Анклав магической любви

      Утро выдалось достаточно тихим и спокойным, несмотря на вчерашний сильный ветер, предвещавший ураган. Яркие солнечные лучи пробирались сквозь витражи, освещая небольшую комнату с каталожными шкафами, несколькими полками вдоль стен, предназначенных для книг и тетрадей. Пожилой мужчина с друидической татуировкой на руке внимательно рассматривал льняные мешочки с золотом, лежащие на маленьком столе в центре комнаты, и ожидал, когда ему выдадут нужную сумму. — Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать, — властная женщина в чёрном платье перебирала монеты, — тридцать? Тебе нужно тридцать, Руадан?       У нее были тонкие и худые пальцы, совершенно не пластичные. Она вся была скованной и зажатой, без тени спокойствия и плавности в своих движениях. Одни рывки — даже в пересчитывании монет и завязывании мешка. На мгновение она подняла глаза на друида, чтобы прочесть ответ в его темно-сероватых глазах. Он всегда был спокоен и чрезмерно молчалив. — Да, — ответил он, встретившись с ней взглядами. — Держи, — она протянула ему мешок с деньгами. — Сколько рабов мне должны привезти? — Десять здоровых мужчин. Примерно. Если не подорожали. Я вернусь через две недели с товаром, леди Моргана. — Хорошо.       Он кивнул ей и покинул комнату, оставляя за собой лёгкий шлейф запаха леса и грязи. Ведьма откинулась на спинку стула и с долей тревоги посмотрела в уже закрытую дверь. Ей было беспокойно оставаться с любым мужчиной в одной комнате, в одном замкнутом пространстве, даже несмотря на то, что для неё не представляло никакой сложности и затрат в любой момент пырнуть его ножом в случае угрозы своей безопасности. Дело было не в возможностях, а в её вновь вспыхнувшем страхе, отчего она закрыла глаза и выдохнула, отгоняя напрасные непрошенные переживания. У неё было ещё много дел.       Моргана осторожно взяла смету и аккуратным почерком внесла в статью расходов тридцать золотых монет. Она внимательно прошлась по цифрам, чтобы убедиться, что доходы с ишмирской каменоломни действительно приносили больше прибыли, чем убытков. В очередной раз убедившись, она медленно закрыла документ и встала со стула.       Ишмирская крепость и пара союзников магов, вместе с варварскими поселениями из Ютландии — единственное, что было у Морганы Пендрагон, Верховной жрицы Старой Религии, не законнорожденной принцессы Камелота. Она сделала несколько шагов от двери и обратно к столу, думая о нынешних делах и обязанностях, пытаясь понять, сколько ей ещё нужно добывать олово, чтобы кормить армию, сколько ещё должно прибыть к ней саксов, и какие у них расценки, чтобы сражаться за неё и землю. Пока что ничего не было достаточным.       Оставив на время эти раздумья, она спустилась во внутренний двор, чтобы потренироваться с одной из отчаянных юных друидок, которая уже ждала Моргану, сидя на свежей траве. — Кара! Ещё слишком холодно, — окликнула её ведьма. — Я привыкла, — ответила друидка, поднимаясь с земли. — Сейчас ты спишь в теплой постели, тебя греет огонь камина, ты не питаешься лесной дичкой… Но всё равно тебя тянет к прошлому? — Мне не нужны эти блага, пока жив Артур. Ты же понимаешь меня. — Тогда тебе следует больше учиться, — слегка улыбнулась ведьма. — Нападай!       С тех пор как Моргана нашла себе пристанище в Ишмире, к ней присоединились оставшиеся маги Альбиона. Друид Руадан со своей спокойной и тихой дочерью, которая всё время изучала только лишь целительство, и Кара, что вечно состояла в бандах разбойников и тщательно скрывала свой дар. Ведьма находила её несколько наивной, слишком озлобленной и движимой лишь чувствами, тем самым Кара невольно напоминала ей саму себя. Но в друидке было полно жизни и энергии, в ней не было страха, не было излишних рассуждений и меланхоличности в отличие от Морганы. Может быть, дело в возрасте, ведь ведьма была на десять лет старше юной друидки, которой совсем недавно исполнилось пятнадцать лет.       Она только училась управлять своей магией, направлять силу не чувствами, а разумом, и это не всегда проходило столь успешно, как было необходимо. Кара попыталась атаковать Моргану самым обычным приемом: воздушными потоками; но ведьма с лёгкостью их отражала и перенаправляла на друидку, которая инстинктивно боялась чужой магии и лишь уворачивалась, никак не останавливая атаки ведьмы. — Это неправильно, — сказала Моргана, глядя на происходящее. — Ты должна отражать мои удары, а не прятаться. — Я не могу, — устало произнесла она, садясь на землю. — Почему не можешь? — Я не знаю. — Тебе необходимо учиться. — Зачем мне учиться отражать удары? Зачем это делать, если магов практически не осталось, и я не думаю, что мы будем сражаться друг с другом? Мне нужно учиться убивать одним взглядом обычных людей, а не магов, — решительно заявила она, с упрёком глядя на Моргану. — Ты ещё не готова, — ответила ведьма. — Почему? Ты можешь одним лишь взглядом поднять человека над землёй и задушить его. Я хочу уметь то же. — Ты желаешь убивать. — Убивать наших врагов. — Ты слишком юна, — строго проговорила Моргана.       Её не то, чтобы раздражало подобное поведение ученицы, но Каре явно не хватало терпения. Она никак не могла понять методику Верховной жрицы, её достало каждый раз заниматься одним и тем же приёмом, и она была уверена, что готова двигаться дальше. — Зато я знаю, что такое смерть. И знаю, что они все должны поплатиться за… — Они поплатятся, — ещё более строгим голосом перебила ее Моргана. — Не сомневайся в этом. — Я не сомневаюсь. — Продолжим завтра, — сказала ведьма, отводя глаза на весеннее небо с быстро плывущими облаками. — Сколько мы ещё будем торчать в Ишмире?       Ведьма прощала ей такую фамильярность и резкость, хоть и высказывания и реплики Кары не всегда были уважительными. Моргана сама не знала ответ на этот вопрос. Всё шло слишком медленно и единственное, что она пока могла дать юной друидке, мечтающей отомстить за своих родных и магию, — уроки и свои знания. — Год, — спокойно ответила ведьма, возвращая взгляд на Кару. — Хорошо, — она с недовольством кивнула. — Не сиди на холодной земле, — мягко проговорила она. — Пойдём к морю.       Они прошли в конюшню, взяли себе лошадей и проскакали галопом к берегу. Кара неплохо справлялась с уздой, несмотря на малый опыт в этом деле, и Моргана немного улыбалась, глядя на успехи подопечной. В глубине сердца ведьма постоянно чувствовала себя уставшей и разбитой, но её успокаивали конные прогулки и дикая природа. Она спешилась с лошади, как только они достигли скалистого берега, и привязала лошадь к дереву. Кара последовала за ней.       Море было очень спокойным, и небольшие скалы едва рассекали слабые волны. Моргана осторожно шла вдоль скал, чтобы не упасть и не подвернуть ногу. Крики чаек и солёный воздух смягчили её терзания, и она тяжело выдохнула, опускаясь на одну из каменных плит. Было холодно, чтобы раздеться и искупаться, но ведьма всё равно сняла сапоги и опустила ноги в ледяную воду, чувствуя как немели её пальцы. Вода была такой чистой и пленительно прозрачной, такой приятной, даже несмотря на температуру. — Земля холодная, а вода нет? — с лёгкой усмешкой спросила друидка, опускаясь на плиту рядом с Морганой. — Я люблю холод, — ровно ответила ведьма. — Почему ты так спокойна?       Моргана горько усмехнулась глубоко внутри себя от этого вопроса, пряча как можно дальше свои настоящие переживания от посторонних глаз. Она считала, что раз она — Верховная жрица, то не имеет права никому показывать слабость и делиться своими истинными чувствами, потому что в ней главенствовал лишь страх и обида на мир, с которыми она ежедневно боролась. Вопрос Кары застал её в расплох, ведьма видела ее жажду обрести дружбу между ними, и хотела позволить себе открыться перед ней, но это казалось ей необычайно тяжёлым. Она посмотрела на Кару, на её русые волосы, так красиво развевающиеся на ветру, на капельки морской воды на её лице от волн, чьи брызги разлетались в разные стороны. Они действительно стали близки друг другу, и невозможно было вечно прятаться где-то внутри себя, ограждаясь от мира, как это делала Моргана. Кара была готова быть с ней. — Я думаю о будущем, — коротко сказала Моргана. — Я тоже всё время думаю о нашем будущем. О том, когда Камелот будет повержен. — Тебе стоит больше думать об обучении, а не об убийствах, — вздохнула она, глядя на друидку. — Почему? — Ты хоть раз убивала человека? — Нет, — несколько растерянно ответила Кара. — Убийства не приносят удовольствия, даже если это твои враги. Это необходимость, а не развлечение. — Я не говорила о развлечениях, я всё прекрасно понимаю, Моргана. Но ты учишь меня лишь защищать себя, а не нападать и убивать. Я ничего не умею. — Я учила тебя нападать сегодня. — Отражать атаки, — с недовольством парировала Кара. — Сейчас тебе необходимо научиться защищаться. Убийство — последнее, чему я буду тебя учить, — строго сказала ведьма, чтобы заглушить гнев друидки.       Кара сжала губы, чтобы не продолжать спор, в котором всё равно ей не удастся победить и поменять решение Морганы. Она отвела взгляд на небо и наблюдала за облаками, которые гнал ветер. Её тоже, как и Верховную жрицу, умиротворяла природа: шум морского прибоя, солёный и чистый воздух, раскидистые облака на небосводе. Наблюдение за окружающей средой никто не мог у них отнять, мир принадлежал им так же, как и противникам магии, рыцарям других государств, разбойникам и рабам, от чего природа и дарила, хоть и кратковременное, но спокойствие в сердце. — Вчера Дэгал снова подарил мне сладкие желтые яблоки, — с долей возмущения сказала Кара, нарушая молчание после неудавшегося спора. — Ты уже рассказывала об этом, как раз таки вчера, — снисходительно ответила Моргана. — Он пытается мне понравиться. — Да? — она усмехнулась. — По-моему это давно уже очевидно. — И что мне с ним делать? — Яблоки вкусные? — Да. У меня ещё немного осталось. — Ты принимаешь его подарки, подумай о том, что вскоре он попросит тебя о чем-то взамен, — рассудила ведьма, невзначай вспоминая свой трагичный опыт. — Что? — с искренним непониманием спросила Кара. — Я уже намекала ему, что он мне не нравится. — Ты правда не понимаешь? — с сомнением спросила Моргана. — Нет.       Ведьма нахмурилась и отвела взгляд на море и невольно представила за горизонтом Арморику и Галлию, которые были так далеки и неизвестны, словно иные миры. Кара с нетерпением смотрела на нее, ожидая пояснения, но ведьма вела себя так, будто диалог уже был окончен. Друидке была необходима её поддержка и опыт, ведь она видела в Верховной жрице свою единственную наставницу и подругу, несмотря на их разное положение и иерархию. Для Кары не существовало никаких границ, она их просто игнорировала, как камни преткновения, мешающие ей жить. — Я слышала, что мужчины могут плохо обращаться с женщиной, которая им отказывает. Сифа ничего не знает об этом, я пыталась спрашивать у неё. — Она также юна, как и ты, — Моргана повернулась к друидке. — Думаю, что отец ей со временем объяснит. — А мне? Ты можешь мне объяснить? — с надеждой спросила Кара. — Я могу лишь предостеречь тебя. Если ты вовремя не поставишь Дэгала на место, он может решить, что теперь ты — его женщина, — откровенно сказала ведьма, вспоминая своё прошлое. — Как Саррум поступил с тобой? — открыто спросила друидка, не осознавая, какую боль она своими словами могла причинить Моргане. — Нет, не Саррум, — с выдержанным спокойствием ответила ведьма. — Другой мужчина. — Расскажешь мне?       Начинающаяся судорога от холодной морской воды вывела ведьму из злосчастных воспоминаний, играющих в ее голове. Она вытащила свои ноги и тяжело выдохнула, пытаясь отогнать подальше наваждения прошлого, но Кара так пристально на нее смотрела и желала уловить хоть частицу её доверия и настоящей жизни, а не слухов, что бродили по Альбиону о её жизни в плену у Саррума или ещё что похуже. Никто, кроме Кары, не осмеливался спрашивать, а друидка делала это не ради разъяснений и правды, а ради любви и уважения, что она испытывала к Моргане.       Ведьма зажмурилась, вспоминая Агравейна, его отвратительный запах и сальные черные волосы. — Я была несколько старше тебя, — растерянно начала рассказ Моргана и вновь отвела взгляд на море. — Мне был необходим союзник в Камелоте для шпионажа, и он должен был быть влиятельным и значимым для моего брата. И, как ни странно, он нашёлся в лице родного дяди Артура. Я не задумывалась о его мотивах так глубоко, как следовало, и в итоге сама угодила в ловушку. У него было всё, что нужно для хорошей жизни, власть в Камелоте его интересовала не так сильно, как я думала. — Он был влюблен в тебя? — Если это — любовь, то это даже больше смешно, чем грустно, — она истерично улыбнулась. — Однажды, когда мы уже обсудили последующие дела и он должен был уйти, он вдруг сказал: — Я твой единственный настоящий союзник, Моргана. Я твой единственный друг, — его звонкий голос отражался от стен в моей старой лачуге, когда я сидела у очага и смотрела на завораживающий танец пламени. — Я знаю, — отвечала я, не поднимая на него глаз. — Но за мою верность нужно платить, миледи, — Агравейн подошёл ко мне и аккуратно коснулся моего плеча.       Я тут же скинула его руку с себя и посмотрела на него с недовольством, смешанным с непониманием. Он уже доложил мне обо всем, что было необходимо знать о событиях в Камелоте, и я лишь ждала, когда он покинет лачугу. — Ты же знаешь, что у меня нет золота. И зачем оно тебе? У тебя есть земли и мой брат, который любит тебя. — Я говорю не о золотых монетах, — он снова прикоснулся к моему плечу и крепко сжал его, чтобы мне было тяжелее избавиться от его хватки.       Я хотела выкрутить ему руку за дерзость, но остановила свой порыв, пристально вглядываясь в его темные глаза. Он смотрел на меня с нескрываемым желанием и продолжал крепко сжимать моё плечо. — Убирайся! — со злобой крикнула я, вырвавшись из его хватки, и осознав, чего именно он желал. — Ты так потеряешь единственного союзника и друга, Моргана, — со спокойствием сказал он.       Я осеклась, отводя взгляд на пламя, и тут же вновь вернула его на Агравейна. Я понимала, что если убью его за подобное отношение к себе — уж точно потеряю союзника. Если прогоню и откажу — будет то же самое. Он был для меня слишком важен и нужен, чтобы отказываться от его службы. Да и Моргауза говорила мне, что необходимо использовать любые средства. — Чего ты хочешь?       Услышав мой растерянный голос, он широко улыбнулся и подошёл ко мне. Его потная рука прошлась по моему лицу и плавно спустилась на шею, он объял моё горло так, словно желал придушить, а я лишь немного отвернула голову, чтобы не смотреть ему в глаза. — Поцелуй меня, — томно произнес Агравейн, чувствуя свою власть надо мной.       Мне пришлось взглянуть в его глаза, и я быстро проморгалась, пытаясь избавить себя от отвращения и страха. Я неспешно прикоснулась сухими и полу сжатыми губами к его губам, ощущая уколы щетинок. Он ответил мне грубо, углубляя моё невинное прикосновение, и ещё крепче сжимая горло. Затем он толкнул меня на кровать, покрытую мехами и навис надо мной, лаская покрасневшую шею. Я закрыла глаза и практически не двигалась, желая, чтобы всё это поскорее закончилось. Агравейн начал развязывать моё чёрное платье. — Ты уже была с мужчиной? — спросил он, почти обнажив мою грудь. — Какая разница? — смиренно спрашивала я, приоткрывая глаза. — Ты слишком напряжена, — заключил он, сжимая мне грудь и, вероятно, чувствуя мою дрожь.       Я вновь закрыла глаза и отвернула голову. То, что я была девственницей — было для меня не столь неважно, хоть и не об этом я мечтала когда-то в юности, не об этом учили нянечки и служанки, хоть и часто меня кормили разными сплетнями. Тогда нужно было потерпеть; я знала, что это не очень долго, поэтому ничего страшного. Я тщательно пыталась себя убедить в этом действительно нет ничего страшного, но тело сопротивлялось Агравейну, и… я хрипло закричала, не ожидая настолько сильной боли. Ему было всё равно, и я старалась думать так же. Он пыхтел несколько минут, прижимаясь потным лицом к моей груди, а затем простонал, целуя меня в щеку, и, наконец, встал с меня. Я тут же приподнялась с постели и смахнула руками слёзы… — Тебе было очень больно? — тихо спросила Кара и взяла Моргану за руку. — Дело не в боли, а в унижении, — вздохнула ведьма, стирая накатывающиеся слёзы.       Кара непрестанно напоминала ей саму себя, и она не могла позволить себе, чтобы с ней случилось нечто подобное. Она искренне тянулась к Моргане и совершенно не боялась её, даже в отличие от Руадана, который тоже был друидом, но относился к Верховной жрице настороженно, будучи осведомлен о ее репутации. Кара притягивала Моргану к себе своей непосредственностью и прямотой. — Ты никогда никого не любила? — робко спросила друидка, всё ещё крепко сжимая руку Морганы. — Нет, — тихо ответила она, вставая с плиты и высвобождая руку. — Даже не задумывалась об этом.