Девяносто процентов

— Я верю в твою объективность, — голос, наполненный едкой, бессильно кипящей яростью эхом оседал на обнаженную совесть. Что ж, есть такие решения, с которыми остается только смириться. В конце концов, на этом корабле хватит места для всех: и людей, и машин, и человеческих горестей

***

И времени было достаточно. Сколько угодно, мать его, времени. Страдать по давно потерянным его только не было, если хотелось выжить; не такая уж высокая цена. Можно делать хорошую мину при плохой игре — это у него получалось, с точки зрения самого Купера. Или избегать контактов — с этим у Амелии не сложилось, хотя она приложила усилия. Истекали последние из трех выделенных на подготовку к длительному переходу сутки. После сухого и краткого обсуждения было решено отправить письмо для семьи Дойла — пусть и с маленьким шансом, что кто-либо когда-нибудь его получит. Новых сообщений с Земли получить не удалось: и эта информационная тишина, установившаяся сразу после шквала за двадцать с лишним лет, оказалась неожиданно болезненной и тревожной. Если ситуация на Земле не поменялась к лучшему — а оснований думать, что это случилось, не было ни единого, — то в любой момент следовало ожидать… чего угодно. Ромилли продемонстрировал карты ближайших звездных окрестностей, собранных стараниями преимущественно ТАРСа, которого неспящий ученый периодически выводил из режима тотального энергосбережения. Область выглядела не слишком стабильной, поскольку нейтронная звезда, проходившая по длинной орбите вокруг Гаргантюа, постоянно меняла «пейзаж», унося вещество в пространство, и излучая несопоставимые с любой формой жизни гамма-лучи. Судя по предварительным наблюдениям, она могла с большой долей вероятности обладать эргосферой, и это делало объект в разы интереснее, но и без вариантов смертельно опасным. — «Эндьюренс» не приспособлена к маневрам с перегрузками. Тем более, что у меня нет уверенности — после почти двадцати лет вынужденного простоя. Купер покачал головой. — Придется выравнивать курс относительно точки Лагранжа. — ТАРС вывел на монитор комплексную схему участка, с Гаргантюа посередине. — Но это крюк длиной почти полгода, — запротестовал Купер. — Можно активировать криокамеры, — пробормотал вполголоса Ромилли. — Уложить экипаж спать в таких обстоятельствах — все равно, что устраивать пикник на минном поле, док. — Купер постучал куском карандаша по монитору прямо на передней панели робота. Несмотря на несколько успешно внедренных за прошедшие годы схем циклической переработки, угроза иссякания ресурсов в самый неподходящий момент все еще оставалась реальнее некуда. Но гораздо страшнее была перспектива погибнуть прямо в этих крио-гробах в глубоком анабиозе в случае какого-нибудь апокалипсиса. Амелия, присутствовавшая при разговоре, но до этого сохранявшая молчание, поддержала пожилого — теперь! — ученого: — Это позволит нам добраться до Манна с наименьшими затратами. Сначала Купер не поверил своим ушам: неужели у Брэнд проснулся энтузиазм повидать «лучшего из лучших»? Но выражение лица Амелии не изменилось, и тон остался ровным, надо полагать, она старалась держать себя в руках. — С моей точки зрения это, к тому же, поможет эмоциональной стабильности… — Она уперлась взглядом в стенку чуть слева и позади Купера. — …экипажа. Тот покивал, соглашаясь. Для виду, хотя, конечно, был разочарован: слишком уж быстро уползла обратно в свою раковину. «Эмоциональная стабильность» не должна зависеть от выбора — особенно когда от этого же выбора зависит жизнь людей на земле. — Это не вопрос, Купер. Это — коллегиально одобренный выбор. Ага, ну вот. Он поднял ладони кверху, принимая это очередное общее решение.

***

Но с эмоциональной стабильностью все равно что-то нужно было придумывать. Купер в очередной раз постарался уменьшить трения, удалившись на время ужина в рубку — корректировать курс в компании ТАРСа. Лучше пока избегать личных встреч и поводов для коллизий, особенно по таким… мелочам. Принимая решение о конечной точке их маршрута, он всего лишь был объективен. Расчет топлива, жизненных ресурсов… Сухие и беспристрастные выкладки. Именно так. Но чем больше Купер твердил себе, что был только — и только! — рационален, тем сильнее тлело подспудное разочарование в собственной стратегии. Нет, он вовсе не раскаивался в принятом сообща — он предпочитал так думать — решении, только вот к недовольству собой примешивалось еще кое-что. ТАРС строил траекторию до планеты Манна с максимальной экономией запасов топлива и ресурсов — должен был быть задел на случай неожиданностей, но, увы, задел этот получался слишком маленьким для любой нештатной ситуации. Откровенно говоря, он не ожидал такой открытой и эмоциональной реакции Брэнд на самый взвешенный из возможных вариантов. Быть может, Купер слишком привык к тому, что она постоянно сохраняла этот свой отстраненно-профессиональный вид, и даже на послания от собственного отца реагировала не более чем парой-тройкой чуть более опечаленных взглядов в пространство. С другой стороны, профессор Брэнд сам не позволял себе излишней эмоциональности, и в общих фразах о далеком космосе и неизведанных планетах было не больше душевной теплоты, чем в вакууме за обшивкой «Эндьюренс». Возможно, Купер и не был лучшим из родителей, но от мысли о том, что он мог бы когда-нибудь в таком духе общаться с Мёрфи или Томом, его передергивало. Стоило бы признать, что ему было искренне жаль Амелию. К сожалению, он слишком открыто себе позволил это выразить, пусть и не словами, именно вот так, по имени, впервые, кажется, с момента знакомства. Этого она тоже ему, наверное, не простит — в довесок к остальному. Шансов на то, что она сможет увидеться с Эдмундсом, оставалось катастрофически мало: временной сдвиг в двадцать с небольшим лет, а вот теперь еще этот неоднозначный выбор конечной точки их миссии. ТАРС наконец вычертил оптимальный путь, с учетом всех данных оставалось примерно сто восемьдесят четыре дня пути. Не так уж мало, досадливо подумал Купер, предварительно прикидывавший что-то около трех-четырех месяцев. — Быстрее невозможно, — возразил робот, выводя информацию на главный монитор. — Не забывайте о радиации. И о нейтронном планетаре, о котором говорил доктор Ромилли. Купер увеличил схему, на которой тут же образовались дополнительные цифры, почти все — бледно-красные, обозначающие рискованные для их «Эндьюренс» показатели. Неутешительно. Шаркающие шаги послышались у входа, и, ссутулившись, сам Ромилли вошел в рубку с кружкой кофе в руках. — Вы рано закончили, — приветствовал его Купер, имея в виду ужин. — «Мы» — это громко сказано, — проворчал Ромилли, напоминая чем-то Дональда. — Я не пожелал торчать там в одиночестве, джентльмены, надеюсь, не помешаю вам. Купер поднял взгляд от новой карты ТАРСа. — Амелия не явилась, — буднично пожал плечами Ромилли. — Она сейчас в инкубаторном отсеке: выставляет показатели для перехода. Как долго нам до Манна? Это уже было ТАРСу, который любезно трансформировал цифры в наглядную карту. Вертящиеся сферы, которые должны были обозначать планеты, и пунктирный след «Эндьюренс» создавали впечатление какого-нибудь старого научно-фантастического фильма, но Ромилли стал подслеповат, да и в цифрах навигации понимал мало. Поэтому робот постарался сделать картинку максимально понятной. — Вот как, — покачал головой Купер. Это был бунт. Писаных правил о поведении на корабле, разумеется, не было, но команда обязана поддерживать взаимодействие и видимость дружелюбия. Это был «брак по расчету», где сильным чувствам места не было — если они хотят выжить, надо работать вместе. Как бы ни претило. Обоим. — Вот как, — задумчиво протянул он еще раз. Черт побери, он же попросил прощения у этой заносчивой идиотки! Вот уж чего не хотелось делать, так это сталкиваться с Брэнд лицом к лицу после памятного брифинга о дальнейшей судьбе миссии. Но нет, он потащился в это её святилище, выслушал кучу колкостей, понял, что лучше бы он вообще никуда не летел — в который раз. Справедливости ради, он понимал — или думал, что понимал, — реакцию Амелии. Купер нашел возможность, своеобразную ахиллесову пяту и, не сомневаясь и не раздумывая, нанес удар, сокрушив до основания все радужные надежды. А вот что он категорически отказывался осознавать — собственную радость от её поражения. Фактически он вынудил её произнести вслух то, что она скрывала, — успешно, надо же, как Ромилли удивился! — от всех, включая собственную семью, многие годы, и, несмотря на это, а, скорее, вопреки, принял решение, которое уменьшало до нуля шансы Амелии на встречу с Эдмундсом. — Здесь и здесь необходимо включить датчики забора частиц, — настаивал Ромилли, разглядывая визуализацию. — Полагаю, что мы сможем «зацепить» что-нибудь интересное, здесь проходила орбита нейтронной звезды, она могла оставить артефакты поля. Кажется, что двадцать лет затворничества на корабле с тоненькой обшивкой, отделявшего все живое от темной бесконечности космоса, не оставили заметных следов — кроме, понятно, седины, — у бедняги. Он все так же загорался энтузиазмом, как только обнаруживалась достойная его внимания загадка природы. — Ромилли, вы были знакомы с Вольфом Эдмундсом? Тот не сразу отвлекся от беседы с ТАРСом, предвкушая новое увлекательное исследование. Да и не сразу нашелся, что ответить. — Кхм, да. Мы были в составе одной группы разработки. Слишком близко не общались, я тогда едва закончил второй год стажировки. — Ромилли поставил остывший кофе на откидной столик. — Про Амелию, конечно, не знал. Никто не подозревал, откровенно говоря. И хотелось бы понять… Внимательный взгляд темно-карих глаз пожилого ученого смерил Купера с ног до головы. — …как вы-то оказались в курсе этого? Приятный во всех отношениях вопрос, не отвечать же прямо: на лице Амелии написано. Потому что не написано, проверено на добром десятке людей за десятилетие. — Док, я просто предположил. К сожалению, оказался прав. Купер искренне надеялся, что Ромилли воздержится от оценок. — Послушайте, я пилотирую корабли. Я не ученый, не психолог. Решение — оптимальное из возможных — принято. Надеюсь, она тоже найдет в себе силы примириться с этим. Ромилли скептически хмыкнул, но затем утвердительно кивнул. Он отлично знал, что Амелия рано или поздно поймет этот выбор, особенно если Купер окажется прав. Да. Если Купер окажется прав…