Разум заперт изнутри

      П-3 погружается в глубокие фазы сна, Харитон анализирует вновь открывшиеся факты. Если объединить обучающие мультфильмы, сломанного черного «лаборанта» и топор, то картина получается однозначная: П-3 готовят к боевой операции. На фоне сложившейся партии игроков против академика Сеченова, понятно кто будет противником, неясно только при каких обстоятельствах это реализуется. Дело осложняется тем, что открой Харитон сейчас П-3 на это глаза, тот пошлет его подальше, а перчатку зашвырнет в озеро.       Отдельным вопросом становится щебетарь.       Элька прислала его Харитону с просьбой оценить ее исполнительский талант для будущего малыша, почему-то вбив себе в голову, что петь ребенку колыбельные — первейшая обязанность матери. Дима ничего не знал, устройство хранилось у Харитона в сейфе, после трагедии он его ни разу не доставал и никому не говорил. Если сейчас П-3 засыпает под Элькин голос, значит, Дима разобрал содержимое сейфа профессора Захарова, переданного ему как непосредственному руководителю после смерти подчиненного. Кроме щебетаря в сейфе было еще кое-что, о чем Харитон не подумал, прыгая в прозрачное желе — полная схема «Восхода».       Прототип разрабатывали они вдвоем, но рабочий вариант Харитон доводил до ума в одиночку, Димка лежал в больнице. При прочих равных условиях «Восход», сейчас соединенный с «Искрой», принимает команды своего создателя как приоритетные, а создателя определяет по этой самой песенке, которую Харитон заложил в память устройства. На кой черт Димка всучил эту запись майору Нечаеву? Потому что тот теперь наследник Элькиного лимбо и это как-то облегчает ассимиляцию? Кто хозяин импланта сейчас?       Вопросов становится слишком много, П-3 крепко спит, поэтому Харитон снова тихонько направляет его в лимбо.       — Соединение установлено, — рапортует имплант.       П-3 тоже слышит этот голос, но для него он — пустой звук, каких в лимбо много. Харитон оглядывает ячейку его глазами, от содержимого лимбо рябит в глазах, приходится ждать, пока привыкнешь.       Картинка сейчас значительно отличается от того, что он видел, снимая и накладывая матрицу на мозг П-3. До этого не было активных элементов, экспозиция была статична, хотя и производила впечатление динамики. Нынешняя активность может быть связана с тем, что владельцев ячейки теперь двое, и статичные фрагменты дополняются культурным кодом и ассоциациями нового участника.       Преобразование хаоса в структуру — первейшая задача сознания, если не хочешь бесконечно страдать от градуса абсурда. Какую смысловую нагрузку несут новые детали для П-3, Харитону пока непонятно, было слишком мало времени на их рассмотрение в прошлый раз, поэтому сейчас он приказывает П-3 задержаться.       Взрывы, самолеты, колючая проволока — это все война, которую Элька застала в полном объеме. Таблица Менделеева на стене — Элькина, она когда-то хотела поступать на химический. Рисунок кота Шредингера... Про кота она если и слышала, то сутью не интересовалась, но он может быть здесь из-за Димки, который любил этот пример. Полустертые схемы идентификации не поддаются.       П-3 по команде выходит из комнаты и осматривается на местности.       Из движущегося здесь «пчелы» (отразился ремонт «вовчика»), бабочки (признак времени года), льющаяся с крыши в ясный день вода (не исключен парафраз «протекшей крыши»), безглазая кошка (возможно, какое-то раздвоение личности, потому что П-3 в лимбо тоже покрыт шкурой зверя), ящик-моноцикл (искаженный робот службы доставки, используемый в цехах Предприятия), клапанная система в наполовину затопленном самолете («вместо сердца пламенный мотор») и шлюз в леденцовой палке. Все остальное, что поддается охвату глазами, не более, чем задник в Театре Майи Плисецкой — декорации, не наполненные жизнью.       К шлюзу Харитон присматривается внимательнее. Розовые дверцы сходятся и расходятся, к ним ведет дорожка из ярко-красных яблок. Яблоки не лежат, а парят в воздухе, окруженные сиянием, символ более чем многозначителен, плод запретного знания. Даже если П-3 не в курсе библейских легенд, то про Ньютона должен был слышать, смысл у легенды об упавшем на голову яблоке точно такой же.       П-3 послушно следует к розовым дверцам и останавливается на сахарных ступенях. За створками вход, имитирующий бетонный лаз.       Харитон пытается предположить, как будет выглядеть их совместное вторжение в Коллектив через лимбо. По тому, что он видел раньше на примере «Мысли», люди никак не дифференцировали свое пребывание в Коллективе, им просто начинали легко даваться некоторые вещи, стоило прикрепить имплант на висок — управление роботами, мысленный диалог с рядом стоящим коллегой, прием сообщений, совершение звонков. А вот изнутри Коллектив для Харитона такая же табула раса, как для П-3.       Дима однажды протянул ему золотую полусферу, когда они работали вместе, и Харитон даже почти взял ее, но до головы не донес. На вопросительный Димкин взгляд покачал головой и подвесил ее над столом в магнитном поле.       — Предпочитаю изъясняться словами.       — За имплантами будущее, — заметил тогда Дима. — Они сотрут коммуникативные границы и дадут равные возможности всем, независимо от языка и способности произносить звуки. При обмене информацией напрямую исчезнут все трудности общения, вечный бич человечества.       — Димочка, я биолог, — неприятно ответил Харитон. — Трудности в общении со способностью к обмену информацией у хомо сапиенс связаны в последнюю очередь, так что никуда они не исчезнут. А вот что точно сделают твои импланты, так это рудиментируют им речевой аппарат до полной аплазии. Человечество будет кусок времени тонуть в попытке обуздать свои и интерпретировать чужие образы без какой-либо возможности однозначно прояснить, что имелось в виду. Прости меня, это дорога в ад.       — Из желтого кирпича, — весело поправил Дима. — Главное — дойти до конца, тогда получишь от волшебника то, что больше всего хочешь.       — Волшебник, как ты помнишь, оказался фокусником, способным только на иллюзии.       — Пока не дойдешь — не узнаешь правды, Тош.       П-3 крутится на месте, иногда делает шаги в направлении то одного, то другого элемента, прыгает по пряничным плиткам, как делают дети.       Безглазая кошка следит за ним с высоты какого-то гриба.       Двери шлюза продолжают двигаться наподобие аортального клапана.       Яблоки горят цветом искушения.       Внутри шлюза на них обрушивается огромный поток информации. П-3 воспринимает ее как голоса, не понимает, откуда они раздаются, вертит головой по сторонам, ускоряя свое движение в попытке достичь источника звука. До него долетают обрывки фраз, фрагменты музыки, реальность начинает отображать странные артефакты. Харитон с бета-коннектором в Коллективе молчаливая тень, однако в отличие от П-3, вся информация внутри сети ему доступна в полном и неограниченном объеме, независимо от уровней доступа и секретности для всех остальных.       Увиденное и услышанное в кабинете на «Челомее» постепенно обретает смысл и становится на свои места в общей картине, от которой у Харитона шевелятся волосы. Точнее, шевелились бы, будь они у него раньше или сейчас. Он получает те части головоломки, которых ему не хватало раньше в одиночном заключении на столе в «Челомее».       Непрем полимеризует своего владельца и делает его способным к приему и излучению волн, улавливаемых таким же полимеризованным получателем, разница с прибором «Мысль» только в качестве распознавания сигналов, что является вопросом опыта и времени.       («Дмитрий Сергеевич, разрешите вас поздравить…»       «Поздравлять нужно не меня, а товарища Курчатова, но в целом…).       Массовая вакцинация непремом населения Советского Союза запланирована на начало следующего месяца и продлится до полного охвата граждан всех социалистических республик, включая Германскую.       («Товарищ Сеченов, подобная вакцинация не отпугнет сомневающихся и абсолютно здоровых? Все-таки экспериментальная медицина пока еще несет в себе некоторую угрозу для обывателя.»       «Рекламная кампания вакцинации не будет иметь отношения к медицине, товарищ Павлов. Она пойдет под лозунгом «Полимерное просвещение» и стартует первого сентября, основной упор будет делаться на расширение сферы знаний и возможностей, улучшение здоровья будет побочным, но приятным эффектом, призванным расположить людей к идее вакцинации и побудить их к более активному вхождению в сеть.»)       Гамма-коннекторы с особыми полномочиями успешно прошли первые стендовые испытания и будут вручены носителям в количестве десяти человек для дальнейшей доработки.       («Дмитрий Сергеевич, я не ошибся, один из коннекторов действительно предполагается направить товарищу Молотову? Не лучше оставить его в КБ? На носу массовая полимеризация и я не уверен…»       «Владимир Николаевич, пока Коллектив 2.0 администрирую я, особые полномочия будут распространяться только на экспериментальную и малочисленную группу добровольцев. В этом нет никакой опасности.»)       «Токамак» нового типа позволил сконцентрировать огромный объем энергии в полимерном накопителе, что делает его при некоторой коррекции плотности способным к самостоятельному перемещению.       («Товарищ Сеченов, не боитесь, что при человекообразной форме ваш накопитель с такими приобретенными возможностями от вас удерет? Одно создание из красного материала однажды рассталось со своим творцом и до сих пор не вернулось.»       «Забавная аналогия. Нет, Игорь Николаевич, у любого накопителя только одна цель — накапливать, но он не в состоянии разобраться, когда и где это делать, его можно сравнить со слепоглухонемым человеком. Я его голос, глаза и уши, так что на его месте боялся бы, что удеру именно я.»)       Альфа-коннектор передан под личный контроль академика Сеченова и его местонахождение является тайной.       («Политбюро обязано знать, где находится ключ от Коллектива 2.0, товарищ Сеченов! Если с вами что-нибудь случится…»       «Товарищ Молотов, технической стороной «Коллектива» поручено заниматься мне, я несу ответственность за исключение любых злоупотреблений в отношении доверившегося мне народа СССР до ввода в действие всей группы гамма-коннекторов. Когда это произойдет, альфа-коннектор станет не нужен и его местонахождение перестанет быть тайной. Что до моей жизни, то даже моя смерть запуск Коллектива не остановит.»       «Как я должен это понимать, товарищ Сеченов?».       «В меру когнитивных возможностей, товарищ Молотов.»)       Прибор «Мысль» успешно прошел серию испытаний и направляется в массовое производство.       («Простите, Дмитрий Сергеевич, но учитывая вклад Виктора Петрова в успех «Мысли», может ли он в связи с окончанием проекта рассчитывать на амнистию? Ему дали пять лет, два года прошло.»       «Мне жаль, товарищ Филатова, его статья амнистии не предусматривает.»       «Но хотя бы уменьшить ему срок заключения? В таком унизительном статусе и при его самолюбии каждый год у него идет за два!»       «Пусть подает ходатайство об условно-досрочном освобождении в установленном порядке, решение примет суд.»       «Но вы могли бы…»       «Простите, у меня нет больше времени на этот вопрос.»)       Проект «Атомное сердце» отложен до полной вакцинации граждан СССР...       — Соединение разорвано, — докладывает имплант.       В белом тумане пропадает лимбо в горошек, восстанавливается палата в утреннем солнечном свете. Состояние палаты может привести в шок любого зрителя, и П-3 не исключение. Он соскакивает с кровати, оглядывается, пятится за дверь и упирается спиной в стену — оттуда разгром в номере не так пугает, как изнутри — битые стекла, сломанная мебель, рассыпанные таблетки…       Медперсонал, появившийся в коридоре, включая «вовчиков» и санитаров, останавливается на приличном расстоянии. П-3 разводит руки в стороны.       — Все в порядке, — бормочет он. — Все в порядке, я в норме. В норме...       — Успокоительное, — говорит в сторону профессор в очках. — И снотворное.       — Мне нельзя спать! — П-3 вкладывает в эту фразу столько отчаяния, что Харитону становится его жаль. — Не надо снотворного!       — Будет не больно, солдат, — говорит профессор. — Ты даже ничего не почувствуешь. Просто потом ничего не будешь помнить.       — Не надо, говорю же вам…       Но его уже не слушают.