Чужаки

      Виринея проснулась утром с диким ощущением неправильности происходящего. Одеяло было слишком тяжёлым, кровать — слишком мягкой, и даже воздух в комнате казался другим.       Воспоминания о вчерашних событиях ударили в мозг, заставив её заполошно соскочить с постели. Она огляделась. Сквозь наполовину закрытое шторой витражное окно пробивались лучи утреннего солнца, прохладный воздух комнаты пробирался под платье, вызывая мурашки. Боже. Она ночевала у Гитлодея. С ума сойти.       Хозяина дома видно не было. Виринея быстро оделась, сунула ноги в туфли, вышла из спальни. Гостиная тоже была пуста. Она бросила взгляд на хронометр и ужасно испугалась, увидев, который час.       На работу она совершенно опоздала.       Под хронометром лежал лист бумаги с написанным от руки текстом. Вытянув его, мико’те вчиталась в витиеватые, но в то же время строгие буквы.       «Виринея, не переживай насчёт работы. Я скажу Гелланику, что дал тебе внеочередной выходной по срочным обстоятельствам. Выспись как следует и не волнуйся об этих троих неудачниках — Венат позаботилась о них».       Её губы сами по себе расплылись в благодарной улыбке. Спасибо тебе, Гитлодей...       Перечитав записку ещё раз, Виринея хихикнула, представив себе гневное лицо Венат. Бедный Зак. Она же из него всю душу вынет.       Мико’те сложила лист пополам и на чистой стороне широко начертала: «Благодарю тебя». Потом вернулась в спальню.       Ложиться обратно... Нет, это казалось ей кощунством. Она и так провела в его постели полночи. При мысли об этом её щёки затеплели. Нет, всё. Пора домой.       Виринея быстро прибрала кровать и вышла. Закрыла за собой дверь апартаментов, вышла на улицу и, накинув капюшон, зашагала в сторону Секретариата.       Дома царил лёгкий беспорядок: всё так же лежали на диване и кресле подушки и плед, стояли на столе пустые кружки. Виринея прибралась, подогрела бульон, выпила кружку, закусив хлебом. Нырнула под одеяло, свернувшись клубком, и провалилась в дрёму, полную воспоминаний о вчерашней ночи.       Спустя несколько часов её пробудил стук в дверь. Мико’те вылезла из кровати, пальцами расчесала волосы, сунула ноги в тапочки и пошла открывать.       На пороге стоял виноватый Закира. Вид у него был помятый: видимо, Венат на тренировке отыгралась на нём в полную силу. В руках у него Виринея заметила две бутылки вина.       — Это ещё что такое? Продолжение банкета?       — Нет, — Зак прошёл к столу, поставил бутылки. — Это тебе. Азем передал в качестве извинения.       — А. Ну-ну.       Она закрыла дверь, села в кресло. Брат опустился на софу напротив неё, повесил голову.       — Вирь, прости, а?       — Не прощу.       Он вздёрнул голову, жёлтые глаза набухли слезами. Дурачок чувствительный. Виринея наклонилась, дотянулась до бутылки, принялась рассматривать этикетку. Потом сказала:       — Не прощу, потому что вы, черти, думаете только о себе. Вы почему меня не позвали? Или вы считаете, что мне не надо напряжение сбрасывать? Что у меня всё хорошо?       — А что, плохо?! — тревожно охнул Зак, его слёзы мгновенно просохли.       — А ты как думаешь? — тихо сказала сестра и глянула на него совершенно шальными глазами. — Знаешь, где я была ночью? У Гитлодея.       Зак издал придушенный звук, зажал рот руками, сам испугавшись своей реакции. Потом схватился за уши, потянул их вниз, как всегда делал в моменты потрясения. Не отрывая горящего бешеным огнём взгляда от Виринеи, тихо спросил:       — Вы... вы переспали, что ли?..       — Нет, — она мягко помотала головой. — После того, как я уложила всех вас спать и сварила вам бульон, меня накрыло таким сильным страхом, что я просто сбежала из дома. Я не знала, что делать и куда идти, и ноги сами привели меня к Бюро Архитекторов. Мы встретились там. Когда я рассказала ему всё, он отвёл меня к себе. И после недолгого разговора уложил спать. Я спала в его кровати, Зак, я накрывалась его одеялом, вдыхала его запах, я... Господи, — она с трудом сдержала нервную дрожь. — Я думала, я сойду с ума. Это было слишком нереально. Слишком...       — Боже, — Зак запустил пальцы в волосы, потом сорвался с места, втиснулся в кресло рядом с сестрой, крепко обнял её. — Вирька... Прости, родная, я не подумал, каково тебе... Я вообще ни о чём не думал. Я чёртов эгоист, Вирь, прости.       — Забей, — она грустно усмехнулась. — Я понимаю, почему ты это сделал. Иначе бы тебя разорвало, как сейчас рвёт на части меня.       — Если хочешь напиться в одиночестве, я могу свалить в Элпис...       — Не надо. Лучше посиди сегодня дома. А я...       Внезапная мысль пришла ей в голову. Она встала, серьёзно глянула на него.       — Сегодня вечером меня не ищи. Если парни придут, встретишь их сам и успокоишь.       Зак кивнул, хоть и глянул тревожно. Но он знал свою сестру и доверял ей: она никогда не сделает ничего, что заставит его самого волноваться. А следующие её слова и вовсе убрали тревогу:       — Я пойду к Венат.       Виера шумно, с облегчением, выдохнул, снова взъерошил волосы. Сидя на кресле, наблюдал, как Виринея собирается. Как она укладывает в корзину бутылки, фрукты, буханку свежего хлеба, кусок сыра, как натягивает балахон и обувается, проводит расчёской по белым локонам.       — Всё, я ушла.       Хлопнула дверь. Зак снова потянул себя за уши, огляделся. И решительно встал.       Не всё же Вирьке готовкой заниматься. Пора и ему.              Дверь дома раскрылась, пропуская нежданного гостя. Венат отвернулась от полки с книгами и с удивлением увидела на пороге Виринею.       — Какими судьбами? — мягко обрадовалась она, отложила книгу и подошла к мико’те. Обняла её. Та крепко сжала в ответ её рёбра, глянула в глаза, и её светлые бровки сошлись на переносице.       — Венат, ты вино пьёшь?       — Пью, — слегка ошарашенно сказала та, и только потом до неё дошло, что не просто так мико’те спрашивает её об этом.       Она поставила на стол корзину, вынула бутылки. Ого! Видимо, это Азем расстарался, приволок Виринее в подарок ни много ни мало — редкое коллекционное вино с нотками роз в букете. Венат сама пробовала его лишь однажды. Всё-таки мощный фактор — чувство вины.       — Давай напьёмся, а? Иначе меня разорвёт. Я так больше не могу.       Венат внимательно и тревожно разглядывала её. Тени под глазами, шальной взгляд и горечь, которая пронизывала, казалось, каждую клеточку её тела. Что же с ней происходит?       — Ладно, — ласково усмехнулась она, запирая двери. — Давай.       Спустя полчаса они сидели бок о бок у Венат на кровати и потихоньку тянули из бокалов ароматное, сладкое вино, заедая его фруктами и маленькими бутербродами, которых Виринея настрогала в избытке. Одна бутылка уже почти опустела, вторая только ждала своего часа, а мико’те уже ощущала, как начинает кружиться голова.       — Ух и вино у Азема... — она усмехнулась. — У меня уже «шумел камыш»...       — Что? — взглянула на неё Венат.       — У нас на родине есть такая песня, из тех, что обычно поют за столом в хорошей компании, при этом достаточно выпив. «Шумел камыш, деревья гнулись, а ночка тёмная была». Вот я оттуда фразу эту выдернула и использую в том смысле, что начинаю хмелеть.       — То есть, тебе больше не наливать? — Венат лукаво усмехнулась.       — Смеёшься, женщина? — весело возмутилась ей в ответ Виринея. — Я только начала!       Обе засмеялись. Венат дотянулась до бутылки, опорожнила её в бокалы. Виринея отпила, зажмурилась.       — Обожаю.       — Так зачем тебе это? Что за проблема у тебя случилась, что для своего разрешения потребовала столь радикальных мер?       Мико’те резко помрачнела. Вздохнула.       — У этой проблемы нет решения, Венат. То, ради чего я пришла к тебе — всего лишь попытка снять эмоциональное напряжение. Потому что иначе я просто взорвусь. Потеряю контроль... А я не должна. Я права не имею.       — Ты имеешь в виду свою привязанность к Гитлодею?       Виринея вздрогнула, едва не разлив вино. Вскинула глаза на Венат:       — Так заметно?!       — Почти нет, — соврала та. На самом деле это видели все. Эти взгляды, эти нежные касания, эта забота, которая пронизывала каждое её движение или нотку голоса... Всё говорило о том, как сильно Виринея привязалась к Видящему. — Ты хорошая актриса, но ты не можешь скрыть того, как ярко вспыхивает твоя аура, когда ты касаешься его или смотришь на него.       — Господи, — она поставила бокал, прижала ладони к щекам. — Значит, и Аид это видит? И сам Гитло?!       — Может, просто не замечают. Или смотрят не тем зрением. Не волнуйся. Рано или поздно уже не нужно будет прятаться.       — В том-то и дело! — мико’те вскочила. — Ты понимаешь, что я не могу?! Не могу позволить себе эти отношения?? Кто я и кто он, Венат?! Я смертная! Я просто никто. Мотылёк, который прилетит на огонь и сгорит без следа... Я не могу позволить себе обречь его на такое...       — Глупости, — Венат отставила бокал. — Именно потому, что тебе отмерено так мало, ты должна жить так, как тебе захочется. Возможно, нам всем отмерено столько же. Кто знает...       Виринея опустилась обратно на кровать, внимательно и грустно взглянула на Венат.       — Ты имеешь в виду... Последние Дни?       Та явственно вздрогнула.       — Откуда ты знаешь?! Впрочем... не отвечай, — она поставила бокал, потёрла лицо руками. — Я уже ничему не удивляюсь. С тех пор, как я увидела вас двоих, я не удивляюсь. Я просто ужасаюсь, каким жестоким иногда может быть мироздание.       — Ты о чём?       — Неважно. Я просто хотела сказать...       Венат опустила плечи, и в голос её прорвалась горечь.       — Я хотела сказать, что чертовски тебя понимаю.       Виринея села прямо, подложив под себя ногу. Прищурившись, взглянула на Венат.       — Рассказывай.       — Что? — нахмурилась та, всё ещё думая о Последних Днях.       — Как — что?! — возмутилась мико’те. — Зак!!       Алая краска мгновенно залила лицо древней. Такой Виринея не видела её ещё никогда. Смущённая Венат! Да кому расскажи — не поверят!       — Ооооо, — протянула Вири. — Я, похоже, попала не в бровь, а в глаз?       Проклятье. Венат даже разозлилась на слишком догадливую мико’те, но деваться было уже некуда. Тем более, что та недавно сама раскрывала ей душу.       Неужели придётся рассказывать?..       — Давай, Венат. Рано или поздно всё равно бы вскрылось, — серьёзно сказала Виринея. — Чего ты в моего брата так вцепилась?       — У нас с тобой похожие истории, — пробормотала древняя, не зная, куда спрятать лицо от пытливого взгляда. — Я не знаю, куда деваться. Он... Он внешне очень похож на того, кто принёс мне весть о Последних Днях. Кто пробыл здесь всего несколько дней, но успел не только покорить, но и разбить мне сердце.       — На... кого? — переспросила Виринея, и внутри у неё похолодело.       — Его звали точно так же. Вот только он был серьёзнее и взрослее. Более замкнутый и связанный долгом и ответственностью по рукам и ногам.       Мико’те прижала руку к губам. Боже мой. Если в этой реальности Зак — это Воин Света, то... то...       ...то кто она сама?       Венат словно ждала, когда она об этом подумает.       — И он был не один. С ним была женщина мико’те по имени Виринея. Жёсткая, как стальная пластина, смелая и опытная воительница, в душе которой ярко горело пламя.       — Она была копейщицей? — тихо спросила Виринея, обняв себя руками. Ей внезапно стало очень холодно.       — Да. Она говорила о себе «драгун».       Непрошеные слёзы навернулись на глаза. Мико’те вытерла их тыльной стороной ладони. Моя девочка... Моя хорошая, славная девочка... Значит, Воин Света в этой вселенной всё-таки ты...       Надеюсь, с тобой всё хорошо, и вы с Сидом будете счастливы...       С Сидом ли?.. Или всё-таки та Виринея выбрала Гитлодея?.. А, может, Эстиниена или Г’раху, но кто её знает...       — А... А она... — Виринея вдруг осознала, что не смеет спросить древнюю об этом. Да и откуда бы ей знать?       — Ты её знаешь, — Венат не спрашивала — утверждала.       — Я... Это сложно объяснить. Это очень сложно, Венат, и если я начну рассказывать — запутаю и тебя, и себя, и ещё, не дай Бог, сломаю ткань реальности или нарушу ход времени... Лучше не надо.       — Я понимаю. Но хотя бы объясни мне, почему вы выглядите точно так же, как они?       — Да не знаю я! — в сердцах сказала Виринея. — Возможно, потому, что в нашем мире мы были очень близко знакомы с ними и с Этейрисом, и при переселении наши души приняли желаемую форму...       Венат помотала головой.       — Звучит-то до чего дико...       — Согласна...       Помолчали, укладывая в голове информацию. Потом Венат потянулась за второй бутылкой.       — Давай ещё. Я, как Зак говорит, не вывожу это всё.       — А я, думаешь, вывожу? — спросила Виринея, подставляя бокал. — Ему-то куда проще, он ведь младший. Хотя тоже иногда как выдаст... Поражаюсь я ему иногда.       Они со звоном стукнулись хрустальными боками, отпили. Помолчали.       — Зак... — задумчиво сказала вдруг Венат. — Он выглядит так же, как тот Закира, но он другой. Он живее, теплее и милее, младше, свободнее. И... с ним всё-по-другому. С ним хорошо... И... Я действительно...       — Влюбилась, — с довольной, но понимающей улыбкой закончила Виринея.       — Да, — подтвердила древняя.       — Ну и в чём тогда проблема?       — Да как тебе сказать... страшно.       — Да что страшно-то?! — заорала мико’те так, что зазвенели бокалы. Уши её встали торчком. — Извини, Венат. Но это... Это... Слов моих котячьих нет!       Венат вдруг совершенно по-девчоночьи хихикнула.       — Вот ты, когда злишься, очень на ту Виринею похожа.       Мико’те хмыкнула, отставляя бокал. Ещё бы. Чьё тут детище Виринея Арьянен, в конце-то концов?       Она внимательно глянула на древнюю.       — Серьёзно, Венат. Ты же сама недавно говорила мне, что не знаешь, сколько нам отмерено. Я тоже не знаю. Но знаю, что в отличие от меня, Заку отмерено больше. Поверь, его судьба была не из лёгких, и он как никто заслуживает того, чтобы остаток своих дней провести рядом с любимой женщиной. И быть счастливым. Поэтому прошу тебя... Пока не наступили Последние Дни... Позволь ему любить тебя. Позволь себе хотя бы немного быть собой и делать то, что захочется.       Венат опустила глаза. Лицо её стало совсем красным.       — Но он же ещё маленький, — пробормотала она себе под нос.       ...Виринея всё-таки расплескала вино на постель. Одновременно матерясь, хохоча и слизывая с рук драгоценные капли, она кое-как поставила бокал на столик. Уронила лицо в ладони, тщетно пытаясь успокоиться.       — Он совершеннолетний, Венат! По законам нашего мира он уже в том возрасте, когда полагается минимум одного ребёнка иметь! Боги, ну если уж это так для тебя принципиально — я на правах старшей сестры даю вам обоим своё официальное разрешение! Действуй и не сомневайся!       Она вдруг притихла, потянулась к Венат, сжала её руку и ласково сказала:       — Серьёзно, Венат. Я буду счастлива, если у вас двоих всё сложится.       Венат всё ещё краснела, но решимость уже крепла в ней. Зак... Она вспомнила жёлтые, как осенние листья, глаза виеры, и странное чувство охватило её — словно волна тепла поднялась в ней от пяток до макушки колючими мурашками.       Предвкушение.       Она потянулась за вином. Вторую бутылку они распили почти что молча, лёжа рядом на кровати и думая каждая о своём. И заснули почти одновременно, чтобы утром проснуться со слабой головной болью, но с лёгким сердцем и силой жить дальше.