***
Эва медленными шагами шла по освещенному коридору. Песок шуршал под ногами, застревал в подошве сандалий. На стенах зажженные факелы освещали не только голые стены, но и долгий путь. Казалось странным, что в пустой гробнице изначально горел огонь. Кому принадлежала гробница - Эва тоже не знала. В замкнутом пространстве стояла невыносимая духота, так что на лбу появилась испарина. В довершение из-за маски шезму Эва плохо различала детали. Чем дальше она продвигалась, тем труднее становилось дышать. Эва приблизилась к входу и шагнула вглубь. Внутри стоял золоченый саркофаг с посмертной маской фараона. Очевидно, здесь покоилась царственная особа. Эва осмотрелась. Старинные стены были украшены росписями и словами, которые заставили содрогнуться: «Кто войдет сюда, того будут преследовать страдания». Неожиданно стало холодно, как будто в гробнице был сквозняк. Эва ощутила, как страх подкатил к горлу, ее зазнобило. Надо было бежать отсюда. Эва оступилась, нога соскользнула, и она чуть не упала назад. Качнувшись вперед, Эва случайно задела крышку саркофага, которая слишком легко поддалась. Саркофаг оказался пустой, никаких следов мумии. Эва замерла, словно напуганная кошка. — Ты осквернила эту обитель, — раздался знакомый голос, прокатившийся эхом по помещению. Эва развернулась и лоб в лоб столкнулась с эпистатом. В приглушенном свете он выглядел словно жрец с дорогим ожерельем из золота на шее. Капюшон был сброшен, волосы спадали ему на глаза. Он смотрел угрожающе и готов был сдернуть с Эвы маску. Эпистат занес руку и дотронулся до маски. Эва проснулась. Несмотря на знойную жару, ей было холодно и ее била дрожь, словно ее окатили ледяной водой. Дия без удивления смотрела на нее в упор. Южный ветер из окна раздувал сзади ее пышные волосы. — Который час? — спросила Эва хриплым голосом, откашлялась. — Без пяти пять, подруга, — ответила Дия и протянула стакан с водой. Эва сделала глоток, чтобы намочить пересохшие губы. Она ощущала себя воскресшей из мертвых. Дия все это время молча наблюдала за ней. — Не впервые вижу, чтобы тебе снились кошмары, — сказала Дия, одернула мнущееся платье. Действительно, Дия была права. Эве давно снился эпистат, только никто этого не замечал. По крайней мере, Дия старалась. Эва умалчивала, носила мысли в себе. Она не хотела тревожить наставника. — Ты кричала, наверное, всю округу разбудила, — сказала Дия, затем неожиданно добавила. — Реммао просил тебя зайти. Эва приподнялась на подушках, едва соображая. Сон снова окутывал ее, опьянял. — Зайти? В такой час? — зевнула Эва. — Очевидно, не простой будет разговор, — ухмыльнулась Дия. Эву стрельнула догадка, она встрепенулась. — Что ему надо? — недовольно пробубнила Эва. Дия только пожала плечами. — Сходи, сама узнаешь.***
Эва спешно оделась в первые попавшиеся тряпки: это был ее любимый скрещенный топ и длинная юбка с вырезами. Но она даже не заметила этого - в данный момент ее не волновала одежда. Эва смело подошла к храму, где проходило их дневное обучение. Массивные колонны величественно смотрели на каждого входившего в обитель. Эва прошла главную арку и заметила Реммао, скрестившего руки на груди и стоявшего поодаль от главного входа. — Пойдем, — сказал наставник. Эва безоговорочно последовала за ним. Ноги были ватные. Реммао провел ее в класс, где они обычно обучались письменности. Здесь находились свитки и пергаменты из папируса, острые наконечники, которыми выводили закорючки, алфавит и многое другое. Даже подсказки на досках висели. Эва села за учебный стол, но Реммао, кажется, не торопился. Он выжидательно стоял напротив, словно пытаясь найти точку соприкосновения для построения диалога. — Дия рассказала мне, что тебе снились кошмары… — начал наставник, но Эва осекла его. — Дия много чего может придумать, — как ни в чем не бывало ответила она. Соврать - расплюнуть. Как была занозой, так и осталась.* Реммао недовольно изогнул бровь. — Не время для отговорок, Эва. Твой острый язык нам не поможет. — Нам? — Эва изогнула бровь и решила прикинуться дурочкой. Что-то не хотелось рассказывать все сны своему наставнику. Лицо девушки покрылось пятнами, Эва закусила губу. — Я ничего не должна вам, — сказала Эва, выделив последнее слово. Реммао скрестил руки на груди. — Или по-хорошему, или по-плохому, — угрожающе сказал наставник. — Нет! Не буду! — вспыхнула Эва. Это вторжение в ее личную жизнь! Казалось, наставник только и ждал этого ответа. Он готовился к прыжку, словно хищник. Закатав рукава ночной накидки, Реммао поставил руки на бедра. — Как скажешь, — легко и просто ответил мужчина. Он всего лишь вытянул руку, прислонил кончики пальцев ко лбу Эвы и проникнул в ее сознание. Выстроить ментальную связь опытному наставнику было как два пальца об асфальт. Не успела Эва опомниться и оттолкнуть его от себя, как между ними возникла теплая невесомая связь. Хлынул поток энергии. Словно сон, пронеслись воспоминания, которые случились с ней за последние восемнадцать лет. В их числе оказалась встреча с будущим эпистатом, завершившаяся ослепительной вспышкой... Эва не знала, сколько она была без сознания и каким образом Реммао так легко расправился с ней. Когда она пришла в себя, наставник сидел за преподавательским столом. Его лицо было чернее тучи, а глаза метали молнии. — Ничего не хочешь мне рассказать? — А надо? — воспротивилась Эва. Ее колотило еще больше оттого, что Реммао без спроса вторгся в личную жизнь. Мерзкое ощущение. — Не будь занозой, Эва, — процедил сквозь зубы наставник. — Ты и так дров наломала. Да таких дров, каких невозможно в кучу собрать. Одни щепки остались. Эва опустила глаза. Внутри бешено отстукивало удары сердце, готовое выпрыгнуть из груди. Что она могла поделать? Он был ее будущим врагом, это заранее известно. Она забыла этого человека, боялась столкнуться с ним лицом к лицу. А эпистат продолжал настойчиво являться во снах. Эва корила себя за то, что позволила ему быть ее спасителем на рынке. Она знала, рано или поздно они встретятся, и расплата не заставит себя ждать. Эва подняла глаза на наставника. Он разглядывал свои ладони и, по всей видимости, тщательно обдумывал свой вопрос. — Эва, ты спала с ним? — шепотом спросил наставник, продолжая бесполезное занятие. Эва смолчала. Минуты потекли, тишина переходила в неловкую и затянувшуюся паузу. Реммао упорно разглядывал линии на ладонях, наконец, сдался и мельком взглянул на Эву. В ее невинных глазах стояли слезы, смешанные с болью и злостью. Для себя Эва решила - он ничего не добьется и не услышит. Стальной взгляд Реммао смягчился. Он поднялся с места, подошел ближе и приподнял девичье лицо за подбородок, заглядывая в глаза. Сколько бы эта девочка не казалась холодной, душа у нее чуткая, теплая. — Эва, мне нужно знать... — начал наставник, но его снова одернули, да так резко, что он опешил. — Вы всего лишь наставник. Какой у вас интерес вызываю я?! — мрачно бросила Эва, с брезгливостью отцепила руку и немедленно вышла из класса. Реммао остался наедине с собой. Всего лишь наставник... Реммао не приближался к ней, держал дистанцию, хотя разница в возрасте не была столь велика. В храме он заменял ей отца, при этом ведя себя отчужденно. И все же Эва занимала в его жизни особое место.***
Как только Эва выбежала в коридор, а затем оказалась на улице, она остановилась за колонной и спокойно выдохнула. Воздух отрезвил, развеял остатки сна. Эва поправила запутанные волосы и юбку, а следом чуть не разрыдалась от унижения и стала размышлять. Голова кипела, внутри разжигалась то ли обида, то ли ненависть. Козел! Сует нос не в свои дела! Какое дело обычному наставнику вмешиваться в ее жизнь? Или необычному… На эти вопросы Эва не находила ответа так же, как и себе места. Ее раздражала его постоянная слежка за ней. Впредь Эва решила избегать Реммао всяческими способами, не оставаться наедине и ни в коем случае не идти на дело как шезму. Таким образом, следовало его оградить от себя и сменить наставника. Но как? Эва оказалась зажатой со всех сторон. С одной ее окружал наставник, досаждающий своим занудством, с другой эпистат, готовый посягнуть на ее голову. Бежать было некуда. Вернуться в семью Исмана? Эва не хотела разочаровывать их. Столько труда было вложено, она была примером для подражания. Да и Исман не позволил бы. Эва вытерла несколько слез, а затем прыжками отправилась в дом, пока Реммао не нагнал ее. Забрезжил рассвет, и лучи солнца медленно потекли из-за горизонта.***
— Собирайтесь, мы едем в Фивы, — сказал Реммао. — Сегодня праздник Долины, обычно, его отмечают в Фивах. До меня дошли слухи, что фараон в этом году соберет свою свиту и уедет в Мемфис. Эва стояла в стороне, позади Рэймсса, в тени колонны. Ее поглощали свои мысли об учебе, и в то время, когда наставник объявил об их походе, Эва еще больше вжалась в холодный мраморный столб. После ночной сцены Реммао не видел ее в глаза, и Эва знала, что сейчас он рыскает глазами среди учеников. Эва вздохнула. Она остыла, оставила обиду на наставника где-то в глубине души. На смену эмоциям вернулся былой расчетливый разум. Однако она сразу решила про себя, что никуда не поедет. Что-то подсказывало, что в Фивах их поджидала опасность. Учитывая ее сон, Эва не хотела угодить в лапы жестокого эпистата и поплатиться жизнью. Она развернулась и в момент ее опередили, схватили за руку крепкими тисками. — Эвтида, и тебя это тоже касается, — процедил наставник, подчеркивая имя девушки. Эва случайно заглянула в его глаза. Янтарно-медовые, они казались не только яркими, но и ядовитыми, словно цвет был обманчив и манил жертвы. Но Эва не испугалась и продолжила с напором смотреть в глаза наставника. — Отпустите руку, мне больно, — прошипела Эва. За странной сценой молча наблюдали остальные. — Какая муха ее укусила, — прошептал Реймсс Исману. Тот лишь пожал плечами. — Видимо, муха цеце, раз Эва у нас сегодня не в настроении и даже с наставником языком цепляется. Если бы отсутствие посторонних глаз, Реммао с радостью бы прижучил Эву. Однако они и так привлекли много лишнего внимания: ученики выжидательно смотрели на зрелище, их это забавляло. Наставник выпустил Эву. Та демонстративно потерла запястье, хотя его действительно жгло. Не переводя взгляда с Эвы, Реммао продолжил речь. — Собираемся на этом же месте через час. Берите самое необходимое, что пригодится: мантии и маски. Красивые вещи для привлечения мужчин вам не понадобятся. Эва смутилась. С этими словами Реммао удалился в свой кабинет, а друзья стали обсуждать произошедшее. Вопросы посыпались отовсюду. — Эва, что между вами произошло? — Реммао, как цербер, с цепи сорвался. Что это с ним? На что Эва закатила глаза и ответила: — Не ваше собачье дело.***
Собираясь в дорогу, Эва старалась взять в дорожную сумку все по возможности: пару вещей для переодевания, флакон духов, а также маску с мантией шезму. Несмотря на то, что отбывали они ненадолго, Эва все равно хотела благоухать. Дия в это время подглядывала за подругой, пока поправляла волосы и очерчивала тушью глаза. — Что у вас с ним произошло? Казалось, вопрос прозвучал в пустоту. Эва не сразу поняла, что обращались к ней. Она резко вытянулась и подтянула спавшую лямку топа. — С ним у меня ничего не произошло, — многозначительно и мрачно ответила Эва. Ее корежило от любого упоминания наставника. Бесил. Пристала тоже, лучше бы в своей жизни разобралась. Эва знала, что вопрос был задан неспроста. Дия испытывала не только острую тягу к знаниям, но и к наставнику. Только признаться в этом себе Дия боялась. Эва с отвращением рассматривала на практике ее эротические фантазии. Соперницей она явно ей не была, Реммао был не в ее вкусе. В походе Эва молчала, в то время как ее друзья и наставник были как никогда разговорчивыми. В воздухе стояла духота, одежда липла к телу. Эва часто отирала пот со лба, мучилась жаждой. Пока они шли, Эва думала, сколько времени необходимо потратить на то, чтобы оказаться в Фивах. Вокруг простиралась пустыня, которая сменялась небольшим городком. Они останавливались, передыхали, затем снова отправлялись дальше. Эва даже почувствовала, как натерла ступни. Иногда им встречались те, кто отправлялся в Мемфис. Эва завидовала. Эти люди были вольны распоряжаться собой, словно птицы. Она же беспрекословно подчинялась своему наставнику. Стать кем-то в этой жизни - главный стимул. Солнце нещадно палило. Эва знала, что она слабая и плохо переносила дорогу, поэтому готовилась к обмороку. Первый удар случился, когда ей стал казаться оазис, во рту пересохло и песочные горы стали уходить из-под ног. Солнце встало перед глазами, расползлось огромным пятном. Эва погрузилась во тьму. Она очнулась после того, как кто-то вылил воды на лицо и похлопал по щекам. В голове еще стоял туман, а перед глазами шли красные пятна, словно волдыри. Эва распахнула глаза. Сверху на нее смотрел наставник. В его надменном лице Эве чудилась скорбь. Или нет? — Очнулась! Эва ощутила, что лежит на чем-то мягком и в шатре, сооруженном на скорую руку. Эва приподнялась на локтях, смутно огляделась и легла обратно. Слабость отдавалась в теле. — Ты как? — спросил Реммао, нащупывая ее лоб. Не трогай меня. Эва откачнулась, так что мужская рука выскользнула. — Нормально. Эва хотела, чтобы от нее отстали, но наставнику не нужен был повод завести разговор. — Эва, послушай, — мягко, тихим голосом начал Реммао. Эва не повернула головы, но навострила уши. — Сегодня ты должна была выйти на первое дело… — Должна была?! — спохватилась девушка, ощущая прилив румянца к щекам. Медовые, теплые глаза мужчины поникли, словно всякая надежда испарилась. — Эва, я не думаю, что сегодня подходящий день для… Сама знаешь для чего. Он поднялся, не успела Эва возразить, и отошел к выходу. Затем остановился, приоткрыв занавес. Лучи солнца ударили Эву по глазам, словно ужалили. — Шатер сделан для тебя. В кувшине вода, если замучает жажда. Мы уйдем ближе к закату. Без тебя, Эва, — с этими словами Реммао оглянулся через плечо. — Фараон и жрецы вернутся только завтра, поэтому мы успеем пробраться в гробницу. После этого он покинул шатер. Эва с ненавистью смотрела вслед наставнику, который лишил ее возможности опробовать горький привкус некромантии. Как только последние лучи солнца коснулись горизонта, в сумерки проскользнуло трое человек. Все они были одеты в темные мантии, а на лицах носили маски, похожие на морды животных. Самый главный из них указал на пирамиду из многовековых камней. Главарь двинулся к входу и исчез во тьме, двое его учеников проделали то же самое. Они не знали, что за ними по пятам следовал кое-кто еще. Внутри гробницы было влажно и сыро. Казалось, путники оказались в вакууме. Ни дуновения ветра. Ни шороха. Абсолютно ничего. С опаской Реммао вел своих учеников по длинному коридору, усыпанному песком. В спертом воздухе пахло битумом вперемешку с кедровым маслом**. Захоронение фараона было свежим. От подобного запаха кружилась голова, хотелось убежать подальше. Он ассоциировался со смертью. И чем дальше они продвигались, тем больше у Дии волосы вставали дыбом. — Когда мы вернемся и вернемся ли вообще… Мне не по себе от этого места. Наставник только шикнул на девушку. — Дия, огромное терпение, одна нога здесь, другая там. Или ты хочешь спугнуть ауру? Девушка поежилась, на что Реймсс цокнул языком. — Начинается… Когда ты стала такой боязливой? — Когда встретила тебя, дурак, — состроила гримасу Дия. Наставник хмыкнул себе под нос, а Реймсс с оскорбленным видом обошел Дию. Наконец, когда впереди показалась дверь, сделанная из камня, Реммао подозвал поближе учеников. Дверь оказалась непростой: на лицевой стороне был выгравирован текст из книги мертвых. Дия совсем онемела от страха, брови Реймсса поползли вверх. — Но мы же еще не знаем язык мертвых… Они озадаченно посмотрели на наставника. — Верно, не знаете, — сказал Реммао и усмехнулся. — Зато я знаю. Наставник прислонил ладонь, едва задевая камень, и зачитал древний язык. Наступила гробовая тишина. По коже пробежал холодок. Затем дверь заскрежетала, с жутким скрипом взметнулась вверх. Перед всеми показалась настоящая гробница последнего фараона. Изнутри помещение сияло и переливалось золотом. На стенах были высечены иероглифы свежей, не потрескавшейся краской. Среди глиняных сосудов, наполненных органами, величественно стоял саркофаг, с такой же золоченной посмертной маской фараона. Не успел Реммао сделать шаг вперед, как его опередил голос: — Нет! Все мигом обернулись. В такой же длинной мантии и маске, надетой поверх головы, к ним направлялась Эва. Ее локоны рассыпались по плечам, вид у нее был взлохмаченный. Удивление на лице наставника моментально сменилось на гнев. Он нахмурился. — Что ты здесь делаешь, Эва?! Я же сказал тебе оставаться снаружи! Эва подошла к нему вплотную и словно оставила незамеченным. Невидящий взгляд скользнул по мужчине. — Я сделаю это. И Эва первая потревожила чужую обитель. Шаги были мелкими. Эва коснулась саркофага и вспомнила вещий сон. Сзади стали перешептываться, а Реммао отговаривал Эву не надевать маску на лицо. Но Эва была гордой и упрямой. Она почувствовала, как посторонняя аура забирает силы, высасывает жизнь, словно ее затягивает воронка. Резко стало холодно. И вдруг… — Проклятые шезму! — прокричал низкий голос, зазвучавший словно раскат грома. Эва вздрогнула. Все происходило как в ее сне. Она не заметила, как осела на ледяной, жесткий пол, как Дия и Реймсс торопили Реммао, который искал выход с другой стороны. Руки шарили стену, трогали каждый иероглиф и рисунок. Они не знали, сколько у них осталось времени, каждая секунда тикала и говорила о приближении эпистата. Неожиданно открылся внутренний потайной ход, который вел в неизвестность. — Скорее, сюда, — прошептал наставник, указывая выход. Ученики неуверенно оглядели проход. Но никому не хотелось попасть в лапы эпистата. Дия и Реймсс заторопились, быстро шагнули в темноту. Эва не торопилась подняться. Рано или поздно эпистат должен был их поймать. Она решила остаться. — Эва, — тихо прошептал наставник и потянул девушку на себя, но она словно приклеилась к саркофагу. — Не время упрямиться! — Нет, — ответила девушка, стряхнув поволоку. — Я должна его увидеть. В это неподходящее время потайной ход начал закрываться. Реммао смотрел на Эву во все глаза. Какая же она глупая и беззащитная, совсем как он был в юности. — Эва… Он тебя не пожалеет. Ты хочешь погибнуть? Эва лишь отрицательно покачала головой. — У меня с ним личные счеты. Она подняла взгляд на наставника. В медовых глазах плескалось недовольство и страх… страх потерять ее? Эва сама понимала, какую ошибку она совершала. Тем временем, от потайного хода осталась такая щель, что один человек мог едва протиснуться. — Эва, уходи, — твердо сказал наставник. — А я останусь. Эва сжалась. Все это время с детства она вела внутреннюю борьбу. Она хотела лично встретить эпистата, заглянуть ему в лицо. Откуда такой порыв и дикое желание, стоило догадываться. Когда голос эпистата был почти близко, наставник многозначительно взглянул на Эву. — Надеюсь, я увижу тебя живой. И шагнул в проем, который с треском закрылся. Эва поднялась с пола, отряхнула мантию и ей показалось, что земля уходит из-под ног. Прямо перед ней вырос эпистат. Она была настолько занята мыслями, что не услышала шагов. — Ну здравствуй, шезму, — язвительно ответил мужчина. Эва отметила, что он стал выше ее на две головы. За то время, которое они не виделись, он подкачался и возмужал. На руках Эва разглядела смутные татуировки, которые были клеймом для всех эпистатов. Также из примечательного на него был накинут капюшон из шелка, расшитого золотыми нитями. Все также боится солнца. Эва так и не сняла маску, но и эпистат не торопился сбрасывать ее. Смакуя их встречу, он внимательно разглядывал узкие щели, в которых виднелись глаза. От нервов и волнения Эва начала ковырять заусенец. Она тоже всмотрелась в его лицо: оно стало чуть грубее, появились выразительные скулы. Заметив, как глаза Эвы блестят и дрожат от страха, эпистат выдавил улыбку, похожую на оскал. Узнал ли он меня? Мужчина дотронулся до маски, но не сдернул, пощупал. Они словно находились в интимной обстановке. Эпистат играл с Эвой, растягивая момент. Холодной рукой он коснулся ее щеки под маской, мягких густых волос, которые Эва в спешке оставила на виду. С последним прикосновением его взгляд изменился. Виду он не подал, но по глазам Эва поняла — он что-то осознал для себя. — Такие же волосы… — начал эпистат проникновенным голос, словно правда добралась до глубины души и задела его. Но быстро осекся. — Уходи. Эва осталась стоять как вкопанная. Эпистат грубым жестом придвинул ее к себе за волосы. С губ Эвы невольно сорвался вздох, она боялась пошевелиться. — Уходи, маленькая девочка с абрикосами, — прошептал на ухо эпистат, так что по коже Эвы пробежали мурашки. — Прочь! И, словно заколдованная, Эва выбежала из гробницы, чувствуя прожигающий насквозь взгляд и слезы, застрявшие комом в горле.