Чемпионат Четырёх Школ

Целых две недели Хогвартс отходил от той памятной стычки профессора Дамблдора с мисс Рюриковной. Кто-то закопался в старые подшивки газет, как Когтевран и Слизерин, кто-то отправился делать попытки пообщаться с первоисточником, как Гриффиндор, а кто-то, как Пуффендуй, попытался узнать что-нибудь от своих преподавателей. — Поттер, ты уже успел пообщаться с этой, Рюриковной? — заковыристую русскую фамилию Ильды даже Малфой ещё с трудом вспоминал. — Нет. Её в замке с того дня не видно, а я к экзаменам готовлюсь. — Пошли до их корабля, может, там сможем с ней поговорить. Гарри первый направился к Летучему кораблю, недоумевая, почему его школьный недруг Малфой решил вдруг к нему обратиться. На трапе корабля сидел Саша Петров и задумчиво глядел на Запретный лес. — Позовите эту… Наследницу… Рюриковну, во! — обратился к нему Гарри. — Она не наследница, — фыркнул Саша. — А почему тогда титул имеет? — удивился Малфой. — Потому что дочь князя. — Кому я тут понадобилась? — свесилась через борт Ильда. — Да вот, господа тебя зачем-то звали. Ещё и наследницей объявили. — Я не наследница. У нас вообще девушки не становятся наследницами. — Почему? — Потому что наследуют всегда мужчины. Детей в семьях не меньше трёх. Я вот пятая, например. Это у вас тут из-за кровосмешения редко два ребёнка в семье. — Ладно, мы не за этим. Ты можешь рассказать, почему ты так говорила про профессора Дамблдора? — Для этого можно было меня и не звать, у нас историю каждый учит, не только я. А сказала так, потому что так всё и было. Грин-де-Вальд много нашим крови попортил, а Дамблдор ваш все карты нам смешал. Всех верховных фашистов ждала казнь, но уж никак не обычное заключение в Нумернгарде. — Ясно, — вздохнул Гарри. Уж такого услышать про любимого директора он никак не ожидал. — С кем вы тут разговариваете? — у верха трапа показался кто-то из взрослых русских. — А ну, идите отсюда, — прикрикнул он на Гарри и Драко. — А ты, Саша, уйди с прохода. Когда Саша и Ильда вернулись в свою каюту, он первым делом поинтересовался у неё: — Воин, поясни. Как ты можешь быть пятой, если у тебя только три брата? — И мертворожденная сестра-близнец…

***

На другой день в окрестностях Хогвартса разразилась гроза. Сверкали молнии, раскаты грома мешали нормально говорить. — Побежали в Выручай-комнату! — шёпотом воскликнул Рон. — Сейчас, только возьму карту и мантию. По дороге Гермиона коротко напомнила порядок действий. Наконец, в стене появилась ручка. — Ну, идём. В просторной комнате стоял только сундук. Когда его открыли и вытащили флаконы, во всех них плескалось кроваво-красное зелье. — Первое зелье, которое удалось мне сделать идеально, — хмыкнул Рон, откупоривая свой флакон. — Подожди, эта комната для нас слишком тесная, — остановила его Гермиона. По её желанию, помещение увеличилось раза в три, а на полу появился мягкий ковёр. Они разошлись в разные стороны. Почему-то страха не осталось. Было только любопытство и нетерпение. — Ну, приступим, — Гарри первый проглотил зелье и произнёс заклинание: — Amato Animo Animato Animagus! Палочка упала и покатилась по полу. Его очертания поплыли, стали смещаться. Он упал на пол и начал уменьшаться в размерах, оставаясь того же чёрного цвета. — Мяу! — на том месте, где находился Гарри, теперь сидел весьма крупный чёрный кот с едва заметным пятном в виде молнии на лбу и такими же малозаметными круглыми пятнами вокруг ярко-зелёных глаз. — Вот это да, Гарри! — восхищённо ахнула Гермиона. — Amato Animo Animato Animagus! — это Рон вслед за другом проглотил зелье и начал превращаться. Он тоже начал уменьшаться, но, в отличие от Гарри, становился всё более рыжим. И наконец: — Гав! — с пола встала собака едва ли крупнее кота, коротколапая и очень милая. — Ой, Рон, ты такса! И Гермиона тоже выпила зелье и навела палочку на сердце: — Amato Animo Animato Animagus! Обращаться было больно, но очень увлекательно. Мир вращался перед глазами, рассыпался на сотни осколков и собирался обратно, становился чёрно-белым и снова цветным. Гермиона, что удивительно, обросла чёрной шерстью и стала, что неожиданно, шимпанзе. Из троих животных она была самой крупной — около метра в высоту. Изо рта — если так можно сказать про обезьяну — у неё вырывался непонятный клёкот, который, однако, кот и такса вполне понимали. Вернее, её голос будто появлялся в их головах. — Я думала, зрение поменяется вслед за телом, — говорила в их головах Гермиона. — Я очень рада, что у нас всё получилось. Всё же анимагия — это очень сложно. — Да ладно тебе, Гермиона, — отмахнулся Рон, радостно виляя хвостом. — Получилось же! — Будем обращаться обратно, или ещё немного посидим здесь? — спросил Гарри. — Если нас не найдут утром в постелях, получится скандал, — Гермиона неуклюже взмахнула длинной рукой. — Но я бы осталась здесь ненадолго. Гарри и Рон подтащили свои палочки поближе к сундуку и кинулись друг за другом, игриво повизгивая и фырча. Гермиона же неторопливо поднялась сначала на четыре конечности, потом на две. Взяла в руку палочку и тоже унесла её к сундуку. Рядом с ней затормозил кот, запрыгнул на сундук и игриво свесился вниз. Такса, в таком же игривом расположении духа, попыталась в прыжке достать друга. Гермиона вздохнула и позвала разыгравшихся друзей: — Пойдёмте в гостиную. Уже поздно. Те двое замерли, прислушиваясь к её словам. Действительно, пора было превращаться обратно. Они разобрали свои палочки и попытались со всей тщательностью представить свой внешний виду е себя в головах. Первым обратиться в человека получилось, конечно же, у Гермионы. Вторым был Рон. Последним превратился Гарри. — Это было так весело! Рон, я тебя не слишком оцарапал? — Нет, пустяки. — Ладно уже, идём, — позвала их Гермиона, первой накидывая мантию-невидимку.