Смертный (Ворон и Соловушка)

* * *

- Эх, классную свадьбу закатим! – с довольной улыбкой потянулся Ваня. - Какую-какую? – переспросила Василиса. - Ну, славную по-вашему, Вась, - отмахнулся парень, - уже чувствую, как круто погуляем! Весь Белый Город соберется тусить. Все будут веселиться, даже ты, Кощей! Бессмертный слегка приподнял бровь. - Я ведь от тебя не отстану, угрюмыш! – засмеялся жених. – Будешь праздновать со всеми наравне, и пить тоже наравне! Иван дружески хлопнул колдуна по плечу. Кощей привычно скривился, но все же тонкие губы дрогнули в легкой улыбке. - И да - обязательно тебе барышню найдем! Хорошенькую, с формами! А то какое веселье без красавицы под боком! - Это лишнее, Ваня, - внезапно помрачнел Бессмертный. - Нет, серьезно, чего ты всё один да один, - распалялся молодой богатырь, не замечая, как нахмурился его собеседник, - реально, приоденем тебя как мачо, ни одна девчонка мимо не пройдет! - Ваня, хватит! – воскликнула Василиса, глядя, как черная тень наползает на лицо колдуна. Но Ивана уже несло. - Или что, тебе местные красотки не нравятся? Не вопрос, можем из окрестных деревень пригласить пачку милых дам. Ты не парься, найдем по твоему вкусу – хочешь с русой косой, хочешь с черной, хочешь - блондиночку… - Полно!! – обрубил Кощей, резко скинув руку богатыря со своего плеча. Тяжелый взгляд карих глаз, полных боли и гнева, приковал парня к месту. Его веселость мигом улетучилась, а в жарком воздухе повисла вязкая тишина. И горечь. - Тебе бы, жених, - холодно процедил колдун, - почаще невесту свою слушать. В дела чужие не лезть да молчать, когда надобно! Он резко развернулся и двумя широкими шагами пересек кузницу. Дверью хлопнул так, что пыль взвилась густыми золотистыми столбами. Иван ошарашено посмотрел ему вслед. - Он тут тепловой удар, что ли, получил, в душном помещении без вентиляции? Чего взъелся-то на меня? Василиса грустно покачала головой. - Ты его за живое задел, Вань. - В смысле, а что я сказал? Что он один? Так найдем ему пару, я же на полном серьезе хочу помочь! - Нет, Ваня, иначе всё. Ты с ним больше про это речи не заводи. Парень несколько секунд лупил глаза на Василису и вдруг громко прыснул. Девушка удивленно подняла бровь. - Извини-извини, просто глупость подумал! - Коли глупость, - нахмурилась Василиса, - тогда и промолчи. А Кощея не трогай. Предали его однажды сильно. Смех оборвался. - В смысле предали? Ооооу… - смущенно потянул парень. – Девушка, что ли, ему изменила? Или жена? - Нет, Вань. Не изменила - едва не убила. Василиса печально смотрела на дверь, которую с силой захлопнул за собой колдун. - Давно это было. Две сотни лет назад, не менее…

* * *

Кощей слишком хорошо помнил это чувство. И вряд ли когда-то забудет его и Марьино предательство, хотя прошло уже более двухсот лет. Страшнее всего тогда оказалось просыпаться. Он много ужасов повидал за свою бесконечно долгую жизнь – тысячи смертей, выжженные земли, людей и животных, разорванных в клочья, столпы огня до самых небес… Но ничего не было хуже этого серого потолка. Каждый раз, открывая глаза, он видел над собой безжизненную каменную кладку. Ему казалось, что он уже лежит в холодном темном склепе. И выхода из него нет. Нет цветов, нет запахов, даже звуки стали какие-то приглушенные, мутные. Раньше была хотя бы боль. Ооо, какая боль! Колдуна били, резали, сжигали, кололи стрелами и мечами, сколько раз он задыхался от болевого шока, сколько раз стискивал зубы до скрипа, когда ломались кости – чтобы снова срастись за минуты. Но больнее всего стал взгляд лазурных глаз, глядящих с дикой ненавистью на того, кого они еще вчера ласкали теплом и обещали счастье на много-много лет вперед. Он щелчком пальцев призывал непобедимую армию из самой Нави, играючи разбивал целые отряды вооруженных до зубов басурман, огромным черным волком рвал врагов, не боялся ни человека, ни зверя, ни самой Тьмы! А теперь ему страшно просыпаться. В темноте и холоде. Каждое утро. И самое мучительное – это минутная надежда после пробуждения. Что сейчас он откроет глаза – и всё, что было, окажется дурным сном. Рядом будет ее тепло, её солнечный запах, рука утонет в шелковых нитях длинных волос. Она будет дышать так близко – мерно, уютно, сладко. Она, родная, родная, та, что никогда не предаст. Ни за что! Сейчас-сейчас, он откроет глаза и всё будет хорошо… Серый потолок. И тишина. Вот она, смерть, да, Бессмертный?