Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь двойник?!!

Ее хватило примерно минуты на две. Финн принес ее куда-то в чащу и дальше пришлось топать пешком по лесу. Солнце уже скрылось и окрестности начали погружаться в сумерки. Елена пыталась занять голову мыслями о том, как именно поступить, когда они найдут Майкла-Руди, но все, о чем она могла думать, так это о том, почему все-таки Финн начал менять свое отношение к жизни и семье. Нет, понятно, что надежда найти возлюбленную могла внушить ему надежду и более позитивных взгляд на мир, но… — Почему ты помогаешь мне и отказался помогать своей матери? — прямо брякнула она, отодвигая очередную ветку, которая чуть не ударила ее по лицу. — Нет, я понимаю, что ты вспомнил о Сейдж и все такое, но обиды, скопившиеся между тобой и твоей семьей, все же велики и, прости, но все же что-то мне не верится до конца, что ты вот так быстро все забыл и решил с ними примириться… — Я же сказал, ты была права, леди Елена, — перебил ее Финн, не поворачивая голову и идя вперед. — Возможно, пришло время забыть обиды, восстановить семейный узы, которые я долгое время игнорировал, и… Фрея бы не одобрила того, как я себе вел. Ей нравилось быть старшей сестрой и ей всегда хотелось, чтобы нас было больше. Чтобы были еще братья и сестры. Он на миг замолк и нахмурился, словно обдумывая свои последующие слова. — Конечно, я испытывал искушение, когда мать пришла ко мне, закончить все это, освободиться, восстановить баланс в природе, и перестать себя ощущать какой-то неправильной мерзостью, но… — неохотно продолжил Финн. — Я впервые отодвинул свою самоненависть в сторону, свою жажду крови, и просто подумал о том, чего я могу желать в те мгновения, когда не хочу впиться кому-то в горло. Подумал о том, чего я могу хотеть, а не о том, что может желать моя мать, которая так изменилась за эти годы. И я вдруг понял, что не хочу умирать, не увидев этот новый мир, отчего-то сейчас ощущавшийся куда больше, чем тот, в котором я заснул. А еще я впрямь хочу найти Сейдж, которая, я прямо чувствую, что еще жива и ждет меня… Финн бросил на нее взгляд. — …в конце концов, покончить с собой я ведь всегда успею, — глубоким голосом добавил он, и отчего-то ей показалось, что если Финн насчет этого и надумает, то обязательно за смертью к ней припрется. — Значит братское турне по миру все еще впереди? — с улыбкой спросила Елена и увидела, как-то неуверенно улыбнулся ей в ответ, слабо кивнув головой. — Я уже поговорил с Элайджей. Мы хотели уехать в конце этой недели, — робко подтвердил он. — И, как ни странно, я надеюсь, что с отцом не возникнет долговременных проблем и эти планы впрямь сбудутся. — Элайджа, поди, в восторге, — дразняще произнесла Елена, точно зная, как этот благородный вампир ценил свою несносную семью. — Он у вас самый… Вдруг Финн напрягся и прикрыл ладонью ее рот, приложив палец другой руки к губам, велев тем самым ей помалкивать. Его взгляд устремился куда к деревьям, сквозь которые, чуть поодаль, было видно небо и был слышен слабый звук водопада. Елена ничего не слышала, хотя не сомневалась, что Финн точно что-то мог уловить своими супер-вампирскими ушами. — Они там, — еле слышно произнес Финн, убирая руку от ее рта, но продолжая смотреть куда-то вперед, выше по пригорку, который вел наверх водопада и склепа вокруг. Они переглянулись. Елене показалось, что Финн растерялся и не знал, как поступить дальше. Вроде как он уже здесь, добровольно и с ней, пришедшей за Бонни, а с другой стороны, там его папаша, напяливший чужое тело, как костюм. Она не была уверена, какие точно были отношения у старшего из братьев Майклсонов с родным папенькой, и не уверена, как тот себя сейчас поведет. Вдруг Финн не только маменькин сынок, но и… Тут предмет ее дум решительно поджал губы и направил стопы туда, куда смотрел и где явно что-то слышал, явно уже приняв для себя решение. Елена без раздумий перегородила ему дорогу и стянула с шеи одну из цепочек, ту, что была заколдована как портал и сунула ее в грудь Финну. — Возьми, он тебя защитит, — строго сказала она, стараясь понизить голос до минимума, чтобы прочие ушастые вокруг их не услышали. Финн едва заметно вскинул бровь, а в него глазах мелькнуло нечто странное и хрупкое. — Я бессмертный вампир, которого почти нельзя убить, — многозначительно прошептал он. — Вряд ли мне нужен какой-то оберег, миледи. Елена закатила глаза. — Я не леди, — это раз. А во-вторых, «почти» ужасное слово со вкусом неопределенности, а с учетом того, что с тобой рядом я, то эта маленькая вероятность смело превращается в вариант пятьдесят на пятьдесят, — нетерпеливо произнесла она и, привстав на носочки, сама накинула на этого, как и его братья, отвратительно высокого вампира, цепочку. Строго говоря, отдавать свой портал не самому близкому ей парню-древняшке, было глупо. Особенно не имея при себе запасной. Нет, она могла бы его сделать, но это время, в течение которого мог вернуться Майкл-Руди и тогда все, капут. Нет уже. К тому же Елена не хотела потом разбираться с истериками его родственников и уж точно не жаждала титул той, кто первой за тысячу лет смогла угробить одну из древнейших жизней в мире. Да, тогда у Локвудов был убит Майкл, а точнее его оригинальная упаковка, но ведь это не она его пронзила колом и не она направляла руку, тот держащий, верно?.. Тот факт, что она просто не хотела его смерти, потому что ей было чет элементарно жалко эту зануду с клыками, Елена успешно проигнорировала. И вместо этого понадеялась, что она впрямь просто быстренько войдет, заберет Бонни и они свалят отсюда. К счастью, Финн не стал спорить, а только одарил еще одним этим непонятным взглядом, и внимательно выслушал то, что Елена успела придумать за этот короткий срок. План плана, так сказать. После чего они наконец направились туда, где он что-то услышал и, довольно быстро, они оказались перед входом в пещеру, которую Елена, наверное, даже днем бы не заметила. Это была скорее узкая щель, покрытая мхом и загороженная ветками рядом стоящего дерева, чем вход. Финн вновь прислушался и тихо прошептал, что слышит все еще только одно, человеческое сердце внутри, и никакого вампирского присутствия. Ее паранойя вновь встрепенулась и несчастно застонала, что это не значит, что все выгорит. Что это могло также говорить о двух вещах: Майкл-Руди оставил здесь Бонни, а сам ушел на охоту за своими детишками, как она надеялась, что и было, либо это все чертова ловушка и там вообще ни разу не Беннет. Ее паранойя склонялась ко второму, а вот тело поступило, как всегда. То есть покрепче сжало палочку, велела Финну сторожить вход и вошло в пещеру. Ну, точнее бочком протиснулось по узкому проходу. А ведь она не была пышкой! Хотя и лопала иногда как не в себя. Но все же Елена была худышкой, почти как в прошлой жизни и ей было трудно здесь пройти. Как же тогда тут прошел Майкл-Руди с Бонни, которая вряд ли безропотно топала рядом? Или как раньше ходило все семейство Майклсонов, состоящие преимущественно из высоких в меру мускулистых мужчин?.. Ответ на первый вопрос нашелся быстро. Едва Елена перестала ползти по узкой расщелине, как какая-то Лара Крофт на минималках с палочкой наперевес, то оказалась в небольшом гроте. Сверху светила только молодая луна, повисшая в темнеющем небе, а по стенам стекала вода. Скорее всего папа-охотник воспользовался именно этим ходом вместо того, чтобы обтирать булки, и прочие части тела, о корявый влажные стены, покрытые тысячелетним мхом. Ну, да ладно. Елена была здесь не из-за внезапно проснувшегося интереса к спелеологии, а потому что искала подружаню. Она не кралась и не таилась, когда топала в сторону еще одного более широкого прохода, который был левее расщелины, через которую прошла сама. Во-первых, локаторы Финн ясно подсказали, что здесь был только один человечек и никого более. А во-вторых, чары не слышимости и неосязаемости, которыми она наделила тонкий браслет на руке взамен кулона, подаренного ей Стефанией, где уже и так было полно других чар, все равно должны были ее скрыть. Следующая пещера была не совсем пещерой. Больше похоже на… пещерку. Небольшое пространство с низким потолком, с которого свисали сталактиты и озерцом, занимавшим почти весь пол. Озерцом, в котором плескалась ее пропажа, от чьи скованных рук тянулась цепь к одному из сталагмитов на краю водоемчика. Бонни не сразу ее заметила, занятая тем, что сердито дергала цепь, забавно надув щеки от натуги и растирая свои несчастные запястья в кровь. Елена тут же ощутила, как на нее свалилось облегчение и даже улыбнулась от того, что видела перед собой. — Бонни Беннет, ты супер-девушка, не спорю, но, к сожалению, не настолько, чтобы сломать сталагмит, даром, что он состоит из известняка, — весело произнесла она, сложив руки на груди, и глядя на подружаню, переставшую напоминать тот овощ, каким была с тех пор, как пару дней назад умерли ее родители. Бонни продолжала упрямо дергать цепь. — Если бы Эстер не заблокировала мою магию, то я бы… — пропыхтела она, а потом резко вскинула взгляд. — Боже, Елена, ты пришла!.. Как ты?.. Ох, плевать! Ты должна уходить, мой… мой отец… то есть… то есть его тело, оно… воскресло и заклинание обращения Эстер на нем сработало, но это не… — Не твой отец, а Майкл, который первородный папаша, я в курсе, — отмахнулась Елена, подойдя ближе и легким взмахом палочки избавляя Бонни от кандалов. — Давай, русалочка, вылазь и валим отсюда, пока он не вернулся. Беннет растерянно моргнула, но руку подала. Елена только успела помочь той выползти из воды и, используя палочку, высушить ее одежду, как вдруг они услышали громкий «бах», отчего пол и стены вокруг них даже затряслись. Последующий яростный крик быстро дал ей понять, что, во-первых, Майкл-Руди вернулся, а во-вторых, Финн, походу, отбыл к ней домой, к остальным своим родичам. Ну, если они не начали самовольничать и не накосячили так, что защитные чары дома выкинули их прочь. В конце концов, она же не совсем конченная дура, звать толпу древних вампиров туда, где была ее семья, и где в данный момент ее самой не было, чтобы их защитить от кучки клыкастых. А это значит, что план: зайти, забрать и валить, привычно полетел в тартарары и пора уносить ноги. Впрочем, Финн мог просто свалить и бросить их тут одних. Этого Елена тоже не исключала. Она задвинула сейчас бесполезную Бонни себе за спину и вскинула палочку. И вовремя. В проходе появился Майкл-Руди, с оскалом на губах, который быстро превратился в гримасу недовольства, когда он увидел ее. Видать ее вновь живой вид его весьма озадачил. Елена не собиралась в принципе узнавать, что там у него на уме. Как только она его увидела, то быстро взмахнула палочкой, мысленно произнося творение Принца-Полукровки, некогда располосовавшие Малфоя так, что тот шрамы носил всю свою жизнь. Майкл-Руди изогнулся дугой и сердито завопил. Он непроизвольно упал на колено, выронив из рук кол из белого дуба, а на его лице, теле, руках и ногах появились глубокие раны, из которых тут же хлынула кровь. Елена тут же призвала палку-убивалку к себе, а едва та влетела ей в руку, выставила перед собой и Бонни полупрозрачный щит, в который с громким треском врезался совсем раздраконенный вампир, чьи раны уже начали затягиваться. Даже мощный «Протего» не выдерживал от натиска супер-вампира охотника. Щит опасно затрещал и заколебался, и Елена понимала, что нужно что-то срочно предпринять. Бой в таком небольшом помещении, под землей, с беззащитной Бонни за ее спиной, это не выход, скорее скорой путь к самоубийству. Ее руки были заняты, а вся концентрация была на щите, по которому Майкл-Руди сердито бил кулаком, кажется, что-то вопя о том, что она должна быть мертва и что она все опять испортила. Так что портал сделать она не сможет. Черт, все-таки надо было потратить время и сделать запасной заранее, а не полагаться на один многоразовый, которым наконец-то заменила одноразовый! К сожалению, трансгрессия — это все еще больная тема, да и без должной концентрации, и с буйным присутствием рядом с ними, их скорее порвет на куски, так что остается только один выход. Не самый лучший, но тот, который мог отнести их подальше от пещеры, дав дополнительное время на создание одноразового портала. Елена сосредоточилась и, опустив щит, швырнула Майкл-Руди в стену слева от них, чтобы расчистить проход. Стены опасно затряслись. Она быстро развернулась к Бонни и стиснула ту в крепких объятиях, а потом их окутал темно-зеленый туман. Мимо пронеслись стены коридорчика, а потом они вылетели в дыру, заменяющую потолок в соседнем помещении. Сквозь зеленый дым Елена увидела размытый вид совсем потемневших небес, и услышала шум воды, чьи звук в пещере был приглушен. Вдруг в них будто врезался таран. Елена тут же потеряла концентрацию, а темно-зеленый дым перемещения испарился, как будто его не бывало. В ушах противно засвистел ветер, руки, обнимающие Бонни, непроизвольно разжались, и ее сильно затошнило. Елена не знала где верх, где низ, настолько сильно потеряла она ориентацию в пространстве от этого неожиданного удара. Только ясно осознавала, что куда-то летит, и что, кажется, где-то совсем близко слышала громкий визг Бонни, а потом всплеск. Удар о воду был настолько сильным, что невольно выбил весь воздух из ее несчастных легких. Как ни странно, Елена этот миг только и могла подумать о том, что умирать пару раз в течение часа, или около того, это уже какой-то моветон. А еще у нее мелькнула отстраненная мысль о том, что, кажется, у нее треснули ребра. Или еще какие кости. Ей даже показалось, что она на миг отключилась. Но едва Елена вместо судорожно вдоха, ощутила, как ей в горло хлынула вода, инстинкты взяли вверх. Адреналин хлынул в кровь, а конечности судорожно начали дергаться, пытаясь всплыть наружу. На один момент Елена словно вновь оказалась в той гребаной машине со своими родителями, где вода окружала ее со всех сторон и стремилась раздавить ее так же, как Грейсона и Миранду. Внезапную паническую атаку и мрачные флешбэки удалось затолкать на задворки сознания только большим усилием воли и потому, что она заметила, что впереди нее бултыхались две какие-то фигуры. Это была уж точно не рыбешки. Опознать Бонни удалось только потому, что она точно помнила, что на подружани не было белой рваной рубахи и у нее не было лысины. Елена видела перед глазами черные мушки, а дно водоема под водопадом казалось ближе, чем вверх, где был столь нужный ей кислород. Но она не могла вот так просто бросить Бонни, вокруг которой, подобно акуле, плавал Майкл, залезший в тело ее отца, и сбивший их в полете. Она с трудом направила палочку, чудом не выпавшую из рук, в отличии от кола, на белое пятно, и бросила невербальное взрывающие проклятие. Толщею воды озарила красная вспышка, а потом вода еще сильнее потемнела от крови то ли из-за очередной большой раны, то ли и вовсе из-за оторванной конечности Майкла-Руди. Елена не могла ничего разобрать. Она еще пару раз слабо дернулась, пытаясь все же всплыть, но едва ли стала ближе к тому, чтобы выплыть из этого царство черной воды и металлического вкуса во рту, причиной которого, кажется, была кровь отнюдь не Майкла-Руди. Возможно, от удара о воду у нее началось внутреннее кровотечение, а может быть, что и разорвалась внутри ее тушки. А может, и нет. Может, она просто прикусила язык. Елена не могла понять точно. Ее сознание вновь грозилось накрыться медным тазом от удара, или воды, заполнившей ее легкие. В ее глазах уже все почернело, когда в голове Елены внезапно подобно молнии всплыло воспоминание о другом озере и подобном опыте. А точнее она вспомнила о Флер Делакур и чарах головного пузыря, которые та использовала на втором испытании Турнира Трех Волшебников. Елена сама не знала откуда в ее гаснущем сознание и усталом побитом теле еще взялись силы, чтобы сотворить подобные чары. Как она не выронила-таки палочку тоже было загадкой. Впрочем, это было не так важно. Главное, что, когда она уже была готова отключится окончательно, вокруг ее рта возник благословенный пузырь, полный чудесного и сладкого кислорода, от притока которого ее охватила легкая эйфория. Впрочем, почти сразу ее затошнило водой, и весь экстаз, находящегося на грани смерти мозга, испарился. Но еще одни невербальные чары, очищающие дыхательные пути, и вот ей уже почти не грозила еще одна глупая смерть от утопления. Разве что только из-за внутреннего кровотечения, если оно у нее все же было, или из-за сломанных ребер, воткнувшихся ей в легкое. «Но от этого я умру не так быстро, как от захлебывания водой, в отличии от Бонни», — одернула себя Елена, и, начала вертеть головой, ища взглядом, больше не замутненный водой, благодаря тонким стенкам пузыря, свою подружаню. Она направила свой взгляд в ту сторону, где ей привиделась та в «компании» Майкла-Руди пару мгновений назад. Последнего не было видно, только кровь, все еще окрашивала и без того темную воду, а вот Бонни… Ее тушка стремительно шла ко дну, не подавая признаков жизни. Она молилась, что та просто без сознания, а не мертва. Первым порывом Елены было грести в сторону Беннет, а вторым, она хотела себя отругать за то, что все время забывала о своей же магии, когда это было столь нужно. Благодаря безмолвным притягивающим чарам тушка Бонни влетала в ее объятия, заставляя болезненно охнуть от боли в груди, где все-таки явно треснули ребра. А с помощью «Асцендио», некогда спасшем ее от утопления в озере на втором испытание все того же Турнира, опять же, всплывшие в ее мутной голове не сразу, их вытолкнуло из воды, подобно ядрам из пушки. К сожалению, берег был недостаточно близко, чтобы они оказались сразу на суше. Вместо этого их полубессознательный дуэт вытолкнуло чуть ли не под самим водопадом, отчего Елена вновь едва не наглоталась воды, ведь пузырь вокруг ее головы уже исчез. Грести со сломанными ребрами было больно, а грести с грузом в виде не падающим признаки жизни телом, было просто адски больно. Ей не хотелось думать о причине, почему-то тело, даже после применения чар, очищающие дыхательные пути, было таковым. Елена просто упорно шевелила всеми доступными конечностями, смотрела только на приближающейся берег, и игнорировала боль в груди. Физическую и моральную. Ведь как она не старалась, но все же не могла игнорировать ту часть себя, что уже понимала, что было поздно. Что Бонни было не спасти. Ее тело не подавало признаков дыхания и вообще хоть какой-то жизни, пока она тащила к берегу, а Майкл-Руди бы уже давно напал, если бы был еще жив. Но он все более явно не был, и убило его отнюдь не ее взрывающие заклятие. Елена из последних сил вытащила тушку Бонни на берег и в полном истощении упала рядом с той на колени. — Давай, Беннет, дыши, — упрямо шептала Елена, пытаясь все же ту реанимировать: как магией, так и старой-доброй первой помощью. Искусственное дыхание, массаж сердца, искусственное дыхание, массаж сердце. Так еще и еще, пока Елена наконец обессиленно не откинулась назад, хрипло дыша и обхватив занывшими от усилий руками ребра, горевшие адским огнем, вперив пустой взгляд на удивительно мирное лицо Беннет. Бонни была мертва. Она больше не могла этого отрицать. Никакой массаж сердца и никакие заклятия не могли это исправить. Точно так же, как было с Шейлой Беннет, чьей земной путь просто кончился и ничего с эти нельзя было поделать. Елена не хотела этого принимать, как было в прошлые разы. Плакать она тоже не хотела. Она хотела бушевать, кричать и разнести тут все. Елена была так зла на Майкла и Эстер, которые просто не могли блять оставаться мертвыми. Она злилась на всех чертовых вампиров, притащившихся сюда и запустивши цепь событий, умертвивших стольких дорогих ей людей. Но больше всего, Елена была в бешенной ярости на себя. Что при всей своей «могущественной» магии не смогла защитить, не смогла спасти и уберечь тех, кто был ей близок. Кэролайн, Джон, Бонни и даже чертова Вики с Тайлером. Все они так или иначе пострадали. Не говоря уже о других жертвах ее промашек. Мейсон, придурок Логан и прочие, кто мог бы выжить, если бы она не привязалась к Сальваторе, обоим из них, а убила их сразу, как поняла, кто они такие. Елена не хотела больше быть героем, быть хорошей для всех подряд ее утомило еще жизнь назад, и ее задолбало всех спасать, но проклятая совесть не желала сдохнуть окончательно в ее душе. Внутренний голос ехидно шептал, что если бы она была бы такой, а не сякой, то было бы так, а не эдак. И что тогда она бы сейчас не сидела тут среди леса, и не пялилась на труп своей подруги, чьего отца и мать они похоронили только сегодня утром. Если бы, если бы, если бы. Елена закрыла лицо руками, ощущая, как в ответ на бурю эмоций в ее душе, магия начала кипеть под ее кожей. Она сделала вдох и выдох, а потом вдруг вскинула голову и, выплескивая в мир все то, что больше не могла держать внутри, громко закричала.