Моменты нежности/A moment of softness

Эрик безумно нервничал, когда он вошел в их боковую комнату за сценой, возбужденно размахивая руками, когда он делился радостью со своей маленькой аудиторией. Мадам Жири снисходительно улыбнулась, когда Мэг взволнованно хлопала в ладоши. — … И Мэг, ты слышала? Когда она взяла эту ноту, клянусь, сами небеса остановились, чтобы послушать! Это было… Он запнулся, когда Кристин обошла кресло Адама, наклонив голову и ухмыляясь, как кошка. — … почти идеально. — Сказал Эрик, а затем остановился, чтобы нахмуриться, оценивающе глядя из-под маски. — Тем не менее, тебе все равно нужно поработать над вокалом, я слышал, как тебе было сложно брать последнюю ноту. — Это ты придумала, Мэг? Думаю, он пытался похвалить мое пение. — громко прошептала Кристина. Мэг громко захихикала, когда Эрик чуть не задохнулся слюной от возмущения. — Я…ну… — О, не обращай внимания на Эрика, — лукаво сказала Мэг, прерывая безуспешную попытку Эрика собраться с мыслями, — ты же знаешь, что он не может вести себя хорошо, иначе сплетники в газетах начнут сравнивать его с самыми богатыми и красивыми в Париже. Как и следовало ожидать, глаза Эрика немного расширились, и Мэг заметила румянец на его щеках, прежде чем он пришел в себя. Но не раньше, чем Мэг увидела, как его глаза на мгновение метнулись к Кристине. — У меня нет времени на… ухаживания за кем–либо, — сухо сказал Эрик, все еще ища отговорку. — Я должен сосредоточиться на «Дон Жуане Торжествующем». Отец спрятал улыбку, а мама заговорщически закатила глаза, когда дискуссия быстро превратилась в обычную перепалку между Кристиной и Эриком по поводу его шедевра и жалоб Кристины на трудности пения ее главной партии. Мадам и мсье Жири отошли, чтобы поговорить на отвлеченные темы, и Мэг, ухмыляясь, прислушалась к спору. Эрик усмехнулся и нахмурился, когда она осмелилась критиковать новейшую партию сопрано в заключительном акте, но Мэг призадумалась. Он не сразу отметал ее суждение резкими замечаниями, как часто поступал со своими критиками. На самом деле… Мэг отодвинулась в сторону, чтобы мельком увидеть его глаза. На самом деле выглядело так, будто он слушает… Кристин шагнула к нему, прерывая мысли Мэг новой критикой: — А ты знаешь, что переход к гранд-каденции требует большого напряжения, и было бы намного легче петь, если бы… -Если бы ты только слушала мои инструкции, — перебил Эрик, но Мэг снова увидела этот взгляд. — Если бы ты только практиковалась, ты бы справилась! «Взгляд, застигнутого врасплох, но стремящегося решить проблему», — подумала Мэг, ее мысли лихорадочно метались. Он прислушивался к советам Кристины. Он почти никого не слушал, когда они говорили о чем-либо, касающемся его музыки. «Хм», — подумала Мэг, не решаясь прервать их вслух. Она продолжала смотреть и слушать. Даже если они вцепились друг другу в глотки, Эрик и Кристин держали свои оскорбления при себе. Эрик никогда не преуменьшал своей уверенности в том, что Кристин справится с любой задачей, которую он ей поручит, и не высмеивал ее способности, как это делали другие критики до того, как она стала звездой. Точно так же Кристин указывала на недостатки и проблемы, о которых Эрик забыл в своем волнении во время сочинения, и жаловалась на напряжение, которое создавали определенные части оперы, но она никогда не насмехалась, когда Эрику приходилось делать паузу, чтобы собраться с мыслями, прежде чем говорить, и, что еще более важно, хотя она критиковала его способности, она никогда не насмехалась над его внешностью. Они оба знали, где были проведены их личные границы приемлемой критики, и никогда не заходили дальше них в более чувствительные области прошлого. Даже когда они продолжали спорить, Эрик делал достаточную паузу, чтобы Кристин могла вмешаться, и Кристин, как бы она ни хмурилась и критиковала, тоже слушала его. Интересно. А Мэг ведь была всего на несколько лет моложе Эрика. И Эрик немного покраснел, и она знала, что даже если он собирается сейчас жаловаться, в конце-концов судя по выражению его глаз, он изменит эту партию. И Кристин застенчиво призналась ей на их последней встрече, что она нашла его «раздражающе полезным», когда дело дошло до его советов, и она похвалила Мэг за его работу. Более того, она видела его без маски, и после первого грубого начала она никогда не насмехалась над его лицом, его уязвимостью. И она знала, что они оба уважали друг друга, даже если они никогда не признались бы в этом друг другу в лицо. И… Им пришлось бы проводить довольно много времени вместе, если бы они оба работали над «Триумфом Дон Жуана». Хм-м, подумала Мэг, и ее заговорчищеская триумфальная улыбка поползла вверх.