***
- Исключено. Слишком много рисков. Властный голос Пятой не оставлял повода для апелляции. - Цунаде сама, – Сакура продолжила с упорством, которого ей, как и ее наставнице, было не занимать, – Это будет обычная миссия ранга В. - Вы должны были хорошо усвоить со времен генинства, чем может закончиться любая миссия. - С нами всегда был Какаши-сенсей. Но так как сейчас его миссия в стране Ветра затянулась на неопределённый период, мы можем взять с собой Сарутоби Асуму, или Куренай, или любого другого свободного джоунина. Хаяте Гекко, Анко, Генма, кого угодно. Устало выдохнув, выражение лица Сенджу начало принимать мягкие черты. Разумеется, как Хокаге, ей непозволительно идти на поводу у эмоций. Тем более, брать на себя ответственность за подобное решение. Ведь, если что-то пойдет не по плану, старейшины только и ждут момента, чтобы обвинить Цунаде в самоуправстве и халатном отношении к своей должности и всем ниндзя Конохи. Ей следует немедленно встать, стукнуть по столу, раскрошив несчастный предмет интерьера в капусту, и выгнать Сакуру в больницу – заниматься своим делом, но… Спрятаный между коленями бокал с саке слегка охлаждал пыл Пятой и делал её коронный выпад невозможным. К тому же, похмельный синдром в первой половине дня слишком сильно давал о себе знать, чтобы его игнорировать. Желание поскорее выпроводить непрошенных гостей и продолжить процедуру «исцеления» перевалило все прочие аргументы. - Вон из моего кабинета! – рявкнула Пятая, чётко давая понять, что разговор окончен. Конечно, она осознавала, что была слишком резка в общении со своей ученицей. Но Сакура давно не ребёнок и должна понимать, что ее капризы и хотелки в данном вопросе неуместны. На кону стоит слишком многое, и Сакура, как ее ученица, должна понимать это не хуже самой Цунаде. Проблемы со старейшинами - последнее, что нужно в её положении. - Хокаге не разделила твоего энтузиазма относительно миссии? – подозрительно спокойно осведомился Учиха, который добрых сорок минут ждал девушку у резиденции. - Ааай, – махнула рукой Сакура, сардонически закатив глаза, и раздражённо щелкнула языком, – Мы идём в госпиталь. Учиха устало вздохнул: – Опять? Сакура хотела бы что-то возразить, и даже обругать решение Пятой, потому что, говоря на-чистоту, список ее идей по восстановлению памяти стремительно двигался по шкале влево: в минус. Едва они успели зайти в узкий переулок по пути в больницу, как вдруг ирьенин почувствовала резкую боль в шее, от чего в глазах зарябило яркими вспышками, становясь все темнее, вовлекая в омут небытия, а тело рухнуло, как тряпичная кукла. Единственное, что она успела понять, что ей только что перекрыли тонкетсу. Итачи едва успел уклониться от летевших в него кунаев, что в принципе не возымело эффекта, так как через считанные секунды он был плотно прижат к стене с катаной у горла, полностью лишенный возможности сопротивляться. Лезвие тонкой бритвой прошлось по коже, оставляя неглубокий порез, из которого дорожкой заструилась кровь, пропитывая своей субстанция воротник. Что же, наверное так и должна решиться его участь. «Мир шиноби жесток» - в голове эхом прозвучал голос Сакуры, которому вторил его собственный. Было ошибкой искать ответы на вопросы, которые он и сам не мог сформулировать. Итачи никогда не был трусом, и умолять сохранить ему жизнь казалось чем-то аморальным. Сделав глубокий вдох, Учиха приготовился принять свою судьбу. - Не думаю, что позволю тебе это сделать, - мягкий мужской голос раздался за спиной у неизвестного нападавшего, прежде чем последний с грохотом влетел в противоположную стену, хрустом костей оповещая о невозможности дальнейшего соприкосновения. Лезвие чуть сильнее облизнуло кожу, опалив ее, но это были мелочи по сравнению с тем, к чему он был уже готов. Преступник быстро ретировался, оставляя ошарашенного Итачи в компании таинственного спасителя. На вид, что-либо понять об этом мужчине не представлялось возможным. Коротко стриженные каштановые волосы слегка колыхались от лёгкого дуновения ветра. Один его глаз и нижняя часть лица были скрыты под маской, так, что разглядеть какие-то отдельные черты лица было абсолютно невозможно, но, судя по мимическим морщинкам в уголке открытого глаза, парень улыбался. Итачи был уверен, что не знает человека, стоявшего перед ним, однако что-то в глубине души кричало о том, что ему можно доверять. Необъяснимое чувство дежавю мучило его в эту самую секунду. Но вспомнить чего-то конкретного он не мог. - Кто ты? – все еще ошеломленный Итачи рефлекторно встал в оборонительную стойку. - Я тот, кого ты можешь не опасаться, – парень поднял руки в примирительном жесте. - Что с ней? – Учиха метнулся в сторону лежащий на земле девушки, кладя её голову себе на колени. - Не волнуйся, она жива. Её усыпили, перекрыв тонкетсу, - неизвестный похлопал Итачи по плечу, успокаивая. - Ты можешь помочь ей? - Могу. Но в замен, ты никому не должен рассказывать, что тут произошло. Ты должен сказать, что сам дал отпор и спугнул нападавшего. - Это был шиноби? - Нет. Просто головорез, который знает, как усыпить с помощью перекрытия тонкетсу. Сигнатура чакры полностью отсутсвовала. - Сигнатура? - Это такие импульсы, которые могут чувствовать другие шиноби. Особенно хорошо их чувствуют ниндзя сенсоры. - Как ты тут оказался? - Я просто шёл мимо и услышал звуки боя. В деревне, где всякое насилие является преступлением, картина не очень привычная. - Но почему ты хочешь, чтобы я скрыл твоё присутствие? - Не хочу светиться. Я только вернулся с затяжной миссии, так что беру небольшой перерыв, - Итачи не был уверен, что настоящие шиноби так делали. Заметив в его глазах скептицизм, мужчина хмыкнул и продолжил уже более угрожающим тоном: - Так нужно. Ты же хочешь, чтобы я помог этой девушке? Кислород и кровь с каждой секундой все медленнее поступает в её головной мозг. Скоро начнётся голодание, а затем и необратимые последствия в головном мозге, – ложь. Наглая манипуляция, на которую попался Итачи. Но он понятия не имел, как работает перекрытие тонкетсу. А судя по тому, что человек перед ним был совсем не агрессивно настроен, Итачи позволил себе согласиться на его условия. Подойся к Сакуре, таинственный спаситель надавить двумя пальцами куда-то в область шеи, и мгновенно исчез, оставив за собой небольшие блики.***
- Хорошо – немного подумав, сдалась Пятая, после того, как Сакура принесла официальный доклад о нападении, – Я отзову Неджи от миссии, он пойдёт с вами. - Неджи-Сан? То есть, вы все-таки решили отправить нас на миссию? Сакура страдальчески всплеснула руками, задержав их у головы. Девушка искренне не понимала решений Цунаде. Даже если Пятая все же решила отправить их на эту миссию, ладно, допустим, то для чего на миссию ранга В требуется вовлекать такого рангового шиноби, вроде гения клана Хьюго? Она и сама по силам может сравниться с любым из джоунинов, и второй сокомандник ей нужен лишь для подстраховки в том случае, если что-то пойдет «не так», и то, только для того, чтобы прикрыть Итачи. - Команде Гая тоже нужен следопыт. - В команде Гая никто память не терял. И не могу я вас отправить без сильного Джоунина. Нападение в пепеулке показало, что ты не способна все контролировать сама. А случилось это между прочим среди дня в деревне. А Неджи заменит Хината. "Не способна". - Значит ли это, что вы подозреваете, что нападение было намеренным актом агрессии? - спросила Сакура на автомате, лишь бы не дать своим мыслям зациклиться на этом дурацком словосочетании. - Я лишь думаю, слишком много совпадений в последнее время происходит. Включая возвращение самого Ухичи. В любом случае, побудете пару недель подальше от Конохи, пока ведутся поиски нападавшего. По некоторым сведениям, пока еще недоказанным, кто-то из других деревень мог нанять гражданского, чтобы выкрасть именно тебя, Сакура. Не будем забывать, что ты самый именитый медик после меня. Тебя многие хотят. А Итачи они просто приняли за гражданского, и не рассчитывали, что он сможет оказать сопротивление. Так что я не хочу рисковать, отправляя вас в одиночку. Сакуре ничего не оставалось, как согласиться с Хокаге. Да и Неджи видился ей, как опытный шиноби и надёжный партнёр, проблем возникнуть с ним не должно. Итачи, до сих пор которого можно было принять за бледную тень, молча кивнул, и, пробормотав что-то вроде прощания, направился на выход. - Кажется, Хьюго был «очень» рад видеть нас в прошлый раз, – подметил Учиха, сохраняя на своем лице маску невозмутимости, – Как думаешь, Сакура, он сегодня так же обрадуется? - Сегодня даже больше, – она хмыкнула, – Поход в больницу никто не отменял. Пережив очередной осмотр в госпитале и выслушав длинную нотацию от какой-то слишком поникшей Сакуры о важности мер предосторожности, он (по словам Харуно, «на свой страх и риск») наконец вышел на улицу. Оставаться в госпитале еще на сутки или двое, или сколько там хочет от него медик - он не желал. Это было слишком некомфортно для него. С самого момента его появления в деревне Итачи Учиха стал новостью номер один, и, разумеется, весть о нападение на него и Харуно разлетелась как лесной пожар - моментально перекидываясь от одного шиноби к другому. Мало ему было, что и без того все больше вопросов сопровождало Итачи Учиху в Конохе. Все больше странных взглядов. Именно странных, ведь он не мог объяснить себе и половины. Кто-то например смотрел на него с восхищением, кто-то просто неприятельски косился, недвусмысленно намекая на то, что Итачи здесь чужой. Другие просто игнорировали его, хотя обязательно шептались за его спиной и смотрели в след. Итачи Учиха не был человеком, который любил врать, но он был тем, кто мог это делать очень хорошо. Порой, это пригождаться в мелочах, однако он старался не делать этого для своей мелочной выгоды. А также он мог хранить тайны. Мог хранить их даже ценой собственной жизни: это он знал наверняка, также, как знал свой язык, знал, что его имя было - Итачи или, что небо голубое. Он просто это знал, без подтекстов или доказательств, которых память не старалась подкидывать. И так, он не сказал о том, кто на самом деле спас его в момент, когда сам Итачи уже успел попрощаться с жизнью и без возражений принять любую судьбу, которую уготовила ему занесенная над шеей катана. Он солгал. Не известно почему, но он сказал Сакуре, что пресловутая мышечная память сработала как надо, и Итачи Учиха самостоятельно обезвредил нападавшего. Она поверила. Не была бы она столь подавлена, обязательно вычислила бы его ложь, но она была. Его не стали допрашивать, потому что Сакура была тем, кто озвучил, что Итачи дал отпор разбойнику - а именно так окрестили злоумышленника. Ее словам просто доверились, настолько хорошей была репутация Сакуры Харуно. Между тем, случайное стечение обстоятельств в виде наличия спасителя хоть и осталось сохраненным Итачи в тайне, однако не лишило его самого вопросов относительно личности этого загадочного человека. При виде его, его память ни намеком не дала понять, что он знает его, или знал когда-то. Ничего. Пустота. Так что, Итачи сильно сомневался, что это кто-то знакомый, или хотя бы кто-то заинтересованный в жизни или, тем более, смерти Учихи. Поэтому он просто оставил это. Квартал Учих был все так же молчалив. Итачи нравилось воображать, как раньше здесь кипела жизнь. Окна радостно горели оранжевым, на улицах развешаны фонарики, улицы подметали наверняка хотя бы раз в неделю. Бегали дети, кричали, смеялись. Здесь однажды не было так мертвенно пусто. Плющ не зарастал дома так сильно, заборы не были перекошены. Поваленные после бури деревья не были просто брошены там же, где они падали. Он узнал, где был его дом. Цунаде-сама оказалась не такой беспринципной, какой ее порой упоминала Сакура, поэтому она пошла ему навстречу и поделилась некоторыми данными из своего папки с информацией. Итак, он - Итачи Учиха. Его родители - мать, невероятно красивая женщина, Микото. Долгое время до замужества была на активной военной службе, в этот период получила звание джоунина, что доказывало отличные боевые навыки. Состояла в одной команде с Кушиной Узумаки - джинчурики девятихвостого и женой Четвертого. И отец - Фугаку, последний лидер клана Учиха и капитан полиции Конохи, джоунин деревни Скрытого Листа. Многие, по записям неизвестного докладчика в папке, прочили ему должность Четвертого Хокаге на равне с Орочимару и Минато Намиказе. И Саске. Он должен был закончить Академию вместе с Сакурой. Он был бы лучшим, ведь Итачи в свое время был. Он бы получил Шаринган, влюбился бы, обзавелся бы семьей и стал бы замечательным шиноби. Сильным, смелым и верным. Таким, каким бы все восхищались. Может и нет. Итачи не был уверен, что думал по этому поводу. Его мысли, как плавающий корабль, не смевший пристать ни к единой пристани. У него не было любви к незнакомому теперь для него мальчику, однако он был довольно эмпатичен, поэтому сожалел. Но сейчас это было скорее скорбь по угасшему цветку, еще не успевшему раскрыться и порадовать всех своей красотой. Скорбь о безликой смерти. А это, как он знал, чаще всего ничего не значит. Сейчас он думает об этом, потом забудет. Это не было частью его жизни непосредственно, трагедия была отделена от него ощутимой завесой. Его опосредованное отношение к этому позволяло ему сепарироваться от реальных чувств и тревог, способных терзать его сердце. Иными словами, это было удобно, поэтому не беспокоило его. В отличие от другого. Еще от своего первого врача, к которому его водили мать и отец, он узнал, что все люди воспринимают память по-разному. Это не то, что они по-разному запоминают, или воспоминания приходят к ним по-разному, но скорее визуализируют память, не как отдел мозга, выполняющий определение функции, а как вполне ощутимые вещи вроде книжного шкафа или коридора с множеством дверей. Неспешно прогуливаясь по пустынным поросшим улицам квартала Учих, ему казалось, будто его память - такой же лабиринт, все двери, ведущие к воспоминаниям, в котором заросли мхом и прочей растительностью настолько, что уже не подобраться. Однако это было лишь наваждение, имевшее связь с реальностью только здесь. В этом особенном месте, от которого, как он уже понял, он отгородился. На самом деле, годы убедили Итачи в том, что его память скорее костер. Он ежедневно подкидывает в него новые дрова: мелкие веточки или крупные доски, поленья или колышки. Но итогом станет одно. Они сгорят, что-то быстрее, что-то медленнее, но сгорят обязательно. Ему повезет, если побудут углями чуть дольше, но другие уже превратились в пепел, который постепенно разносится ветром жизни. Он уже забыл, как именно звучал голос Амайи, а ведь ее он любил насколько, что готов был к семье и детям. Он любил, но теперь уже только помнил, что любил, но не помнил самих чувств. Они поблекли. Сакура безуспешно пыталась ковыряться в углях и слепить из пепла и золы - что-то. И по этому поводу Итачи утопал в диссонансе. Рвение Сакуры «вернуть Итачи настоящего себя» внушало ему отголосок комплекса неполноценности, и ему не нравилось допускать даже таковую мысль, даже если ее отражение и правда находило себе место в его сердце. Ему не нравилось, что Сакура тоже могла так думать. Час, который он посвятил уединению и собственным мыслям, натолкнул его на вывод о том, что, возможно, по этой причине он видел во всех попытках Сакуры уродливое стремление вернуть нечто мертвое к жизни. Восстановить то, что, в-общем-то, не следовало трогать, и с потерей чего он давно смирился. Но, с другой стороны, ему правда так жгуче хотелось узнать, чем или кем он был раньше. Узнать других мать и отца. У него ведь был брат. Итачи извлек небольшую игрушку, что подобрал в прошлый свой визит в квартал с пола - полуразваленную двуногую лошадку, и покрутил ее в пальцах. Могло ли быть такое, что она могла принадлежать Саске? Кровь на ней тоже принадлежала ему? Его глаза болели. Наверное в первый раз глазные яблоки неприятно давило так, будто он смотрел на горящий костер или искрившийся прямо перед его носом фейерверк. Усталость едко напоминала о себе навязчивым поскуливанием, и он решил наконец, что останется этой ночью здесь. Не снимет номер в мотеле, не вернется в госпиталь. Нет. Его дом когда-то был в этом месте, и, хоть он и не помнит этого, души его родственников помнят и видят все. Он должен уважить их хотя бы этим. Он увидел дом издалека. И хотя был уже глубокий вечер, дом послушно бросился ему в глаза так, будто Итачи делал это постоянно: возвращался сюда спать. Забавно, что в прошлый раз они с Сакурой практически дошли до калитки, но не дошли несколько метров. Он мазнул быстрым взглядом по плитке с расколотым веером и выдохнул полной грудью густой тяжелый влажный воздух. Свисший лунный серп практически не освещал улочку, так что ему пришлось медленно идти в сторону крыльца, страшась то ли живых, то ли мертвых. Кусок двери, в виде нескольких обугленных досок, висевших на петлях, послушно отъехал в сторону под его напором, и он наконец вошел. Половицы, те, что не провалились в землю, скрипели под его ступней, будто завывали. Внутри все казалось холодным. Самовнушение это, или просто особенность строения, однако Итачи действительно стало холодно. Разбитые стекла окон пропускали прохладу в дом, так что неожиданно поднявшийся ветерок только усугубил ситуацию. Он лег, не раздеваясь, на полу в самой дальней комнате. Пол здесь практически полностью зарос травой, и только одна площадка осталась будто нетронутой: та, что была окроплена кровью. Лужа была столь широкая, что сомнений не осталось - она не могла принадлежать ребенку, если только он не умер от потери крови. Поэтому, он сделал предположение, что комната, исходя из расположения и прочих деталей, принадлежала его биологическим родителям. Однажды принадлежала. Он не стал даже стелить циновку. Лег просто на ледяные доски, в самое темное место, и молча закрыл глаза, побоявшись открыть их вновь. Должно быть, призраки этого места еще долго витали над его головой, когда он заснул практически с рассветом.***
Много лет назад, прежний хранитель Конохи - Тобирама Сенджу, назначил своим приемником Сарутоби. Данзо, конечно же, не разделял выбора Второго, но повлиять на его решение отнюдь он не мог. Однако, признаться, Хирузен довольно достойно справился со своими обязанностями как Хокаге. Оглядываясь назад, Данзо видел некоторые ошибки, но в целом... И жизнь и смерть его были равнозначно достойны. Защитить деревню ценой собственной жизни, чем не славная смерть для великого шиноби своего поколения? Данзо был верным союзником и советником Сарутоби, уважал его политику и стремился всегда и во всем поддерживать Третьего. Но время шло. Хирузен пал жертвой Орочимару, а искреннее желание защитить деревню все так же горело в душе Шимуры пламенем воли огня. И ни кто иной, как он, Данзо, должен был занять пост Хокаге после гибели Третьего. Сначала он негодовал, что Четвёртым назначили Намикадзе, но со временем был вынужден признать силу Минато и Летящего Бога Грома. Да. Минато был достойным сыном Конохи, в одиночку сразивший Девятихвостого и Мадару, не пощадившим ни свою голову, ни супругу, ни даже собственного сына, запечатав в последнего кьюби, тем самым дав Конохе сильнейшее оружие. И, в своём понимании, Данзо даже скорбил о потере Четвёртого и восхищался его храбростью. Он был молод и амбициозен. Был отличным защитником, и никогда не был замечен в разного рода непристойностях. Блестяще выполнял миссии будучи ещё джоунином. В одиночку вышедшим против Четвёртого райкаге и его брата, Восьмихвостого Киллера Би. И в конечно итоге, Данзо согласился, что Минато – это лучшее, что могло случиться с Конохой, после Хирузена. Но когда пост Хокаге был почти у него в руках, явился невесть откуда Джирайя, пол жизни проживший на болотах со своими любимыми жабами, и притащил за собой Цунаде. Безусловно, она была из троицы легендарных санинов, одной из сильнейших куноичи всех времен, но разгульный образ жизни, пьянки и азартные игры превратились её в черт знает что. Эта женщина погубит Коноху. Она окружила себя детьми, которым позволяет вмешиваться в дела государственной важности, совсем не соблюдает кодекс чести Хокаге, дела несущие ее не интересуют, военная мощь деревни пришла в упадок. Осталось хоть что-то, что она ещё не успела развалить? Бесстыдница и блудница, опозорившая имена своих великих предков, тянет ко дну всю деревню. И сейчас, когда последний из рода Учих оказался жив и пришёл прямо ей в руки, она имела глупость его упустить, тем самым подвергнув всех потенциальной опасности. Учихам нельзя доверять. Данзо просто обязан взять все в свои руки. Не смотря на ранние часы в резиденции Хокаге царила на редкость оживленная суета. В узком коридоре в него врезалась молодая девушка, по всей видимости архивный работник, обзор которой загораживало множество пыльных папок. Девушка протараторила что-то вроде нескладных извинений, а Данзо, фыркнув и злобно сверкнув своим глазом, направился прямиком в кабинет Хокаге. - Ты совсем спятила? – врваться без стука стало определённой закономерностью в поступках Шимуры. - Что, прости? – мгновенное напряжение Пятой сквозило в каждом её жесте. Кажется, скандала не избежать. - Ты правда собралась отпустить Учиху в компании двоих детей? - Детей? – бровь Цунаде флегматично изогнулась в дугу, всем своим видом демонстрируя полное пренебрежение к собеседнику. Выходит, что секретное задание, не совсем секретное. Но, так или иначе, Цунаде была готова и к тому, что старейшины в скором времени все узнают, и к подобного рода визиту - тоже. – Нам нужно выслать их из Конохи, пока не выясним, какая организация стояла за нападением. К тому же, один из этих «детей» без пяти минут глава госпиталя, слава о способностях которой уходит далеко за пределы деревни, а второй джоунин. Представитель древнего и могущественного клана. Опасно с твоей стороны оскорблять компетентность Хьюга. Сложив руки на груди, женщина откинулась на спинку стула, все еще смотря с нескрываемым вызовом. Данзо на мгновенье замешкался, но уступать в словесной баталии он не собирался. Впрочем, как и пускать ситуацию на самотёк. - Если твоего джоунина ранят, а без пяти минут глава госпиталя начнёт его лечить, кто будет с Учихой? - Это простая миссия В ранга, этого не произойдёт, – настаивала Пятая. - И все же, ты должна считаться с мнением старейшин. - И какого же мнения старейшин? - Старейшины настаивают, чтобы с ними пошёл наш человек из Корня. - Они так сказали или ты? - Меня поддержали все старейшины. - В столь лёгкой миссии, нет нужды в представителе Корня, - она хмыкнула, наклонившись к документам перед собой. - Это была не просьба, - Шимура раздражённо щелкнул языком, - В противном случае, старейшины будут вынуждены созвать совет джоунинов, чтобы обсудить вопрос безопасности деревни, если Хокаге не в состоянии нам её гарантировать. Шикнув, Цунаде выпрямилась в кресле. Противный старикан вечно пытался её дискредитировать. Конечно, она может пойти на совет джоунинов, и, возможно, даже выиграет это дело, но её репутация как главы будет сильно подпорчена. А значит, она станет ещё более уязвима на своём посту. Во всяком случае сейчас, так рисковать нельзя. К тому же, это так утомительно, а сегодня вечером в баре за три квартала отсюда - скидки на крупные заказы... Вынужденно согласившись, Пятая попросила Данзо покинуть её кабинет, сославшись на сильную занятость. Мужчина, в привычной манере хлопнув дверью, и непривычной для него скоростью - отправился прочь, чуть не наступив по пути на Тон-Тона, за что был в след обхрюкан пострадавшим питомцев Шизуне.***
Шикаку редко удавалось побыть дома хотя бы несколько дней подряд. Шиноби его ранга постоянно отправлялись в сложные миссии далеко за пределы страны Огня, поэтому еще с детства Шикамару чрезвычайно сильно ценил каждый миг, проведенный с отцом. С возрастом его пыл охладел, однако привычка быть дома как можно больше, когда у отца выдавался выходной - осталась. Шикаку вернулся из страны Звука только этой ночью, поэтому сейчас, когда и у Шикамару был перерыв между миссиями, внезапный вызов от Цунаде-самы не предвещал ничего хорошего. Она стопроцентно пошлет его на очередное задание, и, повезет, если в компании команды десять. А, учитывая, что Ино ни сном, ни духом о вызове Хокаге, и наличие свободного Наруто в деревне, скорее всего его отправят с Шикамару. Парень вальяжно передвигал ноги, лениво оглядывая камешки на ступеньках по пути к кабинету Цунаде. Зевнув, он пропустил перед собой шиноби с метелкой, сметавшего комья земли прямо под кабинетом Хокаге. Шикамару успел вильнуть в сторону, едва в него не врезавшись, и нахмурил брови. «Она настолько зла, что вышвырнула цветок из окна? Эти женщины» - он фыркнул. Цунаде была довольно мудрым, но чересчур осторожным и своенравным правительством для Конохи, и так как Шикамару связывал это исключительно с ее полом, но не с чем-то другим, то и осуждал ее, если такое и случалось, только сквозь призму этого же факта. Так как ему не хотелось быть следующим, кто полетит из ее окна, и чьи остатки будут отскребать от ступеней, он все же ускорился. Наверху творился бардак. Работники канцелярии бегали туда-сюда, не известно вообще откуда, как и зачем здесь появившись. Шизуне он даже не успел окликнуть, когда та уже умчалась, только и было видно мелькнувшие за углом темные локоны. Однако, около кабинета Хокаге стояла гробовая тишина. «Успокоилась? Женщина...» Короткий стук возвестил ее о его визите, и женщина тут же дала свое позволение войти. - Шикамару, здравствуй, - в ответ на его приветствие, Цунаде начала очень серьезным тоном, - Для тебя есть кое-что ответственное. Он не перебивал, только кивнул, в качестве подтверждения того, что слушает. - Ты же наверняка слышал об Учихе. Снова кивнул. - Тот, с которым носится Сакура. - Да. С ним. Сакура приходила ко мне накануне и требовала отпустить вместе с ней на миссию ранга В, однако я отказала ей в этом. Учиха Итачи - потерял семьдесят три процента своей памяти, и провалы, по словам Сакуры, все еще случаются. Это не боеспособная единица. - Я должен пойти вместо него? - Не совсем. Шикамару, я хочу от тебя немного другого. Как я и сказала, я запретила Сакуре брать его с собой, однако обстоятельства, - она неприятно скривилась, - вынуждают меня выслать их двоих на некоторое время из деревни. Поэтому они идут вместе с Неджи на миссию. Нападавшего задержали, он утверждает, что некая группировка завербовала его, чтобы выкрасть Сакуру из деревни. Я хотела отправить их троих, но Данзо-сама настоятельно просит отправить вместе с ними Сая. Я не очень доверяю ему, Шикамару. Но доверяю тебе. Ты пойдешь с ними и не спустишь глаз с Учихи. Ты не оставишь его наедине с Саем, ты будешь следить за каждым его шагом. Что-то меня сильно настораживает в этой истории. Носитель Шарингана должен вернуться обратно в Коноху живым, - она сделала упор на последнее слово, – о Сакуре не волнуйся, за ней присмотрит Неджи. Твоя цель Учиха и только он. Ты понял меня? - Понял, - молодой человек кивнул, после чего позволил себе вымученный вздох, - Сакура и Неджи не должны знать об этом? - Я бы не хотела, да. Я понимаю, что прошу тебя лгать своим друзьям, но Шаринган - слишком ценное оружие, которое не должно попасть ни в те руки. Ты понимаешь это? - Я понял, - он коротко кивнул. - Яманака уже проверил нападающего? Цунаде лишь озадаченно махнула взглядом по кабинету. - Ясно, печать защиты? - Угу. Кто-то очень не хочет, чтобы мы залезли к нему в голову. - Я понял. Выходной откладывается.