Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь двойник?!!

«Как же у меня все болит…» — вяло подумала Гарриет… или Елена? Что за?.. Лежавшее до сего момента на больничной кровати в одной из небольших палат госпиталя Мистик-Фоллс тело вдруг с громким вдохом подскочило на месте и панически заозиралась. Тело принадлежало симпатичной девушке-подростку, лет семнадцати на вид, с темными, почти черными волосами, и странными разноцветными глазами. Один глаз был карим, но около зрачка было широкое неровное ярко-зеленое кольцо, а второй наоборот. Около зрачка глаз был карим, а по краям ярко-зеленым. Эти глаза лихорадочно метались по комнате, которую совершенно не узнавали. Потом они начали осматривать себя, все больше наполняясь непониманием и паникой. В конце концов девушка выдернула из вены иглу капельницы, содрала с себя датчики, отчего по палате разнесся противный писк, а потом подскочила на месте и упала на пол. Раздался стон. Но девица не сдавалась. Она неловко поднялась на ноги, будто молодой жираф, который не знал, как пользоваться чересчур длинными ногами, и метнулась к двери чуть левее от кровати, где проснулась. Голова девушки замоталась в разные стороны, ища выход, или вход, а потом эти странные глаза наткнулись на свое отражение в стекле, за которым была палата, откуда выскочила пару секунд назад. — Ежики зеленые!.. — шокировано воскликнула девушка, недоверчиво щупая свое юное личико, которое было ей совсем не знакомо. Или знакомо?.. Тут она застонала и опустилась прямо на кафельный пол посреди коридора. Ее голова буквально раскалывалась от мешанины как чужих (или уже ее?), так и своих воспоминаний. Она тряхнула головой и попыталась сосредоточиться. Так… Кажется, она (или Гарриет?..) вчера экспериментировала с песком времени, который содержался во всех маховиках, так?.. Вроде. Или собиралась сегодня в школу? Нет! Была вечеринка. Да, была вечеринка, потом она ушла и пошла домой. Ее вроде забрали родители… Да какие родители?! Они же давно мертвы! Или нет? Черт! Это было так странно. У нее в голове будто было несколько наборов воспоминаний, причем все уже ощущались, как ее или не ее?.. Мерлин, чего же так болит башка?!.. — Стоп! — прошипела себе под нос девушка, дернув себя за волосы, и вскочив на ноги. — Сначала узнаю, где я, и что случилось, а потом буду разводить панику! А потом резко развернулась, но тут перед ее глазами все потемнело и последнее что Елена (Гарриет?..) увидела, так это заплаканную Дженну Соммерс, как раз появившуюся из-за угла со стаканчиком кофе в руках.

***

Когда ее настигло второе пробуждение и опять в той скучной до слез палате, воспоминания больше не напоминали кашу в ее черепушке, и она поняла, что все же воспринимает себя больше, как Елену, а не как Гарриет. К тому же это имя ей никогда не нравилось. Странно, но чем больше времени она была, так сказать, в сознании, тем больше воспоминаний о Гарриет Поттер становились будто более тусклыми и серыми, особенно их эмоциональная часть. Честно говоря, она даже была рада. Та жизнь была дерьмовой и одинокой. Здесь было немногим лучше, но все же. Зато память Елены становилась все ярче, причем вся. И это было довольно отстойно. Еще раз пережить пубертатный период — перспектива так себе, это раз. Стать сиротой, опять, было, мягко говоря, хреново, это два. Одно радует, что в этой жизни явно нет никаких Волдов-Мордов и прочей магической ереси. Лишь обычная школа и обычные подростковые проблемы. А еще у нее был брат. И тетя. С первым что делать, она мало представляла, что как Елена, что как Гарриет, а вот вторая… Была милой, утешала ее и обнимала, уверяя, что они справятся и что все будет хорошо, но звать ее тетей язык не поворачивался. Сразу тетка Петунья перед глазами вставала. Впрочем, когда они вернулись домой, ей стало это делать уже не так стремно. А вот изображать скорбь было как-то неловко и странно. Одна часть нее понимала, что она потеряла своих любимых родителей и обливалась горькими слезами, а другая была куда более холодной и уже как будто смирившейся. Будто давно отмученная скорбь из жизни Гарриет наложилась на новую и смягчила горечь утраты. Хотя это дало ей вполне законный повод запереться в комнате и немного привести свой разум в порядок. «Так А) я померла от вшивого эксперимента, Б) «чудесным» образом вновь стала подростком и C) загремела в другой мир. Ах, да, еще я обзавелась легкомысленной и немного наивной тетушкой, дядей, которого носит черт знает где, еще одной парой мертвых родителей и братом впридачу. Блять», — подытожила все же Елена свое невеселое положение, и со стоном упала на подушки кровати, где сидела, обложившись своими старыми дневниками, чье место было в топке. Нет, раньше она, кажется, любила в них писать какие-то секретики и прочую лабуду, но теперь ей было как-то стремно это делать. Больно детским и наивным казалось это увлечение. Хотя слезы она все же успела пролить. Елена вдоволь оплакала ту маленькую девочку, которой когда-то была Гарриет Поттер. Она никогда не позволяла себе жалеть себя, но теперь, когда та жизнь стала словно и не ее вовсе, она позволила всласть порыдать над той сироткой. Да и магия, ее единственный верный спутник, как выяснилось, ее не оставила, хотя и была теперь довольно странной. Без палочки отчасти получалась колдовать, но результаты порой поражали. Правда, контролировать ее было отчего-то трудновато, так как магия здесь была несколько дикой и хаотичной. Молодой даже. Но эксперименты с магией пришлось отложить, поскольку надо было собраться и как-то пережить похороны Грейсона и Миранды Гилбертов. Елена облачилась в черное, заплела в косу волосы, и напялила очки, чтобы скрыть свои глаза, которые изменились из-за апгрейда. Теперь они были наполовину карие, а наполовину зеленые. Доктора были в недоумении и велели ей посещать офтальмолога в ближайшие полгода, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, и носить темные очки, чтобы мало ли что. Она смиренно согласилась. Не говорить же, что это все из-за магии и прочей фигни, в которой она и сама еще не разобралась. Это было ужасно. Ей сочувствовали знакомые и не очень люди, а сама церемония была длинной и тягомотной, поскольку Гилберты были одной из семей основателей этого города. Елена чувствовала себя одновременно жалкой развалиной и какой-то холодной сукой, потому что так и не смогла выдавить из себя хоть пару слез, даже когда подошла ее очереди подойти к закрытым гробам, чтобы попрощаться с родителями. Она ощущала пустоту и мутную горечь, чей вкус въелся ей в язык. Ей нужно было сказать прощальную речь, как уже сделал Джереми, Дженна и остальные друзья семьи, но горло перехватило и даже слова выдавить не вышло. Короче, ей было паршиво и хотелось надраться. А надрался ее младший брат. Джер так упился в туалете свистнутой из бара водкой, что дяде Джону, таки явившемуся на похороны брата буквально за час до церемонии и прямо в церковь, едва ушли последние посетители, пришлось того перекинуть через плечо и так тащить до комнаты, чтобы уложить его спать. — Бедный мальчик, — тихо пробормотала Дженна, чья речь тоже было немного невнятной. Молодая Саммерс упала на диван и залпом выпила уже черт знает какой по счету бокал вермута, которые держала в руках, а потом засопела, давая понять, что она потеряна для этого мира. Елена вздохнула и выхватила тару, пока та не полетела на пол, после чего начала собирать остальную посуду. Честно говоря, не будь здесь дяди Джона, она уже бы попыталась колдануть, чтобы избавить от того срача, которым оброс дом после поминок. «Интересно, а какие мне похороны устроили и устроили ли? После взрыва там наверное ни черта и не осталось», — рассеянно подумала она, пока несла посуду к раковине. Вообще Елена старалась не думать о том времени, когда она была Гарриет. Ей нужно было привыкать думать только о том, что было здесь и сейчас, а то башка просто лопнет от дум. Хотя что тут особо думать? Да, она была Гарриет, теперь она Елена. Все. К тому же, путь назад она искать не собиралась, поскольку в том мире ее никто и не ждет, так чего рыпаться? По Малфою будет, конечно, скучать, но не настолько, чтобы больно убиваться. — У тебя волосы черные, я и не заметил, — вдруг произнес голос дяди Джона, которые появился за ее спиной. Елена закатила глаза. — Ну, если ты еще пару лет не приедешь, глядишь, к следующему разу я уже и детей заведу, а не только покрашу волосы, дядя Джон, — саркастично ответила она, озвучивая давно подготовленную отговорку для своих так же, как и глаза, изменившихся «вдруг» волос, и тут же поморщилась. К сожалению, или к счастью, если большая часть личности Гарриет и личности Елены гармонично слились воедино, то кое-какие черты первой перекрыли черты второй. Магия, даже если и не такая как раньше, сарказм и любовь к ругательствам уж точно все еще было при ней и цвели буйным цветом. Еще никто толком это не заметил, поскольку она почти ни с кем не разговаривала в эти дни, но это ненадолго. Ну, ничего. Придется привыкать к новой Елене, которая «очень изменилась за лето», потому что она еще не знала точно, что в ней осталось от Гарриет. — Ты стала жесткой, — то ли одобрительно, то ли осуждающе добавил дядя, поставив рядом с ней еще одну стопку посуды и прислонившись бедром к столу. Елена сделала успокаивающий вдох-выдох и, оперевшись на раковину, обернулась к нему. — Дядя, чего ты хочешь? — устало спросила она. — Обычно ты не особо интересуешься моей жизнью. Что сейчас-то изменилось? — Ты совсем не плакала, — тихо сказал дядя Джон, смотря на нее каким-то непонятный взглядом. Как будто ее слова причинили ему боль. — А что толку? Родители от этого воскреснут? — холодно сказала Елена и вернулась к посуде. — Они мертвы и все тут. На какое-то время между ними повисла тишина. Дядя несколько раз еще подносил ей тарелки и стаканы, чтобы она их вымыла, а потом помог вытереть их насухо и расставить по местам. Когда Елена наконец выключила воду и тихо выдохнула, то была очень удивлена тем, что, когда обернулась, увидела дядю, который протягивал ей бокал с чем-то горячительным. — За Грейсона и Миранду, — тихо сказал дядя Джон, когда она не стала отказывать и взяла бокал из его рук. Он вскинул свой полный стакан, и Елена повторила его жест, а потом залпом выпила то, что там было. А был там бурбон и, трусы Мерлина, она в жизни больше не будет пить эту дрянь. Потом они разошлись по своим комнатам, оставив Дженну дрыхнуть внизу, на диванчике, где ее и вырубило, а на следующие утро дядя Джон опять испарился в дальних далях и не обещал вернуться, как чертов Карлсон из той шведской сказки. Только этот персонаж не имеет пропеллера и не живет на крыше или чердаке, а шляется хрен знает где. В общем, попутного ветра ему в зад, так далее и тому подобное. Еще неделю у нее был сравнительный покой. Она могла сидеть в своей комнате, немного поэкспериментировать со своей магией, что едва вновь не кончилось взрывом, упорядочить свою мешанину воспоминаний, обратившись к медитациям, и поржать и повозмущаться с того, что здесь, как выяснилось, была целая серия книг про Гарри Поттера. Мальчика, который-мать-его, выжил. Мальчика! Почему, блять, мальчика? Чем этой Джо-Джо Роулинг девочка не угодила? Нелепая, конечно, предъява, но ей было чуточку обидно, что про нее написали книжку в другом мире, но при этом пришлепали ей член. Что за сексизм? Ну, да ладно. Елена была благодарна хотя бы за то, что этот «мальчик» хотя бы хорошо кончил, в отличие от нее самой. Пусть на бумаге, но хоть один Поттер в этой проклятой вселенной был счастлив. А потом реальная жизнь постучала в дверь. Буквально. Пришли ее подружани Бонни и Кэролайн, чтобы поддержать ее и посочувствовать. Честно слово, Елена их любила, но немного пообщавшись, она с какой-то грустью поняла, что может телом она и была подростком, но мозги ее все же состарились настолько, что вместо милых сердцу подруг видела несколько наивных щебечущих детишек, которых ей хотелось потрепать по щекам и накормить пирогом. Она даже не знала о чем с ними больше говорить!.. Мальчики ее сейчас мало интересовали, некогда любимые общие фильмы стали скучными для ее новых глаз, любовь к шмоткам у нее теперь была та, что принадлежала Гарриет, то есть нулевая, так о чем говорить?.. Впрочем, тот факт, что она была как бы в трауре, ее спас. Елена могла с чистой совестью сидеть рядом и только кивать в тех местах беседы, где это было уместно. Но как долго это будет длиться?.. В конце концов, она решила не зацикливаться на этом. Елена больше хотела сейчас сосредоточиться на более насущных проблемах. Вот ее магия, к примеру. Как показали ее маленькие эксперименты, которые закончились небольшим взрывом ее подушки и замороженным толстым слоем на зеркале, ее магия здесь была в чем-то сильнее, но в то же время, какой-то не такой. Более того, было такое ощущение после этого колдунства, будто она пыталась без тренировок поднять стопудовую гирю. Проще говоря, в ней было много магии, но ее тело, заменяющие ей палочку, было не натренированным. Поэтому Елена решила, что пора бы начать укреплять тушку и начала опять бегать, да заниматься легкой зарядкой. Предыдущие занятия чирлидингом оказались, кстати. Так пролетели три месяца… Она тренировалась (к сожалению, успехи были так себе и все еще случались взрывы), даже записалась на курсы капоэйры, единственные боевые искусства, что нашлись в Мистик Фоллс, выбросила дурацкие очки, зная, что с ее глазами все нормально, иногда встречалась с подругами, чтобы только посидеть рядом и помолчать, пока те трепались, поражала Дженну своим «новообретенными» навыками в готовке и пыталась найти подход к своему брату, который все больше отбивался от рук. А потом пришла пора топать в школу. Елена не хотела этого. Нет, она неплохо училась, а как Гарриет даже получила диплом о среднем образовании, когда ей стукнуло двадцать, но Мордредовы носки! В школе с ней всегда происходила какая-то жопа и почему-то ее собственная филейная часть чувствовала, что этот год не будет исключением. Как пить дать, так и будет.