Par

***

Акутагава молча сидел в кузове фургона. Прошло чуть меньше суток, и он уже успел немного смириться с немыслимым. Дазай-сан попросту не мог погибнуть. Но люди, которые сообщили об этом, были достойны доверия, и босс явно скорбел, пусть и пытался это скрыть. И босс, и Накахара-сан наедине с другими членами мафии почти не скрывали горечи и потрясения, пусть, как он и прекрасно знал, последний с ним не слишком ладили. Акутагава высоко ценил это: и оказанное доверие, благодаря чему он увидел больше, и само знание факта, что не он один не знает как себя чувствовать. Но была одна вещь, смириться с которой почти не получилось: ненависть. Ненависть к жалким хлюпикам из агентства, которые позволили Дазай-сану умереть. Небольшую скидку он сделал только тому очкастому парню, ведь в глубине души – пусть Акутагава и пообещал его добить, если тот когда-нибудь покажет нос из-за решётки полицейского участка – он был ему благодарен. О, тот парень, Куникида Доппо, хотя бы пытался, он до самого конца оставался рядом, делал всё, что мог, в силу своих возможностей. Не его беда, что он оказался слабаком. Если бы Акутагава находился там, он бы Дазай-сана точно защитил. Акутагава злился. Ярость разрывала его изнутри так, что не выходило даже нормально вдохнуть. За всё время с момента, когда узнал о смерти Дазая, он не проронил ни слезинки. Только молча зашёл в туалетную комнату и с такой силой врезал зеркалу, что перепуганная Гин прибежала и повисла у него на руке точь-в-точь вовремя, чтобы не допустить следующего удара. А после подчинённых обзвонил босс – кому передал через Хироцу или через других чинов, затем вызвал его и ещё нескольких человек на ковёр и изложил план. Тогда Акутагава неожиданно для самого себя осознал: помимо сестры ему есть ради чего жить. Пока он не уничтожит последнего причастного к смерти Дазай-сана ублюдка, он ни за что не умрёт. Костьми ляжет, а убьёт их всех – одного за другим. Когда в фургон забрался тигр, Акутагава не обратил на него ни малейшего внимания. На фоне произошедшего их вражда казалась даже мелочной, детской какой-то. Уже не имело значения, кто сильнее, если Дазай-сана нет. Фургон сдвинулся с места и медленно покатился наверх, по горной дороге. Босс пообещал провести последний инструктаж, когда они доберутся до пункта назначения. Ярость бурлила и клекотала внутри, и даже кислая рожа тигра не служила утешением и не улучшала настроение. Как говорил Накахара-семпай, пригласивший его напиться в изакайе, «когда всё это дерьмо закончится», «феерически похуй». – Акутагава, – вдруг глухо сказал тигр, и пришлось скосить на него взгляд, показав, что слушает. – Веришь ли, я… понятия не имею, что мне теперь делать. Ярость на него тратить не хотелось. Она для других, для тех, кто сделал это с Дазай-саном. Но он всё-таки повернулся к нему вполоборота и устремил взгляд темных глаз на тигра. – Почему ты спрашиваешь меня? Я похож на твоего друга? – он несколько мгновений смотрел на него в упор, а после отвернулся. – Поговори с Изуми. Тигр на несколько мгновений замер, будто не такой реакции от него ожидал, но Акутагава его проигнорировал – он здесь не для того, чтобы оправдывать его ожидания. Единственный человек, чьи ожидания он оправдать желал, мёртв. – Я думал, ты теперь нашел смысл и можешь подсказать мне, что делать. Акутагава скрипнул зубами. Вот снова. Ищет ответы, которые должен найти сам, у других людей. Слепо следует за ними и считает, что кто-то обязан ему помочь. По крайней мере, Акутагава добровольно выбрал свой путь, сам решил следовать за Дазаем. Так чего этот человек хочет от него?! Он сжал руку в кулак и стиснул зубы, чтобы сдержаться. Останавливать их всё равно некому, но, к сожалению, наказ босса Акутагава ни на мгновение не забывал. Он оставался предан мафии: душой и телом. А нарушить приказ сейчас и прервать перемирие – он не настолько глуп, в конце концов. Если бы машина не остановилась, Акутагава, наверное, в очередной раз высказал бы Накадзиме всё, что о нем думает и наверняка, прозвучало бы там совершенно не то, что тигр-оборотень хотел от него услышать. Вот только не сложилось. В кузов забрались босс и директор агентства, и Акутагава подавился заготовленными фразами. – Вы оба – ключевая часть нашего плана, – без предисловий начал босс, не обращая внимания на неприязненный взгляд, которым его одарил тигр. – Вам предстоит проникнуть в убежище Достоевского, старую угольную шахту и добраться до самого её низа, отыскать в переплетении ходов самый главный, ведущий туда, где, вероятно, и скрывается одарённый, который использует вирус, а также, предположительно, их лидер. Директор агентства продолжил за него. Он постучал пальцем по старому, невесть где раздобытому плану, разложенному на полу. – Согласно тому, что нам удалось разузнать, она уходит больше, чем на два километра вглубь, и наверняка убежище оборудовано по последнему слову техники: сенсоры, датчики, камеры. Будьте осторожны. – Я не думаю, что у них было время тщательно развернуть систему за короткий промежуток времени, но сохраняйте максимальную осторожность, – добавил босс. – Там наверняка пропадёт связь, потому полагаться вам придётся только на себя. Акутагава-кун, пожалуйста, не передеритесь в первые же минуты, едва окажетесь в шахте. Помни, о чём мы говорили ранее. – Ацуши, я тебя очень прошу, работайте вместе. Хотя бы сейчас, – повторил директор. – Это очень важно. Я тебя просил, помнишь? Акутагава с удовольствием бы вспорол чистюлям из Агентства глотки, каждому, включая тигра. Однако он только угрюмо кивнул. Ведь ранее босс использовал запрещённый приём. – Я рассчитываю на вас обоих, – сказал босс. – Если у меня получится, я буду вас направлять, но я бы на это не рассчитывал. Вероятно на мне будет координация других эсперов. Ваша первоочередная задача – обезвредить одарённого. Дальше действуйте по ситуации. – Эй, а как насчёт лидера? – уставился на босса директор агентства и заговорил таким тоном, что Акутагаве захотелось сразу же перерезать ему глотку Расёмоном. Жаль, не прозвучал приказ. – Ты слышал, с чего я приказал им начать? Давай мы поставим основной целью собственное выживание и сосредоточимся на том, чтобы не рисковать сдохнуть в следующие пять минут, Фукузава-кун? – произнёс босс с иронией в голосе. – Но если ты пожелаешь, можешь к ним присоединиться в набеге на вражескую базу, я не стану тебя останавливать. В конце концов, мы ещё не изучили возможности вируса: вдруг тот одарённый может сокращать таймер, и, едва ты попадешься ему на глаза, он так и поступит? Директор поджал губы, но не стал спорить. Тигр пялился на них возмущённо, но, похоже, не мог найти подходящих слов, чтобы вклиниться в разговор и выразить свое негодование. Выражение его лица уже служило подходящей наградой. – Босс, приступаю к выполнению задания. Рюноскэ Акутагава, – отчитался он. – Акутагава-кун, ну зачем же так официально, – босс покачал головой, и его губы тронула лёгкая улыбка. Он запахнул плащ, зябко в него кутаясь. Вероятно, вирус беспокоил его, как бы мужчина не пытался скрыть собственное состояние. Акутагава решительно ему кивнул. Верно. Он делает это не только ради памяти Дазай-сана. Но и для того, чтобы спасти босса, защитить мафию, в которую он верит. – Пойдём, тигр. Акутагава встал, разбежался и, используя Расёмон, незаметно запрыгнул на верхнюю часть шахты, оставшуюся незащищённой, и оттуда провалился внутрь, вырезав фрагмент крыши и смягчив приземление способностью, расставив ленты как гигантские лапы лягушки. Через полторы минуты ровно к нему присоединился Ацуши, каким именно образом – неинтересно. В любом случае, тот, как обычно, ужасающе медленный. Акутагава осмотрелся в поисках камер и ни одной не обнаружил. Стены укрепили свежими подпорками, по ним змеились кабели и уходили в темноту. Через равные промежутки времени находились лампы, там же, вероятно, стоило искать и камеры. Странная планировка. Акутагава не очень понимал, что именно его беспокоит: скрытое проникновение не его специализация, но он слишком часто слушал рассказы Гин о работе, так что невольно что-то да запомнилось. – Стой на месте. Нарвешься на датчик движения, и мы провалимся, – сухо обронил он. – Ты всё-таки собираешься работать со мной вместе? – недоверчиво спросил тигр. – Отстанешь – убью, будешь мешать – убью, – Акутагава повел плечом, сделал несколько шагов в темноту и остановился, внимательно прислушиваясь. Датчиков движения нет, сигналы тревоги не звучат. Отлично. – Ещё могу бросить тебя здесь. Так и хотелось поступить, если честно. В любом случае, молчаливый тигр нравился ему куда больше тигра болтающего. – Попадешься врагам, и они тебя прихлопнут. Идея неплохая, – продолжил Акутагава и невольно усмехнулся своим мыслям. Идея использовать тигра в качестве приманки его даже позабавила, пусть и не имела смысла на самом деле. – Тогда закончу миссию один и всех здесь убью. Он развернулся, чтобы продолжить идти. – Вот всегда ты такой! – выпалил Ацуши ему в спину. – Думаешь только о том, чтобы убить противника! Вот поэтому Дазай-сан тебя и не… Акутагава даже не поворачивался обратно. Его Расёмон прибил тигра к стене шахты, ухватив за горло. Только тогда он развернулся на каблуках и сделал несколько шагов по направлению к Ацуши. У него уходил весь самоконтроль, лишь бы сдерживаться. – Во-первых, заткнись. Во-вторых, в том, что он погиб, виноваты вы. Вам с самого начала было плевать на него. Лишь бы он делал всю грязную работу, а ваши руки оставались чистыми, – чёрные ленты способности крепко держали бьющего отросшим хвостом тигра в стену. – Скажешь, я не прав? Он несколько мгновений смотрел ему в глаза, наслаждаясь проступившим на лице выражением вины и бессилия, но в результате отпустил. Потому что Дазай-сан хотел бы, чтобы они победили. Он подождёт до конца миссии, а потом уже убьёт тигра. В конце концов, босс тоже сдерживается, вынужденный работать с тем человеком. Неужели Акутагава не может пойти на союз с врагом ради важного дела? Ярость снова загорелась в груди, словно кто-то раздувал мехами тлеющие угли. Сможет. Работа с ненавистным тигром малая цена, если наградой станет смерть тех, кто убил Дазай-сана. – Нет, всё не так, я…– Ацуши замямлил, похоже, не в силах сходу подобрать слова. Он не желал слушать его оправдания. Всё равно ничего нового тот ему не скажет, только прибавит поводов убить его здесь и сейчас. – Пойдём. Чем дольше мы остаёмся на одном месте, тем выше шанс, что враг быстро нас обнаружит. Акутагава пошел вперед, и Ацуши неохотно последовал за ним. Некоторое время они оба слышали только собственные шаги, пока не оказались на границе следующего пятна света. – Вон там камера. Нас заметят, – шепнул Ацуши. Совсем близко зазвучали голоса. Акутагава на глазок прикинул расстояние между потолком и полом. – Жди здесь. Я разберусь, – коротко сказал он. Через пару минут два охранника, плотно спелёнатых лентами Расёмона лежали перед ними, все они, вчетвером находились за пределами глазка камеры. Тигр двигался быстро, когда хотел. Проблема в том, что хотел крайне редко. – А теперь тихо, если не хотите умереть. Подадите голос без разрешения – убью. Почувствую неповиновение – убью, – холодно произнес Акутагава, глядя на мужчин. Оба старше двадцати, одеты не то, чтобы слишком хорошо: типичная трущобная шваль. Ацуши кинул на него недовольный взгляд, но вопреки обыкновению смолчал и уставился в пол. Акутагава бы удивился, не будь у него дела поважнее. – Скажите по связи, что здесь никого нет. Один из мужчин, полнее и старше, с готовностью закивал и, страшно переигрывая, заголосил в микрофон. – Да змея это, змея. Не парься. – Змея или вы? Ладно, мне без разницы. Главное, клювом не прощелкайте врагов, – ответил ему голос и оборвал связь. Второй охранник смотрел на своего сокомандника, явно с трудом сохраняя на лице нейтральное выражение. Скептицизм и отвращение проступали. – Так, ладно. Звук на рации до минимума. Кто вы такие? Отвечайте, – оба не походили на японцев. Возможно, мигранты. В Японию после Великой Войны кто только не приехал в поисках лучшей жизни. Даже сейчас, спустя больше чем десятилетие, мафия время от времени отлавливала новеньких, и в её составе работало немало иностранцев. – Лично я с материка, – отозвался немного испуганно и дрожа толстый мужик. – Там ловить нечего, вот я и приплыл, думал здесь получше будет. – Я тоже, но я из другой страны, не из его, – добавил его сухощавый спутник. – Деньги нужны позарез, вот и подвизались на паршивую работёнку по охране объекта. – И какой объект, вам говорили? – Акутагава не слишком часто вел допрос, но нередко наблюдал за тем, как это делается. – Сказали важное чото, – отозвался первый, толстый охранник. – Сухощавый низкий такой мужик говорил с нами при найме на работу, сказал пару недель тут отсидим, получим деньги и свободны, но кто это, был лично я без понятия. – А сейчас он где? – Понятия не имеем, простите. Мы люди маленькие, сунем нос в чужие дела, его откусят, – мужик расплылся в неприятной улыбке. У Акутагавы сложилось впечатление, будто тот над ними издевается. – А если я начну с уха? Или с пальца? Отрежу что-нибудь не особо нужное, – произнес он немного задумчиво. – Правда не знаем, – весь норов слетел с пленника, как не бывало. – Мы здесь только делаем обход, да следим, чтобы чужаки не заходили! – Здесь есть особо охраняемое место или вроде того? – подумав, спросил Акутагава. Если они не знают, где одарённые, их лидер или человек, близкий к нему, наверняка в курсе, где человек, заразивший босса вирусом. Но не успел никто из пленников ответить, тигр дёрнул его за рукав, и Акутагава взглянул на него. – Чего тебе? – Мне это не нравится, – категорично заявил Ацуши. Если он опять начнет жаловаться, вот честно, Акутагава за себя не отвечал. – Мне здесь вообще не нравится, – сухо ответил он и, намеренно повысив голос, добавил. – Я могу убить их, и дальше пойдём сами. Такой вариант тебя устроит? При его словах оба мужика отчётливо побледнели. Акутагава краем глаза за ними наблюдал – не зря он хороший боевик, его учили наблюдать за людьми. Те, кому есть что противопоставить сильному эсперу, ведут себя иначе. – Что?! Нет! – воскликнул тигр. Акутагава уставился на него с брезгливым недоумением. – Говори тише. Или на твои вопли вся шахта сбежится, – парень надулся, а он развернулся обратно к пленникам, которые резко стали сговорчивее. – Ну так что? Появились новые идеи? – Если так подумать, есть одно помещение – там огромная железная дверь, – медленно начал первый. – Эй! – шикнул на него второй охранник. – Ты думаешь, что делаешь? – А тебе, чо, жить не хочется? – с претензией буркнул тот в ответ. – Мафия вознаградит вас, мы заплатим больше, чем вам обещали эти люди, – холодно пообещал Акутагава, понадеявшись, что босс не обидится за то, что он так легко раскидывается такими вещами. На лице толстяка засияла улыбка. – Вот видишь? Наш счастливый день. Конечно, мы покажем вам туда дорогу. Акутагава пожалел, что у него нет фотоаппарата, а его телефон слишком старый и подходит только для звонков и СМС. Ведь мимо камер пробираться приходилось, а способность тигра для этого подходила лучше. Он проносил охранников на ту сторону. Сам же Акутагава почти распластывался по потолку и так переползал, оказываясь вне зоны. – Ну вот мы и на месте, – сказал второй охранник, указывая на огромную металлическую дверь. Только сейчас Акутагава понял, что именно его тревожит. Сколько сил и ресурсов они потратили на установку системы здесь: дактилоскопическая проверка, аутентификация по сетчатке глаза и голосу. Действительно, новейшее оборудование. Связи с поверхностью, естественно, нет – наверняка только внутренняя. Но для временного убежища выглядело слишком странно и слишком дорого. Их лидер или безумец, или глупец. По тому, что он о нём слышал по обмолвкам до произошедшего по словам Дазай-сана, а теперь и от босса – ни первым, ни вторым тот мужчина не являлся. Тогда в чём причина? Не его забота, но невольно Акутагава не мог не задумываться о подобных вопиющих несоответствиях. Он осмотрел коридор, железную дверь и задумался. Пробить металл несложно, но без вариантов привлечёт внимание тех, кто внутри. – Есть идеи? – обратился он к тигру. Тот выглядел неуверенным, мотнул головой и склонился над панелью управления. – У кого есть доступ? – обратился парень к охране. – Не у нас, – открестился первый. – Начальник тутошний вроде туда заходит, Гончаров Иван его звать. Акутагава кивнул задумчиво. Русский. Как и Достоевский. – Как думаешь, нам стоит пробиться напрямик? – Акутагава посматривал на стену, рядом с которой находилась дверь. Сподручнее пробить её, чем плотный металл. Зачем так напрягаться, если можно поступить гораздо проще. Так, возможно, даже и сигнализация не сразу сработает. – Наверное, – Ацуши задумчиво смотрел на стену, в ту же точку, что и он. Кажется, их посетила одна и та же идея. – Знаешь, я немного злюсь. От собственного бессилия. Куникиду обвинили несправедливо, а я ничего не сделал. Даже когда Наоми и Харуно оказались в опасности, я замешкался. Скажи, почему ты всё это делаешь? – Убийцы Дазай-сана должны получить по заслугам, – глухо ответил Акутагава. Он не собирался жить его жизнью и давать ответы на вопросы, которые тот ищет. – А ты? Разве ты их не ненавидишь? – Ненавижу, – тихо, но уверенно произнес Ацуши. – И всё же мне страшно. Мне кажется, если я сделаю шаг, больше не вернусь, не стану прежним. Акутагава поджал губы недовольно. – Тогда оставайся и топчись на месте, – хмуро ответил он. Стена выглядела сплошной и слишком плотной, чтобы разбить её с одного удара. Интересно, если они ударят вместе, получится ли за два или за три? – Человек умер из-за меня! Как я могу просто двигаться дальше, если…– Ацуши опустил голову. – И у меня из головы не выходит та девушка, с которой я сражался. Я не перестаю думать, что мне её жаль… Если бы мы встретились в иных обстоятельствах, мне интересно, сложилось бы всё иначе? – Как трогательно. Сейчас расплачусь. Акутагава не выдержал и скривился. Жалкое зрелище. Если бы Дазай-сан его увидел, что бы он сказал тигру? Что бы он сказал им обоим? От этих мыслей резко испортилось настроение. – Прекрати. Я не для этого с тобой заговорил об этом! – огрызнулся тигр, но слушать его больше не хотелось. Хочет поболтать? Ладно, они поболтают. Ведь у них столько свободного времени! – Дазай-сан умер, а ты по-прежнему только и делаешь, что бесконечно жалеешь себя, – холодно произнес он. – Не способен встать и принять собственное решение? Ацуши посмотрел на него возмущённо и попытался возразить, но Акутагава продолжал: – Будь он здесь, он бы тебя, наверное, утешил, подобрал слова, которые бы тебе помогли, – он пытался говорить ровным тоном, пусть и знал, что не получалось, его настоящее отношение рвалось наружу. – Потому что ты для него отчего-то стал особенным, но здесь только мы с тобой. Единственное, что ты услышишь от меня: враги заслуживают смерти. Если ты так считаешь. Если нет, по меньшей мере, отойди в сторону и не лезь под руку. А теперь заткнись и давай займёмся делом. Я хочу убить хотя бы одного ублюдка, причастного к его смерти. Я хочу спасти босса. Я хочу почтить память человека, который мне был важен. Если ты способен только сидеть и рыдать, по крайней мере, не мешай другим делать их работу. – Ты понятия не имеешь, через что я прошёл, чтобы сюда попасть! – взорвался тигр волной эмоций, будто отчаялся, но не пойми отчего. – Не смей говорить о том, о чем не знаешь! – Меня и не волнует, через что ты прошел! – заорал на него в ответ Акутагава, не выдержав. Вот его жалобы слушать он не нанимался, ни в какие ворота не лезет. – Перед нами стоит простая задача: найти эспера, победить их лидера, а ты что делаешь? Только постоянно мне жалуешься! Имей уважение хотя бы к памяти Дазай-сана, если на него самого тебе наплевать! – Это не мне на него наплевать, а тебе! Ты ни разу не плакал наверняка! – Да какое тебе вообще дело?! – Акутагава ненавидел, когда ему лезут в душу даже окружающие люди. А стерпеть подобное от человека, который ему отвратителен, он не мог. – Мне наплевать? Тогда скажи, где ты был, когда он умер? Скажи, чем ты такой особенный? Способность отзывалась на его эмоции, готовая ринуться в атаку, с каждым новым словом он ярился всё сильнее. – Акутагава! – резкий оклик запоздал. Удар он всё же пропустил, они слишком отвлекались на ссору. Шею кольнуло болью. Он нащупал пальцами дротик и вытащил его. Лишь тогда он посмотрел на охранников, которых они с Ацуши совершенно зря упустили из вида. Первый, толстый, на ходу убирая трубочку в карман, рванул прочь от них. Толкнул стоящую неподалёку вагонетку, запрыгнул в неё и помчался по рельсам. Второй, воспользовавшись ситуацией, исчез в темноте коридора, откуда они только недавно вышли. Акутагава бросился следом, уверенный, что легко поймает хотя бы одного из них, но неожиданно коридор поплыл перед глазами, голова закружилась, желудок подлетел к горлу, как на американских горках, и он бы свалился на землю, не подхвати его тигр. Напротив царапины засветился круг способности. – Это он! – прохрипел Акутагава. – Тот самый эспер, которого мы искали. Какого чёрта ты его не узнал?! Ты же вроде видел фото в деле, нет? Ацуши мгновенно покраснел до кончиков ушей, побледнел, после снова покраснел. – Прости! За всеми этими событиями я совершенно забыл, что Рампо-сан мне показывал…да и запомнил я мельком, – от его виноватого выражения лица только сильнее захотелось его ударить. – Никакой помощи от тебя! Давай быстрее превращайся, или он уйдет! Акутагава не имел никакого желания трястись на его спине, но выбора им не оставили. Никто не поставил любезно для них вторую вагонетку. Или так, или никак. Вцепившись в воротник его рубашки, он едва удерживал равновесие, в то время как Ацуши развил приличную скорость, пытаясь поспеть за разгоняющейся вагонеткой. Эспер даже и поговорить по телефону с кем-то успел, наверняка по внутренней связи, но слишком далеко, и они не слышали, что и кому тот говорил. – Как же вы раздражаете! Да отстаньте уже! – эспер закричал им так громко, что эхо разносило его голос по всей шахте. Он недовольно надул щеки и поправил капюшон своей куртки. А после, выхватив из её складок нечто напоминающее детонатор, нажал на кнопку. Стена слева затряслась, и на них посыпались камни. – Он с ума сошел?! Если шахта рухнет, все окажутся под завалами, в том числе и его работодатель! – охнул Ацуши. – И хватит дергать меня за уши! Там тебе не руль. Акутагава плевать хотел. Их чуть не завалило, вот он и показал глупому зверю направление движения. Не его вина, что тот не понимает намеков. Они пробежали ещё немного, прежде чем сквозь стену прорвалась гигантская фигура и огромная ладонь преградила им путь. В выемке, там, где должна была находиться голова, стоял высокий парень с длинными голубыми волосами и смотрел на них внимательно, с лёгкой улыбкой. – Я так рад, что господин Достоевский доверил мне столь важную задачу! – он раскинул руки в стороны, – Убить тех, кто не должен оказаться здесь. Тех, кто мешает! Эспер, управляющий вирусом, помахал им рукой и прибавил на вагонетке ходу. – Оставляю их на тебя! Пока-пока! Акутагава прищурился. Одного взгляда на каменного исполина хватило, чтобы понять: в бою легко не будет. Вирус снова дал о себе знать, пока только лёгкой тошнотой. – Нам придётся потрудиться, – негромко сказал он, внимательного всматриваясь в стоящего на подобии голема парня. Тигр решительно кивнул. – Давай побыстрее. Нам нужно нагнать того эспера. Акутагава не стал говорить, что если бы не его тупая башка, не способная запомнить пару изображений, они бы давно вытащили обладателя вируса наружу. Ацуши разбежался и атаковал голема, но тот легко выставил ладонь вперёд и парировал его удар. Их настоящий противник небрежно опёрся плечом об одно из подобий пальцев, в окружении которых стоял, и наблюдал сверху вниз. – Так интересно наблюдать, когда ничтожества пытаются достичь выси, безоблачной, – он мечтательно улыбался, будто находился по большей части не здесь. Палец он накручивал на ленту бинта, небрежно спускающийся с головы, путающийся среди прядей голубоватых волос. – Мне даже любопытно, похвалят меня, или нет. Как бы сподручнее вас убить? Големом? Или придумать что-нибудь более подходящее? – Твои удары слабы! Отойди! – рявкнул Акутагава на Ацуши. Чужая болтовня действовала на нервы, и он терял терпение. – Сам не мешай! – огрызнулся тот в ответ. Расёмон вгрызся в камень, но и его удар оказался слишком слабым. Слабо. Сил их обоих не хватает! Парень смотрел на них сверху-вниз с каким-то научным интересом, будто не понимал, по какой причине они здесь находятся, после его взгляд снова обрёл осмысленное выражение. – Очень зря! – смеясь, сообщил он, ухватившись за своё импровизированное ограждение одной рукой и свесившись вниз. Его громкий голос разносил эхо. – Здесь внизу – мое королевство, и вы вступили сюда по собственной воле! Извольте винить лишь самих себя! Ой, я забыл представиться! Меня зовут Гончаров Иван! Я ближайший помощник Фёдора Достоевского. В его голосе звучала откровенная гордость. Акутагава слушал его слишком внимательно, стремясь нащупать слабое место, которым можно воспользоваться, и, возможно, именно поэтому не сразу заметил, как из земли выступил лес глиняных рук и оплёл Ацуши. – Тигр, осторожно! Теперь и его предупреждение запоздало. Брызнула кровь, послышался отчётливый хруст сломанных костей. Ацуши словно заключило в огромную гробницу – огромная рука голема и все до единой маленькие руки сжали свои смертоносные объятия. Пасть Расёмона вгрызлась в переднюю часть гробницы и разом выхватила большой кусок, при этом Акутагава пытался следить и за обстановкой. Не зря. Другой рукой голем попытался вбить его в землю, пока он помогал Ацуши. Заблокировать его атаку удалось с огромным трудом – пространство закрыло его на манер щита. Тигру раздавило всё тело ниже пояса – верхнюю часть тот защитил руками и удерживал, раздвигая смертоносные объятия. – Спасибо, Акутагава…– пробормотал парень. – Хмпф. У нас проблема, как ты видишь. Ацуши был слишком бледным, и, казалось, регенерировал медленнее, чем обычно. В прошлый раз, когда Акутагава вбивал его в асфальт или отрезал части тела, тигр восстанавливался за считанные мгновения. Огромные руки голема заколотили по земле, вынудив Акутагаву быстро подхватить парня на руки, закинуть на спину и подняться на лентах Расёмона, переступая на них и поспешно уворачиваясь от последовательных атак. Сильный, но предсказуемый противник – почти не следит за обстановкой. Акутагава щурился, наблюдая за парнем. Гончаров, удерживаясь за один из «пальцев», мурлыкал себе под нос какую-то мелодию и покачивался то вперёд, то назад. – Сильная способность. Очень удобная и мощная, – потянул он задумчиво, немного рассеянно даже. – У тебя переломало часть костей, но, тем не менее, ты способен двигаться. Я немного завидую. Ацуши скрипнул зубами, порядком разозленный его словами. – Завидует он, чёрта с два. Акутагава, я могу стоять. Не можем победить его игрушку, давай достанем его! Сказать проще, чем сделать. Он и сам об этом уже думал, да вот только не знал как – составление хитроумных планов отнюдь не его конёк. В бою же он ориентировался неплохо и прекрасно видел, что у этой твари нет слабых мест. – Знаете, ведь путь к счастью нередко сопровождается болью, – потянул Гончаров, качнулся назад, но так и не упал, молниеносно вернув равновесие. Всё-таки у ублюдка на удивление дурной вкус. Акутагава не думал, что встретит в своей жизни человека страннее Каджи по своим предпочтениям, и вот как случилось. – Возможно, вам послали это испытание. И я решил, что так будет лучше! Разве это не весело? – Знаешь, о чем я думаю? – спросил Ацуши. Похоже, он вышел из себя и перестал колебаться. Акутагава кивнул. В такие моменты они могли понять друг друга, будто читали мысли, настраивались на одну волну. Такое происходило редко, но происходило. Впрочем, на самом деле Акутагава сомневался, что сработает. Но какая-то попытка – лучше никакой. Ацуши резко ускорился, разбежавшись, и парень беспорядочно заметался на своем возвышении, напрасно пытаясь уследить за ним взглядом. Акутагава прикрыл его лентами. Двигался тигр пока медленно. – Глупости! – вдруг заорал Гончаров. Вокруг него закружились фрагменты горной породы. Бесчисленное множество камней. Один из них скинул на землю оказавшегося в опасной близости от него тигра, о второй беспомощно разбился Расёмон. – Хватит держать за дурака. Меня! Меня держать за дурака! Я вам не глупец, который купится на банальную приманку! Да вы имеете хоть какое-то представление о… Он закрыл лицо руками и резко замолчал, будто решил, что почти сболтнул какую-то важную вещь, и камни замедлились, а потом закрутились всё быстрее и быстрее, не сталкивались они только чудом, каждый двигался по своей траектории. Акутагава никогда не видел ничего подобного: только Накахара Чуя, Исполнитель, имел подобную способность, но он никогда не видел, чтобы тот сражался в полную силу. – Он будет злиться, точно рассердится. Решит, что я заигрался, а у меня и в мыслях нет. Я просто хотел… Господин Достоевский, вы же поймёте, правда? – местами бормотание становилось неразборчивым, сбивались на шёпот. Лицо снова стало видимым, и когда можно было различить его среди вращающихся камней: улыбка превращалась почти в нервную, нездоровую и совершенно невменяемую. Ацуши потряс головой и взглянул на Акутагаву. Тот кивком указал ему на камни. Ими тоже можно воспользоваться. Расёмон поднял Акутагаву выше. Едва противник поднял голову, камни закрутились быстрее – теперь каждый ещё и вращался сам по себе, словно маленькая планета. Рука вылезла из одного из камней и схватила тигра за ногу. – Я же сказал тебе, не смей меня недооценивать! Никто больше не будет меня недооценивать! Часть камней слиплась, удлиняя руку. Ацуши раскрутили и резко откинули в сторону. Прозвучал ужасающий грохот. Именно этот момент Акутагава выбрал для атаки – когда Гончаров максимально сконцентрирован. Чёрное лезвие пробило тело Гончарова насквозь. Ацуши потряс головой и через пару минут вернулся к нему, прихрамывая. – Использовать меня как приманку – жестоко, – хрипло проговорил он, придерживая сломанную руку. – Ты знал, что так и будет, – отозвался Акутагава. – Справедливо, – признал тигр. – Что за черт? Акутагава проследил за направлением его взгляда. Лежавшее неподалёку тело осыпалось песком, осталась лишь одежда да обрывки волос. – Глупцы. Вы действуете в точности по плану, плану Господина Достоевского, – бледное улыбающееся лицо появилось из ближайшей стены. За ним последовало и тело. – Нашему плану. – Вы ведь так и не поняли, верно? – ещё один Гончаров вылез из упавшего голема и скучающе обнял одно колено рукой. Он обиженно дул губы. – Насколько тщетны ваши попытки победить меня. Третий Гончаров выступил из темноты туннеля, куда ранее уехала вагонетка. Он держал руку на груди и выглядел скорее торжественно мрачным. – Не переживайте, я попрошу кого-нибудь отслужить по вам заупокойную службу, как принято у нас на родине! Вы не будете забыты, я обещаю! У Акутагавы кружилась голова, его снова тошнило – вероятно, последствия заражения вирусом. Зал поплыл перед глазами. Ацуши подошёл немного ближе, готовый продолжать бой. Он восстанавливался, но даже так заметна смертельная бледность и рука не двигалась. Видимо, даже у тигра есть предел. – Выглядишь дерьмово, – глухо сказал Акутагава без определенной причины, чтобы не молчать. Не разговаривать же с грёбаным русским. – У меня выдалась паршивая ночка, я говорил, – угрюмо отозвался он, и его вывернуло, почти под ноги Акутагаве. Над головой светилась такая же печать вируса. Между пальцами один из Гончаровых поигрывал шилом с толстой деревянной ручкой. – Мы заразили вас вирусом. Отчёт начался. Конечно, лучше бы, чтобы Пушкин находился здесь и лично контролировал процесс, но на этого придурка… –…никогда нельзя положиться, – закончил второй Гончаров. Тигр выпрямился и хмуро окинул взглядом глиняные копии. – Есть варианты, какой из них настоящий? Он не может быть далеко. Акутагава кивнул. Действительно. Вряд ли парень контролирует собственную способность, отсиживаясь в безопасном месте. У подобной способности наверняка близкий радиус управления. Но договорить им не позволили. Ноги Ацуши выше, чем по колени, завязли в земле, как в вязком болоте, а Акутагаву схватила одна из копий и утопила сразу по грудь. – Не люблю, когда меня держат за дурака. Ты мне особенно не нравишься. Твой взгляд! В мгновение ока Акутагава разрубил глиняную болванку на части, но полный недовольства голос всё ещё раздавался у него в ушах. – Прости, всё из-за меня, – пробормотал Ацуши. – Даже несмотря на то, что тот человек умер, я не сдвинулся с места. Даже Дазай-сана защитить не смог. Ты во всём прав. Я совершенно бесполезен. Акутагава заскрипел зубами. Импровизированные зыбучие пески их обоих сейчас утопят, а грёбаный тигр решил устроить концерт по заявкам и снова поплакать о своей тяжёлой судьбе. Гончаров или его копии внимательно слушали. – Как печально, но жизнь действительно несправедливая штука, – подала как раз одна из них голос и уныло вздохнула. – Одни получают радости, другие – горести. – Тигр, – проникновенно пробулькал Акутагава, затонувший почти по шею. – Можно я послушаю печальную историю твоей жизни в следующий раз?! – Вот за что ты так?! Может мы уже отсюда не выйдем, и я хочу хоть с кем-то перед смертью поговорить? – хлюпнул носом Ацуши. – Ты сухарь! – Проиграешь – грохну! – разъярился Акутагава, не желая слушать неуместное в данной ситуации нытьё. Время поставить всё на тигра. Ярость требовала выхода, она копилась в груди с начала боя. Если сейчас они проиграют, то определённо и шага дальше не сделают. О каком преследовании может идти речи? – Чего?! – Ацуши вытаращился на него, но договорить ему Акутагава не дал, передал всю способность, и Расемон на манер доспехов оплел тело парня. По счастью, подсказок по поводу дальнейших действий ему не потребовалось. Сообразил, что от него требуется. Используя суперскорость и прикрываясь от ударов глиняного голема доспехом Расемона, тигр легко разбил своими когтями одну копию. Восстановившийся глиняный голем бросился ему наперерез, но катастрофически проигрывал в скорости. Ацуши оттолкнулся от ленты, которую молниеносно протянул в воздухе между стеной и землёй, и устремился в его сторону. Великан начал заваливаться набок, а тигр разбежался по земле, уворачиваясь от возникающих повсюду рук, оттолкнулся от поверхности земли и завалил вторую, которая едва успела отступить на несколько шагов в туннели и загородиться глиняными руками, которые когти легко разрубили. От удара о землю бинт окрасило алым. – Этот настоящий! Ацуши играючи использовал чёрные ленты, чтобы спеленать противника и притащить его обратно в центр комнаты. Позабытый голем с шумом и грохотом разрушился на части посреди импровизированного подземного зала. – Убей его, – угрюмо булькнул Акутагава. Прошли считанные минуты, а над поверхностью оставался один только нос, и то он едва мог сделать вдох и почти не видел, что происходит вокруг. Тигр торопливо вернулся и вытащил его наружу. – Прекрати. Нам нужно обыскать убежище. Тут наверняка есть другие люди. Он будет полезен. Акутагава неохотно признал его правоту. Пожалуй, четверть часа можно и потерпеть. – Эй, давай рассказывай! На кого ты работаешь? Сколько здесь людей? Где твой лидер? – потребовал Ацуши, обращаясь к пленнику. Гончаров, спеленатый лентами способности, широко улыбался, ничуть не напуганный, будто и не он лежит связанный и неспособный пошевелиться. – Как знать. Ничего не вижу. Ничего не слышу. Выясняйте сами. Можете прогуляться по коридорам, времени у вас хватает, – он захихикал, не сводя взгляда светло-голубых ясных глаз с Акутагавы. – Я ведь счастлив, понимаете ли! Мне доверяют. Акутагава наклонился, обыскал его и достал ключ-карту от двери. – Ты в такой ситуации улыбаешься. Тебя ничего не тревожит? Мы ведь можем с лёгкостью убить тебя. – Люди боятся того, чего не понимают, – потянул Гончаров. – Вы боитесь Господина Достоевского, потому что вы его не понимаете, верно? А я понимаю, именно поэтому… Акутагава не стал слушать пустую болтовню, отвернулся к тигру и помахал картой. – С его биометрическими данными мы сможем попасть на ту сторону без проблем и проверить территорию шахты. Ацуши нахмурился. Его повело, и он едва не упал. Вирус определенно продолжал действовать, но вдруг круги возникли, засветились и исчезли. – Похоже, Пушкин попался, – на его губах появилась неуверенная улыбка. – Мы выгнали его из убежища, и он угодил в одну из засад наших. Ура! Акутагава сдержанно улыбнулся в ответ. Он тоже почувствовал, как постоянное головокружение исчезло. Теперь оставалось разыскать их лидера, по пути ликвидировать ту женщину, которая убила Дазай-сана, и тогда… – Ну вот какого черта, а? Из одного из темных коридоров – на вкус Акутагавы они выглядели одинаковыми – появилась невысокая фигура. Обладатель незнакомого усталого голоса носил такой же жилет как и Накахара-сан и брюки похожего кроя, но явно из более дешёвого материала. Акутагава и Ацуши оба невольно обернулись на возглас и встретились взглядами с невысоким парнем – явно старше них. Темноглазый смуглый с коротко стриженными волосами и носом с горбинкой. Парень достал пистолет, Акутагава хотел ринуться в атаку, но неожиданно обнаружил, что не может пошевелиться. Ствол сперва направили на них, после на замершего на земле Гончарова, чьё лицо приобрело виноватое выражение. – Макс, я могу всё объяснить, я…– замямлил он, теперь на его лице не осталось ни следа самоуверенного выражения. Пуля угодила в землю, филигранно оцарапав руку прямо над лентой. Однако выстрел оказался прицельным. Парень взвыл и начал кататься по землю. Царапина, но глубокая. – Я не люблю вести себя как большой страшный лидер, лучше бы этим сам Достоевский занимался, но почему-то раз за разом кто-то вынужден убирать за нашими боевиками, потому что они до бесконечности пиздят, – названный Максом устало взъерошил волосы свободной рукой. – Тебе десятки раз говорили не выступать перед жертвами. Ты проиграл, потому что заболтался. Скажешь, я не прав? Кто мешал тебе использовать весь свой арсенал против них, а не одухотворённо болтать? Он поднял голову и снова встретился с Ацуши взглядом. Это что же получается? У этого эспера сила подобна Кью, управляющая разумом? По спине Акутагавы невольно пробежали мурашки, и он напрягал мышцы снова и снова, но все усилия оставались тщетны. Его тело будто вмуровали в бетон. Беспомощно вращающий глазницами тигр, похоже, чувствовал себя также. Ленты исчезли, и Гончаров угрюмо сел, ощупывая забинтованную голову. Похоже, Ацуши его слишком слабо приложил – тот даже не был ранен. Эспер-менталист тяжело вздохнул. – И прекрати подражать Гоголю, у вас разные способности и стили боя. Достоевский не начнёт тебя больше выделять, даже если ты перекрасишься, начнёшь носить волосы в косе и вставишь линзы. Просто хватит, вы оба меня заколебали. И не только меня, поверьте, – Макс потёр виски и покачал головой. – Он относится к вам по-разному, и, сам знаешь, может подолгу ни с кем не разговаривать, будь это Гоголь, я или ты. – А это идея, я… Черная лента наотмашь хлестнула его по щеке, и он вскрикнул. – Тебе не тринадцать лет, чтобы ты так себя вёл. О, Господи, я чувствую себя ужасно, отчитывая тебя на чужом языке и при свидетелях. Надеюсь, тебе стыдно хоть вполовину так же, как и мне. Гончаров принялся остервенело тереть лицом рукавом рубашки. Казалось, он вот-вот разрыдается, как ребёнок. Небо и земля с тем человеком, который вёл себя почти высокомерно во время битвы. – Только не говори, что делаешь это нарочно! – Именно. Или я перешёл бы на русский. Они постоянно ругались, не сразу начали действовать вместе, у тебя было столько возможностей, – парень демонстративно поморщился. – Вопли Пушкина и ваша возня меня разбудили. Я наблюдал, не хотел вмешиваться, ждал, пока ты сам разберёшься, но ты предпочёл вести себя как придурок. – Да понял я, понял! Перестань читать мне мораль! – огрызнулся он. – Перестану только когда сам умру! – рявкнул тот в ответ. – Или когда ты научишься думать тем, что у тебя под бинтом. – Мне господин Достоевский лично голову бинтовал после последней стычки! – хвастливо заявил парень. Макс закатил глаза. – Ты не поверишь, но меня ничуть не интересуют детали ваших взаимоотношений. Идти можешь? Акутагава хотел сдвинуться с места. Почти получилось, но жуткий эспер посмотрел ему в глаза, и он опять застыл на месте. – Нам пора уходить. – А они? Макс направил пистолет на тигра, и инерцией от выстрела того откинуло немного назад, ещё контакт «глаза в глаза», искажённое от боли бледное лицо. Он вынудил его посмотреть на него. Знал, что Ацуши не удержится. Не делай этого! Это ловушка! Акутагава едва успел отозвать свою способность, только на это сил и хватило. – Раз ты облажался, так и быть, подстрахуюсь. А если они и не умрут, то неважно. Мы здесь закончили. Уходим, – скомандовал менталист. Они вдвоём, быстрым шагом направились в один из боковых туннелей. Акутагава зажал раненое плечо, едва успев уклониться от направленной в его сторону атаки. – Стойте! – закричал он, но эхо унесло крик. Как и отзвуки их шагов. Ацуши перекрыл ему путь. Его губы дрожали, словно тигр силился что-то сказать, но никак не выходило. Под чужим контролем, пленник в собственном теле. Акутагава сделал судорожный вдох, отдавшийся болью во всём теле. Кровь из распоротого когтями наискосок до груди плеча капала на камни, ткань плаща и рубашки висела лохмотьями. Долго он с такой раной не протянет. Значит нужно закончить всё быстро. Ничего личного, тигр. Мне тоже есть ради чего жить и что защищать. Расёмон ощерился грядой кольев и устремился в атаку.

***

Достоевский сделал глоток чая и прикрыл глаза. Не самый изысканный вкус, который ему доводилось пробовать за свою жизнь, но весьма достойный. Хорошее кафе. Азиатские ароматы в принципе ему нравились, если такое слово применимо. Предыдущая музыкальная композиция закончилась, поставили нечто другое. Разумеется, кто-то на радио по заявкам опередил Гончарова и дозвонился или прислал сообщение раньше. Затеи Вани, как обычно, оставляли желать лучшего, но на этот раз Фёдор уступил и позволил ему постоять у руля. В конце концов, в данном плане некоторые переменные не играли ровным счётом никакой роли. Да и, в некотором роде, это даже забавно. Враги так отчаянно пытаются разгадать твои замыслы, а они не твои и, собственно, совершенно иррациональны. Пусть поломают голову и поищут смысл там, где его не существует. Подобное всегда ставило Достоевского в тупик с раннего подросткового возраста, когда он впервые начал составлять схемы. Слишком многие люди вокруг придерживались принципа «дай человеку то, чего тот желает», вот только данный принцип балансировал на тонкой грани с «сломай человека и научи его желать то, что угодно тебе». В результате он порой затруднялся, какой вариант лучше выбрать. С незнакомцами – выбор очевиден, своим стоит делать некоторые послабления. Себе – в зависимости от ситуации. Чаще всего ему не было дела. Одноразовый телефон зазвонил, предустановленная мелодия, менять которую он смысла не видел. Достоевский откинул крышку раскладушки и взял трубку. С той стороны донёсся голос. Как и ожидалось. Выслушав собеседника, Достоевский кивнул собственным мыслям. Не совсем то, чего он ожидал. Даже без Дазая агентство и мафия доставили ему некоторые неприятности. – Понятно, – тихо произнес он. – Договорились. Он отложил телефон и убрал его в карман джинсовых брюк. Убранные в хвост тёмные волосы взъерошил ветер, и Фёдор поправил прядь, неуместно лезущую в лицо. Из этого открытого кафе открывался потрясающий вид на город. Жаль, сейчас рядом нет подходящего собеседника, с которым можно провести время и полюбоваться видом. – Так и знал, что ты будешь здесь. Достоевский не пошевелился. Присутствие Фитцджеральда он ощутил почти четверть часа назад, когда тот якобы незаметно появился в открытом кафе. Босс мафии пришёл пять минут назад. Наверняка кто-то из них вызвал Отдел по контролю, и спецназ уже выехал на место – дело времени. Тем не менее, выдвигаться с места раньше было опрометчиво. Его люди знают, где он находится, и бегать по улицам, искать новое место, созваниваться с ними опять, не хотелось. Ни к чему. – Если знали, к чему был весь фарс? Поздно поняли, верно? – мягко поинтересовался он. – Скорее тебя надо спросить, зачем ты угрохал столько денег на приманку? Достоевский равнодушно пожал плечами, выражение лица не изменилось. Деньги не его, Ваня тратит свои на что пожелает, даже если на него потом орут остальные. Сейчас, вот, решил помочь таким образом, и исходя из его предпочтений выстроился план, поражающий своей нелогичностью и его в том числе. Самое же нелогичное в нем было то, что тот частично сработал, и в бездарно построенное логово и впрямь пришли люди. Он бы туда даже не сунулся. Ни один человек с мозгами, на его вкус, так не поступил бы. Во второе, более логично обустроенное логово, никто не влез. Если честно, Фёдор даже немного огорчился. – Мы обнаружили эспера с вирусом. – Расходный материал, – Достоевский смотрел в потолок. Нужно отдать приказ о ликвидации Пушкина. Тот ничего не знает, но оставлять следов он не любил с юности. Опрометчиво. К тому же, от ненадежных элементов следует избавляться как можно быстрее и надёжнее. – Ты убил нашего человека. – Так значит всё происходит из-за Дазая Осаму? Вы даже смогли объединиться, – Достоевский обернулся и, наконец, посмотрел собеседнику в глаза. Босс мафии смотрел на него внимательным холодным взглядом. – Не иронично ли, что ему пришлось умереть, чтобы вы откинули свои разногласия? – Какое тебе до этого дело? – мышцы лица и шеи старшего мужчины ощутимо напряглись. Не атакует, но подспудно готов к атаке. – А вам? Может, я исполнил давно данное обещание? – он дёрнул плечом. – Дазаю? О чем ты? Этот придурок, – мужчина стиснул зубы. – Вы знали друг друга? – Виделись пару раз, сперва заочно, потом лично. Я думал, вы знаете. В любом случае, неважно, – он постучал пальцами по столу. – Вам неинтересна моя история, вы желаете задержать меня и отправить в Мерсо или, на худой конец, в Идзанами? А, может, меня выдадут на родину? Или я не прав? – Глаза Бога помогли нам тебя найти. Не люблю, когда меня обманывают, и мои деньги уводят, – вступил в разговор Фитцджеральд, дожидающийся подходящего момента. – И вы здесь, бывший лидер Гильдии. Признаться, наличие у вас такта, небывалое открытие. Где же вы его нашли? – по губам Достоевского мелькнула улыбка. Глаза светловолосого мужчины холодно блеснули, но выпад он принял с холодным достоинством. – Явно не там, где роются крысы. – Полагаю, мисс Луиза Олкотт приложила к этому руку? – невозмутимо продолжил он. – Не слишком ли хорошо ты информирован в моих делах? – голубые глаза Фитцджеральда превратились в узкие щелочки. – Если вы желаете их спрятать получше, вам следует пореже гулять по распродажам с кастрюлями, – беззаботно отозвался Достоевский. – И помнить о своей бедной жене на родине. Ведь Гильдия нажила немало врагов, которые воспользуются шансом поквитаться в отсутствие лидера. – Ты мне угрожаешь? – мужчина явно едва ли не терял самообладание. Его пальцы сжали край стола так, что побелели костяшки пальцев. – Нет, только хочу напомнить, что в вашей стране существуют и другие преступные группировки, например, Аули, и раз уж Гильдия ослабла, неизвестный доброжелатель может и подсказать ей, в какую сторону смотреть, – Достоевского кипящая ярость Фитцджеральда совершенно не впечатляла. – Хватит, Фрэнсис, – холодно бросил босс мафии. – Он тебя провоцирует, ты и сам прекрасно знаешь, – а после его тон опустился сразу на несколько градусов. – Откуда вы с Дазаем знакомы? – У кого что болит, босс мафии-сан? – Фёдор вежливо улыбался. – Мы были давними знакомыми, не более того, но я вас уверяю, произошедшее – часть нашей договорённости. – Я тебе не верю. Дазай бы никогда так не поступил. – Если вы так думаете, может это вам следовало получше его узнать. И, поверьте, меня ничуть не волнует ваше мнение, – он замолчал на мгновение. Слова ложились с некоторым трудом – чужой язык или же нежелание говорить на эту тему. – Чужая вера или же её отсутствие – не моя забота, так уж сложилось, я не люблю отвечать за других. Так хлопотно, – он демонстративно поморщился. – Но, порой, приходится. Продолжению разговора, к сожалению, помешали. В кафе ворвался спецназ, гулко грохоча своими ботинками. Возглавлял его бывший друг Дазая, Сакагучи Анго, в неизменном сером костюме и круглых очках. Несколько опрометчиво относиться так к собственной безопасности. Хоть бы надел каску и бронежилет. Мало ли, насколько быстр или силён окажется вражеский эспер. – Ты нам всё расскажешь, когда мы тебя задержим, – обратился к нему парень. Достоевский обвел взглядом кафе и покачал головой. В его планы не входило уезжать в тюрьму и проводить там совершенно бесполезно время. Произойди всё немного иначе, он бы сдался, посидел в застенках и немного отдохнул, но, увы, там будет до крайности скучно. – Я так не думаю, – тихо сказал он. Слишком много времени прошло, и ему не хотелось вспоминать былые времена без крайней необходимости. Их почти забыли. Пусть так и остаётся. Едва один из спецназовцев сделал шаг к нему, Достоевский тяжело вздохнул. Не всё в жизни происходит так, как нам хочется. Делай то, что должно, и будь что будет. Он оказался в кольце спецназовцев. Чего те не ожидали, так того, что он двинется с почти нечеловеческой скоростью, схватит и прижмёт к полу их лидера. Очки слетели и покатились по плиткам пола. Двое парней, как раз тех, которых он приметил, едва те вошли в здание, вытащили волновые пистолеты. – Неплохой обмен – террорист на лидера местного подразделения. Верно? – Эвакуируйте людей! – воскликнул Анго. – Предсказуемо, – прошептал Достоевский. Волосы растрепались. Он мотнул головой несколько раз, почти незаметно. И улыбнулся. – Очень предсказуемо! Сидящая в углу девочка-подросток, чьё лицо скрывал козырек кепки, подняла голову и щёлкнула зажигалкой. Пламя охватило помещение по периметру. Фёдор знал, что босс мафии активировал свою способность, что Фитцджеральд готов ринуться в бой. Но чего это стоит, если все люди в кафе – заложники? Агни запрыгнула на один из столов. – Уважаемые заложники, мы оглашаем требования. Мы с лидером быстренько уйдем, а вы, ну, живите своей жизнью как и полагается… Ой! – раздался грохот. Похоже она свалилась со стола. Среди череды черных форм мелькнуло жёлтое платье способности босса мафии. Пламя охватило один из столов. Люди закричали, кто-то бросился в сторону, где пламя выглядело наименее опасным – Агни нередко делала такую ловушку «на дурака». В нос ударил почти привычный запах гари. Два бойца бросились на помощь, и отряд немного поредел. – Ну так что, лидер отдела? Будем договариваться? – равнодушно спросил Достоевский у прижатого к полу парня. – Мы схватили твою подчинённую! – донёсся до него голос босса мафии. Достоевский кивнул своим мыслям. Он предвидел такой вариант. Против опытных бойцов Агни не выстоять. К тому же, она будет осторожничать из-за него и сразу не начнет драться в полную силу – каждый из этих факторов сыграет не в её пользу. Когда-нибудь люди научатся думать сразу, но, опять же, он слишком многого хочет от окружающих. Собственных подчинённых это тоже касается. – В любом случае обмен нечестный. Все жизни в этом кафе против нас с Агни, ты не думаешь? – поинтересовался он спокойно и, уже тише, спросил у Анго. – Предлагаю сделку. Мы уходим, люди остаются живы. Тот засопел. Принципы в его душе боролись с необходимостью выполнить миссию. – Поверь, я могу активировать свою способность, и многие из ни в чём не повинных людей здесь умрут. А попытаетесь использовать волновое оружие, как знать, сколько погибнет до залпа, – Достоевский тихо помолчал, а после добавил. – Неужели тебе наплевать на жизни тех, кто должен находиться под твоей защитой? Не разочаровывай меня, прошу. Немало людей так и поступили. Не присоединяйся к их числу. – Где гарантии? – после долгой паузы выдавил парень, прижатый к полу в неудобной позе. Наверняка его рука сильно затекла. – Захоти я кого-то из вас убить сразу, я бы так сделал. Ты же наверняка осведомлён о произошедшем за последние двое суток, – Фёдор позволил себе лёгкую холодную улыбку. – Ну же, думайте, Сакагучи-сан. Дазай говорил о тебе много хорошего. – Дазай говорил обо мне? Постой, по твоему приказу… – В отличие от вас, мне не плевать на моих друзей, – он задумался. – По крайней мере, я пытаюсь разобраться в этих понятиях, когда у меня выдаётся свободное время. Или я делаю вид. Вас это не должно волновать. Я вас уверяю: даже если вы засадите Агни в тюрьму, я её найду. Давайте не будем тратить время друг друга. – Отпустите их! – прохрипел Анго. Достоевский поднялся и помог встать ему, удерживая его руку. – Отпустите девочку! Позвольте ей пройти сюда! – Но Сакагучи-сан…– попытался возразить один из бойцов, тот самый, который держал волновой пистолет. От скуки Достоевский посчитал, за сколько выбьет у них обоих оружие и обезвредит каждого, прежде чем они возьмут его числом. Прикинул несколько вариантов и снова заскучал. Похоже, он прав. Японские бойцы порядком разленились после Великой Войны, плохие тренировки, не лучший порядок в строю – он насчитал два зазора. Некоторое время царила тишина, в задних рядах, за бойцами, люди что-то говорили, но они в принципе встревоженно ахали, охали и переговаривались, так что интересующие его споры босса мафии, Фитцджеральда и нескольких солдат тонули в общем шуме. После кажущихся вечностью минут ряды спецназовцев расступились, и Агни пробилась к нему. Она потеряла кепку и торопливо вытирала пальцами текущую из носа кровь. – Вы в порядке? – спросила она по-русски встревоженно. Он только кивнул и, порывшись в кармане свободной рукой, протянул ей носовой платок. Девушка наклонилась вперёд и прижала его к лицу. – Спасибо... – Теперь мы уходим, как и обещали, – произнес Достоевский, притянув Агни к себе ближе одной рукой и позволяя Сакагучи уйти – спотыкаясь, парень кинулся к своим. Он знал, что им никто не позволит так просто сбежать. Но, как говорится, если одна сторона не желает соблюдать договоренности, вторая тоже не обязана им следовать. – Готовься. Агни уверенно кивнула, и едва они сделали несколько шагов из кольца окружения, напряглась. Удар волновым оружием страшен, даже если тебя хотят взять живым: Достоевский сравнивал это с ощущением, словно твою голову заталкивают в микроволновку и ставят на среднюю степень прожарки. Но прежде чем волны достигли цели, сразу половина бойцов упала там, где стояла, а кафе заволокло густым темным дымом от огненных вспышек. Агни заранее подготовилась и спрятала в салфетки на стол, за которым сидела, что-то горючее. Каким образом она устроила в кафе взрывы, он не знал и, признаться, в данный момент и не особо хотел. Агни сразу упала как подкошенная с криком, закрывая голову руками, но сам Фёдор устоял на ногах. Из носа и ушей текла кровь, мир чувствовался так, словно сквозь тонкое стекло. Как же он ненавидел волновое оружие. С первой минуты, когда его им ударили впервые очень давно, он ненавидел эту пакость. Едва ли не больше блокирующего металла. Быстрое движение, и солдат, держащий пистолет упал. Достоевский отобрал у него пистолет. Выстрел в голову. Разворот. Ещё один выстрел. Сакагучи не зацепило его способностью чудом. Он стоял поодаль на четвереньках, тряс головой и пытался прийти в себя. Достоевский направил на него пистолет, а после покачал головой и откинул оружие в сторону. Мимоходом заметил обрывок черного плаща. Босса мафии спасла его способность и сейчас удерживала в воздухе, в безопасности и от волнового оружия, и от пожара – правда его задело взрывной волной, и тот был в отключке. Фитцджеральд пострадал, но всё ещё был жив – порядком обожжённое дергающееся тело лежало в стороне, отличимое от остальных выживших, стонущих и зовущих на помощь, разве что по обрывкам типичного богатого серого костюма да светлым волосам. Жаль. Люди действительно никогда не устанут его разочаровывать. Он же пообещал уйти, если никого из них не тронут. Почему нельзя просто сделать так, как вы сами говорите? Почему нельзя поверить хотя бы раз? Достоевский приблизился к сжавшейся на почерневших плитках Агни и протянул ей руку. – Ты как? – каждое слово давалось неохотно, горло саднило, и губы и подбородок окрасило кровью. – Голова болит… Фёдор помог ей подняться. Наугад отмахнулся от поднявшегося солдата, целившегося в них из пистолета. Не сразу вспомнил, что способность некоторое время работать не будет. Тогда пришлось вернуться и прикончить его ударом отобранного у него же пистолета в висок. Наверняка. Нужно действовать наверняка. Мысли путались, желудок подступил к горлу, горечью тошнило. От криков и стонов, сливавшихся с далёкими сиренами, звенело в ушах. Непохоже, что пока он будет функционален в ближайшее время. Утомительно. Он устал от этого. Взяв покачивающуюся и оглушенную девушку за руку, он потянул её прочь от кафе. – Фёдор! Огромный серый фургон, напоминающий телевизионный, направлялся прямо к ним. Эда затормозила прямо возле кафе, объезжая чье-то горящее тело, неудачно упавшее на дорогу. – Вот ты где. Как раз вовремя, – на приветствие сил не хватало, так что он лишь поднял руку в имитации помахивания. – Вы как? – девушка и сама напоминала зомби, бледная как труп, даже макияж почти не маскировал смертельную бледность. – Быстро садитесь! Он прикинул. Мысли шевелились лениво и неохотно, но ничего, справятся. В кабине места много, а Агни компактная, поместятся втроём. – А ну стойте! – донеслось позади. Достоевский поморщился. Как же они надоели. Никогда не умеют проигрывать. Закинув почти бессознательную Агни на сидение первой, он забрался следом и, едва успел закрыть дверь, машина резко двинулась с места. Вслед им гремели выстрели, но меткость тоже не относилась к благодетелям японской полиции. Фёдор выдохнул и прикрыл глаза. Можно немного расслабиться. – Как прошло? Полагаю, паршиво? – глухо спросила Эда, не отрывая взгляда от дороги. Он снял резинку с волос и потряс головой. Маскировка оказалась бесполезной. Они в рекордные сроки ввели в эксплуатацию лишь часть системы «Ока Бога», но всё же. Похоже, Достоевский их немного недооценил. Однако сейчас он даже испытывал удовлетворение от случившейся беседы. Недовольство вызывал лишь её итог, но в чём конкретно Фёдор не мог даже сам себе сказать. – Не думал, что они окажутся настолько отчаянными, чтобы положить стольких гражданских, – равнодушно отозвался он. – Где Ваня и Макс? – Подберём их и можем двигаться дальше. Коля уже на корабле. – Понял, – он прикрыл глаза. – Разбудишь, когда прибудем в порт. Я немного устал. Не люблю волновое оружие, голова трещит от него. – Фёдор? Фёдор! Эй! А ну поговори со мной! Ты…! Успенскую он предпочел проигнорировать и отключился. Время есть. Будет внештатная ситуация, Горький растолкает. Знает как. По счастью ничего подобного не потребовалось, и уже позже, на корабле, на котором они отплыли из порта небольшого городка вблизи Йокогамы, Достоевский связался с Фукучи. Тот орал в трубку так, что пришлось держать её подальше от уха, чтобы не оглохнуть. – Что за бедлам ты там устроил?! – Вы же просили не трогать вашего Фукузаву, я и не тронул, он жив-здоров, – Достоевский лежал на койке в одиночной каюте, приложив ко лбу принесённый Ваней холодный компресс, и время от времени пил холодную минералку. После произошедшего он чувствовал себя всё ещё до крайности паршиво. Пройдёт со временем. – Сами сводите с ним счёты. – Что за отговорки? Я просил вас разобраться по-тихому, а ты разнёс полгорода! – Старая шахта на окраине и маленькое кафе – это не полгорода, – поправил его Достоевский. Он не желал слушать нравоучения от человека, которого ничуть не уважал. – Про Макдональдс в Токио тебе напомнить?! – Ну ладно, два кафе. Дальше что? Мы не город взорвали. Это считается по-тихому, – он сделал ещё один глоток воды и отставил бутылку. Фёдор не любил, когда ему читают мораль и по слогам расписывают, как следует поступить. Особенно, если сами поставили определенную задачу. Сам разберётся. – В любом случае, мы сделали то, что вы от нас хотели, что вам не нравится? – Перестань меня подставлять! – прогрохотал мужчина в трубку, и Достоевский едва подавил желание отключиться. – К вам ничего не ведёт, перестаньте орать, или я разрываю нашу договоренность, и вы будете реализовывать свой план без нашей помощи, – не то, чтобы его на самом деле задевало такое отношение. Плевать он хотел, но каждый раз слушать чужие вопли было изрядно утомительно. – Ты не посмеешь! Ты прекрасно знаешь, что я сделаю в таком случае. Снова угрозы. Как типично. – Вы получили груз? – сменил он тему, не желая разговаривать о том, кто, кому, почему и что обязан. – Да. Прибыл, – теперь голос звучал почти довольно. – Ладно, поговорим позже. Я прибуду на следующей неделе, тогда и поговорим. Ладно, я утрясу последствия того бедлама, который вы после себя оставили. Не суйтесь в Японию без моего приказа. Усекли? – Да-да, – Достоевский и сам не горел желанием там появляться. До следующей фазы плана, по крайней мере. – Как прикажете, лидер-сан. – И прекрати выделываться. Мне в вашей компании и одного клоуна за глаза хватает, чтобы появился и второй. Всё. Я позвоню тебе сам. Кажется, он добился своего, и начальник кинул трубку. Хорошо. Теперь не будет его доставать хотя бы ближайшие пару недель. Достоевский откинулся на подушку и прикрыл глаза. Можно как следует отдохнуть. В конце концов, сейчас их игра закончилась почти вничью. Если подумать, он не слишком доволен результатом, но могло быть и хуже. Действительно. Могло. И всё же он не сожалел о том, что сделал, ведь правда, да, Дазай? В душе на мгновение колыхнулось сомнение, и сразу же исчезло, оставив вместо себя безмятежную пустоту. Как и должно быть. Как правильно. За окном расстилались воды Тихого океана. Корабль держал курс на материк.