Чужаки

      Собрание Созыва, на котором Виринею и Зака должны были назвать полноправными членами общества, состоялось спустя декаду. У Виринеи в этот день был выходной, Закира тоже сидел дома. Он нервничал, не находил себе места и, чтобы занять руки, то брался за чтение, то садился собирать себе браслет из полосок кожи и металлических деталей, то кидался помогать сестре с готовкой; но, видя, насколько он дёрганый, Виринея решительно отвернула брата от плиты со словами: «тебя мне тут только и не хватало».       — Как будто ты не нервничаешь, — буркнул он.       — Чего тут нервничать? — искренне удивилась сестра. — Ты слышал Лахахлебушка. Если уж он сказал, что не видит никаких препон, то кто б с ним поспорил?       — Лахахлебушек?! — хохоча, Зак упал на диван, взлягнув длинными ногами. — Боги, мы его так сто лет не называли! Аж ностальгией повеяло.       Он вдруг как-то погрустнел, потёр ладонью шею.       — Слушай, Вирь. А ты не жалеешь о том, что покинула Землю?       Виринея постучала ложкой по краю казанка с жарким, стряхивая капли соуса, положила ложку и повернулась к брату. Подошла ближе, села на край стола.       — А ты? — тихо спросила она.       — Я... скорее нет, чем да, но иногда всё же скучаю по тем, кто остался. А ты, небось, ещё сильнее меня, да?       — Конечно, — она опустила взгляд. — Когда мы впервые попали сюда, мне было страшно и непонятно, до такой степени, что иногда я хотела обратно. Но чем дальше, тем больше влюблялась в Этейрис, в нашу жизнь здесь, в тебя-виеру, в Гитлодея и остальных, и теперь... я настолько вросла в личность Виринеи, что сейчас Земля кажется мне сном. Полузабытым и нереальным. И я хочу, чтобы так оно и оставалось.       — А я, наоборот, боюсь вдруг открыть глаза и понять, что вот это всё мне всего лишь приснилось. Что не было ничего: тебя, меня, Венат, Гитло, Аида, Диониса, Амарота и Элписа... Что всё это — грёбаная сказка, у которой есть только плохой конец.       Виринея протяжно выдохнула, грустно рассмеялась и положила ладонь между ушей брата.       — Привет, старый добрый депрессивный Зак. Давно не виделись.       — Отвали, — невесело хмыкнул виера, но дёрнул сестру за руку, сажая к себе на колени, и обнял её, прижавшись лицом к тёплой ключице. — Мне страшно, Вирь... Я боюсь, что всё это закончится.       — Не закончится. У нас с тобой нет пути назад.       — Почему ты так уверенно об этом говоришь?       — Потому что действительно в это верю.       Зак поднял на неё глаза, нерешительно улыбнулся, но тут же помрачнел снова.       — А если грянут Последние Дни?       Виринея молча дотянулась за его спиной до диванной подушки и от души огрела брата по ушам.       Несколько минут они с воплями и хохотом скакали друг за другом по дивану и креслам, швыряясь подушками, пока Зак не зацепился ногой за край ковра и не растянулся во весь рост на полу. Сестра с гиканьем прыгнула на него сверху, с усилием заломила руку за спину, довольно поёрзала на пояснице.       — Сдаёшься?       — Я поддался, имей в виду, — сообщил ей Зак.       — Я знаю. Сдаёшься?       Стук в дверь прервал их возню. Вспомнив про жаркое, Виринея метнулась к кухне, а Зак, более-менее отряхнувшись и приведя себя в порядок, пошёл открывать.       В дверь вошёл Дионис, держа в руках какой-то свёрток.       — Что это у тебя? — удивился Зак.       — Парадные мантии. Они положены вам по регламенту. Собрание через час. Вы готовы?       — Нет, — в панике заломил брови Зак.       — Да, — уверенно тряхнула головой Виринея.       Они переглянулись и тут же расхохотались.       Вопреки переживаниям Зака, собрание прошло спокойно. От мико’те не укрылись тревожные взгляды брата, направленные на Фанданиэля, но тот отмолчался, а на голосовании так же, как и остальные, поднял руку. И Закира заметно повеселел. Принял из рук Эмет-Селка положенную ему маску, надел. Покосился на сестру, которая тоже прикрыла своё лицо, и улыбнулся.       «Ну держись, Амарот!»       Шагая рядом с Заком к выходу по широкому холлу здания Созыва, Виринея вдруг заметила:       — Толку в этих масках, если у тебя уши, а у меня хвост, рост и...       — И бешенство.       — Ах ты, скотина рыжая!       — Вот с таким поведением мы точно на древних не катим!       С крыльца они ссыпались, сгибаясь пополам от рвущегося наружу хохота.              А вечером в маленьких уютных апартаментах снова собралась всё та же, привычная компания. Аид, Дионис, Гитлодей, Венат, Зак и Виринея. И были разговоры, были вкусная еда и ароматный чай с пирогом, были смех и шутки, ироничные подначки и ненавязчивая забота.       И отступило, съёживаясь от громкого смеха, куда-то в тень под шкафом одиночество; страх затаился в кадушке с цветами и боязливо сбежал от радостного вопля Виринеи; переживания растворились в ярком свете лампы, тревога — в искрах магии, окруживших творящего заклинание Закиру. А осталось — только хорошее: тепло, уют, любовь и ощущение единства.