Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь двойник?!!

Коннор Джордан. Елена изумленно уставила на мистера, которого-она-случайно-превратила-в-фарш. Он весь в крови, и местами лишенный плоти. И одной из рук вместе с куском плеча. Это было… мерзкое зрелище, если быть честной, от которого ее даже замутило. Хотя сам факт того, что он стоял перед ней после того, как она совершенно точно убила его в обед, настолько был ошеломляющим, что Елена быстро забыла об этом. Ведь это невозможно!.. Он… он… Это было просто неправильно! Нет, он мог быть призраком, пришедшим ей мстить, хотя и рановато, духи вроде не так быстро начинают действовать, но… Ей понадобилось пару мгновений, чтобы понять, почему все это казалось каким-то неправильным. Чем больше и чаще Елена сталкивалась с призраками, тем чаще, почти инстинктивно, ощущала их неуловимое присутствие. Это было почти как способность ощущать ауры, которой обладали некоторые волшебники как от природы, так и посредством проведения определенные ритуалов. А у Джордана не было ничего. Ни присутствия, ни хоть чего-то. Просто пустое место. Но он стоял перед ней, пачкая кровью пол и зыркая на нее своими темными холодными глазами!.. Елена ощутила вдоль позвоночника пробежала дрожь. Если его перед ней не было, но она его видела, то это либо какое-то колдовство, либо какие-то яркие глюки. Не то, не другое не было для нее хорошей новостью. — Ты разорвала меня на части, как будто я был обычным куском мяса, — продолжал Коннор, делая шаг в ее сторону. — Я был живым дышащим человеком, а ты превратила меня в ошметки плоти, которые даже не получат достойных похорон!.. Елена нахмурилась. По краям ее ментальных щитов будто прошлась щекотка и у нее возникло ощущение, как будто слова этого глюка-призрака имели некую магическую силу. Будто они пытались пробить ее ментальные щиты, заползти в ее разум, и пусть корни. Чтобы она поверила в то, что образ, или же все-таки разозленный призрак, перед ней лопотал. Только зачем, чтобы вызвать чувство вины, мучить ее, или что?.. — Я не хотела этого делать, — честно сказала Елена, выпрямив спину и расправив плечи. — Но ты сделала! — яростно рявкнул Коннор и, преодолев оставшиеся между ними шаги, угрожающе навис на ней. — Ты не вампир, но ты такое же чудовище, как они. Ты убийца. Неприятно это было слышать — это факт, но Елена не отрицала эту истину о себе. Да, она-убийца. Причем массовая. Стоит только вспомнить ту стаю оборотней, которую она убила в пансионе. Да, у нее руки не по локоть, а по самую маковку в крови, даже если убийства как таковые удовольствия ей не приносят!.. Она это все знает и смиренно принимает. Так что если этот Коннор-глюк приперся сюда, чтобы воззвать к ее совести… Что ж, та давно в деле, а если и корчится от мук, то Елена уже хорошо умеет это скрывать, и даже игнорировать. Особенно, если на чаше весов была ее совесть и близкие ей люди, которых и так было не так уж и много. — Да, знаю, — спокойно согласилась Елена, смело вскинув подбородок. — Это все?.. Визитер не ответил. Не успел, если быть точным. Раздался хлопок двери, невольно заставивший Елену отвести взгляд от Коннора, и последующие голос Дженны, зовущий ее и объявляющий, что они дома. А когда она повернула голову обратно к Джордану, его и след простыл. Елена медленно выдохнула, и, мимоходом отметив, что мясцо на протвине вновь выглядело так как надо, а не как мусорка патологоанатома после вскрытия, пошла встречать родственников, оптимистично думая, что это было не так уж и плохо. Что позже она со всем разберется, и все будет пучком. Вот только то ли пучок завял, то ли это просто не ее день. Нет, ужин прошел нормально, если, не считая пары точно глюков, когда ей привиделась пара глазных яблок в салате и кровь вместо майонеза в мясе. Елена все больше убеждалась, что ей либо пора к психиатру, либо ее кто-то проклял. В конце концов, призраки вроде бы не могут глюки навеивать. Ну ничего, она могла спокойно на это реагировать и не пугать свое семейство «веселыми» новостями о том, что у нее потекла крыша: по чужой воле или просто потому, что. Елена даже убрала посуду и помыла ее в компании Дженны, все щебечущей о предстоящем уже совсем скоро девичнике. А потом по-тихому улизнула в подвал. И вот тут уже стало понятно, что вот так просто с этим всем не разобраться. Во-первых, тату с законсервированной конечности испарилось, как не бывало. Так что ее пришлось ликвидировать. А во-вторых, в гримуаре ничего найти не удалось, кроме знакомого символа с пуль и небольшого примечания, говорящем о каком-то древнем Братстве Пяти. О том, что они охотники на вампиров и что они сильнее простых людей. И что их состряпали ведьмы. Или ведьма. Примечание было на старом языке нормандцев, и Елена могла ошибиться в точном переводе. Вот и все. О том, что за татуха у этих братков-охотников на конечностях, или о чем-то большем ничего найти не удалось. Более того, Елена все громче слышала какой-то шепот на краю сознания, говорящий, что она убийца и заслужила смерти, а Коннор-глюк являлся еще раза два, вторя что-то похожее на то, что он уже говорил и торжественно обещая муки мучные на весь следующий век. Это ее отвлекало и жутко раздражало. А еще немного пугало, так как давление на ее ментальные щиты становилось все сильнее, и как от этого избавится, она еще пока не придумала. Совсем чуть-чуть. Попытка поспать, прямо в подвале, на топчанчике, чтобы отдохнуть и с новой силой приступить к поиску решения ее проблемы сделал все только хуже. Ей снилась смерть Сириуса и Седрика, крики мамы, которая Лили, смерть родителей из этой жизни, смерть Малфоя и всех тех считай детей, погибших в битве за Хогвартс, а потом все сменилось тем, что все эти призраки прошлого обступили ее со всех сторон и хором кричали на нее, что это ее вина. Что это из-за Елены, такой бессердечной суки-убийцы, они умерли и что она должна за это заплатить. Короче, Елена проснулась с воплем и едва не шлепнулась с топчана на пол, расквасив себе нос. — Скажи, что ты почувствовала, убив меня? — произнес Коннор-глюк, появившийся перед ней, не успела она отдышаться и толком вынырнуть из этого кошмара. Елена закатила глаза и убрала упавшие на лицо волосы. У нее не было желания говорить с галлюцинациями, чья речь звучала в общем похожей, только предложения порой переставлялись: ты виновата, ты убийца и так далее. Она просто встала с места и, махнув рукой, прошла мимо лже-Джордана. — Ты-глюк, свали в ад, — твердо сказала Елена, направившись к столу, где лежал ее раскрытый гримуар. — Только вместе с тобой, — зловеще произнес лже-Коннор и вновь испарился. Как же бесит. Естественно, повторное пролистывание гримуара не сделало погоды. Елена решила попытать счастье и попыталась призвать Хенрика, но видать в эти дни она слишком много колдовала, и ему было трудно перед ней проявится, хотя и ощутила, как едва заметно нагрелся камень на палочке. Как бы говоря, да, Елена, я тут, но ты меня не видишь, так что сама как-то думай, как тебе выпутывать из всего этого дерьма, в которое ты влипла… влипла… Она застыла, когда внезапно поняла, что все это начало сегодня, то есть уже вчера, всего через пару часов после того, как Коннор Джоржан превратился в фарш из-за ее неправильного заклятия. Неужели это как-то связано? Может быть, татуировка не просто невидимая и ведущая отсчет убитых вампиров, посредством появления новых рисунков, но и имеет какой-то спусковой крючок, активирующий некое проклятие после смерти охотника? Ну, чтобы помучить жертву, даже если она вышла победителем в схватке?.. — Но я же не вампир, — пробормотала Елена себе под нос, задумчиво подперев кулаком подбородок. — Или оно действует на всех, кто кокнул охотника? Но зачем? Их же добыча именно вампиры, а не все живое на планете… Кап-кап. Елена хмуро уставилась на страницы гримуара, куда из ниоткуда упали несколько капель крови. Она понимала, что это очередной глюк, но все же это было так реалистично, что ей на миг захотелось отругать того, кто выпачкал ее драгоценный гримуар, на создание которого было потрачено очень много времени и сил. Но вместо этого Елена недовольно поджала губы и, захлопнув гримуар, вперила мрачный взгляд в чистые деревянные перекладины, заменяющие полоток в подвале. — Дешевый трюк, — буркнула она, прижав к себе толстенную книгу, и потопала наверх. Срочно нужно было узнать об этом Братстве Пяти и об этой дурацкой татухе. Но самое главное, надо было избавиться от этого проклятия, поскольку Елена не хотела смотреть кровавые мультики в комплекте с ментальным и моральным давлением до конца своих дней!.. К Бонни обращаться не было смысла, она вряд ли знала больше, чем сама Елена, а кроме нее, причастных к миру магии она не знала. А впрочем… Был еще Кол Майклсон, но его она уже пару дней не видела. Вроде бы он куда-то свинтил, скорее всего, даже в поисках камней, которые она просила его достать для создания магических накопителей. К утру стало еще хуже. Шепот стал громче, а вместо глюка-Коннора, иногда на пару с ним, стали является и другие. То молодой Малфой, таким, каким Елена запомнила его перед взрывом, отправившим ее душу сюда, с этой его фирменной едкой усмешкой на губах, с былым презрением и высокомерием плюющий о том, что Волда Морда должен был тогда ее убить, еще в колыбели, то Вики, винящая ее в том, что она ее убила и с удовольствием давящая на то, что именно из-за нее Мэтт теперь остался совсем один. Елене не хотелось этого признавать, но чем дольше они были рядом, тем громче был противный голосок в ее душе, говорящий, что может быть они и все и правы. Что может быть… может быть… «Надо избавиться от этого чертового проклятия и быстро!» — сердито подумала Елена, залпом выпивая из кофейной чашки всю водку, которую ей тайком и абсолютно молча налил Мэтт, когда она как ураган ворвалась в Гриль с едва ли не идущим из ушей и носа паром. Клятву бросить пить становилось все труднее сдерживать, что тут скажешь?.. К сожалению, от глюка в виде кровного папеньки, то бишь Джона Гилберта, сейчас стоящего над душой, это мало помогал. Более того, Елена краем глаза увидела, как глюк в виде кровного папани опять сменился Коннором, который в этот раз ничего не говорил, а только, пристально смотря ей в глаза, приподнял целой рукой изорванную окровавленную рубашку и показал вывороченное пузо, откуда тут же начали вываливаться внутренности, с чересчур громкими влажными шлепками падая на пол. Это был явный намек на то, что это она с ним сделала и все такое. Елена позеленела, а потом пулей рванула в сторону уборной, игнорируя все на своем пути. Водка высочила из ее желудка в раковину быстрее, чем вошла из рюмки в него. Эх, надо было все-таки сегодня хоть что-то поесть, кроме тоста, и не пить алкашку на голодный желудок. Елена включила воду и ополоснула лицо, а потом и раковину. Она сделала пару глотков прежде, чем перекрыла кран, и, оперевшись на ее край, уставилась на свое отражение в зеркале. Выглядела Елена сегодня уж точно не как претендентка на мисс мира, или даже хотя бы мисс Америка. Синяки под глазами, небрежный пучок на голове и потемневший уставший взгляд. — Какая же ты страшная, Гилберт, — пробормотала Елена, и потянулась за бумажным полотенцем, когда вдруг поняла, что она не здесь не одна. — Ну, я бы так не сказал, — протянул голос того, с кем сейчас у нее не было сил иметь дело. Внезапно вернувшийся и слышимый только ей голос глюка-Джона мгновенно напомнил о том, что она не только убийца, но еще и шлюха, которая спала с тем, кто убил его и ее саму, а еще бесчисленно количество других людей. Елена вновь постаралась его проигнорировать и укрепить ментальные щиты, даже если это было все труднее сделать. — Никлаус, это женский туалет, — утомленно произнесла она, очень неохотно повернув голову к гибриду, который стоял, прислонившись к стене, около двери, рядом с длинным зеркалом во всю стену. — Когда ты так произносишь мое имя, то напоминаешь Элайджу, — с ноткой поддразнивания произнес Клаус и, оттолкнувшись от стены, подошел ближе. — Ты устало выглядишь, любовь моя. Елена раздраженно фыркнула. — А как я могу хорошо выглядеть, когда я только начинаю расслабляться после очередного мини-апокалипсиса, так вновь случается какая-то фигня? — проворчала она, отведя взгляд от гибрида и сердито вырвав из контейнера пару бумажных полотенец, чтобы вытереть лицо и руки. — Тебя беспокоит охотник, который стрелял в моего гибрида? — с нотой удивления в голосе спросил Клаус, наклонив голову на бок и пытаясь поймать ее взгляд. — Не беспокойся. Я скоро от него избавлюсь. — Ты опоздал с этим, — коротко бросила Елена, выбросив полотенца в урну и встретив взгляд гибрида, зависшего сейчас за ее плечом, через зеркало. Кажется, она вновь его этим удивила, если судить по на миг расширившимся зрачкам и дрогнувшему уголку губ, которые явно хотелось расползтись в ухмылке. — Ты убила его, любовь моя? — с интересом спросил Клаус. — Когда же?.. — Ты что-нибудь знаешь о Братстве Пяти? — перебила его Елена, решив, что чем черт не шутит, вдруг он что-то знает об этих таинственных охотниках. И то, как все веселье в миг слетело с его лица, а взгляд стал колючим и цепким, ясно говорило, что да, он что-то знал. Может быть, даже больше, чем «что-то». — Возможно, — подозрительно спросил Клаус, сцепив руки за спиной и, продолжая сверились ее пристальным взглядом через зеркало, наклонившись ближе к ней, отчего его грудь едва ли не соприкасалась с ее спиной. — Но самое интересно состоит в том, откуда о нем знаешь ты, любовь моя?.. Вдруг он прищурился. — Этот охотник… — медленно протянул Клаус. — Он был бы одним из них, верно? Удивительно. Я был уверен, что они все вымерли. — Дай угадаю, — саркастично сказала Елена, вскинув бровь. — Ты был тем, кто этому поспособствовал. — Верно, — с ухмылкой произнес Клаус и драматично вскинул взгляд вверх. — Один из них, всего через пару веков после того, как мы стали тем, кем стали, вероломно воспользовался моей наивной сестренкой, пытаясь добраться до нас, после чего он и его собратья вонзили нам в грудь те самые кинжалы, которые ты с такой небрежностью раздала моим дорогим родственникам… — …но на тебя это не подействовало, потому что ты чертова ошибка природы, — с ноткой поддразнивания добавила Елена, стараясь не слушать то, как с боку от нее плевалась ядом глюк-Вики. — И ты восстал из могилы, а потом выпустил им кишки, оторвал головы или что-то вроде того. Ухмылка гибрида стала шире, как бы говоря, да, он это сделал и даже больше. — И что, тебя, скажем, ничего не тревожило… после? Последствия какие-то там, а не совесть, конечно же, — туманно спросила она, пытаясь развернуться и напрямую посмотреть ему в глаза, а не через зеркало. Но не смогла. Клаус внезапно расцепил пальцы и мягко перехватил ее руки, сжал запястья, и обнял со спины, положив подбородок на ее плечо. Елена не хотела признавать то, что на миг у нее сбилось сердце биение оттого, что впервые с того мига в лесу, гибрид вновь был столь близко к ней. Она ощущала его жар, проникающий даже сквозь одежду, а его диковатый, мускусно-еловый, окутал ее с ног до головы. А потом Елена ощутила прилив холода, вспомнив, что почти также он ее держал, когда выпил досуха. — Руки будут заживать дольше, чем ребра, приятель, поверь, — многозначительно сказала она, вскинув бровь вверх, и постучала пальцем по тыльной стороне одной из рук гибрида, которой тот ее обвивал. Клаус тихо засмеялся. — Ты само очарование, моя свирепая амазонка, — соблазнительно прошептал он ей на ухо, когда смех иссяк и она мысленно прокляла свое глупое подростковое тело, полное гормонов, которое не могло на него отреагировать. К счастью, в этот раз дурацкий едкий шепот в голове и глюки, не покидавшие ее дольше, чем на десять минут, помогли стряхнуть все эти глупые чувства и сосредоточится на проблеме, которая становилась все более серьезной. Елена раздраженно фыркнула и скинула с себя руки гибрида, после чего наконец обернулась и мрачно посмотрела на Клауса. — Не меняй тему, — хмуро спросила она и сложила руки на груди. — Что там с последствиями? Они есть или нет? — Откуда такое любопытство? — подозрительно спросил Клаус, прищурившись и наклонившись вперед. — И, кстати, ты тоже не ответила на вопрос: откуда ты знаешь о Братстве Пяти? — Охотник упоминал об этом перед тем, как он потерял возможность это делать, — расплывчато ответила Елена, ощущая, как ее пальцы на ногах непроизвольно поджались от дурного предчувствия, и едкая ухмылка глюка-Коннора, зависшего за плечом Клауса, совсем не помогала. Гибрид вроде бы ей поверил. — Ясно, — коротко бросил он и наклонился еще ближе, отчего его дыхание опаляло ее губы. — Но он мертв, и, к счастью, ты не вампир, так что, не так важно, что за последствия могут быть от убийства охотника. — Значит они есть, — хрипло прошептала Елена, делая над собой усилия и продолжая смотреть ему в глаза, а не на его проклятые алые губы. — И действуют только на вампиров, которым, ну а вдруг, если бы я была, то… — …чувствовала бы безжалостную пытку, как во сне, так и на яву, видя галлюцинации, порой принимающие весьма изощренные формы, — так же хрипловато произнес Клаус и на миг его взгляд затуманился, будто он о чем-то вспомнил. — Снова и снова, пока ты не захочешь себя убить. Так охотники гарантировали, что их последняя жертва и убийца в одном лице пожалеет о том, что победила, и не дала себя уничтожить. Елена сглотнула. — Я так понимаю, что ты это говоришь из личного опыта, — уверенно произнесла она, недовольно понимая, что уже в который раз почти сочувствует ему, если это так. С ней такое происходит только сутки, а уже было такое чувство, что прошло куда больше. Елена все больше ощущала, будто это чертово проклятие имело своей разум, и, как крестраж Волды Морды, питалось ее страданиями и жизненной силой. А сколько это было с ним?.. Впрочем, спустя пару мгновений она получила ответ на своей вопрос, который неохотно подпитал искру ее сочувствия к нему еще больше. Пятьдесят два года, четыре месяца и девять дней. Именно столько довлело над ним это проклятие. — …это был первый раз, когда я по-настоящему ощущал течение времени, — тихо закончил Клаус, а его взгляд резко сфокусировался на ней. — Это был первый раз, когда я хотел умереть. — Как ты это остановил? — подавленно спросила Елена, не способная отвести взгляда от его глаз, полных теней прошлого. — Никак, — просто ответил Клаус, пожав плечами. — Оно само прошло. «Я в жопе», — мрачно подумала Елена, проклиная свою странную магическую суть, из-за которой она вообще увидела эту долбанную татуировку, а сейчас мучилась от этих чертовых видений-кошмариков, и обреченно понимая, что ей-то пятьдесят лет не выдержать. Наверное.