Встречая чужой рассвет

Макаров. Макаров поднял на Полину взгляд, и улыбнулся. Вымученно_устало так, словно ему не двадцать семь, а как минимум уже за пятьдесят. Снова потянулся к сигаретам, кляня себя мысленно за то, что вывалил все это на Ольховскую, которой это все ни к чему. Но слово, как говорится, не воробей - вылетит, не поймаешь. Закурив старший лейтенант Макаров, выпустил струйку сизоватого дыма вверх, и проговорил: - Ты только в голову ничего не бери, Поль, - тепло так и ласково, словно не было тех десяти лет, которые он страдал от этой самой неразделенной любви к той, что ушла из его жизни и чуть было не подтолкнула его к краю. - Былое это все, прошлое. Ты хотела о чем-то со мной поговорить? - вопросительно изгибает брови, пытаясь как в прежние времена прочитать что-то в её глазах - обмануться снова в своих надеждах на то, что она вернулась в этот город не просто так. Ему так нестерпимо, до дрожи в длинных пальцах, сжимающих сигарету хочется сейчас прикоснуться к её щеке, убрать за ухо выбившуюся из прически вьющуюся рыжую прядку, и просто коснуться лбом её лба, заглядывая в такие родные и любимые глаза. Он все еще любит. Не смотря ни на что. Ведь не даром говорят, что первая любовь не забывается, не стирается из памяти. И Максим Макаров сейчас сидя напротив Полины понимал это как никто другой. Ни одна из тех женщин, что были когда-либо в его жизни не трогала его сердца и души как Ольховская Полина Сергеевна, юная преподавательница этики и эстетики. - Товарищ старший лейтенант, вице-сержант Золотоверхий по Вашему приказанию прибыл, - раздался звонкий чистый юношеский голос позади Макарова и Мак обернувшись, не смог сдержать мальчишеской улыбки, увидев точно такую же на лице своего суворовца. Запыхавшегося, с перекошенной фуражкой, с расстегнутым кителем, но такого чертовски счастливого. Макаров взял со стола стакан с соком и протянул его Золотоверхому. - Молодец, что прибыл, - хмыкнул он, и виновато глянул на Ольховскую, которая с любопытством взирала на развернувшуюся перед ней сцену. - Полина, это вице-сержант третьего взвода - Максим Золотоверхий. Максим, это моя старая знакомая Полина Сергеевна Ольховская. - Здравия желаю, Полина Сергеевна, - тут же отрапортовал бодро парень. - Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться. Макаров улыбнулся, поднялся из-за стола, поправил на суворовце фуражку: - Обращайся уже по имени-отчеству, Максим, мы ж не в училище. Да, и после того, как я тебя уже в энный раз прикрываю, мы с тобою поддельники, да? - Спасибо, Максим, - хмыкнул парень, и тут же глядя на Полину, исправился - Петрович. Как ж я без увольнительной-то вернусь? - А как ты без неё уходил-то? - ответил смеясь Макар, садясь снова за стол, и доставая из кармана бланк увольнительной. - Поль, у тебя ручки не найдется? Ольховская подала ему шариковую ручку, и мужчина торопливо заполнил бланк, вручил его суворовцу и добавил: - Вижу, что с Мариной, ты все же помирился. - Так точно. - Подожди меня на улице, Максим, я сейчас выйду и провожу тебя до училища, чтобы вопросов у дежурного лишних не возникало. - Спасибо, - смутился подросток, потупив взгляд. - Не за что, - тихо ответил Максим, и повернулся к Полине, все еще сидящей за столиком. Уходить, так и не поговорив, не хотелось совершенно. Не зря же ведь она его искала, и ждала. Может быть не поздно им все еще исправить? Может быть, у них все еще есть шанс... столько вопросов, и столько желаний - тайных, неуместных сейчас. - Прости, не получится сегодня поговорить, мне этого залетчика отвести в расположение нужно, а то ведь исключат. А лучшего сержанта для взвода мне не найти. Ах да, - задержаться бы еще на минутку, просто еще раз бросить украдкой этот влюбленный взгляд, словно возвращаясь в прошлое, и снова становясь тем самым мальчиком, который был так трепетно_отчаянно влюблен в свою учительницу. Макс достал из кармана еще один бланк и торопливо нацарапал на нем номер своего мобильного. - Вот, это мой номер, позвони мне в понедельник, договоримся о встрече. До свидания, Поль, я действительно был рад тебя видеть. Честь имею, - щегольски щелкнув каблуками, Макаров покинул ресторан. Золотоверхий. Макс понимал, что накосячил. Понимал, что снова подставил своего непосредственного командира, и что куда важнее просто отличного мужика - Макарова. Но не поговорить с Мариной, он не мог. Он дал ей слово. Слово суворовца, и нарушить такой обет было нельзя. Поэтому сейчас ему и пришлось плестись в молчании по тверским улицам рядом с так же молчавшим, погруженным в какие-то свои мысли Макаровым. - Товарищ старший лейтенант, Вы это.... извините меня... - Да, ладно, Макс, проехали, - хмыкнул в ответ молодой офицер. - Ты просто бы о матери подумал. Она с таким трудом пристроила тебя в училище, старается приезжать к тебе постоянно. Ей и без того сложно, а тут ты со своими залетами. И от вот этого на душе у Золотого стало вообще хреново. Потому, что Макаров был прав. В самую первую очередь он подставляет именно маму. А мама для Макса была всем. Отца он, конечно, помнил, да и сохранились фотографии, видео-записи. Только вот отца нет уже как десять лет. Погиб при исполнении. Отец у Макса был полицейским, и поэтому для поступления в СВУ льгот ему по началу не предоставили никаких. Не положено, сказали. И тогда его мама села на скамейку возле КПП, посмотрела на своего уже взрослого сына и улыбнулась: - Ты ж у меня все равно все экзамены сдашь, да? И он сдал. На "отлично" сдал. Плевался_ругался, хотел было сбежать, но от глаз матери ведь некуда не деться. И ведь решение это они как ни странно принимали оба. И он, Макс, согласился на это, понимая, что выбора-то по сути и нет никакого. Мать его одна не поднимет, не выучит. Оставшись после гибели отца, без образования и нормальной работы, она итак с трудом держалась все эти годы, отказывая себе во всем, и стараясь, что бы её мальчик, её сынишка, ни в чем не нуждался. - Я Маринке слово суворовца дал, - в оправдание проговорил Золотоверхий. - Горе ты, а не суворовец, - улыбнулся Макаров, - выгонит завтра нас с тобой Ноздря... Ноздрев... И Максу пришлось горько вздохнув, молча согласиться с более старшим_мудрым_опытным, в общении с генерал-майором Ноздревым, тезкой. Только что-то ему подсказывало, что они выкрутятся, как обычно. Быть может тот факт, что в училище поговаривали о том, что шестеро офицеров-воспитателей, которые пришли в училище шесть лет назад своих не бросают. И держаться они друг за друга уже много лет, и вроде, как клялись они на крови. В этом вот самом училище и клялись. Ольховский. Максим Максимович Ольховский был достаточно сообразительным мальчиком для своих десяти лет. А еще он сейчас совершенно точно знал, что от матери и бабушки ему за это влетит по самое что ни на есть "ни балуйся". Только вот не может он больше ждать. Он и так столько лет ждал этой самой встречи. С папой. Настоящим. Живым. Таким же, как и у всех его друзей. А пока, что у него есть только старая потертая фотография молодого парня, одетого в суворовскую форму с упрямым волевым взглядом серо-голубых глаз. А еще обрывки тех разговоров, которые он трепетно хранит в памяти. И вот вчера, когда он вернулся с улицы, опоздав на пару часов, он снова услышал, как бабушка укоряет маму: - Поль, ты на него посмотри только, ему отец нужен, мужская рука. Поговорила бы ты со своим этим Макаровым. Он ведь уже не мальчишка, чай не семнадцать лет, ты и так ему столько лет спокойствия подарила тогда. Не сгубила ему жизнь, но ведь он же имеет право знать о том, что у него сын есть. А самому Максу по сути не столько мужская рука нужна была, сколько просто более сдержанный характер. Потому, что он с детства слышал от матери: - Макаровская порода, смотрю я вот на тебя, а ты совсем, как твой папка упрямый такой же... Ох, Макся, Макся, нарыдаюсь я еще с тобой, горе мое луковое, - обрабатывая очередные порезы_царапины и ссадины, полученные в драке. Простить того, что кто-то называет его безотцовщинной Ольховский не мог и с остервенением бросался в драку. Зато в школе его если не уважали, то хотя бы боялись. В прошлом школе уж точно. А в этой пока он не появлялся. То есть, конечно, мама привезла его с утра к зданию школы, и он даже поднялся на крыльцо, и почти зашел в двери, когда автомобиль матери отъехал. И Макс решил - сегодня. Он увидится с отцом сегодня. О том, что тот служит в Тверском СВУ мальчик услышал от бабушки, которая поведала об этом одной из своих подруг. А значит, Максиму Ольховскому оставалось только найти это самое училище, показать там фотографию и тогда они с папой найдутся и поговорят. Может быть хоть этот самый Макаров объяснит ему Максиму - почему они все не живут вместе. Почему он бросил их с мамой? Почему не искал своего сына? Почему все так?