольного института. Сначала их учили для того, чтобы повысить авторитет родителей среди высшего общества, а потом программа обучения изменилась так, что из них воспитывали покладистых, послушных жён. Ну, а сколько ходило слухов вокруг закрытого учебного заведения: двенадцать лет полной изоляции, никаких встреч с родителями или противоположным полом, молниеносные романы молоденьких девушек со старыми учителями. И слова Полины Васильевны о визите Императора тоже имели смысл. А потому видеть Марию Александровну смолянкой Николай не хотел.       Минута неловкой тишины, повисшей в гостиной, казалось, длилась очень долго. Николай дважды уже осмотрел комнату: высокие громоздкие шкафы, наполненные хрустальным дорогим сервизом, скрывали полосатые обои золотисто-изумрудного цвета; отделка мебели сделана из тёмного дерева, а обивка — из жаккарда. На стенах висели небольшие картины, на которых изображены красивые лесные пейзажи, а ещё пару-тройку фотографий.       — Полина Васильевна, Мария Александровна, как смотрите на то, чтобы немного погадать? — спросила появившаяся в дверях Арина Семёновна.       — Я, пожалуй, откажусь, — неловко ответила Мария Александровна, улыбнувшись.       Девушки бросили на неё неоднозначные взгляды. Полина Васильевна лишь пожала плечами и ушла в комнату за необходимыми предметами для гадания, а Арина Семёновна пошла за ней следом, едва сдерживая улыбку. Дверь в парадную спальню закрылась. Они остались наедине — Мария Александровна и Николай.       Мария Александровна подошла к окну, зацепив пальчиками светлый тюль. На улице ничего интересного не происходило. Слишком темно, тихо. Николай подошёл к ней сзади, обнял за талию и притянул ближе к себе, положив голову ей на плечо. Почему-то не беспокоился даже о мнении других, если те застанут их вот в таком положении. Он вдохнул. Почувствовал сладкий цветочный аромат женских духов.       — Николай Андреевич, прошу, давайте не будем при людях, — сказала Мария Александровна, слегка покраснев.       — Мария Александровна, вы хотите стать моей супругой? — неожиданно спросил Николай, обнимая её.       — Да, — коротко ответила Мария Александровна, и её щёки запылали ярким румянцем.       — В таком случае поедем к вашему батюшке, — сказал он, взяв её руки в свои, — Будем просить у него благословения.       — Ваши намерения действительно серьёзны? — спросила Мария Александровна, удивлённо вскидывая брови.       — Неужели вы во мне сомневаетесь? — задал он встречный вопрос.       Николай не любил, когда в нём сомневались. Но а кому это нравилось? Он со всей строгостью смотрел на неё, сведя тёмные брови к переносице. Видно было — злился. Мария Александровна, повернувшись к нему, отрицательно мотнула головой, беззлобно ухмыльнувшись. На розовых губах появилась слабая улыбка. В светло-голубых глазах играли едва заметные искры веселья. Николай всё держал её за руки, боялся отпустить.       — Значит, решено, — твёрдо сказал он. — Через несколько дней, а лучше завтра, мы поедем к вашему батюшке просить благословения.       Николай нагнулся, поцеловал её руки. Он редко когда мог прикоснуться пухлыми губами к нежной коже, когда она большую часть времени скрывалась под лайковыми перчатками. Мария Александровна вздохнула, но не отстранилась. Нежная улыбка всё никак не сходила с её лица.       Их приятный момент прервал женский крик, доносящийся из другой комнаты. Они сразу встрепенулись, напряглись. Стадо мурашек мигом пробежали по спинам. Из комнаты выбежала перепуганная или, скорее, расстроенная Арина Семёновна. Она схватилась руками за голову так, что платок в тёмно-синий горошек немного сполз вниз, обнажив светло-русые волосы. Накрахмаленный фартук сдвинулся вбок. За ней бежала Полина Васильевна, приподнимая подол ситцевого платья голубого цвета.       — Мне бес в зеркале явился! — крикнула она.       — А мне — красивый черноглазый князь, — сказала Полина Васильевна, хлопнув в ладоши.       — За что мне такое?! — возмутилась Арина Семёновна, поправив фартук.       Девушки, казались, не заметили их неловкость. Или не хотели замечать её. Арина Семёновна убежала на кухню, якобы плакать, а Полина Васильевна исчезла в передней. Мария Александровна отстранилась от Николая и, бросив несколько коротких фраз насчёт его слов, пошла в спальню. Он остался один в гостиной. Присев на подлокотник дивана, Николай облегчённо вздохнул, сердце его бешено стучало в груди. Нужно подготовиться перед завтрашней поездкой в поместье, к отцу Марии Александровны.

***

      Последние лучи солнца скрылись за крышей помещичьего дома; за ветвями яблонь, где прятались птицы и бродячие кошки; за высоким оврагом с виноградными лозами. Крестьяне сновались в разные стороны. Крепкие мужики с бородами ходили с топорами, только нарубили дров, бабы держали в руках бельевые корзины, дети суетились вокруг них. Дворецкий Ефим стоял на крыльце барского дома, спрятав руки за спину. Он хмурился, иногда бросал настороженные взгляды в сторону входа.       В кабинете нарастало напряжение. Александр Григорьевич, приняв у себя Сергея Ивановича, долго беседовал с ним. Никто не слышал, даже не пытался подслушивать их разговор. Иногда, конечно, за дверью происходили звуки горячего, яростного спора. О чём-то они всё никак не могли договориться.       — Нет, нет, нет! — холодно говорил Александр Григорьевич, ударив кулаком по столу. — Я более не склонен продолжать этот разговор, господин Алмазов.       — То есть, вы хотите отдать дочь замуж за нищего чиновника?! — возмутился Сергей Иванович. — Подумайте! Я — граф из богатого и древнего рода. Ваша дочь будет счастлива со мной.       — Я всё вам сказал! — грозно сказал Александр Григорьевич, потирая платком лысину. — Если моя дочь разорвала с вами помолвку в первый раз, значит есть на то причины.       Сергей Иванович сжал ладони в кулаки, костяшки его рук побелели. Он кипел. От злости, от жёсткой правды по отношению к нему. Хотел, чтобы Мария Александровна, одна из петербургских красавиц, досталась ему. Не видел в ней человека, только собственность. Отличная возможность похвастаться перед друзьями. Сергей Иванович цокнул языком, подошёл почти вплотную к Александру Григорьевичу, спрятав руки за спину.       — Я всё равно добьюсь своего, — протараторил Сергей Иванович, — Заполучу её. И вы мне — не помеха. Через вас готов переступить, силком заставлю Марию Александровну выйти за меня замуж.       Сергей Иванович, молча развернувшись, вышел прочь из дома. Александр Григорьевич покраснел, оперевшись о письменный стол. В груди что-то неожиданно прихватило, а позже ноющая боль растеклась по всему телу. В голову ударила кровь. В глазах потемнело. Александр Григорьевич выкрикнул имя дворецкого и упал на пол. Через несколько секунд Ефим ворвался в кабинет.