Гермес и Терпсихора

Что за женщина?! Николай недовольно стукнул по экрану смартфона. Спросил же еще в обед, как у нормального человека, что там за Кринецкий, откуда он вообще и почему его надо принять на стажировку на год в АРБ. И что в ответ? И ничего! Ладно, допустим, днем не до того. Все они люди занятые, но вот уж вечер, уж ночь скоро, а от нее ни ответа, ни привета! Однако решать с мальчишкой надо до завтрашнего утра, а у него так и нет понимания, что же надо сделать и как решить? Повторить вопрос в мессенджере? Подумает, что Цискаридзе заело, как старую пластинку. Позвонить: во-первых, десятый час, это он по-привычке, бродит, как и все артисты привык бдеть до ночи, а она тренер, может, уже ко сну готовится, домашними делами занята. Может, с мужчиной своим планы на выходные обсуждает. А тут, нате вам, Нико из Питера со срочным вопросом. Вот почему сама не перезвонила?! В удобное время. Кому другому позвонил бы без всякого стеснения и названивал, пока не добился ответа, а тут - пожалел: уставшая женщина и нахал, рвущийся поговорить. Растрепал волосы, погладил кошку, свернувшуюся на ногах клубочком. - Габриэлла,- кошечка приоткрыла голубой глаз и снова закрыла, подвернувшись под гладящую руку животом,- почему с вами, женщинами, так непросто?! Ответа животное давать не планировало. Неспешно гладил пушистую шубку, вспоминал светлые кудри, наверное, если запустить пальцы, то тоже будут шелковистыми и теплыми. Встряхнул головой, удивляясь собственной странной фантазии. В сердцах схватил трубку и набрал номер. Долго не сбрасывал вызов. Как только звонок прекратился сам, набрал еще раз. Все, что угодно, лишь бы закрыть вопрос! Мягкий, низкий голос ответивший на вызов почему-то удивил. Он думал, будет сердиться: - Простите, что поздно, но у меня неотложный вопрос,- зачастил, хотя планировал и другой тон, и другую манеру. - Ничего страшного, я только выхожу с работы,- ответила все так же спокойно женщина.- Забыла вам ответить, если честно. - Ответьте сейчас,- невольно улыбнулся, поняв, что его игнорировали не нарочно, ну, или хотя бы пытались так представить дело.- Кто такой этот Кринецкий? Что из себя представляет? - Да я понятия не имею,- ответ был максимально неожиданным. - Вы не помните этого спортсмена?- уточнил Николай. - Абсолютно,- честно призналась женщина,- хотя погодите… Голос удалился, однако был слышен: - Сереж! Дуд! Ты помнишь Кри-кринецкого что ли?! - Да-да,-подтвердил в трубку Цискаридзе, не зная, слышат ли его. Раздалось мужское бормотание, невнятное, видимо тот что-то уточнял. - Сергей? Подожди, Дуд,- голос стал ближе.- Имя - Сергей? Пришлось снова лезть в записи, чтобы вспомнить, как зовут будущего стажера. И правда, Сергей. - Да,- подтвердил в телефон. Мужчина на той конце линии снова что-то невнятно забормотал, но слышал только подтверждающее хмыканье Этери, а после ее слова: - В общем так, Николай Максимович, этот Сергей никогда у нас не тренировался. Он тренировался на этом же катке, но у другого тренера. И лично я ничего сказать о не мне могу. Мы в нем перспективы не видели, а сейчас он фигурным катанием не занимается. Ушел куда-то,- закончила Тутберидзе. - В балетное училище,- задумчиво оповестил собеседницу Николай. - Может быть, мы не в курсе,- прозвучало в ответ. - Мы?- хотя и так было понятно, что где-то сбоку есть бормотун, помнящий того самого Кринецкого. - Да, наша команда с ним не работала. Информации никакой не имеем,- пояснила женщина. - Он дружит с вашей девочкой. Соней,- смешно, но кажется, он открывал своей собеседнице новое о ее учениках. - Соней? Акатьевой что ли?- в голосе послышалось то ли напряжение, то ли удивление.- Ну, это их личное дело. - Не хочу вас расстраивать, но, кажется, больше - нет,- вкратце пересказал звонок с “Первого”. На том конце связи повисла пауза, потом раздался звук, очень похожий на тяжкий вздох и дальше короткое: - Господи! Во что же я ввязалась?! - Ну, знаете, лучше уж пусть они, чем мы с вами,- пошутил Коля.- А то представьте, если вам придется восхищаться, как я в танце признаюсь вам в любви! - Наверное вы бы сделали это красиво,- в трубке послышался смех, который резко оборвался.- Не думала, что и до вас донесли безумную идею! - У них шоу,- философски ответил мужчина. - Все меньше жизни, все больше шоу. Прозвучало так, будто и не ему было адресовано, но Николай поддержал фразу: - Придется привыкнуть. Я в основном привык. - Счастливый вы человек, а я вот никак не могу,- раздалось грустно в трубку.- Ладно, Николай Максимович, я выезжаю на трассу, так что заканчиваю беседу. Мне жаль, что не смогла ничем помочь. - Комплимент - это немало,- он не заигрывал, не флиртовал, даже не хотел привлечь какое-то особенное внимание, само собой получилось, в основном из чувства благодарности. - Комплимент?- она и забыла уже.- Ах, вы об этом?! Про вашу шутку, да? Нет, я думаю, что это было бы и правда красиво. Доброй ночи, Николай Максимович. И женщина исчезла, а ему только начал нравиться разговор. Подошел к окну. За ним было светло. Белые ночи в Питере - испытание для любого живущего тут! Раздраженно опустил плотные шторы. До сна еще несколько часов, но хочется как-то ощутить себя в вечере, по-настоящему и в настоящем вечере! Зажег свет, хотя нужды в нем не было бы, не будь необходимости завешивать уличное безумие вечного дня. Лег на кровать, открыл книгу. “Коварство и любовь” Шиллера почему-то шли в этот раз несколько напряженно, то ли постарел сам, то ли было не то настроение, но между тем читал, вспоминая детали, углубляясь в них. Временами подумывал, не поставить ли “Луизу Миллер” балетом, для выпускников тема была бы близкой, но каждый раз забрасывал идею. Слишком кропотливо, а в истории мирового театра - огромное количество прекрасных постановок, которые его детям танцевать, не перетанцевать. Так пролежал часа два. Окончательно утомился. Котики спали сладким сном друг на друге на пустой половине кровати. Выключил свет, закрыл глаза, потом открыл, потянулся к телефону и написал: “Скажите, в Москве сегодня есть звезды?” Дурацкий вопрос. И совсем уже ночь. Она точно не ответит. Снова закрыл глаза. Легко дремалось. Картины прочитанного, перемешивались с реальностью. Светловолосая кудрявая женщина, в его объятиях была той самой леди Мильфорд, а сам он порочным герцогом, пользующимся безвыходным положением прекрасной дамы. Во сне не столько обольщал, сколько склонял, убеждал, частью даже принуждал стать женщину его дорогим развлечением. Легко касался обнаженной кожи в декольте, осознавая, что отказа ему не будет. Сон как раз перекочевал в альков, дама из платья перебралась в ночную сорочку, сам он тоже был скорее раздет, чем одет, объятия становились неприличными и тот в дрему ворвался звук современности. Телефон ответил на его вопрос: в Москве было ясно и звездно. А в питерской постели пусто и одиноко, потому что сны имеют особенность уходить безвозвратно. И продолжение нескромных объятий с кудрявой блондинкой, увы, не состоится.