Титулярный советник

      Николай, так и не закончив свои должностные обязанности, направился к кабинету директора. Сердце его трепетало, а коленки немного дрожали. А что, если не опустит? Что тогда делать? Только Господь Бог всё знает. Николай вздохнул. Всё-таки стоит удачу попытать. Юноша постучал в дверь и услышал глухое: «Войдите!». Николай зашёл в кабинет директора и увидел Михаила Алексеевича, лениво развалившегося в своём кресле и нехотя перебирающего приказы от министра. Директор и вовсе не глядел на юношу.       — Ваше Высокоблагородие, могу ли я уйти пораньше сегодня? — голос Николая отвлёк директора от его дел. Он положил в сторону свои бумаги и поднял взгляд на титулярного советника.       — Мальчик мой, а есть причина? — хрипло произнёс Михаил Алексеевич, удивлённо вскинув брови. Николай сам по себе никогда не отпрашивался, даже если случалось что-то серьёзное.       — Меня позвали на именины Марии Александровны, — с небольшой неуверенностью проговорил Николай, чуть склонив голову, — а как такового порядочного вицмундира у меня, увы, нет.       Михаил Алексеевич тяжело вздохнул. Конечно, ему бы не хотелось отпускать столь ценного работника, однако ему мешало приглашение на именины госпожи Жадкиной. Если он не отпустит Николая, то Александр Григорьевич Жадкин ради своей дочери придёт и устроит скандал. Поэтому Михаил Алексеевич приосанился и басистым голосом строго проговорил:       — Даю вам два дня отдыха, — Михаил Алексеевич что-то нацарапал на бумаге и протянул Николаю.       — Благодарю, — поблагодарил директора Николай и, взяв с собой протянутую ему бумажку, вышел прочь из кабинета.       Уже в коридоре он остановился и посмотрел, что же написано на той бумаге. И Николай был приятно удивлён, когда увидел упоминание директора и адрес известной модистки, Елизаветы Петровны Белокуровой, которая берёт достаточно много, но делает быстро и качественно. На лице невольно появилась улыбка. Всё-таки, удача повернулась в его сторону.       Николай спешно спустился по лестнице. Он увидел проезжающую мимо бричку. Остановив её, юноша сразу же положил семьдесят копеек в карман извозчика. Мужик улыбнулся и, хлестнув свою худую пёструю лошадёнку по бокам, тронулся в путь. Николай наблюдал за четырёх-, пятиэтажными домами, пастельная штукатурка которых уже испачкалась и местами облезла. Однако это всё равно не портило его мнение о северной столице Российской империи.       Совсем скоро Николай подъехал к модному бутику модистки Белокуровой, ярко выделяющийся среди всей этой сероты. На витринах магазинчика стояли манекены, которые одеты и женские, и мужские наряды, сшитые по последней моде. Он нервно поддёргивал третью пуговицу, поглядывая на вывеску с крупными жёлтыми буквами. Постояв совсем немного перед входом, Николай подошёл к двери белой, с разноцветными витражами, взялся за ручку и вошёл в помещение.       Вся комната была уставлена манекенами с пёстрыми нарядами. Он медленно, не спеша подходил к стойке, осматривая всё вокруг. Неожиданно из-за красной бархатной шторы появилась невысокая женская фигурка.       — Добрый день, Елизавета Петровна, — поздоровался с модисткой Николай как можно доброжелательнее и протянул бумагу. Она прочитала её и, ухмыльнувшись, провела его в сторону примерочной.       — Раз вы пришли от Михаила Алексеевича, то вынуждена сделать скидку, — улыбнувшись, ответила модистка, — Нужно снять мерки.       Николай кивнул и снял шинель, а вместе с ней и вицмундир. Бросив его на рядом стоящий стул, он подготовился к снятию мерок. Модистка растянула сантиметровую ленту и прислонила к широкоплечему Николаю. Позже Елизавета Петровна сняла мерки по обхвату груди, талии и бёдрам. Всё это время Николай чувствовал себя неловко: он ещё никогда в жизни не давал женщине снимать мерки. Всё это делали мужчины-модисты.       — Когда у вас бал? — с интересом спросила Елизавета Петровна, подходя к рулонам тёмной ткани.       — Начало в девять, — произнес смущённый Николай, — Вы успеете?       — Милый мой, — серьёзно проговорила модистка, — У нас до вечера есть пять часов. Да за это время я хоть два вицмундира сошью. Впрочем, с Вас двадцать три рубля.       — Благодарствую, — с поклоном проговорил Николай и протянул женщине двадцать три рубля.

***

      Спустя несколько часов новенький тёмно-зелёный вицмундир уже плотно сидел на его плечах. Тот частенько поворачивался у зеркала и никак не мог на себя насмотреться. Медные пуговки были туго вшиты в мягкую ткань, сколько бы юноша не поворачивал их. Красный воротничок с позолоченными лентами виднелся из-под шеи Николая. Белые перчатки надеты на юношеские руки и Николай всё не мог к ним привыкнуть. Он выглядел счастливым. Теперь он будет беречь этот вицмундир и одевать его только на грандиозные мероприятия. Сзади него стояла довольная Елизавета Петровна, улыбаясь и всё хлопая в хрупкие ладони.       — Благодарю Вас, — с восторгом проговорил Николай, целуя ручку модистки, — У вас волшебные руки.       — Благодарствую, — Елизавете Петровне Белокуровой было приятно слышать такой комплимент в свой адрес. Она похлопала юношу по плечам и направила в сторону двери, — А теперь Вам стоит поторопиться! Вы же не хотите разочаровать Марию Александровну?       Николай одобрительно кивнул. Он ещё раз поблагодарил женщину за оказанную помощь и вышел из бутика, нашёл бричку и попросил отвезти на Большую морскую, при этому дав молодому извозчику целый рубль. Бричка тронулась. Николай только сейчас увидел, как сильно потемнело небо: оно стало подозрительно тёмно-синим, чуть ли не грозовым. Собирались тучи. Он быстро стучал пальцем по колену. Как бы он не опоздал. Как бы не разочаровал он Марию Александровну. Николай никак не мог забыть сегодняшнюю встречу: «жемчужина» господина Жадкина действительно отличалась от остальных барышен, которых он видел у департамента.       Бричка завернула за угол и Николай увидел уже знакомый подъезд. Сердце нервно трепетало. Он видел многие кареты аристократии, оставленные у входа. Юноша зашёл в подъезд и, не увидев швейцара Фёдора на месте, сам же поднялся по витиеватой лестнице и, оказавшись в длинном коридоре, окутанным полумраком, сам дошёл до квартиры семьи Жадкинов. Николай дёрнул за позолоченную цепочку колокольчика. Спустя время прозвучал щелчок. Дверь открыла всё та же миловидная горничная. Улыбнувшись, она пропустила его в квартиру, провела также по тамбуру и сняла с него шинель, попутно сказав что-то про новенький вицмундир. Она открыла дверь в залу и Николай зашёл.       Николай осмотрелся: в помещении полно гостей. Все они были или высокопоставленными чиновниками, или же детьми аристократов, что дружили с Марией Александровной Жадкиной. К нему подошла сама Мария Александровна. На лице её не сползала улыбка, а ярко-голубые глазки искрились дружелюбностью, добротой.       — Николай Андреевич, благодарю, что пришли, — поприветствовала гостя Мария Александровна. Николай оторопел.       — Вы прекрасно выглядите, — кое-как проговорил Николай, осматривая Марию Александровну. Кружевная берта цвета слоновой кости дотрагивалась до рёбер девушки. В центре широкой ленты была вшита розочка персикового цвета, что сочеталась с самим платьем. Златокудрую голову украшал выкованный венец с натуральным жемчугом и драгоценными камнями, принявших форму цветов, листьев. Николай тряхнул головой и, покрывшись румянцем, сказал: — Я без подарка, прошу за это прощения.       — Ну что вы, — отмахнулась Мария Александровна, потягивая его вглубь залы, — Ваше присутствие здесь — уже для меня подарок.       — Но всё же, — с неловкостью проговорил Николай, всё просматривая на худую шею девушки, украшенную жемчужными бусами.       — Mon chēr, — проговорила Мария Александровна с улыбкой на лице, — если Вам так хочется мне что-то подарить, то пригласите меня на танец!       — Прекрасная идея, Мария Александровна, — со всей серьёзностью проговорил Николай.       Время подходило к самому интересному моменту: бальным танцам. Все кавалеры и молодые девушки собирались в центре просторного зала, разбивались по парам и с замиранием трепещущего сердца ждали первых мелодий вальса, полонеза или же польки. Никто не знал, какой сейчас будет танец и как его надо будет исполнять. Мария и Николай тоже встали друг перед другом и, как остальные пары, с нетерпением ждали музыкантов.       Первые начали играть скрипки, протяжные и унылые, какими их считал Николай. Кавалеры поприветствовали дам своим поклоном, те сделали тоже самое. Николай подошёл к Марии Александровне. Неловкая улыбка девушки и её растерянный взгляд заставили его сердце трепетать. Он аккуратно, чуть боязно положил свою ладонь на её талию. Другая его рука переплелась с тонкими пальцами Марии Александровны. Дочь господина Жадкина затаила дыхание. Николай увидел как «жемчужина» смотрела на него по-доброму, совсем без неприязни; смотрела в его карие, как свежесваренный кофей, глаза. Надо же, а он боялся, что она будет смотреть на него с презрением.       Неожиданно, совсем резко заиграла мелодия. Николай крепко сжал ладонь девушки, словно побоялся её потерять или же отпустить. Он притянул Марию Александровну к себе и только тогда она могла услышать, как сильно бьётся его сердце. Девушка улыбнулась. Она нерешительно отступила назад, поворачиваясь влево. Николай чувствовал, как нежная рука легла ему в плечо. Мария Александровна сделала шаг вперёд уже другой ножкой. Теперь Николай вынужден был отступать.       — Где вы научились так танцевать? — со спокойствием проговорила Мария Александровна, не отрывая взгляд от своего партнёра.       — Видел как крёстная матушка танцует с крёстным батюшкой, — с нежностью ответил Николай.       Наступил припев. Ему пришлось убрать руку с талии Марии Александровны, кружа другой. Николай видел, как счастлива его напарница. Воздушный подол её персикового платья развивался в воздухе, а сама Мария не переставала улыбаться. Он видел её такой, какой не представлял себе до их встречи. Где-то там, в глубине рёбер, Николая наполнило такое тёплое, переполняющее чувство. И вновь Мария Александровна возвращалась к нему, чуть ли не касаясь своей грудью его груди. Николай подхватил девушку за талию, полностью осознавая, что ему всё равно на сплетни аристократии за спиной.       Вальс закончился. Пары вновь поклонились друг другу, как бы благодаря за танец, и ушли с центра залы, передохнуть, поговорить со своими ровесниками и выпить пару бокалов вина. Николай подошёл к прислуге, которая держала серебряный поднос с бокалами и взял один из них. Сейчас у него в руках находился хрусталь хрусталь. Покойные матушка с отцом вряд ли держали в своих руках что-то подобное. Он смотрел на тёмно-красную, похожую на кровь, жидкость и сделал маленький глоток. Горько и горло жжёт. Николай немного поморщился. Перед глазами начало плыть изображение, но оно тут же стало ясным и чётким. Наверное, с непривычки.       — Николай Андреевич, вы просто замечательно танцевали, — похвалила из ни откуда появившаяся Мария Александровна. Тонкая прядка золотистых волос сбилась с её причёски. Николай улыбнулся и молча поправил это недоразумение, заводя волосок за ухо. Она, немного покраснев, ответила: — Благодарствую.       — Мария Александровна, не хотите ли станцевать со мной мазурку? — с проснувшимся азартом проговорил Николай, протягивая руку. Он увидел, как она обрадовалась. Мария Александровна вложила ладонь в его руку и они оба пошли вновь в центр залы.       — Фи! — прошептала своей подруге одна из барышень. — Как же Мария Александровна может танцевать с чиновником низшего класса? Какой позор!       — А что же ты ожидала? — ответила ей подруга, — Если ты не знала, отец Марии Александровны тоже из низшего сословия. Но, как-то же смог выбраться из той ямы. Может быть и этот титулярный советник тоже добьётся успеха?       — Посмотрим! — с презрением проговорила барышня, глядя на собравшихся в центр людей.       Музыканты всё сильнее начали исполнять мелодию мазурки. Всё-таки Николай не ошибся. Юноши и милые барышни вновь встали друг перед другом и, поклонившись, стали выполнять фигуры танца. Николай притопнул одной ногой, однако при этом выдвинул вперёд другую. Его неумелое тельце задвигалось по кругу. Невысокая фигура Марии Александровны по-аристократически плыла около него, совсем незаметно. Ей удавалось в такт музыки то укорачивать, то удлинять шаги её тоненьких ног. Оба ловко прошли так один, а то и два круга. Наступил важный для Николая момент. Он, быстро расставив ноги, тут же их соединил и, пускай несколько неуклюже, но упал на одно колено. Мария Александровна, ярко улыбаясь, плавно прошла вокруг него, касаясь своими пальцами о его ладонь. Зал зааплодировал. Пары попрощались друг с другом и разошлись.       Николай, тяжело дыша, подошёл к слуге и взял свой недопитый бокал вина. Сердце бешено колотилось в груди, обещаясь вот-вот выпрыгнуть наружу. Он впервые так танцевал. Николай сделал глоток вина и сморщился. Он уже и позабыл горьковатый и обжигающий горло вкус этого аристократического напитка. Настал следующий танец, однако юноша не хотел идти, ибо немного устал. Николай взглядом провожал Марию, которая уже не так радостно танцевала с другим. В душе что-то заскребло, обожгло его, что тот невольно свёл брови к переносице. Да неужели это ревность? К чему?       — «Брось сейчас же эти мысли» — подумал Николай, тряхнув головой, — «а то с похмелья не о том думаешь».       Танец закончился. Николай, тем временем, полностью выпил бокал вина. Ему хотелось закрыть глаза и забыть, что Мария Александровна танцевала с другим и что она, наверное, уже про него забыла. Надо было идти, а не уютно сидеть в кресле и потягивать тёмно-красный напиток. Николай был удивлён, когда уже знакомая фигурка в персиковом направлялась в его сторону. Девушка всё также улыбалась и помахивала своим пушистым, большим веером. Николай тотчас спохватился: встал с кресла и с улыбкой на лице ждал от неё слов. Мария Александровна уже что-то хотела сказать, как веер, которым она частенько пользовалась на этом балу, упал из её хрупких, бледных ручонок. Николай тут же его поднял и, осматривая со всех сторон, произнёс:       — Какой красивый, — и вправду, веер был очень привлекательным: беленькое основание с золотистыми, витиеватыми узорами и с белыми, пушистыми перьями вместо грубой ткани. Впрочем, эта вещица была такой же привлекательной, как и сама хозяйка.       — Отдайте мне его, пожалуйста, — попросила Мария Александровна, однако Николай лишь улыбнулся.       — Жалко такой отдавать, — проговорил Николай, но всё-таки протянул девушке её веер.       — Раз вам так жалко, то держите, — Мария Александровна кокетливо помахала веером, прежде чем оторвать от него длинное и пушистое перо. Николай с радостью принял его, поворачивая в руке.       Когда Мария Александровна скрылась среди высокородной толпы, то Николай невольно посмотрел на часы, что располагались у входа в буфет. Часовая стрелка лениво перешла на цифру «2». Юноша вздохнул.

***

      Всё оставшееся время Николай потягивал вино. Когда же оно закончилось, слуги вышли с бутылками игристого шампанского и, открыв его, разлили по всем бокалам. Музыка не прекращалась, хотя она стала чуть сонливее и скучнее. Мария Александровна больше не приходила, а всё время стояла подле отца. Гости по-немногу начали расходиться, однако большинство молодых людей и барышень намеревались напоследок станцевать полонез. Впрочем, у Николая не было сил, чтобы станцевать этот танец. Да и с кем? Любая барышня, присутствующая сегодня на балу с презрением и недоверием поглядывала на него.       — Ma chère, — послышался чей-то женский голос. Николай бросил взгляд в сторону говорящей и увидел полную даму со своим полным мужем, что прощались с виновницей сегодняшнего торжества, — Я рада была повидать тебя! С радостью будем ждать тебя и твоих друзей у себя в гостях.       — Благодарю за визит, госпожа Вороне́жская! — попрощалась с женщиной Мария Александровна, поклонившись.       Как только пожилая пара скрылась в вестибюле, Николай будто бы сорвался с места: спешно подошёл к Марии Александровне и, завидев её отца, поклонился в знак прощания. Как только он посмотрел на неё, то заметил в её глазах грусть и даже туманную дымку слёз. Однако она не переставала улыбаться. И всё-также весёлым голосом проговорила:       — Собираетесь покинуть нас, Николай Андреевич?       — Мне пора домой, — сказал Николай и поклонился Жадкиным. Он повернул в сторону вестибюля.       Пройдя в вестибюль, к нему сразу же подбежала уставшая горничная. Она помогла юноше надеть шинель и, попрощавшись, закрыла за ним дверь.       Голова гудела. Николай моментами хватался за неё, виски́ жутко давило, будто бы ему прилетела толщенная папка с документами от разъярённого директора. Юноша уже был не в силах о чём-либо мыслить. Он даже не знал, куда идёт: перед глазами стояла лишь размытая картинка. Ноги просто сами вели его домой, вели в родную кровать. Николай кое-как спустился с лестницы и его тут же встретил Фёдор. Как же швейцар удивился, увидев его, обычно порядочного, в таком состоянии. Он немного помолчал и помог Николаю выйти на улицу, где он мог вздохнуть полной грудью.       Майский холод помог Николаю немного прийти в себя. Он глубоко вздохнул, стараясь как можно дольше задержать у себя в лёгких этот прохладный воздух. Голова на время перестала гудеть и картинка становилась более точной.       — Благодарствую, — сказал Николай и дал швейцару два рубля. Фёдор посмотрел на них, улыбнулся и пошёл прочь, в тёплую парадную.       Николай посмотрел в след уходящему швейцару и, заметив повозку с извозчиком, остановил её. Он сел на пассажирское место и сказал молодому пареньку куда ехать, взамен отдал рубль. Повозка тронулась и Николай уже сам не помнил, как добрался до дома.