***
Тень гигантской рукотворной птицы, перепрыгивая воронки с оплавленными краями, и взбираясь на выросшие, словно из преисподней, бугры с вершинами из чёрного стекла, бежала по истерзанной земле. Если верить тому приказу, что пару дней назад зачитали на утреннем построении, этот изуродованный кусок леса теперь принадлежал людям. Возможно, его предыдущие хозяйки придерживались по этому поводу иного мнения. Но, во-первых, их никто не спрашивал. А, во-вторых, укрепившись где-то в глубине пока недоступной для врага чащи, высказывать его прекрасные воительницы не спешили. Лишь у того, что осталось от склона гибельного холма Хоук понял: над этой давно погибшей, пропитанной кровью множества воинов и воительниц землёй он остался один. Радиосвязь, ‒ последняя нить, соединявшая его с миром людей, была оборвана. Бакелитовый наушник молчал. Стоило пилоту это осознать, как вновь миллионы невидимых раскалённых спиц пронзили всё его существо. Гигантская вспышка скрыла оба воюющих мира. Вертолёт камнем рухнул вниз. И лишь это спасло человека и машину от встречи с другими смертоносными посланцами. Два синих с электрическим отливом ястреба, с воплем, похожим на десятикратно усиленный стальной скрежет, пронеслись над винтом, начавшим работать почти у самой земли. Двух их братьев Хоук пропустил под днищем, рванув машину вверх. Ещё пару ‒ «скользнув» вправо. Теперь двенадцать жутких птиц окружали его острым, как бритва, и тяжёлым, как топор, гигантским серпом цвета электрической искры. Края смертоносного полумесяца сближались. Медлить было нельзя. Двенадцать «Адских огней» с ещё более громким и пронзительным визгом ринулись навстречу хищной стае. Воинственная песня громовых ястребов навеки замолчала. ‒ Айне, бездна тебя возьми! ‒ Хоук говорил быстро, громко и почти радостно, прямо как в детстве, когда рассказывал родителям о матче в бейсбол, в котором его команда достойно себя проявила. ‒ Мы ведь это уже проходили. «Пегас» не «Виверна», знаешь ли! ‒ А кто сказал, что на настоящем этапе ты должен был погибнуть? Прежде, чем он понял смысл этих слов, что-то едва заметно сверкнуло за триплексом кабины. Это можно было бы принять за блик, если бы солнце не находилось с другой стороны. В следующую секунду последовало ещё две слабых вспышки. За ними ‒ четыре. Эти заставили до того молчавшую рацию щёлкнуть, а стрелки приборов лихорадочно вздрогнуть. ‒ И что это было? ‒ Сейчас узнаешь. До того пустой экран радара заполнили сотни, нет, тысячи, нет, миллионы оранжевых точек. Рация истошно завопила. Приборы пришли в настоящий хаос. Неисчислимое множество крохотных феечек, рождённых мощью Грозы, сжимались вокруг вертолёта гигантским шаром. Залп всеми «Дротиками», ‒ и в смертоносной сфере появилась дыра, тотчас же начавшая затягиваться. Со скоростью, на которую он, казалось, вовсе не был способен, вырвался через неё «Пегас». На полном форсаже кинулась машина в однажды спасший её и пилота овраг. Испустив грозный клич, миллиарды миниатюрных воительниц устремились за ней. Сотни миллионов разбились о каменистый склон. Но это нисколько не охладило пыл их сестёр, рождённых и живущих лишь краткий миг ради того, чтобы погибнуть, остановив врага. Десятки миллионов маленьких смертниц миновали поднимавшийся со дна высокий каменистый уступ. Сотни тысяч не разбились на крутом повороте. Тысячи ‒ не врезались в отвесную скалу, бывшую почти в его конце. Круто развернувшись, Хоук обрушил на сильно поредевшие, но всё ещё грозные полчища свинцовый дождь. Смертоносной каруселью крутились шесть воронёных стволов, изрыгавших языки оранжевого пламени. Табло «Перегрев пушки» лихорадочно мигало. Несколько десятков посланниц Грома всё-таки смогли добраться до него, но свой бой они проиграли раньше. В следующую секунду почти безоблачное светло-голубое небо прочертили три оранжевых полосы. Он вновь судорожно вцепился в рычаг. Хватка ослабла сама собой, стоило только Хоуку вспомнить картинку в учебнике, изображавшую точно такой же след. «Оперативно-тактическая ракета типа «Меркурий», ‒ гласила подпись под ней, ‒ входит в состав штатного вооружения линейного корабля «Ангел» и атомных подводных лодок Союза». ‒ Ваши опять зашевелились, ‒ как-то меланхолично заметила Айне. «Чёрт! Почему её так хорошо слышно?!», ‒ как бы сам собой возник в затуманенном горячкой боя мозгу пилота, в сущности, элементарный вопрос. ‒ А ты, в таком случае, что здесь забыла? Беги, спасай своих. Уйдёшь с нашей территории ‒ отстану. ‒ Гм... Ну это ещё вопрос. «Как будто она рядом», ‒ продолжал почти механически твердить разгорячённый разум. ‒ Чья территория? Ну, ясное дело, из-за неё и война. ‒ Не-ет, ‒ неизвестно от чего чуть усмехнулась девушка, ‒ вопрос в том, кто для меня свои. «Да она, и правда, здесь!», ‒ машина, как ошпаренная, выскочила из оврага, куда врезались сразу две молнии. На краю балки сверкнул полупрозрачный купол, вроде того, что когда-то спас Томаса. Такой было не пробить даже обоими «Адскими огнями», оставшимися у него. В свою очередь, пока Айне пряталась за грозовым щитом, атаковать не могла и она. В такой ситуации скорее должен был погибнуть тот, кто ударит первым. Медленно, будто они исполняли какую-то сложную танцевальную фигуру, противники принялись кружить на месте. Из-за леса прозвучало два глухих, похожих на громовые раскаты, взрыва. ‒ Так что там на счёт своих? ‒ Здесь, как и во время одной из первых их встреч, молчать было нельзя, иначе он рисковал потерять самообладание, а, значит, и жизнь. ‒ Да так, ничего. Кто мои-то? Княжна, которую я хотела свергнуть? Её свита, бросившая меня и товарок на верную смерть в бою против речных фей? Мой народ? Ну, он-то выживет, так просто вам до него не добраться. Может, наоборот, отстанете, если эти пустоши отдать. Мои подруги? За них я спокойна. Постоять за себя сумеют. Конечно, хотелось бы увидеть их ещё раз, но смерть в бою с достойным противником ‒ тоже неплохой вариант. ‒ Ну, ‒ Хоук, возможно, слишком резко повернул воздушного коня, ‒ это-то понять можно. ‒ А тебя разве никто не ждёт? ‒ Ну почему не ждут? Ждут. Сестра, бабушка. Друзья у меня тоже есть. Но, выражаясь твоим языком, феям ни до кого из них не добраться. Голубой купол прочертила ещё одна оранжевая полоса. Кажется, «Ангел» выпустил четвёртую ракету. Вот только почему-то, этот след уходил куда-то в бок, не в сторону лесной твердыни, но ближе к полю их битвы. Да и взрыва было только два... ‒ В таком случае, ‒ раньше он никогда не слышал, чтобы хозяйка Грозы говорила таким голосом, ‒ здесь и сейчас у нас есть только мы. ‒ А раз так, то нечего и тянуть. Давай на счёт три. Раз. ‒ Три! Одно лишь небо и обезображенная земля помнят, что прозвучало раньше, призванный феей гром или разрыв выпущенной её противником ракеты. Да и так ли это важно, если их заглушил куда более мощный взрыв?***
Казавшиеся чёрными силуэтами колонки отбрасывали на бетонный пятачок гигантские тени. Не по-весеннему и не по-вечернему жарко нагревал клонящийся к западу гигантский красный шар утоптанную миллионами ног землю с, будто бы, вросшим в неё кирпичным павильоном. ‒ Так вот, ‒ эмоционально, но как-то лениво продолжил сидящий за прилавком толстяк, обращаясь к стоящему рядом старику в джинсовом комбинезоне, похожему на карикатурного фермера, ‒ ты подумай, сколько ребят учится в той же школе, что и твоя внучка? ‒ Ну... они же с родителями теперь в Метро перебрались, а школа и там считается одной из самых больших. Три, что-ли тысячи. Только я не понимаю, причём тут... ‒ Сейчас поймёшь. Три тысячи. У каждого из них по отцу, матери, двум бабушкам и двум дедушкам. Сколько получается? ‒ Восемнадцать. С детишками ‒ двадцать одна. ‒ Во-от. Это уже вдвое больше, чем тех фей, которым от людей в принципе может быть что-нибудь нужно, понимаешь? И это мы не считаем... Эй! Эй, парень! ‒ Крикнул он мотоциклисту, остановившемуся рядом с одной из колонок. ‒ Ты разве не видишь, что вокруг неё шланг обмотан? К другой давай, к зелёной. Подкатив своего «Асагиру» туда, куда ему говорили, Хоук выдвинул подножку и повернулся к кутавшейся в старую ветровку девушке, чуть подрагивающей на заднем сидении. ‒ Мне нужно отойти, чтобы расплатиться. Всё будет в порядке, Айне? ‒ Уверена, ‒ невесело улыбнулась та, к кому он обращался, ‒ что для той, кого дважды взорвали, а потом в неизвестном направлении уволок на мотоцикле смертельный враг, у меня всё будет хорошо. ‒ Какой же ты мне враг без крыльев? ‒ А ты мне без своей машины. Иди давай, никуда я от тебя не денусь. ‒ Полный бак, ‒ на выцветшей, во многих местах потрескавшейся деревянной крышке оказались пара скомканных бумажек и несколько монет. ‒ Хорошо, я сейчас включу. Только дам тебе адрес врача, к которому можно обратиться. А то твоя девчонка, вон, на сидении едва держится. Да и сам ты со мной говоришь, а смотришь куда-то не туда. Это недалеко. ‒ Спасибо. Да только, ‒ бывший пилот впервые ощущал себя в такой роли, ‒ это не для нас. ‒ Не кобенься, парень, ‒ подал голос стоящий рядом дед в комбинезоне, ‒ Толстый Пит плохого не посоветует. Мне, вон, мой младшенький, пьяница чёртов, из дробовика в ногу ка-ак... Так вызови мы тогда неотложку ‒ оба сели бы. Он ‒ за то, что стрелял, я ‒ что пьяному пушку дал. А этот заклепал в лучшем виде, через две недели я молодым козликом скакал уже. Причём док никому ничего не сказал. Понял? ‒ Ну... ладно, ‒ Томас как-то неуверенно взял с прилавка грязноватый оранжевый стикер. ‒ Не «ладно», сынок, а «спасибо», ‒ поправил Толстый Пит, ‒ это твоя и её жизни, как-никак. О! Я догадываюсь, что там у вас произошло! ‒ Вот, уж вряд ли! ‒ Фыркнул бывший пилот. ‒ Да ну! Спорим на твой бак, что я сейчас всё угадаю? ‒ Не в том я теперь настроении... ‒ И тем не менее. Не так давно, скорее всего, даже сегодня, произошло нечто. Очень может быть, что плохое. Но, во всяком случае такое, после чего ваши судьбы никогда не станут прежними. Верно? ‒ Д... да, ‒ как и тогда, в лесу, его разум лихорадочно искал, искал благовидного предлога отойти к мотоциклу, где в кармане наспех купленной чуть не у бездомного куртки лежала небольшая металлическая вещица, таившая в себе пять смертей. ‒ Да не сыщик я! ‒ Улыбнулся толстяк. ‒ Просто посидишь здесь с моё ‒ ещё не то о людях понимать начнёшь. Так вот, плохие ребята побеждены, рояли в кустах отыграли, вы с красоткой обрели друг друга и уехали в закат. Так? ‒ Так, ‒ всё ещё недоверчиво кивнул парень. ‒ Хорошо, ‒ толстая рука с короткими, плохо гнущимися пальцами смела деньги с прилавка, ‒ только, вот жизнь ‒ не комикс, не фильм и не... как это называется? аркадный автомат. Здесь уменьшающийся кружочек не покажут и «Конец» красивым буквами не напишут. Здесь надо жить. А жить может быть тяжело. Так что, не стоит отказываться, когда кто-то старше и в этом смысле умнее пытается помочь. Не для того вы страдали и любили, чтобы потом и дня не протянуть. ‒ Да, ‒ выдохнул Хоук, ‒ это вы всё правильно говорите. Будем стараться. Спасибо за помощь, правда. ‒ Вот это другой разговор. Иди. Включаю.***
Солнце почти закатилось за горизонт. В рядах гигантских стеблей чуть подсохшей травы, словно в предвкушении прохлады, пробежал радостный ропот. Начали распеваться вечерние птицы. Увы! Облегчения приходилось ждать дольше. В долину, и правда, устремились озорные ветры. Но с холмов, где всё ещё был день, они захватывали тёплый воздух, будо нарочно издеваясь над двумя юными путешественницами, шагавшими по выжженной, утоптанной, не хуже асфальта, дороге. В какой-то момент девушкам начало казаться, что эта жара останется навсегда, что в мире больше ничего и нет, кроме этой бескрайней степи с разбросанными по ней кем-то взгорками. Даже цивилизация, способная возводить города посреди пустыни и научные лаборатории на океанском дне, казалось, пасовала перед этими местами. Лишь на вершине самого высокого холма, открытой всем ветрам, тоже, казалось, устав от зноя, ворочали гигантскими крыльями ветряки, очевидно питавшие деревню, теперь скрытую за холмом поменьше. Ещё одним творением человеческих рук было какое-то, похожее на автомастерскую, строение, стоявшее слева от дороги. Не дойдя до него около полумили, невысокая брюнетка лет восемнадцати, скинув рюкзак, плюхнулась в траву у дороги. ‒ Брось меня, ‒ обратилась она к рыжеволосой спутнице постарше. ‒ А, вот видишь, ‒ подруга стала напротив неё, ‒ какая я добрая и хорошая. Я не буду напоминать о том, как кое-кто чуть последнюю натуральную руку мне не оторвал, когда пытался тащить по этой замечательной короткой дороге. ‒ Во-во, так и стой. Хоть какую-то тень создаёшь. А, вообще, госпожа комендор-сержант, теперь я официально передаю командование нашей группой вам. Ведите. ‒ Мастер-сержант, ‒ рыжеволосая девушка опустилась в траву рядом с подругой, ‒ я в авиации служила, а не в морпехах. ‒ Я помню, ‒ вздохнула брюнетка, ‒ как когда братик... пропал, ты при параде пришла к нам. Всё, кстати, ‒ в глазах девушки появились слёзы, ‒ забываю тебя, Мори, поблагодарить. ‒ За что? Чем я тогда помогла? ‒ В таких ситуациях... и не поможешь. Но в самое грустное время мы с бабушкой, по крайней мере, были не одни. Ладно, ‒ она поднялась, ‒ давай вон-туда заглянем. ‒ Зачем это? ‒ Дорогу спросить. Я не думаю, что с ролью провожатой ты справишься лучше моего. И потом, не знаю, как ты, а я свою воду всю уже выпила. Попросим бутылочки набрать. На посыпанной гравием площадке, огороженной металлической сеткой, стояло несколько малолитражек и пикапов, из тех, что украшали страницы журналов лет десять назад. В моторе стоявшего ближе всех к ограде грузовичка, пока не замечая гостий, копался молодой мужчина, почти не отличимый от фотографии, висевшей дома у младшей из них. Разве только его волосы стали на тон светлее. Из невысокого домика к нему, ведя за руку двух-трёхлетнюю девчушку, вышла довольно высокая женщина с каштановыми волосами. Её тоже легко было узнать, даже без крыльев.