Гермес и Терпсихора

Быстрый поезд отмахивал километры, приближая Нико Цискаридзе к любимому городу и унося от нелюбимого. Увы, Питер родным за годы работы так и не стал. Максимум, что мог в отношении второй столицы испытывать - смирение. Да, смирился, что тут его служение. Если задуматься, артист не работает ни дня, он служит. И за многие годы привыкает к служению, а с ним и поклонению своему делу, своей публике. Перестанешь служить, выродишься в пустоту. А быть пустотой невыносимо тошно! Все, чего хотела мальчик Нико - красиво стоять на сцене среди красивых декораций в центре красивой истории. Да-да, только в центре. Он никогда не думал, что его место - пятый копьеносец. Ни боже мой! Сразу бы бросил! Дело не в том, что он не уважает труд пятого копьеносца. Нет, конечно. Без этого скромного танцора не сложится спектакль, но сам не желает и не умеет быть посредственностью. А конце концов, если уж тебя все равно не любят, так пусть хотя бы за то, что ты лучше всех, а не за то, что просто не нравишься. В балетном училище понимаешь, что, вообще-то, не любить могут за что угодно: за имя, национальность, форму ушей. Он просто сделал так, чтобы его не любили за дар. Или судьба ему дала именно эту форму нелюбви. Если подумать, ненависть к дарованию, по-своему, даже очаровательна в своей мерзости. Это все равно, что ненавидеть цветок за слишком пленительный аромат. В какой-то момент доходит, что единственный способ борьбы с этой ненавистью - не замечать, не обращать внимания. Или делать вид, что не обращаешь внимания и не замечаешь. Иначе - сожрут. И костей не оставят, а если оставят, то лишь для того, чтобы глумиться над тем, что весь ты теперь - кучка костей. Николай Цискаридзе в молочном возрасте усвоил, что живет во многом на сцене, даже когда не на сцене. И играл свою роль честно, не халтурил. В некотором роде тоже служил. Служил делу процветания искусства балета своим образом, если хотите. А каким был? Что же, вопрос непраздный. Таким, которого не видела публика. Искренность на подмостках не слишком хорошо смотрится, она чересчур груба и прямолинейна, чтобы со сцены продавалась лучше образа. Может, оттого и удивлялся поступкам, которые выглядели предельной искренностью, от людей, как и он, живущих в вечном стеклянном кубе. Предложение Тутберидзе посмотреть неизвестного никому Кринецкого до того, как набегут люди с камерами и начнут фиксировать процесс перехода юного дарования под крыло мастера, удивило безмерно. Во-первых, он ни о чем подобном не просил. Во-вторых, подобный акт доброй воли предполагает затраты энергии, а следовательно было бы вполне честно попросить что-то взамен, но странная женщина ничего не просила. Конечно, никто не может гарантировать, что не попросит после, но что-то подсказывало, что не в ее правилах таить свои желания, коли они имеются. После неожиданного предложения не поленился, изучил подноготную странной женщины. Многое не понял, пожалуй, кроме того, что неразборчиво скрытна. Именно так - скрытна и при этом странно. Биография то и дело выпадала в темные лакуны, а такое народу не нравится, обязательно пойдут искать и найдут хвосты, которые ты прячешь, а не найдут, так придумают. Личную жизнь попытался отодвинуть подальше. С одной стороны - не его дело. С другой - в принципе нельзя лезть в такие дела, если тебя в них не посвящают лично. Профессиональной же заинтересовался весьма пристально. По размышлении решил, что в целом, кажется, вранья тут нет, хотя, безусловно, есть свои недоговоренности. Но в целом, в целом, он знал педагогов, которые именно так и проходили свое становление. От самого низа с малышами, что и надежд-то не подают, до мастеров, к которым рвутся отдать своих чад родители на дополнительные занятия и умоляют уже состоявшиеся танцоры работать. Но у балетного педагога известность не распространяется дальше узкого профессионального круга, а Тутберидзе знают все. Больше всех, кажется, ее знали те, кто не мог терпеть. Вот эти не ленились выяснять и про личное,и про общественное, мониторили соцсети так, что успели обсудить подписку на врача-гинеколога. Всегда удивляло, почему травящие так любят область промежности? Что они там хотя разглядеть? С особенным, даже профессиональным интересом, посмотрел программы, которые ставила хореограф Тутберидзе. То настороженно хмурился, то с интересом приникла к экрану. Больше, конечно, интересовали небалетные постановки. Уж пусть простят все поклонники Этери Георгиевны, но она не Петипа, не Баланчин, не Григорович, что может показать сравнимого Тутберидзе в подобных работах? Да и девочки ее никак не тянут на Плисецкую или Уланову, чтобы всерьез обсуждать их самовыражение в темах балета. Ничего личного, как говорится, только дело. С интересом посмотрел несколько программ Валиевой, в первую очередь, конечно, “Девочку на шаре”,- принял и позы, выбранные в качестве точек, оценил работу рук. Про ноги ничего не скажет, у них работа идет иначе. Понравилось решение и музыка. Было вполне мастерски сработано. В результате решил, что Этери Георгиевна небесталанный постановщик, это было интересно. Талантливые люди всегда интересны. Особенно те, кто решил свой талант зарыть в землю непонятно для чего. Некоторые программы ее спортсменок помнил, не в деталях, конечно, но кое-что оседает, если глаз насмотрен. Видел общность посыла в них и тех, что поставлены самой Этери. И не понимал, почему не берет на себя роль хореографа, если уж все равно им работает? И еще более непонятно, что там делает этот мальчик Даниил, кроме того, что подписывается своей фамилией под чужой работой. Впрочем, стоп, последнее, конечно, ерунда. Видел и другую руку в постановках, которые выходили не за фамилией Тутберидзе. А все же не по-мужски присваивать себе чужие заслуги! Да и ей зачем бы тащить мальчишку? Хотя, слухи-то, вероятно, не зря ходили. Сколько ни отбрасывал личное, напоминая себе, что его не касается чужая постель и жизнь, а напитался за время изучения биографии. Выходило не то, что очень понятно, да и, если подумать, может, не очень красиво. Все время как-то скользко и мутно было в этом плане у Этери Георгиевны: то женатый отец ребенка, то престарелый руководитель федерации, то собственный начальник в “Хрустальном”, то вот мальчишка-хореограф. Так и хотелось спросить: не слишком ли часто приписывают человеку связи, которым нет подтверждения. По опыту жизни, стало быть есть связь и реальная, может, и среди этих найдется. Неразборчивая скрытность, как есть, хотя сам-то! Сложно, конечно, прятаться от всего мира, но Николаю удавалось, как минимум тогда, когда имел силы и желания на связи. Хоть что-то же в жизни должно быть твоим, личным, а не частью программы “За стеклом”. Хотя бы любовь имеет право человек оставить за пределами чужих злобных взглядов и острых языков? Кто знает, может, мальчик Даниил и был такой любовью не на показ? Легко влюбляться в молодость и азарт. И даже приятно. И отпускать легче, чем равного себе. Уж кто-кто, а ее хореограф точно не должен быть в обиде на прожитые или проживаемые отношения. Его, кажется, действительно любят и поддерживают. Что же, Николай свою последнюю любовь тоже поддерживает и весьма активно. Но при этом, если уж так, во-первых, он мужчина; а во-вторых, все же не танцует за девочку. Так что Этери Георгиевна перебарщивает с вложениями. А мальчишка слишком просто их принимает. С амбициями, но без гордости, похоже, парень. С таким каши не сварить. Не везет, кажется, Этери на приличных мужчин. А жаль. Интересная женщина, могла бы сделать чью-то жизнь ярче. Кто знает, прийдись их встреча лет на десять раньше, он бы и сам присмотрелся, сейчас, конечно, уже смешно об этом думать. Да и ей-то он зачем? У нее молодой фавн душу согревает! В голову лезли глупости. Благодаря Этери, все чаще.