Моя любимая песня — это твой голос.
Случается иногда, что жизнь разводит двоих людей только для того, чтобы показать обоим, как они важны друг для друга.
Не даром говорят, что разлука учит людей любить по-настоящему. Учит ценить каждый момент, прожитый с любимым человеком. Ведь мы начинаем ценить только тогда, когда теряем. Самое невыносимое состоянии при разлуке — это, наверное, щемящая боль в сердце, которая то перерастает в надежду, то вновь сменяется болью. Разлука не спасает от любви, чувств и тем более не является лекарством от расставаний. Наоборот, она провоцирует не только сердце, а ещё и разум. Ты всей душой хочешь вновь оказаться в объятиях любимого человека, почувствовать его запах, коснуться его волос, ощутить вкус его губ на своих. И это сводит с ума. Не зря говорят такие правильные и одновременно причиняющие боль слова. Меня разлука не спасёт, В разлуке чувство лишь растёт. Сейран сбилась со счёта, когда эта разлука начала изъедать её внутри. Она плохо помнила сколько дней прошло с того дня, как её добила очередная правда. Злилась ли она на Ферита? Скорее нет, чем да. Не было ни злости, ни печали, лишь тоска в груди. Несколько дней назад она узнала, что его выписали из больницы. Состояние Ферита долгое время было стабильно тяжёлым, порой за его жизнь действительно боролись. Сейран не засыпала не помолившись за него, а когда просыпалась, первым делом связывалась с Асуман. Это вошло в привычку. Сначала Сейран просто спросила о самочувствии Халиса Аги, когда в турецкой прессе внезапно появилась новость о том, что он скончался, а затем стала расспрашивать и о Ферите. А Асуман и не противилась. Рассказывала всё как есть, лишь иногда говорила, что Сейран причиняет себе лишь боль. Но больно не было. Наверное. А может это она в очередной раз убеждала себя в этом. Последние две недели были настолько спокойными, что Сейран усомнилась в собственной жизни. Мол, что вообще происходит? Тарык постоянно пропадал где-то, лишь вечером заходил в её спальню, чтобы забрать новый костюм себе на утро. Порой смотрел на неё долго, изучающе, а потом куда-то уходил. А Сейран и не была против. Вот только в голове был один вопрос. Зачем? Фактически, заложницей в этом доме она не была. Могла гулять там где её душе было угодно, бродить по всем местам Стамбула, которые хотелось когда-то посетить. И какого же было её удивление, когда она поняла, что и самому Тарыку до неё особо нет интереса. Он не стремился лечь с ней в одну постель, не стремился находится рядом, да и вообще виделись они только по вечерам. Сейран понятия не имела в какой из комнат он спит. Куда уходит? Зачем уходит? Было абсолютно не интересно. Сперва она думала, что его отталкивает от неё беременность, ведь это ребёнок Ферита, а затем поняла, что дело вовсе не в этом. В глазах Тарыка было полное безразличие ко всему происходящему. Она часто слышала как он ругался с матерью, когда та, в свою очередь, кричала на него за то, что он не спит с собственной женой. Тогда Сейран дважды услышала уже знакомое имя. Айлин. Знал ли отец на тот момент, что хочет выдать её замуж за разведённого? Или разницы никакой не было? Во всяком случае, чувствовала Сейран себя как последний кусок мяса на рынке, за который дралась вся очередь. Скучала ли она по Фериту? Конечно, она сотни раз могла лгать и кричать о том, что нет, но когда Сейран в холодном поту просыпалась каждую ночь, видя то, как он истекает кровью — врать было бессмысленно. Скучала. Порой даже рвалась на встречу, но в последний момент приходила в себя. Эти ужасные кошмары, мучающие каждую ночь, действительно не давали покоя. То ли её мозг был сам по себе запрограммирован на Ферите, то ли страх потерять его присутствовал до сих пор. Ты уже его потеряла. Каждый раз твердила себе она. Было до жути интересно, что он сейчас чувствует. Больно ли ему? И Фериту ведь тоже было абсолютно бессмысленно врать. И он не врал. Потому что боль разъедала все внутренности, оставляя после себя мерзкое послевкусие. Этот привкус металла во рту раздражал до жути. Будто бы кошмар повторяется снова и снова. Будто бы он снова лежит в луже собственной крови, пытаясь произнести её имя. Сейран. Он бредил ею. Кричал среди ночи до тех пор, пока врачи в очередной раз не вколят ему снотворное. Но даже во снах его ждала она. Зачем же его Сейран так яро умоляла вернуться домой, если ушла? Если его смысл жизни ушёл раз и навсегда. И самое страшное было то, что Ферит винил себя во всём. Дед ведь постоянно твердил, что хуже смерти ребёнка нет. И Фериту было чуждо это чувство. До недавних пор. Он винил себя в том, что не смог защитить ни её, ни его. Ферит ненавидел себя за то, что по своей же вине не сможет взять на руки их ребёнка. Какой бы он был? Постоянно этот вопрос вертелся в его голове, словно назойливая юла. Наверное, у их ребёнка были бы её глаза. Такие же нежные, светлые, будто бы в них можно увидеть самое кристальное море, которое только и существует в этом мире. Ферит пытался заглушить чувства, мысли, но не получалось. Он хотел увидеть её. Вновь почувствовать родной запах, которого так не хватало. И если бы не проклятая рана, тяжело заживающая из-за сахарного диабета, он бы в первый же день мчался к ней сломя голову. Но Ферит ещё тогда поклялся, что не отдаст её. Никому и никогда. Поэтому когда он садился в машину, не жалел ни о чём. Фериту было плевать, что его ждёт. Потому что он ехал к ней. В дом Тарыка Исханлы. Сейран искренне ненавидела жаркую погоду. В детстве они с Суной обожали лето, а сейчас оно словно зима. И Сейран кажется, что даже те зимние ночи были намного теплее летних. Здесь дело даже не в погоде. Холод был внутри неё, а не снаружи. Сейран помнила, как одним только касанием он мог растопить любой лёд, поселившийся в её сердце. И тайком умоляла, чтобы у их истории было продолжение. Сейран не хотела ставить точку. Пусть это будет чёртова запятая, отделяющая их друг от друга, но не точка. Сидя на террасе нового дома, она не раз вспоминала как выглядывала из окна их спальни. Никакая комната не смогла ей заменить то, что было прежде. Сейран, засыпая, представляла себе как ложится напротив Ферита, а тот нежно целует её в лоб. Так было в их последнюю встречу. И даже тогда она умоляла, чтобы жизнь остановилась хотя бы на мгновение. Ей не хватало его. Не хватало когда он был рядом, а сейчас и подавно. Эта тоска съедала её изнутри, но Сейран терпела. Терпела до тех пор, пока не услышала его голос. По телу тогда прошёлся электрический разряд, мурашки побежали вмиг, а крик Ферита принёс лишь звон в ушах. Она смутно помнила, как ноги несли её во двор, а рука отпихивала мешающего охранника. Бледный, похудевший, с мешками под глазами. Таким она увидела Ферита Корхана на пороге своего нового дома. Он держал пистолет у виска щуплого помощника Тарыка, надавливая на его грудь. Сейран тогда в прямом смысле этого слова — улыбнулась, смахивая слёзы с лица. Этого чокнутого парня было не остановить. И он пришёл к ней. Несмотря ни на что. — Ферит? — Негромко произнесла она, чувствуя как дрожат ноги. И когда он обернулся, ей показалось, что жизнь остановилась на мгновение. Как она и хотела. Только они вдвоём посреди двора.В определенный период жизни мы встречаемся с определённым человеком, необходимым именно в этот период. Такой странный закон притяжения, такое взаимовыгодное спасение. Проводим определённое время вместе, потом обязательно расстаёмся. Потому что каждому из нас надо идти дальше, входить в новый, следующий период своей судьбы.