Хороший стакан горячего чая

До войны Сергиу был хорошим стрелком. Командир его полка часто ставил его в пример остальным. «Смотрите на Вольду» - говорил он. «Вот солдат, чьи пули не дают врагу подойти к нашим окопам. Если бы вы все, жалкие ублюдки, могли стрелять так же». Сергиу получил блестящий серебряный значок за свою службу, украшенный маленьким стилизованным орлом и надписью, которая гласила «Будь начеку, снайпер». Хотя его рацион остался тем же. Тем же вечером он держал значок в руке, пока глотал свою порцию водянистых щей и ел кислый ржаной хлеб. Лампа над головой отбрасывала тусклый свет на серебряное покрытие значка; Сергиу гордился собой. Он бы и сейчас был хорошим стрелком, если бы не то лицо. В какой бы опасности он ни был, он не мог избавиться от этого. Даже когда запах жженой резины от шин колечианских мотоциклов достигал его ноздрей – или, может быть, именно тогда. Это молодой колечианский парень, едва ровесник Сергиу. Его глаза большие и испуганные, а изможденные щеки под сухой и темной кожей говорят об постном супе и хлебе. «Стой» - умоляет он – «Не стреляй!» Когда Сергиу смотрит в прицел винтовки, пацан всегда там. Иногда он мертвый и окровавленный; а иногда живее всех живых. Каждый раз это заставляет пальцы Сергиу дрожать, а его рот наполняется такой горечью, будто он жевал сырые кофейные зерна. Он больше никогда не сможет попасть в цель. Сегодня он стреляет и промахивается, как всегда. Но неожиданно в цель попадает кто-то другой. Лицо колечианца, бегущего к посту охраны искажается в удивлении; его ноги подгибаются и он без всякой грации влетает этим лицом прямо в грязный бетон. Когда Сергиу подходит, чтобы осмотреть тело, он видит иглу дротика с транквилизатором, торчащую из ребер колечианца, как жало какой-нибудь огромной осы. Осколочная граната «ананас», которую нес колечианец, медленно подкатывается к носку армейских ботинок Сергиу. Чека гранаты все еще надежно закреплена в спусковом механизме. Сергиу смотрит влево. Где-то в метрах пятидесяти от него у будки для проверки стоит неулыбчивый мужчина с костистым лицом. В его руках винтовка. * Инспектор немногословен. Всё-таки Сергиу заходит к нему на пост так часто, как только может, особенно после того дня. «Спасибо» - говорит он. «Вчера – ты был очень вовремя» «Слава Арстоцке, офицер» - отвечает Инспектор. А затем, после паузы – «Без проблем». Будка Инспектора это маленькое, тесное помещение с потертым столом и жестяной лампой. Но жёлтый свет лампы по-домашнему уютный и если Сергиу приглядится, то сможет увидеть края чего-то похожего на детские рисунки карандашом, висящие на стене. А еще коричневый шерстяной жилет, который Инспектор носит под своей форменной шинелью. Он выглядит связанным вручную – фабрики Арстоцки не вкладывают столько заботы в стежки. Этот жилет связан с любовью. Сергиу кивает. «Слава Арстоцке, Инспектор» - говорит он. * Знание того, что Инспектор то и дело смотрит в его сторону – и что его руки всегда на спусковом крючке ружья с транквилизатором заставляет Сергиу чувствовать себя в безопасности. Защищённым. Он ощущает к этому человеку такое же безмолвное товарищество, какое у него было и к своим однополчанами во время Войны; и которое он не чувствует к своим коллегам-охранникам в Восточном Грештине. Конечно же, охранники тоже не могут метко стрелять, но лишь потому что никогда не держали в руках оружие. Они ровесники Сергиу и довольно нравятся ему, но когда он смотрит на них, то видит молодых ребят. Первые поцелуи на сельской дискотеке. Дешёвое пиво. Красные тюльпаны, сорванные в огороде какой-то бабушки и с гордостью врученые своей возлюбленной. Они выглядят беззаботными. Инспектор никогда не служил, но в нем есть что-то особенное. Возможно, это вечная усталость на его лице, как будто он совершил десятикилометровый марш-бросок по грязи. «Заходи» - говорит он. «Думаю, вы уже достаточно настоялись на морозе сегодня, офицер». В будке ненамного теплее, но Сергиу ценит этот жест. Он стоит, оперевшись плечом на дверной косяк, смотрит на Инспектора, сидящего за столом и болтает о несущественных вещах. Инспектор всегда молчаливо внимателен к его болтовне. Это приносит комфорт Сергиу, когда его вот так слушают. Прошло много времени с тех пор, как он говорил с кем-то, к кому чувствовал доверие. «Я бы предложил тебе сесть» - извиняющимся тоном говорит Инспектор – «Если бы у меня здесь был ещё один стул». Сергиу отмахивается. «Ничего страшного» - говорит он. «Я провёл столько времени, стоя на этом проклятом сторожевом посту, что мои мышцы ног стали как у лошади». Он может поклясться, что Инспектор едва заметно улыбается этой шутке, уголки его губ приподнимаются. Воодушевлённый, Сергиу оглядывается вокруг в поисках подходящей темы для разговора. «Это твоя семья?» - указывает он на фотографию в рамке. К ней кусочком скотча приклеена фотография угрюмой черноволосой девушки. «Кто эта малютка?» Улыбка сползает с лица Инспектора. Его серо-стальные глаза вглядываются в Сергиу. «Это моя племянница» - наконец говорит он. «Ее мать… эээ. Она не… Не с нами сейчас. Я взял ее к себе». Сергиу не идиот. Он догадывается, что значит сейчас не с нами. «Не каждый бы так сделал» - замечает он. «Ты хороший человек». Инспектор моргает, как если бы Сергиу назвал его чужим именем или использовал неправильное звание. На самом деле, смесь замешательства и смущения, это самая выразительная из всех эмоций, которую он когда-либо видел. «Что? Нет, нет» - отстраненно бормочет он. «Я сделал то, что должен был». Слегка озадаченный его реакцией, Сергиу пожимает плечами. «Я не согласен» - просто говорит он. Инспектор открывает рот, намереваясь спорить дальше, но Сергиу поднимает руку в тёплой зелёной перчатке. «Но я вижу, что спорить бессмысленно. Это ваше дело, Инспектор». «А теперь, что бы вы сказали насчёт хорошего стакана горячего чая? Я знаю приличную столовую в этой части Грештина. Прошу простить, но вы сами довольно сильно замёрзли». На секунду замешательство на лице Инспектора усиливается; а затем медленно переходит во что-то тёплое и более сложное. «Думаю, я бы не отказался от стакана чая» - говорит он. * Ходить в столовую после того дня становится чем-то вроде традиции для них. Это унылое маленькое помещение, облицованное белыми фаянсовыми плитками с цветочным узором, наполненное шумом разговоров и запахом готовящейся еды. Кажется, что здесь подают всего три блюда: борщ, маринованные голубцы – холишки и манную кашу с маслом. Чай здесь крепкий, но иногда с сомнительным вкусом. Сергиу ловит себя на мысли, что пытается угадать, сколько лет дольке лимона, плавающей в его стакане. Хотя это место не хуже, чем любая другая общественная столовая в Грештине и компания Инспектора делает сомнительный чай более выносимым. Сергиу чувствует, что оттаял к этому человеку почти до смущающей его степени. Он не знает, как бы Инспектор отнёсся к тому, что он назвал бы его своим другом, поэтому он не делает этого. Но он надеется, что Инспектор дорожит их чаепитиями, так же сильно, как и Сергиу. «Ты знаешь, эти колечианские террористы» - говорит он однажды – «Столько странных личностей пытаются пересечь наш пропускной пункт. По-моему, у нас какая-то особенная атмосфера здесь». «И не говори» - отвечает Инспектор, отпивая из своего стакана. «Половине из них мне приходится дать отказ, прежде чем они успевают достигнуть твоего поста. Один раз это была женщина, которая дала мне паспорт Антегрии и у человека в паспорте был только один глаз. Я посмотрел на нее, у нее очевидно было два глаза, так что я сказал ей «Это явно не вы, мисс». И знаешь, что она мне ответила?» Сергиу ждет, чтобы он продолжил, но Инспектора охватывает какой-то странный пароксизм. Его худые плечи слегка трясутся и он ставит свой стакан с чаем на стол, чтобы не пролить его. На секунду Сергиу напрягается. А затем осознает, что Инспектор смеётся. «Она сказала, “Годы меня не пощадили“» - Инспектор задыхается от смеха и вытирает слёзы с уголка глаза. «Годы меня не пощадили, Сергиу». «И как я могу забыть про того парня, который продолжает давать мне фальшивые паспорта и признаваться в контрабанде наркотиков без причины. Ты прав, что-то витает в воздухе Восточного Грештина. Возможно, это как раз его наркотики». Объективно говоря, это не так уж и смешно, но по какой-то причине Сергиу находит это до истерики забавным. Он смеётся так сильно, что у него чай льётся из носа. * Следующий день проходит спокойно – или так же спокойно, как он может пройти в Грештине – и следующий и следующий после него. Эта рутина погружает Сергиу в чувство благодушия. Даже колечианский мальчик почти не досаждает ему. «Ты должен подстричься получше» - тихо говорит ему Сергиу, когда снова видит знакомое лицо в прицеле винтовки; неожиданно это его успокаивает. Другие охранники озадаченно смотрят на него, но это стоит того. Он снова глядит в прицел. Мальчик улыбается ему бескровными губами, его улыбка странным образом напоминает улыбку Инспектора. Сергиу весело фыркает и закуривает сигарету. Ее кончик горит рубиново-красным на фоне серо-снежного пейзажа пропускного пункта. Но в тот вечер Инспектор не выходит из своей будки. Ни через пять минут после конца смены; ни через десять. Сергиу… Он начинает переживать. Это странно, действительно. Единственный человек, о котором он переживал с начала Войны, это Элиза. Но она одна в Колечии, а Инспектор здесь и большой опасности нет; по крайней мере не сегодня. И все же. Сергиу закидывает винтовку за спину и идёт к пропускному пункту. Стучит в дверь. Ждет немного. Ответа нет, так что он открывает ее сам. Инспектор сидит на стуле, повернувшись узкой спиной к двери. Он молчит, но его плечи с серебряным полосами трясутся – точно так же, как когда он смеялся над своей шуткой в столовой. Хотя Сергиу не думает, что он сейчас смеётся. «Инспектор» - тихо говорит он. «Ты плачешь?» Инспектор виновато оборачивается. «Нет» - говорит он дрожащим голосом. «Нет. Ничего подобного». Его скулы мокрые и глаза обрамлены красным. В общем, это очень плохо прикрытая ложь. «Ты звучишь как та женщина из Антегрии, которая притворилась, что отрастила второй глаз» - заявляет Сергиу. Инспектор тихо и неуверенно смеётся. Затем его лицо вновь становится печальным и он прикрывает глаза рукой в перчатке. «Я не могу больше это делать» - признается он. «Я не могу, Сергиу». «Я лучше умру, чем буду пограничником» - вспоминает Сергиу. «Эй» - говорит он – «Я тебя понимаю». «Правда?» - Инспектор смотрит на него с неожиданно отчаянными и пытливым выражением лица. «Ты сказал, что я хороший человек. Но что бы ты сказал, если бы знал, чем я на самом деле здесь занимаюсь?Сегодня здесь была девушка. Вполовину моего возраста, не больше. У нее не было нужных документов. Она сказала, что не выживет в Антегрии. Нехватка еды» - Инспектору пришлось прерваться и вздохнуть. Сергиу терпеливо его ждал, переминаясь с одной ноги на другую. «Она умоляла меня пустить ее. Она умоляла, Сергиу. Но они урежут мне зарплату, если я бы ее пустил. Я подумал о детях» - Инспектор указывает подбородком на семейную фотографию в рамке, не глядя на нее. «Маленькая не может спать, когда холодно. Я просыпаюсь от ее плача. Что бы вы ответили, если бы я сказал, что отправил ту девушку без документов назад?» Сергиу смотрит на него секунду или две; затем вздыхает и кладет руку ему на плечо. «Я бы сказал, что сегодня вам нужен стакан особенно крепкого чая, Инспектор». * Инспектор сидит напротив него и смотрит на фанерный стол с контуженным видом. Взглянув на него, Сергиу принимает решение. «У меня есть кое-что для тебя» - говорит он и роется в карманах своей овчинной бурки. «Держи». Он осторожно кладет это на открытую ладонь Инспектора – маленькую серебристую штучку, блестящую так же ярко, как и в день, когда он получил её. Он не носил ее с тех пор, как Война закончилась. Это выглядит как что-то вне времени – как будто капля янтаря с кусочком жизни Сергиу, запечатанным внутри. Ему не нужна эта штука. Инспектору она принесет больше пользы, чем ему когда-либо. На лице Инспектора видно замешательство, как только он прищуривается, чтобы прочитать надпись на значке. «Будь начеку, снайпер», все еще гласит она, обращаясь к какому-то молодому и задиристому незнакомцу, которого Сергиу едва помнит. «Знаю, это сейчас на меня не похоже» - говорит он с кривой улыбкой. «Но я был гордостью моего полка в Колечии. У меня очень хорошо получилось… убивать людей». «Вражеских солдат» - говорит Инспектор. «Они были ими?» - Сергиу слегка наклоняет голову, задумавшись. «Возможно. Командир полка сказал, что они мои враги». «Но я ожидаю, что пограничники Восточного Грештина относятся к людям без надлежащих документов похожим образом». «Колечиане тоже голодали, инспектор. Они болели, истекали кровью и умирали. И я их убивал». Инспектор смотрит ему в глаза. На его изможденном лице странное выражение, от которого у Сергиу что-то неприятно ворочается в груди. Сострадание. Он не привык к этому. Что-то, чего он одновременно хочет и нет, как до блеска начищенные сапоги, которые на размер малы. На секунду Сергиу чувствует, что когда Инспектор смотрит на него, он видит того же колечианского мальчика, какого он видит в прицеле своей винтовки. «Много людей хотели бы чего-то подобного» - поспешно говорит Сергиу. «Эта штука хороша, чтобы красоваться перед друзьями, особенно если ты придумаешь маленькую историю про нее. Она принесет тебе двадцать кредитов. Возможно больше. Бери». Инспектор качает головой. «Я не могу» – говорит он – «Ты мог бы продать ее сам, если…» «А если бы у бабушки были колеса, она бы была фургоном» - перебивает его Сергиу. Он кладет свою ладонь на его руку и смыкает его пальцы вокруг значка. «Возьми чертов значок, Инспектор». Наконец, Инспектор кивает и черты его лица искажаются. «Прошу прощения» - он вскакивает с места и быстро выходит из столовой, оставив недопитый чай. На этот раз Сергиу не беспокоится за него. Он берет еще один стакан и усаживается поудобнее, позволяя теплу от бронзового подстаканника просочиться сквозь перчатки к его рукам. Он чувствует спокойствие, каким-то образом. Как будто он первый раз в жизни сделал что-то правильно. И действительно, через десять минут Инспектор возвращается, на оттенок бледнее, но не более изможденный чем обычно. Какое-то время они сидят в тишине. За спиной Сергиу повариха бранит кого-то за пересоленый борщ. На улице лает собака. Она кажется большой и угрожающей, но он проходил мимо нее по дороге в столовую и знает, что это маленький мопс шоколадного цвета. «Ты ко мне добрее, чем имеешь право быть, Вольда» - бормочет Инспектор, закрыв глаза. «Я не заслуживаю твоей помощи». «Ты мой друг и я не хочу, чтобы твоя семья страдала» - отвечает Сергиу – «Так что, при всем уважении, замолчи, черт возьми». * Проходят месяцы. На пропускной пункт Восточного Грештина совершается ещё несколько атак. Каждый раз атакующие падают, не успев достигнуть поста Сергиу, острые металлические жала наполняют их снотворным ядом. Он начинает думать, что Инспектор заслуживает этот значок больше чем он сам. Однажды, мотоциклист проносится мимо Сергиу к будке инспекции и его сердце замирает в горле, когда он понимает, что происходит. Он вздергивает винтовку к плечу и конечно же, мальчик там, как всегда, свежая кровь стекает по его левому виску. Его рот растянут в насмешливой улыбке. «Не сегодня» - просит его Сергиу – «Преследуй меня, сколько хочешь, но я должен спасти его». Несколько секунд мальчик не реагирует; затем медленно отходит в сторону и исчезает из прицела. Сергиу нажимает на курок. Двигатель мотоцикла глохнет. Горящее масло выливается на асфальт, маленькие языки синего пламени лениво танцуют на его поверхности. Водитель лежит рядом с его сломавшейся техникой, его конечности нелепо раскинуты в стороны. Жив. Сергиу выдыхает. Инспектор жив. * С помощью Инспектора Сергиу переправляет Элизу через границу. Когда он кружит ее в руках, его ноздри наполняются ароматом фиалок из ее духов, в сердце расцветает весна; и на секунду он совсем забывает о Войне и колечианском мальчике. Кажется, что и его страна разделяет с ним эту неизбежность нового начала, потому что, как только его переводят на новый пост, в Арстоцке что-то меняется. Сергиу видел достаточно, чтобы полагать, что Инспектор принял немалое участие в этом. Есть и ещё кое-что. Хотя он был охранником при старом режиме, он под защитой. Кто-то держит его в безопасности. Запрещает агентам нового режима спрашивать насчёт него или Элизы. Через месяц после переворота по почте приходит открытка. Он читает ее, сидя за завтраком, напротив Элизы, которая как-то умудряется делать наброски в ее маленьком черном блокноте и в то же время отвлечённо жевать блинчик. Элиза делает чудесные блинчики, тонкие и кружевные, ничуть не похожие на то, что Сергиу раньше ел в той столовой. Ему не совсем удается скрыть свои эмоции, потому что она отрывается от наброска, ее брови слегка нахмурены. «От кого это?» - спрашивает она. «Это от него» - говорит он и Элиза мгновенно понимает, кого он имеет ввиду. На открытке изображен непримечательный арстоцкий пейзаж. Это изображение луга, окружённого кустами калины в самом цвету. На другой стороне адрес и подпись и ничего больше. Инспектор всегда был немногословен. «Пригласи его когда-нибудь в гости» - говорит Элиза. «Ему нужно познакомиться со своим будущим тезкой». Ее карие глаза счастливо морщатся в уголках, когда она поглаживает свой округлившийся живот. «Обязательно» - обещает Сергиу и целует ее в нос. Он немного откидывается назад, как бы для того, чтобы взглянуть на результат своих трудов; затем снова целует в то же место для ровного счета. Тем же вечером, он, сойдя с гремящего бело-синего троллейбуса, на новоназванный Звездный переулок, 634, он некоторое время стоит снаружи у входа. Многоэтажный дом перед ним впечатляет; никакой схожести с развалюхой восьмого класса, в которой Инспектор жил до этого. Он чувствует внезапное смущение, когда нажимает кнопку звонка и ждет бесконечную минуту, пока не услышит чьи-то шаги за дверью. Дверь открывается. «Сергиу» - Инспектор давится воздухом. Он не уверен, чья это была инициатива, но они обнимаются. Весьма забавно, что за всё то время, что они были друзьями, он ни разу не обнимал Инспектора (кто, если так подумать, теперь уже совсем не инспектор и Сергиу, наверное, должен привыкнуть называть его по имени). Это странно и довольно неловко, но так приятно. Этот человек все еще тонкий как шпала и пахнет шерстью и дымом. Его руки крепко обнимают Сергиу. «Элиза тоже была бы рада тебя видеть» - бормочет он в плечо не-Инспектора. «Но сначала, как насчёт стакана чая? Я знаю прекрасное место неподалеку».