skinny carnivore

      

Barns Courtney — Hellfire

             На территорию академии Ксавье вернулся впритык к началу занятий. На то, чтобы выбраться из леса, ушло больше времени и сил, чем он рассчитывал. Приводить в порядок раскуроченную студию тоже не было никакого желания — бардак внутри он не трогал и не убирал, только кое-как приладил сорванную половину дверей и обмотал ручки цепью с замком, горько подумав, что теперь там, наверное, и запирать толком нечего.              Продрогший, грязный и в целом выглядящий так, будто кто-то устроил ему хорошую трёпку, Ксавье проскользнул в уже опустевший Четырёхугольный двор, держась теней от высоких колонн. Всё, о чём он мог думать, — это горячий душ и, может быть, пара таблеток обезболивающего, чтобы успокоить раскалывающуюся голову.              С трансформацией, пугающей и необъяснимой, он разберётся потом, сразу же, как только приведёт себя в порядок. Об Аддамс, которая наверняка уже надумала себе чёрт знает что, вспоминать и вовсе не хотелось. О том, как теперь даже разговаривать с ней, — тоже.              Оказавшись в главном коридоре, Торп ускорил шаг, смирившись, что на первом уроке он точно не появится. Возможно, если он поторопится, то успеет на второй...              Занятый своими мыслями, он не услышал стук каблуков. И от негодующего оклика вздрогнул, как от удара:              — Мистер Торп!              Директор Уимс направлялась к нему, вынырнув из полумрака у противоположной стены, где висела доска почёта с портретами выдающихся учеников школы. На ходу упрекала самым возмущённым тоном из всех возможных, недовольно хмуря брови:              — Занятия уже начались. На каком основании Вы...              Дошла до широкой полоски света от проёма резной высокой арки и запнулась, увидя, в каком состоянии был Ксавье.              — Боже мой, что с Вашим внешним видом?! — директор воскликнула, окидывая ставшим ещё более суровым взглядом всю его фигуру. Следующий вопрос прозвучал со сталью, от которой неприятно сжались внутренности, — Вы что, подрались с кем-то?              Торп мрачно усмехнулся, поведя плечом:              — Если это и была драка, то строго в одностороннем порядке.              Директор Уимс, по-видимому, попытку отшутиться не оценила. Шумно выдохнула, так, что от раздражения раздулись ноздри. Припечатала, подтянув белую перчатку на правом запястье:              — В мой кабинет. Живо.              Ксавье страдальчески скривился, прикидывая, сколько ещё времени уйдёт на разборки и оправдания. В кроссовках противно хлюпало. Он опустил глаза вниз, рассматривая себя, и неловко потянул одну из штанин, отклеивая испачканную ткань от бедра. Налипшая грязь уже подсыхала и скоро будет осыпаться с него комковатой крошкой.              Видимо, Уимс тоже это поняла. Или просто представила, во что превратится кожаная обивка её кресел после того, как парень туда сядет. Так или иначе, она остановила его небрежным взмахом ладони, передумав:              — Хотя нет. Сначала приведите себя в порядок, сходите к медсестре. А потом в мой кабинет. И побыстрее, мистер Торп.              Ксавье только кивнул, пробурчав что-то дежурное и согласное. Уныло поплёлся в свою комнату, надеясь, что никому больше не попадётся на глаза. В конце концов, другие ученики, которые не превращались внезапно и необъяснимо в чудовищ, сейчас ответственно сидели на занятиях.              Тратить драгоценные минуты на попытки замочить одежду он не стал — сбросил всё одним большим противным клубком в корзину для белья, не имея сил даже смотреть на это грязевое месиво. Забрался под душ, выкрутив вентиль горячей воды на максимум и не сдержал стона блаженства, когда сильные струи ударили по окоченевшим плечам и загривку.              Какое-то время просто стоял неподвижно — грелся. Когда снова начал чувствовать пальцы на ногах, потянулся за гелем и мочалкой, щедро вспенивая, и принялся массирующими движениями тереть кожу головы. Тупая боль постепенно стихала, а вот места, где отпечаталась подошва Уэнсдей, наоборот — зудели и неприятно пульсировали.              Как бы то ни было, но после горячего душа стало легче. Несмотря на то что его разморило, Торп всё же переоделся в школьную форму, собрал волосы и наскоро запихнул необходимые книги в сумку. Ещё пару минут ушло, чтобы решить, так ли сильно ему нужно в медпункт — в конце концов вода смыла излишки крови, и раны не выглядели так страшно, как казалось поначалу.              Правда, в переносице до сих пор свербило и было неприятно делать глубокие вдохи. Ощупав, Ксавье цыкнул от боли и нехотя побрёл в больничное крыло, на ходу придумывая, что будет врать медсестре.              Едва ли миссис Джонсон поверила в его байку про перегоревшую лампочку и не вовремя вставший на пути дверной косяк, но разбитую бровь всё же заклеила без лишних возмущений. Потом обработала губу и с присущей пожилым вампирам холодом и стойкостью к крови сообщила, что с носом тоже всё в порядке — перелома нет, а отёк должен пройти в ближайшие сутки. С погрешностью на несколько часов, разумеется.              Закончив с этим и уже больше похожий на образцового студента, но, если честно, до сих пор и на того, кто сцепился с кем-то в глупых мальчишечьих разборках, Ксавье постучал в резные двери кабинета директора. И мягко надавил на ручку после дежурного «войдите».              Уимс сидела за своим столом и перебирала какие-то бумаги. Подняла на него взгляд исподлобья и тут же отвлеклась, отложив стопку в сторону. Кивнула и приглашающе указала на кресло перед собой. Пристально следила за каждым движением, словно проверяла, точно ли Ксавье смыл всю грязь с себя и не испачкает ли он кожаную обивку.              Парень под таким цепким вниманием неуютно поёрзал и поглубже вжался в мягкую спинку. Предстоящий разговор ему уже заранее не нравился.              — Итак, мистер Торп, — сухо начала директор, сцепив ладони в замок перед собой. — Теперь потрудитесь объяснить, что же с Вами произошло этим утром.              Ксавье сглотнул. Вариант «ничего» отметался сразу же — не хватало ещё разозлить эту женщину пустыми попытками выкрутиться из очевидно патовой ситуации. Говорить правду — рискованно. Во-первых, Уимс тут же вызовет вторую виновницу всего инцидента, а Уэнсдей уже в свою очередь вскроет ему горло за ближайшим углом за то, что он настучал на неё. Да и непонятно теперь, как она вообще к нему относится, — Ксавье совершенно не исключал того, что при следующем возвращении в свою комнату он наступит на медвежий капкан. Им бы поговорить...              Мысли лихорадочно крутились в голове, складывая, перекладывая и меняя местами детали возможных вариантов ответа. Стоило ли говорить Уимс о том, что он непостижимым уму образом трансформировался в монстра? Не вызовет ли это ещё больше вопросов и проблем? А что будет, если трансформация повторится? Мог ли он доверять собственному телу в такой момент и... мог ли он доверять женщине, что сейчас нетерпеливо поджимала губы, ожидая его слов?              Ему определённо нужна помощь. Помощь от кого-то, кто не станет обвинять его и, пожалуй, с наибольшей вероятностью преследовать, полагая, что он — чудовище, которое раз за разом устраивает кровавую резню в лесу. Ему нужен кто-то, кто позаботился бы о его безопасности и безопасности окружающих, если подобная... херня повторится снова.              Уимс казалась самым безболезненным вариантом. Её постоянное стремление сохранить безупречную репутацию Академии точно не оставит без внимания его историю. И потом, знать все детали ей было необязательно.              Ксавье длинно выдохнул, поморщившись от боли в переносице. И заговорил, потупив глаза и стараясь не смотреть на директора:              — Я проснулся раньше обычного. Мне приснился кошмар и после него я не мог снова уснуть. Решил пойти на пробежку. Потом я рисовал в студии. А когда вышел, чтобы пойти на занятия, я увидел в лесу... медведя.              — Медведя? — переспросила Уимс, напрягшись.              Ксавье кивнул. Про монстра он решил не говорить. Про Уэнсдей Аддамс — тоже. Полуправда в конечном счёте вышла слабоватой, но заранее что-то получше он всё равно не придумал:              — Да, он был далеко. Но я всё равно испугался и... ну, превратился. В медведя.              — Вы что? — в голосе директора послышались стальные нотки. Она не восприняла его слова всерьёз и лишь сурово свела брови к переносице, неотрывно буравя взглядом, — Мистер Торп, если это какая-то глупая шутка...              — Это не шутка! — он воскликнул так горячо, что аж рванулся вперёд, вцепившись в подлокотники до побелевших костяшек. Поубавил пыл, когда женщина инстинктивно подалась назад, но объяснять продолжил с не меньшей эмоциональностью, — Я очень сильно испугался, у меня колотилось сердце, кружилась голова и темнело в глазах. Сначала я подумал, что это паническая атака или обморок. Но потом всё закончилось и я вдруг огромный, лохматый, у меня здоровенные когти и зубы, и мир по-другому выглядит! Я ничего не понимал, думал, что мне просто кажется. Начал метаться, бегать. Ударился о дерево, прямо об острый сук, ну, и...              Он многозначительно указал на своё лицо, подразумевая, что во всех ссадинах виновато какое-то безымянное дерево, а не живущая в монохроме девчонка, предпочитающая со всей дури пинать тех, кто пытается ей объяснить происходящее. Закончил, тяжело и виновато вздохнув:              — Пока в панике носился по лесу, спотыкался часто и падал — отсюда и грязь. Я не знаю, как это случилось, но... было страшно.              Он исподлобья жалобно посмотрел на директора, оценивая реакцию. Постфактум понимал, что рассказ едва ли тянул на что-то, что она готова была бы принять за правду, но надеялся, что обойдётся. И что его не исключат ко всем чертям. Объясняться с отцом хотелось ещё меньше, чем сидеть в этом кабинете и оправдываться за то, над чем он в моменте был не властен. Тупая пульсирующая боль в висках возвращалась. Интересно, сколько составляла вероятность, что он сейчас только усугубил ситуацию...              — С Вами раньше происходило нечто подобное? — к его удивлению, Уимс говорила совершенно серьёзно. Кроме того, её с потрохами выдавало то, как нервно она заламывала пальцы, вдруг разом позабыв о своём образе, который нужно было держать, — Я имею в виду... Трансформации уже случались?              — Нет, — мотнул головой Ксавье, шмыгнув. Посчитал нужным добавить, почувствовав, что образ напуганного и ничего не понимающего дурачка работает, — Это первый раз. Что мне делать, мисс Уимс?              Директор задумчиво вздохнула, чуть ссутулив плечи. Внимательно посмотрела на него, выглядя озадаченной всей ситуацией гораздо больше, чем она того заслуживала:              — Вы помните, в какой конкретно момент Вы обратились? И в зверя, и в человека. Что именно Вы чувствовали?              Торп наклонил голову к плечу, нахмурившись. Заклеенная пластырем кожа на рассечённой брови неприятно натянулась. Такого участия от Уимс он никак не ожидал. Прочистил горло и ответил честно, попытавшись составить все события ещё раз, в более точном хронологическом порядке:              — Сначала у меня закружилась голова. Была тошнота, учащённое сердцебиение и холодный пот. Но в себя я уже пришёл, когда был мо... медведем. А обратно человеком стал после удара о дерево. Наверное, из-за сильной боли?              — Вы считаете, что катализатором трансформации стало эмоциональное потрясение? — деловито осведомилась Уимс, поджимая губы. Что-то в её тоне настораживало.              Парень пожал плечами и неопределённо качнул головой. Он не знал, из-за чего это произошло, но в словах директора был определённый смысл. Пусть и излишне профессиональная терминология сбивала с толку. На выдохе хмыкнул, впервые находя в себе смелость посмотреть прямо в глаза:              — Скорее всего. По крайней мере, это звучит логично, мисс Уимс.              Она тяжело вздохнула и покачала головой. Не без доли нервозности поправила белые перчатки. И осторожно наводяще спросила, цепко рассматривая мальчика перед собой:              — Какие на Ваш взгляд причины этого... происшествия? Почему на стрессовую ситуацию вы отреагировали именно так?              Всё это больше походило на сеанс у доктора Кинботт. Но едва ли Ксавье чувствовал себя комфортно. Под пристальным взглядом Уимс, разрезаемый её неотрывным вниманием, его начинало потряхивать. Неуютно поёрзав и ещё сильнее вжавшись в кресло, он пробормотал, запинаясь в согласных:              — Признаться честно, я не знаю ответа на этот вопрос. Я даже не знаю, с чего начинать искать.              — Почему бы Вам не начать с того, что лежит ближе всего, — загадочно предложила женщина, дёрнув уголками губ в снисходительной полуулыбке. Добавила, напоровшись на непонимающий взгляд и неудобное молчание, — С Вашей семьи, мистер Торп.              Он неопределённо махнул рукой, догадываясь, к чему идёт этот разговор:              — Вы хотите сказать, что...              — Я ничего не хочу сказать, — тут же отрезала Уимс с таким видом, словно не хотела брать ответственность за свои следующие слова. — Я лишь предполагаю, что кто-то из Ваших родственников мог быть вербистом-медведем. И его способности передались Вам.              — Разве такое возможно? — Ксавье даже фыркнул, скривившись, хотя и понимал, что это одно из самых логичных объяснений, которое вообще имело право на жизнь.              Но Уимс проигнорировала откровенно неподобающую реакцию. Потянулась к отложенным ранее бумагам и ответила, не поднимая глаз:              — Это Вам и предстоит выяснить.              Их беседа была окончена. Сначала Торп хотел возмутиться, но вовремя остановил себя — ведь директор позволила ему решить всё внутренними силами, не прибегая к освещению проблемы и посвящению в неё посторонних лиц. Это больше, чем он мог рассчитывать.              Подхватив сумку и небрежно закинув её на плечо, он поднялся на ноги и сказал дежурные слова благодарности, прокручивая в голове, как бы ему получить информацию обо всех предках, которые могли передать ему такой неприятный сюрприз. Втягивать в это отца он всё ещё не хотел. И вообще — чем дольше Винсент будет в неведении, тем лучше.              Уже у самых дверей остановился и попросил:              — Мисс Уимс, не могли бы Вы ничего не говорить моему отцу? Я хочу разобраться во всём сам.              Женщина подняла на него взгляд, как когда он только зашёл, и неодобрительно поджала губы. Но всё же согласилась, пусть и с нажимом:              — Хорошо.              — О, и ещё, — Ксавье кожей чувствовал, как заканчивается чужое терпение. Надеялся, что следующий его вопрос чуть сгладит углы, потому что это было действительно важно, — Как быть, если я снова трансформируюсь? Я не хочу навредить моим друзьям или другим студентам.              Пожалуй, впервые за эти несколько десятков минут он увидел в глазах директора нечто, похожее на тепло. Она смерила его ещё одним безраздельным потоком внимания. Улыбнулась и вкрадчиво произнесла, успокаивая:              — Не волнуйтесь, мистер Торп. С Вашей стороны требуется поменьше нервничать и избегать стресса, пока мы не найдём настоящую причину Вашего обращения. Я предупрежу шерифа Галпина о медведе в лесу. Будьте осторожны, когда решите снова пойти в свою студию.              Не найдя, что ещё сказать, Ксавье кивнул, снова пробормотав слова благодарности. И поспешил покинуть кабинет. Поправил ремешок сумки, пригладил волосы и, длинно выдохнув, поспешил прочь. До следующего урока оставалось меньше десяти минут.              Втягивать полицию не звучало как хорошая идея. Успокаивало только то, что никакого медведя в лесу нет и не было. Патруль прочешет пару раз территорию, никого не найдёт и успокоится. А если сам Торп как можно скорее выяснит, откуда у него способности к оборотничеству, то и... и что? Он понятия не имел, что ему делать с такими силами. Может быть Уимс подскажет, как от них избавиться?              Понимание, что никакой он не вербист неприятно кольнуло. Но мог ли он превратится в кого-то, кроме монстра из своих кошмаров? Или единственным его образом был этот безобразный зверь, который не даёт спать по ночам? От вопросов трещала черепная коробка.              Пожалуй, действительно стоило начать поиски ответов с собственной семьи. И, наверное, лучше сделать это после Вороньего Бала.              Ксавье старался не показываться на глаза остальным студентам по пути в оранжерею мисс Торнхилл. Четырёхугольный двор уже не пустовал, но скользить вдоль теней незамеченным всё ещё было возможно. Правда, едва ли это уберегло его от грозного возгласа откуда-то из-за спины.              — Что ты сделал с Уэнсдей?!              Его развернули за плечо и толкнули. Да с такой силой, что он отлетел лопатками в каменную колонну. Ушибся затылком до того, что в глазах потемнело, и зашипел от боли. Проморгавшись, кое-как сфокусировался на светловолосой макушке с вкраплениями голубого и розового. Энид.              Она угрожающе сопела, смотря на него снизу вверх, но суровость взгляда уже спадала. Хватка её кулачка на груди тоже ослабла. Синклер сглотнула, рассмотрела его повнимательнее и пробормотала, смутившись:              — Или она с тобой...              Ксавье фыркнул. Дёрнул плечами, побуждая отпустить его. Потёр шею сзади и стянул резинку с разболтавшегося хвостика. Не отвечал специально, прекрасно зная, что любые его слова будут переданы Аддамс и, вероятнее всего, использованы против него же.              Энид вскоре потеряла терпение и рявкнула, порываясь снова схватить за грудки:              — Что, чёрт возьми, у вас произошло?!              От очередной попытки влезть в личное пространство вдруг стало не просто некомфортно, а до горькой желчи противно. И уход в защиту не заставил себя ждать, обнажив незнакомую ранее резкость.              — Не трогай меня, — он сам не ожидал что так огрызнётся на неё. Потупил взгляд, оттолкнулся от шершавого камня и прочистил горло, когда Энид шарахнулась от него, удивдённо моргнув, — Я имею в виду... Кхм, извини. Это всё глупая случайность, на самом деле. Она что-то тебе говорила?              — Да не особо, — вервольф ссутулилась под его вниманием, мигом растеряв весь свой запал. — Она вернулась в комнату, вся грязная и запыхавшаяся. На мои вопросы сказала только, что это ты, и снова куда-то убежала. Что произошло, Ксавье?              Он отмахнулся:              — Ничего такого.              Обогнул девушку и поспешил в оранжерею. Проигнорировал летящие вслед вопросы, лишь бросил через плечо, что ему самому нужно поговорить с Уэнсдей. Решил, что если не найдёт её в классе, то отправится на поиски. Тянуть с этим было нельзя — чем дольше Аддамс оставалась без объяснений напрямую от него, тем хуже бред она могла надумать. И чем хуже бред надумает она, тем больнее потом будет ему. Отпечатком подошвы на лице дело может и не ограничиться...              К его счастью — и удивлению тоже — стоило ему переступить порог стеклянного купола, как взгляд тут же натолкнулся на знакомый затылок. Идеально ровный пробор и переплетённые заново чёрные косы. До боли прямая спина и твёрдая линия плеч. Но самым поразительным было то, что Уэнсдей сидела на своём месте, на первой парте, рядом с ним.              То ли ей не хотелось показывать страх перед «монстром», то ли она была уверена, что Торп не появится на занятиях сегодня, но на его приближение она отреагировала стоическим блаженным игнорированием. Смотрела строго перед собой и на осторожное «привет» даже не повела бровью. Однако парень не мог не заметить этот острый осколок внимания к пластырю, ссадине на носу и разбитой губе.              Демонстративно он вздёрнул подбородок и посмотрел на неё в упор, будто бы показывая результат всей работы. Желание дразниться и провоцировать заметно схлынуло, когда он заметил на левой руке тёмно-синюю, практически чёрную, фиксирующую повязку. Ауч...              Укол вины был достаточно сильным, чтобы Ксавье открыл рот, намереваясь вытолкнуть извинения в искривший от безмолвного напряжения между ними воздух. Но бодрый голос мисс Торнхилл сообщил о начале урока, а сама она едва ли не танцующей походкой прошла между рядами к своему столу.              Окинула класс нарочито дружелюбным взглядом и вдруг коротко рассмеялась, заметив, в каком виде были ученики на одной из первых парт:              — Уэнсдей, Ксавье, что с вами случилось?              Торп почувствовал, как под кожей забурлило раздражение. Теперь всё внимание было приковано к ним. От расспросов после урока точно не получится сбежать.              На помощь неожиданно пришла сама Аддамс, равнодушно отчеканив:              — Следствие неудачной игры на виолончели.              Ксавье же, не желая затягивать с паузой и сгущать неловкость, хмыкнул, не поднимая головы:              — В ванной перегорела лампочка. Ударился о дверь.              Различил ядовитое бурчание Уэнсдей, очень похожее на шипящее и сквозь зубы «бездарность». На фоне этого даже шутливый комментарий мисс Торнхилл померк.              Сердце бешено колотилось весь урок. Смешанные чувства метались за грудной клеткой. С одной стороны Торп был благодарен, что Уэнсдей не сказала правду. С другой стороны — плескалась неясная обида на неё. Отчего-то даже её обман с Вороньим Балом не задевал так сильно, как это тотальное безразличие.              Ксавье без разбора смахнул все вещи в сумку, едва закончилось занятие, чтобы успеть перехватить девушку до того, как она сбежит. Но даже с такой спешкой он смог догнать её только уже выйдя из оранжереи. Кажется, Бьянка хотела что-то у него спросить. Наверное, узнать про самочувствие или проявить свою осточертевшую зубастую заботу. Плевать. Позже.              — Уэнсдей!              Несмотря на то что теперь он мог говорить по-человечески, и звуки вылетали привычные и разборчивые, а не то кошмарное хлюпающее рычание, Аддамс не остановилась и не замедлила шаг. Поравнявшись с ней и даже чуть обогнав, Ксавье преградил путь, как и хотел ещё там, в лесу, и серьёзно заявил:              — Нам надо поговорить.              Уэнсдей вцепилась в него нечитаемым взглядом исподлобья. Неосознанно сильнее прижала повреждённую руку к телу. И выплюнула с такой неприязнью, что это ударило наотмашь:              — Я так не думаю.              Шагнула вперёд, оттесняя опешившего парня. Толкнула его плечом, освобождая себе дорогу. И ушла так стремительно и так гордо, что её имя встало поперёк глотки. И колючим комком ухнулось вниз вместе с тягучим полыхающим негодованием.              Обострившиеся углы симпатии проткнули насквозь. Ксавье сжал зубы до скрипа.              Злость клокотала внутри и сжигала его адским пламенем. Вот ведь маленькая с...