Часть Первая — 1983
***
Поначалу машина двигалась медленно, но по мере спуска с холма она все больше набирала скорость, гулко шурша колесами по асфальту. Засунув руки в карманы пальто, Мэдлин следила за машиной взглядом до тех пор, пока та, съехав с поворота дороги и перевалившись через насыпь, полностью не исчезла из виду. В такой темноте Мэдлин не могла разглядеть тех двоих, что сидели внутри, пристегнутые ремнями безопасности; они же, в свою очередь, находясь без сознания под действием наркотиков, не могли видеть, как она наблюдает за ними. Но, несмотря на это, все ее внимание было приковано только к ним. Хотя ее тело оставалось неподвижным, она, не способная думать ни о чем другом, мысленно продолжала следовать за ними. Когда она услышала, как машина со всплеском упала в реку, то словно на себе почувствовала ту холодную воду, что окружила и поглотила их. Вода была повсюду, черная и илистая, она заполняла легкие и леденила кожу. Но, почувствовав себя беспомощно опускающейся на мутное дно реки, Мэдлин, вздрогнув, словно очнулась. Машина, которую только что столкнули с холма в небытие, принадлежала ей. А тот пожилой мужчина, что сидел на пассажирском сиденье, был ее учителем, наставником, руководителем — и целью — в течение последних восьми лет. Что касается темноволосой женщины за рулем — это была она сама. Точнее, так будут считать власти, когда попытаются опознать тела. Отдел позаботился об этом. И так она стояла, не обращая внимания на резкие порывы ветра, хлеставшие ее по лицу, до тех пор, пока ее спутники не подали знак, что пора уходить. Двое мужчин повернулись и начали подниматься вверх по склону, она безмолвно двинулась за ними. Мужчины шли медленно, неторопливо, с одинаково пустыми скучающими лицами, как у тех, для кого убийство лишь однообразная рутина. Она следовала за ними в том же темпе и с тем же выражением лица, повернувшись спиной к реке и к тому, что в ней осталось. Достигнув вершины холма, они подошли к минивену, припаркованному у дороги. Она забралась в заднюю часть фургона, а ее спутники, захлопнув за ней дверь, уселись на передние сиденья. Двигатель взревел, и они резко тронулись, оставляя позади то место. Место ее смерти. Или, вернее, ее второй смерти. Сколько их еще будет, она не имела понятия. Она узнала о том, что ее ждет, всего десять часов назад. Поскольку человек, являющийся ее целью, днем ранее объявил о своем выходе на пенсию, это означало, что ее миссия завершена. А ее личность — та, которую она создавала и развивала, к которой привыкла и которой жила последние десять лет, — таким образом, за одну ночь стала ненужной. Излишней. И вот после обеда раздался телефонный звонок, и Отдел сообщил ей, что ее жизнь кончена. Что ей придется уйти и стать полностью другим человеком, что она умрет и переродится. От нее будут ждать, что она сменит свою жизнь так же, как другие люди меняют одежду — обыденно и без сантиментов. Та прежняя жизнь, которую она теперь оставляет позади, была наполнена ложью и обманом. Поэтому было вполне уместно завершить ее последним актом предательства. Выйдя на пенсию, объект ее миссии больше не сможет предоставлять новые сведения, но до тех пор, пока он жив, его знания будут оружием для врагов Отдела. Следовательно, он должен умереть — и от ее рук. Не имело никакого значения, что за все эти годы, несмотря на отвращение к характеру его работы, она успела очень привязаться к нему. Неважно, что он являлся одним из тех немногих людей, которые были добры к ней — что он доверял ей и заботился о ней, что по-своему пытался помочь и защитить ее. Не имело значения даже то, что она провела с ним больше времени, чем с кем-либо еще в своей жизни — в некоторых отношениях он знал ее лучше, чем любой другой человек на свете. Это была ее работа, ее обязанность — убить его. И она ее выполнила. Она приблизилась к нему сзади со шприцом в руке и сделала укол в шею прежде, чем он успел хотя бы вскрикнуть. Практически сразу он рухнул на пол, но какие-то секунды его глаза еще оставались открытыми. Он силился удержать на ней взгляд те последние несколько мгновений, а она стояла, прикованная к месту чередой эмоций, отразившихся на его лице: сначала шок, затем страх, затем боль и, наконец, к ее удивлению, восхищение. Восхищение, предположила она, от того, что ей удалось обманывать его так искусно и так долго. Возможно, он считал, это делает ее достойной тех знаний, что он передал ей, или знал, как и она сама, что его частичка теперь всегда будет жить в ней. Наконец, он улыбнулся, закрыл глаза и провалился в забытье. Его смерть была безболезненной, даже мирной. Она полагала, что была обязана сделать это для него. В конце концов, ему повезло: человек который причинял другим неописуемые мучения, встретил свой конец без страданий. Она сомневалась, что в свое время ей так же повезет. Фургон теперь ехал медленнее, маневрируя в транспортном потоке города. Как долго они уже едут? Она задремала и пропустила значительную часть поездки. Они теперь, видимо, опять находятся в Париже, на пути в… куда точно, она не знала. Ни один человек не сказал ей, каким будет ее новое задание, когда оно должно начаться и как долго может продлиться. Фургон повернул, резко спустился в подземный туннель, а затем остановился. В ожидании, она затаила дыхание. Один из мужчин обернулся и посмотрел на нее. — Добро пожаловать в Первый Отдел, — сказал он.***
Лиза Биркофф нахмурилась и, кажется, уже в тысячный раз перечитала текст на экране своего компьютера, мысленно проговаривая код, который упорно отказывался выполнять то, что она хотела. После нескольких часов, проведенных на крошечном кресле, у нее затекли ноги, поэтому с целью хоть как-то улучшить кровообращение и вернуть чувствительность, она принялась крутиться на кресле из стороны в сторону. То протестующе заскрипело, и Лизе пришлось прекратить это занятие. — Привет, Лиза, — раздался голос у нее за спиной. От неожиданности она подпрыгнула и развернулась вместе с креслом. На нее с озадаченным выражением лица смотрел Вальтер. — Чем ты все еще здесь занята, малышка? — спросил он. — Сейчас два часа ночи — ты уже должна видеть десятый сон. Она откинулась в кресле и устало улыбнулась ему. — Я пытаюсь научиться немного программировать. Но мне приходится делать это в нерабочее время, когда я не буду никому мешать. Иначе наши компьютерные гуру меня прогонят. — Ты шутишь? — Вальтер нахмурился. — Ты решила загрузить себя еще больше? Неужели тебе недостаточно той работы, что тебе уже дают? — Ну, — сказала она, — вот в этом как раз и дело. Мне нужны какие-то навыки, чтобы я могла уйти с полевой работы. Увеличить мою ожидаемую продолжительность жизни, так сказать, — она заставила себя сухо рассмеяться. — А-а-а, умная девочка, — он кивнул и похлопал ее по плечу. — Ты знаешь, я именно так и перешел в Оружейку. Я понял, что лучше мне найти какую-нибудь специальность, с которой мне здесь будет безопасно. Ну, или относительно безопасно, — поправил он себя с усмешкой. — Великие умы мыслят одинаково, да? Она широко улыбнулась. — Да, думаю, так, — вновь повернувшись к своему компьютеру, она продолжила. — В общем, я пишу программу для ускорения передачи данных между датчиками безопасности и нашими центральными компьютерами. У меня почти получилось, но есть несколько багов, которые сводят меня с ума. Он подтащил свободное кресло, уселся рядом с ней и, прищурившись, изучил экран ее компьютера. — Будь я проклят, — восхищенно произнес он. — Ты сама этому научилась, без всякой посторонней помощи? — Ага, — ответила она, чувствуя, как краснеет ее лицо, — но на самом деле это вовсе не так уж и сложно. Просто нужно быть последовательной. Он покачал головой. — Послушай, Лиза, не стоит скромничать. Если ты хочешь выжить в этом месте, тебе следует во все горло заявлять о своих успехах. Например, когда я… Вальтер продолжал что-то говорить, но внимание Лизы было отвлечено появлением трех человек. Они шли через главный зал, и Лиза узнала двоих мужчин — это были мордовороты-чистильщики, ее всегда мороз продирал по коже, когда она сталкивалась с такими людьми в глухих закоулках Отдела. Но женщину, идущую рядом с ними, она не знала. Незнакомка держалась с любопытством и отстраненностью, но ее взгляд скользил по залу, словно прожектор, исследуя каждый угол. — Кто это? — спросила Лиза. Вальтер моргнул. — Кто? — Та женщина с Парсонсом и Беллом. Не помню, чтобы я раньше видела ее здесь, но у нее нет такого испуганного вида, который обычно бывает у всех новичков. Вальтер проследил за взглядом Лизы и его глаза расширились. — Вот черт, — пробормотал он. — Ты знаешь ее? — Мы встречались. — Так, ладно, и кто она? — спросила Лиза, заинтригованная мрачностью его тона. Он колебался ужасное долгое время. — Из всех кого я встречал, полагаю, она единственная, кто может принадлежать этому месту, — наконец произнес он. Озадаченная, Лиза открыла рот, чтобы спросить, что это значит, но Вальтер поднял руку. — Тсс. Не сейчас. Они идут в нашу сторону. Поскольку те трое подошли достаточно близко, стало слышно, о чем они говорят. — Сейчас мы отведем вас в вашу комнату, — сказал Парсонс. — Ваш командир группы придет за вами утром и со всем ознакомит. Женщина кивнула и затем встретилась глазами с Вальтером. Ее взгляд задержался на нем достаточно долго, чтобы показать, что она его узнала, но потом она отвернулась без всякого выражения. Лиза и Вальтер продолжали наблюдать за этими тремя, пока те снова не оказались вне пределов слышимости. — Черт, не знаю, что она здесь делает, — сказал Вальтер, — но, что бы это ни было, это не к добру.***
Было ровно восемь утра. Пол потянулся к кнопке звонка, но в последний момент заколебался. Он оперся ладонью о стену и какое-то время стоял, глубоко и медленно дыша, чтобы успокоиться. Менее чем двадцать четыре часа назад Эдриан уведомила его о прибытии нового члена его группы, — и о том кто именно это будет. Все это время он не спал, не ел и не работал. Вместо этого он кругами ходил сначала по своему кабинету, а затем всю ночь по своей квартире — его эмоции метались от восторга к тревоге, от предвкушения к опасениям. Последние три года, с тех пор как Мэдлин вычеркнула его из своей жизни, Пол пытался выбросить ее из своей головы. С этой целью он с новообретенной горячностью погрузился сначала в свою работу. Когда же этого оказалось недостаточно, он с такой же горячностью погрузился в отношения с другими женщинами, причем их было так много, что он потерял им счет. Все они были красивы и привлекательны, и он по-настоящему наслаждался их обществом. И все же, все же, когда на улице он замечал стройную брюнетку такого же роста как Мэдлин, то часто обнаруживал, что стоит, всматриваясь, с колотящимся в груди сердцем, охваченный отчаянной надеждой, что сможет хотя бы мельком снова увидеть ее. И, конечно, этого никогда не случалось. И вот теперь, без всякого предупреждения, она здесь, в Первом Отделе. И даже больше того, она оказалась в его группе. Он не мог решить, радует ли его эта перспектива или ужасает. Сжав челюсти, он нажал кнопку звонка и в ожидании сцепил руки за спиной. Дверь открылась почти немедленно, от неожиданности он чуть отступил назад. Затем их глаза встретились, и он приготовился к тому, что произойдет дальше. Они смотрели друг на друга, но никто из них не произносил ни слова. Она, казалось, ждала, что он заговорит первым, он же не представлял, что сказать. Он всматривался в ее глаза, изучал выражение лица, пытаясь определить ее настроение, чтобы выбрать наилучший подход. Он увидел напряженность на ее лице и странный блеск в глазах и был удивлен, осознав, что именно они означают. Это было то же самое, только лучше замаскированное, тревожное волнение, которое заставляло сжиматься мышцы его живота: неустойчивый баланс ликования и беспокойства, скрытые под тонким слоем притворного бесстрастия. Увидев, как его собственные чувства отразились на ее лице, он ощутил прилив смелости. Он двинулся к ней, и она попятилась, позволяя ему войти в комнату. Он закрыл дверь и замер, наблюдая за ней, стремясь уловить на ее лице любой, пусть даже самый незначительный, след эмоций. Когда он нажал кнопку звонка, то ожидал увидеть женщину, которая когда-то так холодно отвергла его — но вместо этого увидел человека, ведущего войну с самим собой. Он сделал еще шаг, намереваясь коснуться ее, притянуть к себе и сжать в объятиях, запустить пальцы в ее волосы и провести руками вниз по спине, наклониться и жадно впиться губами в ее губы — сделать все то, что он мечтал сделать, когда встретит ее вновь — но она снова отстранилась. На несколько секунд она опустила глаза, а когда снова подняла на него взгляд, выражение ее лица было совсем иным: оно стало холодным, сдержанным, безразличным. — Я так понимаю, ты — командир моей группы, — произнесла она. Он почувствовал себя так, будто его с размаху ударили кулаком в живот. — Верно, — глухо ответил он, во рту появился горький привкус. Минуту назад он ошибся в оценке ее эмоций. Прошло три года, и она двигалась дальше, даже если он не смог этого сделать. Он прочитал в ее глазах то, что хотел увидеть, а не то, что там было на самом деле. Она по-военному выпрямилась. — В таком случае, я готова начать инструктаж. — Что ж, тогда, — ответил он, отворачивая к двери, чтобы скрыть свое разочарование, — пойдем со мной.***
На металлической лестнице, ведущей к кабинету Эдриан, раздались шаги, и затем в открытую дверь постучали. Эдриан проигнорировала этот стук и продолжила читать отчет. Ее посетители опоздали на несколько минут, а это было совершенно недопустимо. Теперь им придется подождать, в качестве напоминания о достоинствах своевременности. Она прочитала еще четыре страницы, прежде чем поднять глаза. В ожидании Пол и Мэдлин бок о бок стояли у входа в ее кабинет, руки у каждого были сцеплены перед собой. То, что они стояли в одинаковых позах, привело Эдриан в замешательство, а их одинаковые выражения лиц вызвали у нее смутную тревогу. И хотя это, несомненно, было с их стороны неосознанно, но то, как они стояли, выглядело почти отрепетировано, словно намеренная демонстрация силы. Они ждали в тени за дверью, как мрачные дозорные, — но ждали не ее вызова, а чего-то неопределенного. Она отогнала эту мысль. — Пожалуйста, оба заходите и присаживайтесь. Пол кивнул Мэдлин, чтобы та проходила первой, и они оба вошли в комнату и уселись в кресла перед столом Эдриан. Теперь, когда они оба находились в ее кабинете на свету, их видимость единства растаяла, как иллюзия, и проявились их различия. Пол вел себя более беспокойно, чем обычно, сидя в кресле он менял позу каждые несколько секунд, практически излучая волнение и дискомфорт. Мэдлин же, сложив руки на коленях, держала спину очень прямо. Ее лицо было пустым — пустым, но не полностью нечитаемым. Она уставилась, пожалуй, чересчур пристально, на некую воображаемую точку на столе Эдриан, явно стараясь избежать зрительного контакта. Она боится, решила Эдриан. Хорошо. Эдриан намеревалась и дальше держать ее в таком состоянии. Оперативник с такой специфической подготовкой как у нее должен находиться под очень жестким контролем. — Доброе утро и добро пожаловать в Первый Отдел, Мэдлин, — произнесла Эдриан. — Надеюсь, ты хорошо поспала. — Вполне неплохо, спасибо. Мэдлин подняла глаза и улыбнулась, переключившись на приветливый тон так внезапно, как будто щелкнула выключателем. Эдриан подавила желание скривиться. Возможно, такая псевдотеплота кого-то и обманывала, но Эдриан подобное наигранное поведение лишь действовало на нервы. — Твоя комната временная, пока мы не приготовим для тебя жилье снаружи. Надеюсь, это не слишком неудобно. — Вовсе нет, — опять эта улыбка. Мелькнула, а потом исчезла слишком быстро. Эдриан принялась барабанить пальцами по столу до тех пор, пока ожидание не стало некомфортным, а в глаза молодой женщины не вернулся намек на нервозность. После этого Эдриан преувеличенно вздохнула и нахмурилась. — Твой статус здесь определить не так просто, — сказала она, медленно произнося слова, будто с неохотой переходя к данной теме. — Во Втором Отделе ты была очень опытным оперативником, уже имела пятый уровень. — Она сделала паузу, позволяя собеседникам осознать, что использовала прошедшее время. — Однако, работа, которой мы здесь занимаемся, довольно сильно отличается от той, к которой ты привыкла. В сложившихся обстоятельствах, я пришла к выводу, что, к сожалению, необходимо понижение в должности. С настоящего момента тебе будет присвоен второй уровень. Мэдлин моргнула, но ничего не ответила. Боковым зрением Эдриан заметила, как резко дернулся Пол на своем месте. — Пожалуйста, не воспринимай это с негативом, — продолжила Эдриан, не обращая внимания на реакцию Пола. — Это не выговор и не наказание. Просто констатация того факта, что тебе недостает определенного опыта. — Конечно, — приятные манеры Мэдлин исчезли, ее тон сделался полностью деловым. Как бы холоден он ни был, Эдриан он даже нравился. По крайней мере, так было честнее. — Однако есть один особый вопрос, — сказала она. Мэдлин изогнула бровь. — Да? — Благодаря тому заданию, которое ты выполняла во Втором Отделе, ты приобрела довольно необычный опыт. Как следствие, в добавление к твоим прочим обязанностям, я поручаю тебе заняться проектом по модернизации и систематизации некоторых процедур сбора разведданных. В частности, в отношении допроса пленных, — Эдриан улыбнулась. — Я подумала, что тебе понравится выполнять более привычную для себя работу. Она внимательно посмотрела на Мэдлин, ожидая ее реакции. К разочарованию Эдриан, никакой реакции не последовало. — Я рада, что мое предыдущее обучение будет продолжать приносить пользу, — лишь ответила Мэдлин тихим голосом. — Полученное тобой образование также подходит для составления профилей, что, как я предполагаю, со временем станет твоей основной обязанностью. Однако прежде чем ты сможешь приступить к этому, тебе необходим опыт работы в полевых условиях. Вот почему тебя включили в группу Пола. Эдриан кивнул Полу, в первый раз отмечая его присутствие. Его поза ничуть не потеряла своей напряженности. Она снова повернулась к Мэдлин. — Ободряет работать со знакомым человеком, как ты считаешь? — Я ценю это, — ответила Мэдлин, снова переключаясь на искусственную теплоту. Эдриен подавила желание цинично закатить глаза и утвердилась в своем намерении навсегда избавиться от этой притворной приветливости. Мэдлин придется научиться — и если понадобится, тяжелым путем — что Эдриан нельзя очаровать, ею нельзя манипулировать, — и что самой Мэдлин будет намного проще, если она будет вести себя с Эдриан откровенно, без всякого притворства, что является кем-то большим, чем есть на самом деле: монстром, которому доверили выполнение некоторых самых отвратительных задач Отдела. Для Мэдлин найдется место в Отделе — и даже авторитетное место — если она научиться жить, соблюдая определенные границы. И сейчас самое время начать их устанавливать. — Ты должна знать, — сурово сказала Эдриан, — что отныне у вас с Полом будут совсем иные отношения, нежели ранее. Мэдлин напряглась. Теплота исчезла, как того и добивалась Эдриан. — Когда ты помогла Полу сбежать из заключения на Украине, вы были коллегами. Равными. Теперь ты будешь его подчиненной. Это может стать проблемой? — Нет. Эдриан повернулась к Полу. — Ты уже думал о том, каким должно стать ее первое задание? — Думаю, Триполи подойдет. — Нет, до него еще больше месяца. Я предлагаю Вену. — Вену? — он нахмурился. — Это всего через четыре дня. Ей нужно больше времени на подготовку. — Время — роскошь для ленивых и немотивированных. Четырех дней должно быть более чем достаточно. В конце концов, знаешь ли, она не так уж неопытна. Он беспокойно поерзал в своем кресле, его нежелание было очевидным. — Скорее всего, мы попадем под обстрел. У нее нет боевого опыта. — Что ж, — резко ответила Эдриан, — если ты так сильно сомневаешься в ее способностях, возможно, мне следует назначить ее в другую группу. Полагаю, у Чарльза есть свободное место. — Я не это имел в виду, — Пол украдкой взглянул на Мэдлин, которая смотрела на него с негодованием на лице. — Просто хочу убедиться, что она плавно вольется в коллектив. Эдриан усмехнулась, она так легко могла видеть его насквозь, особенно когда он прибегал к банальностям. — Пол, я ценю твое желание защитить членов своей группы. Это поистине благородно. Но здесь, как ты прекрасно знаешь, мы все должны научиться постоять за себя. Кроме того, я уверена, что Мэдлин не хочет, чтобы ее опекали, не так ли? Ведь в таком случае она не сможет быстро восстановить свой пятый уровень. Пол начал было открывать рот, чтобы что-то ответить, но, видимо, передумал. Рядом с ним Мэдлин выглядела разъяренной. — Очень хорошо, — произнесла Эдриан, довольная тем, что дернула их за ниточки должным образом. — Вена — значит Вена.