Гермес и Терпсихора

- Этери Георгиевна,- мужчина на вахте поднялся со своего места,- вы уж на будущее предупреждайте Эдуарда Михайловича о своих гостях. Сильно он нервничал, что посторонние ходят по “Хрустальному”. Этери протянула ключи охраннику, говорившему эти слова и улыбнулась: - Я учту. Только этого постороннего, думается, мы все привыкнем видеть у нас в ближайший год. - А я его, кстати, знаю,- неожиданно доложил мужчина,вывешивая ключик на его место.- Он ведущий же какой-то? Только я эту программу не смотрю. Натыкался несколько раз. Тутберидзе спрятала улыбку в уголках губ,подумав: “Так проходит слава мира.” Танцуешь на лучших площадках России и за рубежом, а потом становишься “каким-то ведущим, которого я не смотрю”. И не помнит вот этот славный дядька никакого премьера “Большого театра” Цискаридзе, только лицо в телеке. И так даже не скажешь, плохо ли это? Плохо ли быть знаменитым? Нет, сама Этери страдает от того, что спокойно сходить в магазин - и то задача, хоть в Америке отрывается, там никому не нужна и никто ее знать не знает за редчайшими исключениями. В России обязательно при любой попытке купить йогурт встретишь поклонника, который забыл сделать с тобой фото. В общем, йогурт давно уже приятнее заказать доставкой и съесть дома под телек, из которого улыбается Цискаридзе. Но при этом сама видела на своих девочках, что слава может быть необходима как воздух. Обожание поклонников целительно, а подарки ожидаемы. Ее фигуристки привыкают к известности быстрее, чем научаются с нею справляться. Питаются ею. Многие, почти все нуждаются. Болезненно проживают угасание славы, которое неизбежно приходит с угасанием карьеры. И, что греха таить, подглядывают, кого из них больше любят и лучше встречают. Два предела отношения к любви народных масс: Юля, которая всю жизнь шарахалась от избыточного, давящего внимания, и Женя, которая всегда к нему тянулась, готовая на миру принять любую смерть, лишь бы видели, лишь бы помнили. Этери больше была похожа на Юлю, а очарована Женей. Нас притягивают те, кто умеют быть не такими как мы сами. Вот ведь странно, она всегда хотела и умела отодвигать лишнее, лишних людей, лишнее общение, лишнее внимание, а потом все это упало валом. И оказалось, что за этим валом и живет настоящее одиночество. На тебя глядят тысячи глаз, а рядом - никого. И новых близких людей не появляется, потому что откуда бы им взяться? Те, кто оказываются рядом, они уже и не совсем к тебе стремятся. К образу. А те, кто был рядом до славы. Ну, что же, часть теряется за заботами и делами. Часть оказывается склонной паразитировать на вашей прошлой близости. С частью расходятся интересы и понимание жизненных ориентиров. Оглянулся - и ты один. Как ни странно, но даже большая семья - не спасение. Они тоже люди: проявляется и родственная зависть, и старые обиды, и неадекватные запросы. Щелк, щелк, щелк - отщелкнулось все лишнее, а с ним и все, что было. А нового не приросло, потому что неоткуда. Ты же даже йогурт заказываешь доставкой и ешь в одиночку у телека. В общем-то, все дружбы и близости, которые в жизни Этери появились, зародились сильно до популярности. даже коллеги, Сергей, Даня, все ведь появились еще до того, как Тутберидзе стала брендом. После - никого. Утраты и потери. Впрочем, грешно будет сказать, что чувствовала эти утраты фатальными, пока была мама, пока собирались семьей, все ощущалось частностями. Наверное, как и многие дети из больших семей,она не могла в детстве не то, что почувствовать себя одинокой. тут бы найти уединения. Но вот мамы не стало. И семья рассыпалась на отдельные детальки. Даже те, кто рядом, рядом все меньше, что уж говорить о разъехавшихся? А разъехались все. Даже Диша теперь далеко и уже со своей семьей. Уединения стало так много,что свыкаешься с одиночеством. И даже почему-то не жаль. Автомобиль катился в сторону дома. Собака в переноске подремывала, укачиваемая мягким ходом дорогой машины. Этери силилась вспомнить, как в детстве представляла свое будущее? Вспоминалось плохо, но, конечно, совсем не так. Во-первых, никогда не думала, что единственным родным и близким человеком в итоге будет единственный же ребенок. Наверное, она не считала большой радостью именно многодетную семью, но муж и пара ребятишек - что тут такого? Нормальная жизнь. Нормальная женская судьба. И муж, конечно, должен был оказаться хорошим и надежным. А вышло, что вокруг нее с надежными мужьями, хоть своими, хоть чужими… В общем, редчайшие это экспонаты, как выяснилось к полувековому юбилею. К тридцати пяти утверждаешься в мыслях, что средний мужчина - лгун. И это даже не повод не любить мужчин. Просто вот такая в них опция - мужики врут. В частностях и по-крупному. Часто глупо и безнадежно. А ты веришь, веришь, после уже и не веришь, ждешь, когда сами в собственной лжи увязнут. А сердце все равно привыкает и надеется, что вот этот, пусть тоже врун, но он сейчас наврется на всю жизнь, а потом с тобой будет хорошим. Ждешь, пока не устанешь. Может быть, стоило остаться с Колей. Лучше-то все равно никого не было. Грустно улыбнулась, вспоминая, как плакала, собирая вещи в Америку, где ее уже ждали, чтобы помочь с обустройством и родами. Дишин папа все устроил. Даже “папу” для Диши нашел, который по дружбе к русскому партнеру был готов записать на себя ребенка. Это, конечно, было предательством их любви. И все же ждала, что осознает, поймет, придет и покается. Долго ждала. Пока не выгорела до тла. И он ходил. То приходил, то уходил, то был готов жениться, то предлагал подождать. В следующие отношения входила со стойким убеждением - всякий женатый любовник врун. И новый врун не подвел. Был не хуже и даже забористее предыдущего. Нашел еще очень много живых мест на душе, которые можно изранить, наоставляв шрамов. У одиночества был свой важный плюс - никто тебя не ранил. Особенно из тех, кто должен бы был беречь. Так и замерла в одиночестве, в понимании, что больше нет места для новых ран, а главное - нет желания раниться. Может, от того и понравился ей совершенно негодный ни для каких серьезных и даже несерьезных отношений Нико, что поранить он не сможет. А человек, кажется, интересный. С ним можно было много о чем поговорить и много о чем помолчать. Опять же понимает ее заботы и тяготы. Всю ответственность, которая лежит на плечах у Этери. Мысль о возможной дружбе с Цикаридзе внезапно показалась удивительно приятной, даже заманчивой. Ведь и правда - свежий ветер в давно и прочно устроенном пространстве жизни. Он задает интересные вопросы. Делает оригинальные выводы. У него просто большая и яркая судьба. Могло бы получиться. Точно могло! Въехала на паркинг у дома. Задумчиво постучала пальцами по рулю, сидя в запаркованной машине. Представила, как было бы хорошо, если бы разговоры о пустом ресторане мужчина претворил в жизнь. Глупость,вроде, а, вроде, и красивый жест. Решила, что сразу согласится, если поступит любое предложение о совместном времяпровождении. В конце концов, круг знакомств иногда надо расширять, даже если давно привыкла к одиночеству, сжилась и сроднилась. Вышла из машины, забрав переноску. Задумчиво закрыла замки и направилась домой. А голове продолжали кружиться фантазии о том, какие разговоры можно было бы составить с Николаем. И все беседы выходили очень занимательными.