Глава 3. Трясина и неблагой
23 сентября 2015 г. в 17:18
Дорога бежит вперед и вперед, ложась под широкие волчьи лапы, и Дей неутомимо несется по ней.
Местность вокруг схожа и не схожа с известной мне, а я ведь видел многое. Она меняется медленно, но неотвратимо. Все вроде бы то же, но что-то неуловимо показывает: мы передвигаемся не только вперед. Мы словно проваливаемся куда-то.
Высокие ели земель дома Волка, ровные пустоши, скалистые обрывы и синяя лента Айсэ Горм остались далеко позади. Мы пересекли ничейные земли за ними, дальше владения дома Леса, и он оправдывает свое название. Багряные и желтые упавшие листья выстилают нам путь, затем их сменяет зелень лесная, живая, появляется трава на земле, плоды на деревьях… Леса-леса-леса. Вокруг светлеет, а ведь поздний вечер. Уже и цветы, колосится рожь на редких полях.
Мы покинули Черный Замок зимой, а врываемся словно в раннюю осень. Мы идем против течения времени, рвем невидимые препоны, проламывая себе дорогу к неблагим.
Дей тоже чувствует это, ему тяжело, очень тяжело, но он не останавливается.
Вторую ночь мы проводим в дороге, пересекая перевал Грозовых Гор. Дом Неба под самым солнцем… Но грозы нет, только унылый проливной дождь, скользкий спуск почти кубарем, в воде, грязи и камнях.
Ясное солнце встречает нас поутру, но тут, в горах, холодно. Очень холодно. Мне становится теплее от чужого взгляда. Нет, это я грею, я грею тебя, Дей! Хоть немного!
Однако чужой взгляд я ощущаю явственно. И в нем нет добра, хотя и зла тоже нет.
Дей, я могу не спать вовсе, но тебе нужно отдохнуть. У тебя лапы разъезжаются. И вовсе это не шутка! Ты не заметишь, как споткнешься об очередной камень, через которые перепрыгиваешь уже с натугой, упадешь в трещину, приветливо ждущую именно тебя, или поймаешь затылком валун, свалившийся с самого верха горы.
Хорошо, мой Дей, я замолкаю. Я помню о Лили. Я не знаю, за кого боюсь сильнее, за нее или за тебя. А это для того и упоминаю, чтобы ты разозлился и не спал, раз уж решил бежать и ночью! Прости, нет, я не буду больше произносить ее имя. Я чую, как тебе больно.
Уф, мы закончили хотя бы с горами.
Кругом поля из бесконечных маков. Я люблю цветы потому что их любит моя госпожа, но эти траурные маки мне вовсе не нравятся. Тебе они тоже не нравятся, мой Дей?
Сколько же этих маков, они слепят и дурманят.
Дей, приди в себя, ты уже не бежишь, ты плывешь в этом жутком красно-черном море! Только небо цвета индиго, жгущее солнце и приторный усыпляющий аромат!
Вот, упал. Дей, очнись же! Вовсе не обязательно было царапать себе бок. Но я рад, что мы вернулись на Дорогу. Противные цветы слизали твою кровь и успокоились, выпустили нас. Чужой недовольный взгляд пропал, пропал и жар, охвативший меня при входе в это сонное царство.
Нет, Дей, я не знаю, кто пытался остановить нас! Да, я буду бдителен вдвойне!
Короткая ночевка, когда даже молодой волк падает от усталости, и опять долгий монотонный бег по красной растрескавшейся земле.
И мы натыкаемся на болото.
Волк не полезет туда, но человек, шатаясь, упрямо идет вперед. Волку по топкой почве идти было бы легче, но это же вода! Вода — это не наш мир, это мир фоморов! Тем более, пресная вода, в которой и дышать-то нельзя. Волк не будет соваться в капкан.
Усталость и звериный страх вышвыривают Дея из волчьего тела.
Мой Дей, мы, похоже, пришли. Дорога бежит вперед, в это болото! Оно же от края и до края этого мира. Редкие чахлые кусты, колышушийся под ногами бурый ковер, там и сям прерываемый черными ямами с тухлой водой. Чпок. Фу, оттуда вырываются зловонные пузыри. Даже не хочу думать, кому они принадлежат. Болото дышит, и дышит нехорошо.
Оно большое и опасное, незнакомое и отталкивающее. Давай обойдем его, пока не поздно, Дей, я чую дыхание трясины!
Нет! Нет! Не ходи!
Ну вот. Теперь вода ещё и в сапогах. До чего же они отчаянные, эти волки — все напрямик, напропалую, без сомнений. И мне по-прежнему кажется, что за нами кто-то идет. Мой Дей, может быть, стоит его подождать? Познакомиться? Спросить дорогу? Ах, я понимаю, понимаю, отчего мы настолько торопимся, не вздыхай так, но болото опасно! Я чувствую это всей своей вновь разогревшейся шкуркой!
Да, я не знаю, отчего, но я рад, что получается тебя греть. Хотя бы немного. Я же знаю, как тебе холодно, мой Дей.
Болото чавкает очень смачно. Наверняка питается ши. Особенно — молодыми волками! Остановись, мой Дей, тут совсем плохо, это место стоит обойти! Не напрямик! Ох!
Не дергайся, если одна нога увязла, то выбраться ещё можно, потерпи, я вижу несколько палок, ты сможешь до них дотянуться…
Ох, нет! Мы вязнем! Дей, не дергайся, успокойся, Дей!
— Мне кажется, благой, или ты решил покормить трясину? — раздается незнакомый голос.
Я даже не заметил этого одинокого ши.
Он сидит на корточках слишком близко, странное некрасивое лицо выражает равнодушный интерес, в глазах только любопытство. Ну, захотел и захотел покормить собой, кто может запретить?
Смотрит прямо в глаза Дею. Пегие волосы неблагого слегка завиваются на концах, в ухе торчит что-то похожее на украшение, длинные губы загибаются вниз, зеленые глаза холодны. Все лицо ши кажется вытянутым вперед, и тянули вперед его именно за этот длинный нос.
— Это не твое дело! — предсказуемо вспыльчив Дей.
Ох, Дей, пусть он не нравится тебе на вид, но помощь не будет лишней!
Дей проваливается еще сильнее. Ши, напротив, легко удерживается на зыбкой поверхности. Он склоняет голову вбок, хмурится, пытаясь понять.
— Может быть, у вас так принято, благой, но кормить трясину мы привыкли особым порядком, и ши в её блюда не входят, — объясняет свои, совершенно дикие, традиции.
Бежать бы от него, да трясина продолжает потихоньку засасывать.
— Мы вообще не кормим трясину!
Дей злится, но не будет вымаливать помощь, а странный ши не торопится предлагать, хотя болото аппетитно чавкает уже на уровне пояса.
Дей! Смири гордость! Тебе же ещё быть королем! Ты должен уметь договариваться со всеми, даже с неблагими! Мы должны идти дальше!
— А как вы тогда справляетесь с её голодным безумием?
Некрасивый ши усаживается поудобнее, устраивает руки на коленях, склоняет голову вбок и продолжает смотреть волку в глаза. Заинтересовался беседой. И его совершенно не смущает, что собеседник всё больше уходит под воду.
Странные они, эти неблагие.
— Никак не справляемся! — решает ответить мой волк.
Ох, Дей, осторожнее, болото уже подступает к груди! Попроси! Просто попроси! Но Дей смыкает губы только плотнее, он слишком горд, а некрасивый ши ему совсем не нравится.
— Мы не кормим болота! Потому что у нас нет…
Гнилая вода заливается в рот, да попроси же!
— Боло… — булькает Дей.
Ши выгибает брови, что делает его лицо ещё более изогнутым, впервые глядя на собеседника с беспокойством, но вода смыкается над головой гордого волчьего принца.
Дей! Держись! Дей-Дей-Дей!
Липкая жижа окружает, забивается в нос, сила волка не может помочь ему сейчас, она только вредит, барахтаться бесполезно, и я успеваю отчаяться, когда сверху опускаются руки, хватают за плечи, тянут вверх, туда, к свету — благому-не-благому — одинаковому для всех ши, красавец ты или не красавец.
Трясина отпускает медленно, но некрасивый ши настойчив, он умеет обращаться со своим болотом. С отвратительным чавканьем Дея выплевывает прямо на руки ши. Он тяжело дышит, его одежда перепачкана, а пегие волосы слиплись от грязи. Он все ещё некрасив, но теперь кажется мне прекрасным.
Ши резко передавливает грудь моего волка, Дей закашливается, выплевывая грязную воду, а затем падает на относительно сухой островок. Бранн протягивает ему полотенце, влажное и пахнущее горьковатыми цветами.
Вытрись, мой Дей. А то видок у тебя, как у неблагого.
Они пытаются отдышаться оба. Некрасивый ши с сомнением косится на Дея, словно ожидая очередного подвоха:
— Если бы ты сказал сразу, что не знаешь, как обращаться с болотом, вытянуть тебя было бы куда легче. Я думал, благой знает, что делает!
На сухом островке посреди этой мерзкой топи очень уютно.
Неблагой словно из воздуха достает котелок, по взмаху руки разводит костер, вспыхнувший так ярко, как не должны гореть влажные болотные деревяшки. Кажется, так же из ниоткуда некрасивый ши вытащил и островок сухой земли, на котором мы находимся.
Дей молчит, приходя в себя. Мрак вокруг нас нарушают лишь белесые пляшущие огни, но они не светят, а слепят. И наверняка утаскивают туда, откуда не вернуться.
— Не стоит сейчас идти через Трясину, — ловит его вопросительный взгляд неблагой. — Сожрет.
— Мой дом… — вздыхает Дей, начиная произносить редко употребляемую, старинную церемонную формулировку, решив хоть на словах отблагодарить того, благодаря кому он жив и еще не сожран, — готов будет принять тебя всегда. Волки придут по твоему зову, где бы ты ни был, — и прикрывает веки устало.
Любопытство искрится в ярких, изумрудных глазах неблагого, словно пляшут веселые феи, оно теперь неравнодушно, это любопытство. Для некрасивого ши фраза Дея больше, чем просто слова, больше, чем вкладывал в них сам Дей.
При старых богах ши, произнёсший слова дружбы, становился другом до конца жизни. Теперь не так.
— Как хоть тебя зовут? — некрасивое лицо опять кажется мне симпатичным, ши доброжелателен, даже удивительно, что вот так сразу. — Меня — Бранн, — легкий кивок, голова склоняется набок, как у птицы.
Дей молчит. Он не признается, что выдохся и еле дышит. Осторожно распрямляет ноги, делая вид, что просто вытягивает их к огню. Сжимает зубы, чтобы сдержать стон.
От меня можешь не таиться, у тебя болит все тело и ты на грани. Давно уже на грани. Спать иногда нужно, мой Дей.
Волк говорит о другом, не торопясь представляться. Ведь чем выше титул, тем больше потребуют в уплату за спасение.
— Странные вы. У нас принято сначала помогать, а потом спрашивать, нужна ли помощь.
— А мы всегда ждём приглашения, — пожимает плечами неблагой, зеленые феи в его глазах засыпают, словно Дей сначала чем-то очень порадовал, а потом сильно огорчил его. — Что-то я с тобой разболтался.
— Но я так и не попросил о помощи.
Бранн не отвечает, поворачивается спиной, начиная ворошить огонь. Темнота вокруг сгущается и словно прислушивается к этим двоим, говорящим на разных языках.
Бранну непонятно, что Дей делал в болоте. Может, мылся в мягкой торфяной воде или проверял быстроту погружения в трясину.
Дею непонятно, с чего такая забота и что он теперь должен этому некрасивому неблагому. В мире ши ничего не дается даром. Вспомнить только виру, что истребовал Луг у сыновей Турина! Может, Дею тоже проще было сразу утонуть в болоте?
— Большинство моих знакомых дали бы тебе умереть, — Бранн шевелит полешки, хотя костер горит достаточно ярко и не требует присмотра. — Но я часто нарушаю правила.
Звучит легкомысленно. Удивляет, что неблагой до сих пор жив. Впрочем, на то он и неблагой среди неблагих, кто их уразумеет.
— Странно. Я… — кашель снова прерывает Дея, надсадный, глубокий. Болото очень хотело сожрать волка. — Мне говорили, у вас нет правил — одна свобода.
— Свобода, мой несостоявшийся ужин для трясины, подразумевает куда больше правил, чем все ваши закостенелые церемонии, — теперь невеселый ши поворачивается к Дею, дает волю языку, словно закрыв сердце. — Не целуй руку тому, кто ниже тебя, не показывай своих чувств, не давай волю привязанностям… Сам-то всегда их соблюдаешь?
Наши традиции неблагой знает хорошо, но не понимает их. Теперь Дей пожимает плечами, не желая объяснять очевидного. Не всё, что дорого и важно, напоказ.
— Нам ваши правила тоже не слишком понятны. Хотя бы, — в холодных глазах неблагого с заснувшими феями видна обида, и она наконец-то выплескивается в слова: — Хотя бы то, что при всех наших свободах не назвать свое имя — даже врагу! — худшее из оскорблений.
— Дей! Дей, сын короля Майлгуира, наследный принц правящей династии Волчьего дома и Восьми королевств, муж… принцессы Солнца.
— Как много слов!
Бранн хохочет, запрокидывая узкое вытянутое лицо. Изумрудные феи опять пляшут в глазах этого странного ши, оттаявшего так же быстро, как и замерзшего.
— О, чуть не состоявшийся болотный ужин! Жаль, столь длинный титул не смог вытащить тебя из трясины, тогда бы мне не пришлось каждый раз произносить его во время приветствия!
Дей разозлен, он готов ринуться на обидчика. Каков наглец! Выспросить имя, чтоб затем поиздеваться над ним!
Для волка оскорбление титула и дома невозможно. А для неблагого — повод для шуток. Но на некрасивого неправильного ши невозможно злиться даже мне. Может, потому, что тот только что спас моему Дею жизнь?
Так и не услышав, чего Бранн хочет в награду, мой волк определил её сам, позволив неблагому обращаться к нему по имени. Как к равному:
— Зови меня просто Дей.
