Кафе «Fidelite»

Малфой и Поттер расплатились и хотели уже покинуть кафе, когда к ним подошла высокая девушка с длинными черными волосами и карими глазами. — Простите. Вы мистер Малфой? — проговорила девушка, обращаясь к Драко. — Да. — А вы мистер Поттер? — обратилась брюнетка к Гарри. — Да. — Наша хозяйка просила передать, что если вы никуда не торопитесь, то она хотела бы, чтобы вы поднялись к ней в кабинет, — сказала девушка. — Зачем? — спросил Поттер. — Я не знаю. Так что? Вы поднимитесь? Молодые люди переглянулись, не понимая, что могло понадобиться от них хозяйке кафе, но поскольку оба считали, что хозяйкой кафе является Пэнси, то решили согласиться. — Пойдёмте узнаем, что потребовалось от нас вашей хозяйке, — сказал Малфой. Все трое направились к лестнице, по которой поднялись на второй этаж. Пройдя мимо нескольких дверей, девушка зашла в светлую дверь с причудливой ручкой, молодые люди последовали за ней. Они вошли в небольшое помещение, по всей видимости, в приёмную, в которой обнаружили Пэнси. — Спасибо, Жанетта, — сказала Паркинсон, вставая с кресла. — Что-то ещё? — садясь за стол с компьютером и какими-то бумагами, спросила секретарь. — В кабинет никого не пускать и по телефону ни с кем не соединять. Если что, уехала по делам. — Хорошо. Паркинсон подошла к двери, ведущей в кабинет, и, взявшись за ручку, повернулась к Гарри и Драко: — Что застыли? Проходите! — Так значит, это твое кафе? — поинтересовался Малфой. — Нет. Я бы такой шедевр не создала, — повернув ручку и входя в кабинет, ответила Пэнси. — А чьё же тогда? — спросил Поттер, входя вслед за Паркинсон в светлый и просторный кабинет. — Моё, — произнесла молодая женщина, стоящая возле панорамного окна, из которого открывался великолепный вид. Она, сделав над собой усилие, повернулась к вошедшим. Лица Малфоя и Поттера вытянулись от удивления, они никак не могли предположить, что кафе принадлежит Эмили, хоть и видели её здесь вчера. — Удивлены?! — Эмили не спрашивала, она утверждала. — Думали, где-нибудь сгинула под забором? — немного резким тоном проговорила Голдман. Мужчины смотрели на неё, не находя, что сказать, а после и вовсе отвели взгляды. Ведь оба допускали такие мысли, поэтому и не узнавали, что с Эмили: боялись узнать, что её больше нет. Пэнси подошла к подруге и приобняла её за плечи. Голдман закрыла глаза и глубоко вдохнула. Спроси у Эмили кто-нибудь, зачем она позвала Малфоя и Поттера, она не смогла бы дать ответ. — Присаживайтесь! — проговорила спокойно Эмили и указала на диванчики, охватывающие стоящий между ними столик в полукруг. Оба послушно сели на один из диванчиков. Сама же Эмили вмести с Пэнси села на рядом стоящий диванчик. — И зачем вы сюда пришли? — Эмили говорила спокойным ровным тоном. — Ты же сама нас позвала. — Я имею ввиду, почему вы пришли именно в это кафе? — Слышали много хорошего о нём, — ответил Драко. — И оно действительно прекрасно! — поддержал его Гарри. — Польщена! — А почему «Fidelite»? — спросил Гарри Поттер. — Fidelite — значит верность. Верность для всех разная, для кого-то верность долгу, для других призванию, верность любви или верность дружбе. А для кого-то это слово — просто пустой звук. Так же и моё кафе — кто-то находит здесь друзей, кто-то любовь, другие спокойствие, уединение, кто-то приходит подумать, а кто-то просто перекусить. — А некоторые находят здесь помощь, — проговорила Пэнси. — Нет, Эмили не раздаёт деньги нуждающимся. Она даёт возможность заработать либо здесь, либо найти другую работу. Ещё Эмили отдаёт часть выручки детям сиротам. — Паркинсон какое-то время помолчала, а потом с презрением добавила: — Да вам это незнакомо, вы не то, что посторонним помочь, вы от друзей отворачиваетесь! Мужчины не знали, куда деть взгляд. Они осматривали кабинет, смотрели в окна, но только не на Эмили. — Пэнси, хватит! — остановила Эмили подругу, а потом обратилась к мужчинам: — Я была удивлена, увидев вас вместе. Раньше вы на дух друг друга не переносили, мне было проблематично дружить с вами обоими. А теперь друзьями стали? — Переросли детскую вражду, –коротко ответил Малфой. — Я, когда из мракоборцев ушёл, пришёл работать в Отдел международных отношений, — сказал Поттер. — Тогда и начали потихоньку общаться. Нашли точки соприкосновения, как говорится. — Самая главная ваша точка соприкосновения — предательство друзей! — язвительно подметила Паркинсон. — И почему же ты из мракоборцев ушёл? — поинтересовалась Эмили. — Захотелось мир посмотреть. А в Отделе международных отношений это сделать проще. — С твоими деньгами можно мир раз двадцать посмотреть! — ехидно заметила Паркинсон. Поттер лишь промолчал, ведь действительно причины были иными. Мракоборцы, с которыми работал Поттер, со временем начали замечать, что Гарри начал сильно подставляться на заданиях. Проблем никому не хотелось, да и за Поттера переживали, поэтому Кингсли попросил Гарри перевестись в любой другой Отдел. Он и выбрал Отдел международных отношений. — А вы как подружились? — поинтересовался в свою очередь Малфой. — Ведь в школе тоже, мягко говоря, подругами не являлись. — Пэнси — очень хорошая и верная подруга, которая оказалась рядом, когда других не было. — Эмили посмотрела на подругу и улыбнулась светло-доверительной улыбкой, та ответила такой же улыбкой. Все замолчали, так как понимали, о каком времени идёт речь. Мужчины понимали, что эти другие — по большей части они, а потом уже все остальные. Эмили решила разрядить обстановку. — Гарри, у тебя есть жена, дети? — спросила она. — Я женился на Джинни через год после победы над Волон-де-Мортом, через год у нас родился Джеймс. Когда ему исполнилось два, мы развелись. — Гарри произнёс это как скороговорку. — Почему, если не секрет? — Нет, не секрет, — ответил он. — Джинни нужны были только мои деньги, а я её и не любил никогда. — А с кем живёт ваш сын? — С Джинни. — Видишься с ним? — Не так часто, как хотелось бы. — А ты, Драко, женился? — обратилась Голдман к Малфою. — Да, на Астории, — ответил тот. — У нас есть сын Скорпиус. Вот только возвращаться после работы домой не очень-то и хочется. — Драко замолчал, но, увидев вопросительное выражение на лице Эмили, продолжил: — Нет, Астория — добрая, милая, она делает всё для нашей семьи, сына нашего любит и меня. Вот только проблема в том, что я её не люблю и не любил никогда. — Я смотрю, с личной жизнью у вас не заладилось!.. — скептически произнесла Паркинсон. — А как у вас с личной жизнью? — задал ответный вопрос Малфой. — У меня замечательно! Муж и трое детей! — счастливо улыбнулась Пэнси. — Эмили, а у тебя? — спросил Поттер. Голдман показала руку с обручальным кольцом. — Муж и двое замечательных детей! — ответила она. — Это кафе, кстати, — свадебный подарок моего мужа. Вернее, это помещение и деньги на развитие. — Значит, он богатый? — Какая разница? Главное, я его люблю, а он меня. Одиннадцать лет назад он не отвернулся, как это сделали многие, — на этих словах Эмили внимательно посмотрела на мужчин, а те отвели взгляды, поскольку не могли смотреть ей в глаза, — хотя я даже не просила его о помощи, а он помог. И не столько важны были деньги, а то, что он не отвернулся, что был рядом и поддерживал. — Прости, — тихо произнёс Поттер. Затем продолжил более громко, в его голосе смешалось многое: чувство вины, сожаление, ненависть к себе. — Я поступил тогда неправильно, подло. Я должен был первым помочь тебе, а не верить тому, что говорили. — Но ты поверил! — еле слышно произнесла Эмили. — Я корю и ненавижу себя за это. Я поступил как последняя свинья. Я предал тебя — ту, которая была моим маяком с самого поступления в Хогвартс. В нашей компании Гермиона была мозгом, Рон — весельем, а ты — душой. Той самой светлой душой, которая освещала темноту, позволяя лавировать между камнями. ------ Одиннадцать лет назад. Мать Эмили звали Кимберли. Она умерла, дав жизнь дочери. Отца звали Чарльз. Чарльз невзлюбил дочь с первого дня, он винил её в смерти любимой жены. Он сразу был против второго ребёнка, но Ким хотела большую семью. Свою нелюбовь к дочери он привил и старшему сыну Стивену. Эмили жила у бабушки по материнской линии, которая души не чаяла во внучке. Женщина дружила с семьёй Малфоев, поэтому Эмили и Драко познакомились, ещё не умея разговаривать, и росли, можно сказать, вместе. Когда ей было двенадцать лет, бабушки не стало. Девочке пришлось переехать в дом отца, там она ни в чём не нуждалась: у неё было своя большая комната, своя личная ванная, много одежды и денег. Но она была там не нужна, её просто не замечали, будто её и не было. А в Хогвартсе Стив, наоборот, её постоянно цеплял, пытаясь показать, какая она жалкая и никому не нужная. Но в Хогвартсе у неё было много друзей, а самыми близкими: Гермиона, Гарри, Рон, Фред, Джордж и Драко, которые защищали её от брата. Прошло почти четыре месяца после победы над Волон-де-Мортом. Гарри находился в доме на Гриммо. Он сидел на полу возле камина и смотрел на огонь. — Хозяин, — раздался голос Кикимера. — Чего тебе? — недовольно спросил юноша. — К вам пришли? — Кто? — Мисс Голдман. — Не думал я, что она сюда придёт, — встав с пола, проговорил Поттер. — Проводи её сюда. Домовик скрылся, а через минуту появился вместе с хрупкой девушкой. Гарри не сразу узнал в ней ту девушку, на которую засматривались и которой оборачивались вслед многие парни. — Кикимер, иди займись делами по дому! — приказал Поттер. — Слушаюсь, хозяин, — проговорил домовик и удалился. — Привет, Гарри, — проговорила Голдман. — Привет, — равнодушно ответил Поттер, — присаживайся, — он указал на диван возле камина. — Спасибо, — садясь на диван, проговорила Эмили, она даже не обратила внимание на равнодушный тон Поттера. — Зачем пришла? — сев в кресло, спросил Гарри. — Ты уже слышал, что наговорил мой отец? — Да! — Ты же не веришь в это? — с надеждой в голосе спросила девушка. Поттер лишь странно ухмыльнулся. — Гарри, я не знаю, что мне делать, у меня всё отобрали, — в отчаянии произнесла Эмили. — Сбережений, которые удалось сохранить, хватило, чтобы снять на несколько дней номер в магловской гостинице. А что делать дальше, я не знаю. Но оставаться в магической Британии мне опасно. — А от меня ты что хочешь? — Не знаю. Мне идти больше не к кому. Гарри скептически улыбнулся: — Говори, зачем пришла. — Гарри… одолжи мне немного денег. Я верну, обязательно верну, всё до копейки! — С чего это мне давать тебе деньги? — Гарри, пожалуйста, мне больше не к кому обратиться. Пожалуйста. Гарри, ты же меня знаешь… — Знаю?! — воскликнул Поттер. — Я в этом не уверен! — Ты о чём? Мы же друзья! — в недоумении спросила девушка. — Друзья?! — Гарри вскочил со своего кресла. — Вся твоя, якобы, дружба была по поручению твоего папаши. А я верил тебе. — Это не правда! — крикнув, девушка вскочила с дивана, после заговорила тише: — Он всё врёт. Я никогда не была ему нужна. У него был Стивен — его гордость, а я была лишней в его семье. Отец был верен Волон-де-Морту, так же воспитал и Стива. А когда оба оказались в Азкабане, то отец не мог допустить, чтобы его гордость и он сидели в тюрьме, а я спокойно жила. Поэтому он и наговорил столько гадостей. Я никогда не играла, моя дружба была искренней. Гарри ухмыльнулся: — Об этом говорят все, не только твои брат и отец. Об этом говорит, практически, вся магическая Британия. А, главное, пожиратели, сидящие сейчас в Азкабане, дали показания, что видели тебя на своих собраниях. — Это всё ложь! — воскликнула Эмили. — Это отец начал, а другие пожиратели, услышав, подхватили. Конечно, ведь это такая возможность: и мне отомстить и, глядишь, срок скостят. — А почему тогда, когда мы попали в особняк Малфоев, тебя не тронули? Гермиону пытали «Круциатусом», написали эту надпись, Рона избили, а тебя не тронули. Почему, а? — Не знаю, может потому что я из чистокровной семьи?! — пожала плечами Голдман. — Потому что: зачем им трогать своих? Ты не дочка пожирателя смерти, ты сама пожирательница, только без метки. Ты же заслана в стан врага, тебе нельзя ставить метку. И, если бы Волон-де-Морт победил, ты бы первая получила метку, да и почести: обвела вокруг пальца дурачка Поттера! — Знаешь, Гарри, когда на четвёртом курсе тебе никто не верил, и все отвернулись от тебя, я верила, была рядом и поддерживала. А ты веришь всем, но не мне… — Это была часть твоего задания, ты играла роль моей подруги. — Ты веришь всем, но не мне!.. — с горечью произнесла Эмили. — Чем я это заслужила, я не знаю. Может тем, что вместе с тобой, Роном и Гермионой спасала философский камень? Или тем, что помогала победить василиска? А может тем, что помогла спасти жизнь твоему крёстному? Или тем, что сражалась на шестом курсе с пожирателями и чуть не погибла? Или тем, что почти год скиталась с тобой по лесам в поисках крестражей? Может этим или тем, что сражалась за Хогвартс? Или тем, что уничтожила диадему? Видимо, всем этим я заслужила недоверие? — Голдман смотрела прямо в глаза Поттеру. Гарри не знал, что ответить ей, да и уверенности в своих словах поуменьшилось. — Зря я сюда пришла!.. — с обидой сказала девушка и, сделав несколько шагов, остановилась рядом с Гарри так, что между их плечами было несколько сантиметров, но ощущались они как километры, а потом, не поворачивая головы, произнесла: — Прости, Гарри! Прости за то, что всегда в тебя верила и пыталась поддержать!.. Прости за то, что посмела сюда прийти и просить тебя о помощи!.. Прости за то, что считала тебя своим лучшим другом, практически, братом!.. Прости за всё, Гарри!.. Прости и прощай! Больше ты меня не увидишь, ведь Герой не может дружить с пожирательницей!.. — сказав это, Голдман вышла из дома Поттера. И только там, зайдя за угол, она дала волю слезам. А Поттер ещё долго стоял посреди комнаты, не двигаясь с места, и смотрел на захлопнувшуюся за Эмили дверь. В его душе бушевала целая буря чувств. Он пытался взвесить все «за» и «против», но так и не смог ничего решить. ---------- — Прости, Эмили! Прости, если сможешь, хоть когда-нибудь!.. — теперь в словах Поттера слышалась горечь и безнадёжность. — Простила… — услышал он вдруг тихий голос Эмили. — ЧТО? — удивился Гарри. — Я простила тебя. А вот простишь ли ты себя сам?