А было ли? А может нет?

Джослин просыпалась последний месяц очень рано: школа как-никак. Конечно, у школы было другое, парадное название: Высшая академия Сумеречных охотников имени Ангела Разиеля и его Творца города Аликанте. Даже преподаватели звали академию школой, язык заплетался выговаривать столько... Уже месяц Джослин сидела со сволочью по имени Валентин Моргенштерн,а также уже месяц получала во время тренировок от него сотни синяков и столько же царапин и порезов. Но также он "галантно", как говорили девушки, спасал Джослин от обсуждения самого его, но у Фэйрчалд были подозрения, что он это делал далеко не из чистоты душевной, а во избежание тошных его слуху сплетен. Все её друзья очень быстро подружились с этим снобом, чье очарование притягивало всех, как магнит, а Джослин заставляло бежать от него сломя голову. Оно имело на девушку абсолютно противоположный, по-видимому, правильному эффекту. Люк, Роберт, Майкл, Стив и даже Ходж тянулись к нему, он учил их новым боевым приемам, объяснял непонятное в теории... Короче вел себя, как... сноб! В этом году в школе объявилась новая "радость", причем только последнему году, то есть им: танцы в бальном зале на Хэллоуин— праздник примитивных, вроде страшилок. Не имело, в общем, значения, в честь чего будет это идиотство. Сегодня об этом объявили. Впервые за месяц у Джослин проснулось сострадание к Моргенштерну: девушки просто висли на нем, как новогодние шары на елке. Даже нескольких решительных, близких к грубости и неучтивости, отказов не остановили зомбивалентинов, то есть— всю женскую половину класса, кроме Джослин и Аматис, которым парень был и даром и с деньгами не нужен. Прошло около недели, а парень все еще держался. Сидел все уроки мрачнее тучи, и, несмотря на ярость, уже заметную иногда на бесстрастном лице, он стал куда мягче, чем раньше, быть с Джослин на тренировках. В этот день Елена Фэйрчайлд и ее муж Себастьян Фэйрчайлд уехали к давним знакомым: Имоджен и Александру Эрондейл, родителям Стива. Джослин готовилась ко сну, когда вдруг где-то под её балконом послышалось покашливание. Джослин прокралась на кухню за огромным кухонным ножом, и схватив его, нашла в своей комнате, обклеенной золотыми обоями, стило, подаренное на семнадцатилетие родителями. Она бесшумно вышла на балкон и в ужасе остановилась, глядя на того, кто стоял перед её балконом. Валентин Моргенштерн. — Эм... Ты решила меня убить, Джослин?— спросил он со смехом, оглядывая её вооружение — Какого?! — Джослин, я хотел попросить тебя пойти на танцы со мной.— проговорила Моргенштерн мягко, заботливо смотря на её перекошеное от непонятных даже ему чувств лицо. — Нет. А если не с кем идти, то попроси любую, но не забудь прихватить нашатырь и валерьянку. Серьезно говорю—понадобится. — Джослин, я хочу пойти именно с тобой. Джослин уже начала злиться, ему недостаточно девушек с его фан-клуба, он решил и её туда приписать. — Совет иди к черту, а лучше прям с ним!!! Подсказка: искать его у ЧЕРТА НА КУЛИЧИКАХ!!!!!— закричала на Валентина Джослин. Девушка развернулась и ушла в комнату. Через минуту даже через закрытой окно послышались звуки серенады, исполняемой приятным мягким, но настойчивым голосом. И это продолжалось всю ночь. Сколько раз Джослин Фэйрчайлд пожелала Валентину Моргенштерну осипнуть или простудиться, девушка перестала считать на третей сотне. В конце концов она стала прокилинать муз, одаривших парня музыкальным слухом, голосом и некривыми пальцами.