skinny carnivore

             Четырёхугольный двор был переполнен и гудел как осиное гнездо. Преподаватели академии, студенты академии, родители студентов академии — казалось, на открытом пространстве собрались все, абсолютно все, из-за чего оно стало маленьким, совсем крошечным и тесным. Громкие звуки разговоров, крика и смеха раздражали.              Ксавье ссутулился, втянул голову в плечи, как если бы его мучила мигрень и от боли хотелось спрятаться и наклониться к самой земле, и недовольно посмотрел исподлобья на особо шумный выводок вервольфов. Что-то внутри него противилось такой толпе, хотя раньше подобного дискомфорта он не замечал. Не имея возможности в полной мере, сделал полшага в сторону, брезгливо поморщившись. Стремился быть подальше от невоспитанных разбесившихся щенков.              Официальная часть Родительских выходных должна была закончиться речью директора Уимс. Всё изгойское многообразие толпилось в ожидании.              Ксавье бросил тоскливый взгляд на балконы. Там было бы просторнее и возможно даже тише. Едва ли его отец вообще помнил об этом мероприятии, не то что уж собирался посетить — нет смысла находиться в этой гуще событий. По крайней мере, пока что.              Сообщения от Хэмиша прекратились где-то в восьмом часу — он доехал до Берлингтона, свято уверяя, что точно успеет. Его до сих пор не было.              Голос Уимс громко разносился по всему двору, ударялся в каменные стены и макушки людей. Перешёптывания младшекурсников за спиной сбивали, но невозможно было не расслышать этот нарочито гордый и величественный тон:              — Академия Невермор была создана как безопасная гавань, где наши дети учатся и растут, кем бы или чем бы они ни были.              Лариса каким-то образом нашла его в толпе. Нашла и вцепилась своими тёмно-синими глазами, как полярная сова когтями в незащищённую спину зайца. Торп был уверен, что окончание фразы адресовано ему. Предупреждение, наблюдение, угроза — что угодно.              Слюна в горле встала кислым комом.              Под взглядом директора внутри всё съёживалось. Сил и смелости посмотреть в ответ не находилось. Давление было практически осязаемым.              Невольно вспомнился раздел фолианта про иерархию среди оборотней: метаморфы стояли выше всех. Значило ли это, что Уимс обладала гораздо большей властью и имела контроль над всеми учениками, способными изменять свою физическую форму?              Ксавье коснулся сбитой брови, почесав. Несмело стрельнул взглядом исподлобья — на этот раз с опаской и едва ли с пренебрежением — и облегчённо выдохнул. Директор больше не смотрела на него, вещала что-то про Юджина Оттингера, который угодил на больничную койку и хорошо, что остался жив. В голове не укладывалось, что кто-то мог напасть на этого парня. Хуже было только то, что история обрастала слухами и докопаться до истины становилось всё сложнее и сложнее.              Не то чтобы Торп собирался это делать.              Лезть в жизни других со своими детективными игрищами было прерогативой Уэнсдей Аддамс.              Он заметил её краем глаза в отдалении, в тенях широких колонн и глубокой ниши. Девчонка стояла там как какой-то языческий тотем — недвижимый и пугающий.              Ксавье был уверен, что её семья приедет проведать любимую дочь. И испытывал иррациональное желание подойти к мистеру и миссис Аддамс, выразить своё почтение, пожать руки и сообщить, что они воспитали феноменальную занозу в заднице.              Это всё глупости, конечно. Он не мог представить себе ни одной вселенной, в которой напрямую бы заявил родителям Уэнсдей такое. К тому же приблизься он к ним — и мести разъярённой фурии размером с пинту было бы не избежать. Она и так слишком много грехов повесила на его плечи, не имеет смысла провоцировать новые.              Уимс тем временем закончила свою речь и толпа изгоев начала стихийно разбредаться к столам с закусками.              Стараясь не задевать чужие спины, Ксавье осторожно пробирался к нишам под балконами: так можно было осматривать весь двор и заодно видеть каждого входящего. И шанс избежать ненужной компании был донельзя соблазнительным.              Правда, в полной мере насладиться одиночеством не удалось: Дивина и Кент подошли к нему, отрезав путь к безопасному куску парапета. Они явно хотели завязать беседу, о чём-то спросить, влезть в овечьи шкуры неравнодушных друзей. Ксавье стало заранее тошно.              И дурнота только усилилась, когда их нагнала Йоко — величавая, с прямой спиной и напускной вампирской горделивостью, что так и выпирала по причине того, что несколькими футами дальше стоял её отец, наблюдая. В такие моменты равнодушие собственного родителя даже... радовало.              — Чува-а-ак! — приветственно и слишком затяжно позвал Кент, обнимая за плечи девушку рядом с собой. — Какие планы?              Торп окинул парочку задумчивым взглядом. Очевидно, сегодня они были предоставлены сами себе, а потому не стеснялись публично проявлять свою привязанность друг к другу и не опасались осуждения. Из их странного трио, что регулярно давало пощёчину общепринятым нормам морали своей противоестественной связью, сдерживала себя только Танака. И то — лишь из-за того, что находилась под прицелом родительского внимания, которое хоть и сглаживалось защитными стёклами очков, но буравило всё равно насквозь.              За вопросом про «планы» скрывалась будто бы ненавязчивая, но всё ещё откровенно топорная попытка узнать, как он чувствует себя после очередного «предательства». Такая участливая попытка ткнуть для проверки глубины в осадок, который остался после осознания, что Винсент вновь нашёл дела поважнее, чем собственный сын.              Ксавье невольно задался вопросом, насколько плохим человеком выглядел отец в глазах его друзей.              Повёл плечами, размял шею и попытался выдавить улыбку, отмахнувшись от этого абсолютно ненужного внимания:              — Аякс сказал, что его мамы привезли лукумадес по семейному рецепту. Обещал поделиться, так что...              Йоко вдруг вытянулась ещё больше, напрягла длинную шею, стала похожа на любопытную гусыню. Не без настороженного интереса перебила, хмурясь так, что брови практически полностью скрылись за металлической оправой очков:              — А чей это отец?              Торп проследил за её взглядом, повернув голову резко настолько, что хрустнули позвонки. И сам не заметил, как губы против воли растянулись в радостной улыбке.              Хэмиш. Он был здесь. Он пришёл.              С долей по-доброму насмешливого покровительства смотрел на снующих вервольфов — ещё совсем детей, приехавших к своим старшим братьям и сёстрам, — и двигался спокойным широким шагом. Держался степенно, гордо, как кто-то, кто видел этот мир не один век.              Позволил себе вольность и вместо привычного строгого костюма-тройки надел тёмные свободные джинсы и чёрный вязаный джемпер, поверх которого болталась расстёгнутой серая толстовка. Даже привычные начищенные до блеска оксфорды сегодня были заменены на поношенные кроссовки.              Непривычно было видеть ассистента их семьи в таком неформальном образе. Ксавье почувствовал, как за рёбрами ёкнуло и потянуло какое-то доброе приятное чувство.              Хэмиш, что странно, ещё не заметил его. Поправил свои очки с фотохромными линзами, что частично прятали его глаза, но всё равно позволяли различить малейшие отблески эмоций. И вскинул руку с кожаным дипломатом, чтобы в него не прилетела испачканная в грязи и отсыревшей земле фрисби. Некоторые дети были чертовски невоспитаны.              На скомканные чужие извинения Гамильтон ответил вежливым кивком и лёгкой улыбкой. Снова осмотрел двор, хмурясь и ища знакомую фигуру.              Ксавье вскинул руку, привлекая его внимание.              Услышал, как Дивина издала какой-то урчаще-визжащий воодушевлённый звук:              — Ха, отец? Да это самый настоящий папочка.              Торп посмотрел на неё, скептически выгнув здоровую бровь. Сирена же не видела и не замечала более никого и ничего. Неотрывно наблюдая за Хэмишем, приосанилась, пренебрежительно скинула руку Кента со своего плеча и поправила пиджак, дёрнув его полы вниз.              Хищный блеск в её глазах говорил сам за себя. Помешанная сардина.              — Я думал, тебя такое не интересует, — обиженно буркнул Кент, неловко пряча теперь свободные руки в карманы.              Ксавье нахмурился. Покосился в сторону Йоко, но она если и хотела что-то сказать, то предпочла оставить комментарии при себе. Наблюдала издалека, оценивая нового гостя на давно изученной и родной территории. Как часто говорил Гамильтон, «молодым вампирам нужно как можно быстрее отучаться быть собственниками и готовиться к тому, что всё в этом мире временно».              Предвкушение встречи переливалось через край. Забыв о том, что нужно добавить суровости в тон, Торп язвительно поддел, фыркнув:              — Остынь, Дивс. Он давно женат и очень счастлив в браке.              Не дожидаясь ответа (но прекрасно слыша разочарованное хныканье), кивнул друзьям на прощание и поспешил навстречу Хэмишу, который уже ждал его, остановившись поодаль от основного скопления гостей.              Ксавье старался не слишком пружинить, но возбуждение так сильно колотилось и распирало клетку рёбер, что сложно было оставаться равнодушным. Подойдя к мужчине, он искренне широко улыбнулся и проигнорировал протянутую ладонь — порывисто потянулся с объятиями.              Прижался теснее под вкрадчивый трескучий смех. Хэмиш с готовностью сгрёб его в охапку и похлопал между лопатками. Долгожданное спокойствие растеклось в солнечном сплетении приятным теплом. Торп был безумно рад.              Простояв так на пару мгновений дольше, чем было бы допустимо с учётом того, что их со всех сторон окружали другие изгои, они отстранились друг от друга. Гамильтон недовольно нахмурился, осматривая, и костяшкой пальца провёл по корочке раны на брови. Цокнул языком и неодобрительно покачал головой, но никак не прокомментировал.              Ксавье ненадолго потупил взгляд, виновато ссутулившись. Однако быстро пришёл в себя — в конце концов, это был всего лишь Хэмиш, человек, который знал его семнадцать лет и который точно не стал бы осуждать за боевые ссадины.              Некоторая неловкость, которая порой появлялась от долгой разлуки, сгустилась плотнее. Следовало начать диалог, но после таких импульсивных приветственных объятий даже простое «хей» казалось чем-то чуждым и странным.              Торп уже набрал в грудь воздуха, чтобы переступить этот барьер, как движение сбоку отвлекло. А в следующее мгновение его чуть не сбили с ног под звонкое:              — Ксави!              О... Надо же.              — Рокс.              Девушка хоть и была ниже его на голову, но упорство пушечного ядра ей явно не занимать — налетела с разбегу и едва ли не в прыжке, схватила в кольцо рук и стиснула так, что, казалось, затрещали рёбра. От резкого столкновения равновесие ускользнуло, Ксавье опасно покачнулся, чуть не рухнув с парапета вместе с крепко обнимающей его миссис Гамильтон.              Устоял чудом, не иначе, и для верности прислонился лопатками к одной из колонн. С трудом выдохнул. Похлопал по хрупким плечам, на которые был наброшен клетчатый широкий пиджак, и недостойно пискнул, когда понял, что его не собираются отпускать:              — Р-Рокс... Нечем дышать...              Она тут же отступила, ахнув. И засуетилась, стоило ему закашляться и сделать нарочито громкий вдох. Обхватила его лицо ладонями, потащила ниже, чтобы на один уровень с собой, и затараторила, поворачивая его голову как на осмотре у врача и сжимая щёки сильнее, чем было бы комфортно и он бы вообще позволил кому-нибудь другому:              — Ох, прости-прости! Ты в порядке? Выглядишь бледным. Я скучала! Тебя не тошнит? Что с твоей бровью? Никак не привыкну, что ты такой высокий. Ссадина глубокая, чем ты её обрабатываешь? Я взяла с собой заживляющую мазь, надо тебе отдать...              Ксавье готов был закричать. Находясь столько времени в отдалении от супруги их семейного ассистента он успел отвыкнуть от того, какая она... суматошная. Словно заводная пищащая игрушка; явно перевозбуждённая от долгой поездки и предвкушения новых впечатлений. Он не хотел знать, какое в Роксане сейчас количество кофеина.              Умоляюще посмотрел на Гамильтона, с негодованием обнаруживая, что тот лишь тихо посмеивался от разворачивающейся картины. Нахмурился и строптиво дёрнулся, пытаясь вырваться из хватки девушки.              Хэмиш, наконец-то заметив его недовольство, протянул руку и мягко ухватил жену за локоть, позвав:              — Дорогая, осторожнее...              Улыбнулся, когда она ойкнула, видимо, вспомнив, что они не одни и что очевидно перестаралась с демонстрацией заботы. Тут же убрала ладони, вскинула их перед собой и смущённо хихикнула, замотав головой:              — Прости, Ксави, прости! Я совсем забылась.              — Ничего, — почувствовав свободу, Торп выпрямился и сдержанно кивнул. Понимая, что не сможет долго злиться на девушку, примирительно усмехнулся в ответ и одёрнул полы школьной формы, — Я тоже скучал по тебе.              — Увязалась за мной как только узнала, что я еду к тебе, — закатив глаза, пояснил Хэмиш. Привлёк супругу к себе, обнимая за плечи, и ворчливо добавил, но тем самым тоном, который ясно давал понять, что его возмущение напускное, — Ты бы видел, какой список обязательных к посещению мест в Берлингтоне она составила, пока мы ехали сюда.              — Никогда нельзя упускать возможность лично собрать материал для научной работы, — с готовностью возразила Роксана, деловито кивнув. Вспомнив, выудила из кармана пиджака ключи и добавила, — Машину припарковала около выезда с территории, ближе не получилось. Меня можете не ждать, я хочу посмотреть академический музей. Ксави, он ведь у вас свободен к посещению?              Торп нахмурился, наблюдая, как Хэмиш забирает у жены связку с брелоком пушистого рыже-коричневого хайленда. И уточнил, наклонив голову к плечу:              — Да, сейчас вся территория академии доступна для осмотра и прогулок. Кроме комнат студентов, в башнях тебя пустят только в общий зал. Ты уверена, Рокс? Мы могли бы подвезти тебя до Джерико.              Миссис Гамильтон только отмахнулась, начиная отстраняться от мужа:              — О, брось! Я хочу прокатиться на вашем автобусе. А в Джерико возьму машину, всё равно нужно ехать в Берлингтон.              Это было весьма исчерпывающе. К тому же Ксавье предложил это, потакая хорошим манерам. Не то чтобы он и впрямь хотел тратить драгоценное время, а обсуждать свою ситуацию при Рокси он не считал уместным.              Хэмиш, видимо, полностью разделял эту позицию. Неохотно отпустил от себя жену, в последний момент удержав её для поцелуя на прощание. Поцелуя, который затянулся, чтобы оставаться в рамках замены словам «до встречи». Ксавье закатил глаза.              Благо, Роксана отстранилась первой и смущённо хихикнула. Большим пальцем вытерла след от своего блеска для губ с уголка рта супруга. Повернулась к Торпу и потянулась с объятиями. Он с готовностью прижал её к себе, втайне радуясь, что теперь это было более сдержанно и коротко.              Отпустил миссис Гамильтон и улыбнулся в ответ на задорное:              — Веселитесь, мальчики. Ксави, рада была тебя видеть, может ещё встретимся до нашего отъезда!              На её последний вопрос, где можно найти план академии и ознакомительный буклет, махнул в сторону, где с десяток-другой минут назад выступала Уимс. Смотрел вслед девушке, невольно продолжая улыбаться от её деловой и в то же время озорной походки.              Опомнившись, перевёл взгляд на Хэмиша, но тот, кажется, погрузился в любование своей женой ещё больше, чем до этого. Пришлось тактично покашлять, привлекая к себе внимание. И намекающе поторопить. Хоть Торп и старался этого не показывать, но кожаный портфель в руках мужчины всё же не давал покоя:              — Ну что, поехали?              Гамильтон внимательно посмотрел на него, поправляя очки. И спросил, абстрактно обведя рукой Четырёхугольный двор:              — Разве мне, как твоему представителю, не нужно отметиться где-нибудь и сообщить, что ты покинешь территорию Невермора в моём сопровождении? Может быть выразить почтение директору?              От одной только мысли, сколько времени пропадёт впустую за знакомством и объяснениями Ларисе, а ещё заодно и убеждением её, что всё под контролем, стало дурно. Ксавье на всякий случай обернулся через плечо, проверяя, не вернулась ли директор, чтобы лично пообщаться с родителями студентов. И отрицательно замотал головой, возражая:              — Нет, ни в коем случае! Я имею в виду... плевать. Это не имеет значения.              Хэмиш недоверчиво прищурился, переложив портфель из одной руки в другую. Видя его нежелание доставлять проблемы и ввязываться в них же, Ксавье постарался выдать самую обаятельную улыбку, какую только мог.              Он понял, что победил, в тот момент, когда мужчина возвёл глаза к серому низкому небу и длинно выдохнул. Прозрачные от пасмурной погоды линзы его очков на мгновение блеснули.              Это всего лишь их небольшая авантюра, о которой никто не узнает. В Неверморе не слишком удачно следят за безопасностью студентов. Никаких сложностей.              Гамильтон ещё раз обвёл пространство двора, оценивая всех присутствующих и точно специально игнорируя, как нетерпеливо Ксавье подёргивал ногой. Его внимание как-то необъяснимо резко остановилось в противоположной от них стороне. Вампир приосанился ещё сильнее, чем до этого, поправил одной рукой дужку, и спросил — казалось бы, вкрадчиво, но с той долей демонстративности, чтобы человеку, на которого он неотрывно смотрел всё это время, стало понятно, что речь шла о нём:              — А что за очаровательно-пугающая юная особа прожигает глазами дыру в моём любимом джемпере?              Ксавье проследил за направлением его взгляда и несдержанно страдальчески выдохнул. Ну да. Конечно. Его везение утопленника всё ещё при нём. Сложно было не догадаться, о ком шла речь, однако от осознания, что через весь двор на них таращилась Уэнсдей, всё равно стало не по себе.              Она смотрела так неотрывно и пристально, будто задумывала очередную пакость и просчитывала возможные варианты успешного развития событий. Рядом с ней ворковали мистер и миссис Аддамс, заботливые и нежные, как ни чьи-либо родители в мире, которых Ксавье довелось встретить. И младший из их семьи, пухлый забавный парень, неловко топтался рядом — заметил, что привлекло внимание сестры, но всеми силами старался не выдавать свой интерес и держался рядом с матерью.              Ладно, ничего страшного. Она просто смотрит. Издалека. Пристально. И пока держит дистанцию, нет никакой опасности.              — Моя одноклассница. Мы учимся вместе, — отмахнулся Торп и, напирая, встал перед Хэмишем так, чтобы закрыть раздражающую монохромную пакостницу. Понял, что уточнение про совместную учёбу было лишним, и поспешил добавить, попытавшись подтолкнуть вампира в сторону выхода, — Ничего особенного. Пошли.              Но поскольку Гамильтон объективно был тем ещё засранцем, который за семнадцать лет научился видеть Ксавье насквозь, то он, конечно же, не сдвинулся с места. Снисходительно усмехнулся и поднял брови, продолжая поддерживать поверх солнцезащитной оправы зрительный контакт с девчонкой, которая, конечно же, не смогла остаться в стороне и не удержалась от возможности сунуть свой нос куда не следует.              — Ты уверен? Она идёт сюда.              Торп раздражённо зашипел, чувствуя, как уже знакомая буря злых чувств закипает под грудной клеткой. Почти взмолился, не выдерживая ни распирающего любопытства, ни досады от долгого ожидания:              — Хэмс, ну пожалуйста, давай уйдём!              — Ксавье, — вампир строго посмотрел на него, не оценив капризные нотки в интонации. Отстранил от себя, деловито поправил очки и сказал выученные ещё в детстве до мозолей на языке слова, — Манеры — л...              —...лицо мужчины, — Торп перебил и закатил глаза. Недовольно сопя, буркнул, впрочем, не решившись огрызнуться в полную силу, — Знаю.              Не иначе как загривком и лопатками почувствовав Аддамс позади себя, тихо зарычал, плотно сжав губы. Этот странный негромкий звук булькнул пару раз у него в глотке и лопнул как мыльный пузырь, сменившись обычным першением. Не акцентируя на этом внимание, Ксавье резко развернулся на носках ботинков и с нарочитым восторгом и любезностью воскликнул в качестве приветствия (возможно, громче необходимого):              — Уэнсдей!              Она широко распахнула глаза и слегка отшатнулась, как будто он чихнул на неё. Покачнулась на своих массивных мартинсах, которые в этот раз заменили привычные лакированные Мэри Джейн, но не отступила в полной мере. Была удивлена выпадом, растерявшись на долю секунды, однако быстро взяла себя в руки и прохладно кивнула:              — Ксавье.              — Рад тебя видеть, — цедя сквозь зубы, продолжил он. И решил отбросить даже остатки любезности, совершенно не скрывая своего ядовитого настроя, — Хотел бы поболтать, но мы очень спешим. Хорошего дня.              Аддамс, конечно же, не прислушалась.              То ли впрямь не заметила очевидного намёка, то ли мастерски сделала вид, но вместо ответного прощания всего лишь потеряла к парню всяческий интерес. Механически повернула на пару дюймов голову, а потом корпус, сосредоточив всё внимание на Хэмише. Степенно поинтересовалась, впрочем, не без доли прошибающей прямоты:              — А Вы мистер Торп, я полагаю? Будем знакомы.              Гамильтон коротко рассмеялся, словно это была действительно хорошая шутка. Покачал головой и обаятельно улыбнулся, чуть наклонившись вперёд:              — Боюсь, Вы слишком высоко оценили меня, мисс... Кхм, Ксавье, ты нас не представишь?              Ксавье готов был выть и рвать на себе волосы от всех этих расшаркиваний. И даже если он знал, что в последующем ему будет стыдно за своё неподобающее поведение в отношении Уэнсдей, сейчас он не мог найти даже унцию терпимости.              Тоскливо покосившись на плотно набитый бумагами портфель, как если бы перед его носом играючи трясли связкой ключей, Торп длинно и со свистом выдохнул. И развёл руками, сдаваясь:              — Конечно. Уэнсдей, это Хэмиш Гамильтон, мой личный ассистент и близкий друг семьи. Хэмс, это Уэнсдей Аддамс. Просто одноклассница.              Последнее было сказано с долей усталой небрежности. И если Ксавье что-то понимал в оттенках эмоций девушки перед собой, то странный блеск в её колдовских глазах был сродни возмущению. Как будто она и впрямь оказалась разочарованной и положением дел, и тоном, которым произнесли её имя и статус в его жизни.              Приосанившись, Аддамс посмотрела на него в ответ и вздёрнула подбородок, признавая:              — Моё упущение. Следовало догадаться, что женщина, которая тебя обнимала, слишком молода, чтобы быть твоей матерью.              Торп чуть не дёрнулся, как от удара. Казалось, что кожу обожгло и она загорелась, начиная с ушей, по предплечьям и вдоль хребта. И даже тот факт, что Уэнсдей странно сощурила взгляд, пока акцентировала внимание на своих словах про объятия с Рокс, не возымел эффекта. Хотелось поскорее спровадить эту назойливую несносность обратно к её семье — разговор ощущался ещё тяжелее, чем на дне рождения с соседским ребёнком, который постоянно пытался разбить пиньяту раньше именинника.              Благо, Хэмиш поспешил увести беседу в более безопасное русло. Галантно приосанился, распрямил плечи и с нескрываемой гордостью заявил:              — О, это была моя жена Роксана! Жаль, вы не успели познакомиться.              — Уэнсдей, ты что-то хотела? — Ксавье устало потёр переносицу, стараясь не замечать недовольный взгляд Гамильтона в свою сторону из-за такой бестактности.              Однако Аддамс отреагировала спокойно, неспешно переводя внимание с одного собеседника на другого:              — Мой брат большой поклонник деятельности твоего отца. Я хотела убедиться, что его встреча с кумиром не состоится сегодня. Это был бы слишком щедрый подарок для него.              — Сочувствую, — невпопад кивнул Торп, не имея ни малейшей заинтересованности в её словах.              В любое другое время он был бы счастлив такой инициативе и рвению общаться от Уэнсдей. О, он бы этого даже хотел. Но сейчас просто не до неё.              Парень готов был подхватить Хэмиша под руку и утащить прочь, когда тот снова открыл рот со своей шотландской вежливостью и обходительностью:              — Я передам Ваши слова мистеру Торпу. Полагаю, он оценит, что среди друзей его сына есть его маленькие почитатели.              Не хватало только низкого поклона. Ксавье несдержанно снова топнул ногой, чем привлёк внимание Аддамс. Она цепко осмотрела его сверху вниз и обратно, чуть задержалась на подсохшей ссадине на брови и в неясных чувствах поджала губы — совсем немного, парень бы не заметил этого, если бы сам не был откровенно помешан на всех этих малейших изменениях в её мимике.              Уэнсдей напоролась на его взгляд в упор и выпрямилась под ним ещё сильнее, до ломоты в позвоночнике, до натяжения, подобно струне или тетиве лука. Выдержала эту странную немую схватку пару мгновений и вдруг несколько раз быстро моргнула, отворачиваясь.              Это можно было бы считать победой. В каком-то смысле. Торп не очень хотел об этом думать. Не сейчас.              — Что ж, спасибо, что уделили мне время, — наконец подала голос Аддамс. Её непривычная прохладная вежливость одновременно интриговала и сбивала с толку, — Не смею вас больше задерживать.              Хэмиш тут же подхватился и галантно кивнул ей, сохраняя лёгкую чарующую улыбку:              — Рад был познакомиться с Вами, мисс Аддамс. Передавайте мои наилучшие пожелания Гомесу и Мортише, они воспитали прекрасную дочь. И, если не затруднит, напомните обо мне своей бабушке; я помню, какие великолепные кубинские сигары мне довелось курить с Юдорой. Мы с ней так давно не списывались.              Медвежий капкан, в который угодила лисица. Буквально. Ксавье готов был вылезти из кожи вон от злости, потому что... почему именно в момент, когда требовалось просто попрощаться, его личный ассистент решил заявить о том, что знаком со всеми старшими Аддамсами?!              Хотя это и было довольно очевидно: Винсент если и не напрямую сотрудничал с Гомесом, то по крайней мере хорошо знал его. А учитывая возраст самого Гамильтона, то он вполне мог танцевать с бабушкой Уэнсдей на светских раутах в её более молодые года. Правда, едва ли такие причинно-следственные связи остановили бы поток вопросов, если бы Аддамс решила докопаться до истины.              Впрочем, она в очередной раз удивила своим поведением: вместо уточнений и подозрений всего лишь кивнула, повторив жест собеседника.              Пользуясь моментом, Торп демонстративно закашлялся и приглашающе повёл рукой в сторону выхода из четырёхугольного двора. По-детски ухватился за край джемпера Хэмиша и подтолкнул, не желая более задерживаться.              На ходу бросил короткое прощание Аддамс. Полагая, что ответа можно не ждать, собирался ускорить шаг, но споткнулся о свои же ноги, когда в затылок прилетело отчётливое:              — Увидимся позже, Ксавье.              Казалось, что воздух встал поперёк глотки. Дело было и в словах, и в интонации, с которой девушка их произнесла. Это не поддавалось внятному объяснению, но от загадочности, предвкушения и настоявшегося нетерпения в солнечном сплетении завязался тугой узел.              Ощущение было такое, будто от невозможности выбрать разорвёт пополам: с одной стороны в кожаном портфеле были вероятные ответы, с другой — девушка его самых сладких кошмаров только что дала ему надежду.              Торп обернулся, не контролируя этот порыв. Застыл на месте, смотря в спину удаляющейся Уэнсдей. Не знал, на что рассчитывал, но слепо сделал крохотное движение за ней. Остановился, когда его окликнул Хэмиш, который успел уйти вперёд.              Вампир, очевидно, воспринимал их как задирающих друг друга молочнозубых щенков. Хитрый прищур его глаз выдавал с потрохами. Однако он быстро сменился беспокойством. Видимо, потерянный вид парня настолько сбил его самого с толку.              — Ксавье? Малыш, ты в порядке?              —Да! — отозвался Торп энергичнее нужного. Повторил, не найдя в себе сил даже возмутиться столь личному обращению в присутствии такого количества других людей, — Полный порядок. Всё отлично. Идём.              Едва ли его отрывистой речи поверили. Но, по крайней мере, больше не задавали вопросов. Любопытство добраться до первоначальной цели всё же взяло верх, вытеснив внезапную потерю контроля от слов Аддамс.              Ксавье в очередной раз одёрнул полы пиджака, нервно пригладил выбившиеся из пучка волосы. И поспешил вслед за Гамильтоном на парковку, чувствуя, как сильно горят уши от кипучей смеси неясных эмоций.