Т-34. Свои и чужие

      В концлагерь с проверкой приехало немецкое начальство. Аню разбудили рано утром и объяснили ей важность события. Аня начала плакать, но какой-то немец сильно ударил ее по щеке, чтобы прекратить бесконечный водопад ее слез отчаяния. Аня задрожала всем телом, сглотнула соленый комок обиды, но плакать перестала. Лагерь вычищали до блеска сами заключенные, в этом была особая изощренная жестокость.       - Вперед, - скомандовал Ане немецкий офицер и потащил ее за собой как собачку.       Аня пошла за ним, спотыкаясь через каждые три шага. Немец остановился, встряхнул девушку за плечи, а та апатично смотрела как бы сквозь него. На Аню накатила волна дурноты.       - Прекрати этот цирк, - раздраженно потребовал немецкий офицер. - Ты вполне одета, обута и сыта. Чего тебе еще надо?       - Свободы, - прошептала Аня сдавленным голосом и задергалась. - Я хочу на свободу.       Повисла неловкая пауза и гробовая тишина. Потом где-то в лагере опять стали звучать крики надсмотрщиков и заключенных.       - И куда ты отсюда убежишь? - поинтересовался у Ани немецкий офицер. - Убежишь в лес или в немецкий город? Думаешь, там тебя встретят миролюбиво? Тебя, коммунистку?       - В Германии тоже есть коммунисты, - тихо ответила Аня, бросив на офицера мятежный взгляд. - Не все немцы фашисты.       - И мы с этим боремся, - холодно ответил немецкий офицер, поправляя свою форму.       - Всех не перевешаете, - с фанатичной улыбкой сказала Аня. - Весь мир объединится против вас. Никто не согласится жить под вашим котролем. Никто не согласится стать рабом.       - Советские люди самые большие рабы на свете, - улыбнулся немецкий офицер. - Жизнь советского человека ничего не стоит, ваша же страна не бережет вас. Неужели ты этого не видишь?       - Неправда, - сдавленно сказала Аня, нервно шагая к месту проверки концлагеря. - Наша страна о нас не забыла. Вы ничего не знаете про нашу страну и душу советских людей.       - Вы же атеисты, - покачал головой немецкий офицер. - О какой душе ты говоришь?       Аня поежилась. Ей не нравился этот разговор и ей не нравилась эта проверка заключенных. Аня предчувствовала беду. Немцы что-то затевали, они были раздражены и постоянно кричали. Аня хотела приносить пользу своей стране, но не знала как это сделать в такой ситуации. Она решила быть бдительной и ловить подходящий момент. В суматохе прошло несколько часов. Заключенных выстроили в ряд. Проверяющий начал ходить из стороны в сторону и вглядываться в лица несчастных. Что-то говорил, Аня переводила, невольно сама переходя на крик и такую же лающую интонацию. Немецкая речь отравляла Аню. Она хотела замолчать, но губы ее не слушались и выдавали почти идеальные немецкие слова. Аня запаниковала. Один заключенный остался стоять, когда все прочие покорно легли на землю. Аня сжалась в комок, ожидая расстрела строптивца, но все обошлось. Его отправили на очередной допрос. Аню трясло и мутило. Девушка понимала, что каждый день, проведенный в концлагере, приближает ее к сумасшествию. Нужно было выбираться отсюда, пока она еще была в здравом уме и рассудке. Аня настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила как врезалась в кого-то. Сегодня у нее был очень неудачный день.       - Извините, - буркнула Аня, посмотрев на молодого немецкого офицера со шрамом на щеке.       - Куда вы так спешите? - игриво спросил он перепуганную девушку и лучезарно улыбнулся.       Аня ничего не ответила и отвела взгляд. У нее внутри все скрутило от предчувствия очередных домогательств и сальных намеков. Как же она от всего это устала! Молчать стало невыносимо.       - Ваша форма пропитана кровью, - мстительно прошептала Аня в забытьи. - Ваша улыбка несет людям смерть. Вы похожи на ангела, но внутри вы дикий зверь и жестокий демон. Застрелите меня. Избавьте меня от этой игры в господ и рабов. Если я никогда не буду свободна, то я больше не хочу жить. Если я никогда не увижу свою страну, то я...       Молодой немецкий офицер прикрыл рот девушки своей ладонью в черной кожаной перчатке.       - Выговорилась? - спросил он ее с такой же лучезарной улыбкой. - Ты всерьез готова умереть прямо сейчас? - он достал свой револьвер и приставил к виску девушки. - Ты настолько меня ненавидишь? Мы даже не знакомы.       - Вы все одинаковые, - пробормотала Аня. - Вся ваша форма пропитана кровью и слезами ваших замученных жертв. Ваша власть построена на страданиях невинных людей. Вы все чудовища.       - Ты считаешь ангелом себя? - рассмеялся молодой немецкий офицер. - Ты считаешь свою страну раем? Ты понимаешь, что это полнейшая чушь? Это власть коммунистов построена на крови и страданиях.       - Отпустите меня, - прошептала Аня и задергалась. - Прекратите этот кошмар, я так больше не могу.       Офицер позволил Ане сделать несколько шагов, но держал ее в поле досягаемости своего оружия.       - Вы ставите людей на колени и обращаетесь с ними как с животными, - говорила Аня в праведном гневе. - Вы считаете советских людей скотами и рабами. Мы не такие. У нас великая страна с великой культурой и историей. Мы гордимся своей страной.       - Я тоже горжусь своей страной, - невозмутимо произнес немецкий офицер с неизменной улыбкой.       - Хватит надо мной издеваться, - простонала Аня и вцепилась пальцами в свои волосы под косынкой.       - Издеваться? - озадачился молодой немецкий офицер. - Я был вежлив с тобой даже больше, чем ты этого заслуживаешь, но ты всем недовольна. Странная ты.       - Мне просто плохо, - прошептала Аня и поплелась в свой барак.       Она вспоминала того непокорного пленного, который остался стоять, когда остальные легли. Аня ругала себя за то, что сама так храбро себя не вела, а позволила себе стать то ли куклой, то ли собачкой. Аня злилась на саму себя. Аня прокручивала в памяти все моменты, где она могла проявить храбрость, но сломалась и струсила. Лицо непокорного пленного преследовало ее везде. Не успела Аня поесть как ее потащили в помещение для допросов как переводчика. Зайдя внутрь, Аня увидела того самого пленного и молодого немецкого офицера с лучезарной улыбкой. Это было невыносимо. Ладони Ани вспотели, сердце забилось неровно. Немец что-то говорил, Аня что-то переводила, смотря на свое тело как бы извне. Немец угрожал пристрелить Аню, а та хныкала. Пленный и немец явно были знакомы, они явно узнали друг друга.