- в сладком омуте -

Она проснулась от чего-то щекочущего ее макушку, нечто теплое обвивало ее, а над головой что-то умеренно сопело. Лениво открыла глаза, и первое, что она увидела перед собой, это яркое солнце за окном. Оно ослепляло и затуманивало разум, вынуждая тело поспать еще немного. И она поддалась этому желанию, вновь прикрывая глаза. Правда, всего на минуту. Лишь мозг лихорадочно пытался понять ту ситуацию, в которой оказалась писательница. Сколько она уже не чувствовала на своих губах чьи-то губы? Нет, были свидания, редко, но чаще они оканчивались не тем, что ее целовали. Властно, но все же бережно. Страстно, но все же нежно. Она сгорала в его губах, пока те сцеловывали помаду, размазывали ее по щекам. Она видела, какой огонек загорался в глазах напротив, когда Джонатан смотрел на то, что сам сотворил. А ей нравилось видеть на нем себя. Четко и ярко-красно. Она выдыхала в его губы, постанывала, цепляясь за мощные плечи, боясь упасть. Но он держал, крепко, уверенно. Вел разгоряченными ладонями по ее бедрам, по ее талии, вжимал в себя, давая насладиться тем, что она делала с ним. А ей нравилось. Нравилось ощущать его, вот так, правильно. Она плавилась в его дыхании, когда он вел губами по обнаженной шее. Плавилась, когда его руки огладили ее ноги, подлезая под платье, притягивая к себе сильнее и сильнее, заставляя извиваться от удовольствия. Колье оттягивало шею, обжигало легкой прохладой, когда его руки ощущались так необходимо. Она плавилась в его комплиментах, смотрела на себя в зеркале и не узнавала, не хотела узнавать, потому что уж слишком все ясно читалось в глазах за этой дымкой, поволокой и желанием. Его руки умелые, заставляли хотеть больше и больше, желать, чтобы он стянул это дурацкое платье и просто… Ах, вот, оно что. Она тихо засмеялась, когда его руки щекотали живот у кромки купленных им же кружевных трусов. — Чего смеемся? — его голос, хриплый и наполненный желанием, наполнял ее еще больше. — Мужчины любят задаривать женщин одеждой, — стон от дразнящей ее руки поверх ткани прервал ее рассуждения, — чтобы… — Снять ее с нее, — он укусил ее за мочку уха и резко повернул к себе. Он впился поцелуем в ее губы, стянул мешающее платье и подхватил ее за бедра. Он нес ее, словно она была сокровищем, которое он хотел спрятать в спальне, в ворохе одеял и своего желания. Тогда было тяжело трезво мыслить и что-то запоминать, она просто отдавалась во власть. Ей не было стыдно, ей было комфортно, комфортно в его руках и поцелуях по всему телу. Она не стеснялась, зарывалась в его волосы, стонала его имя и просто отдавалась каждому ощущению, что он дарил. А он дарил многое… Ей хотелось плакать, и тогда он успокаивал своими поцелуями, останавливался, обращался с ней бережно, словно она хрупкое стекло, обеспокоенно спрашивал, что случилось, а она честно признавалась, что впервые чувствует себя такой… И он подбирал слова вместе с ней, рассказывал, показывал ей, какая она красивая, какая замечательная, отзывчивая. Она таяла в нем, таяла от того, что он был в ней, таяла от ощущения правильности и его движений. Ей хотелось вцепиться в него, он позволял. Ей хотелось, чтобы он целовал ее, он прижимался сильнее и сильнее, доводя до пика. Красочное ощущение заставило ее дернуться и принять реальность. Шарлотта резко распахнула глаза и села на кровати. Тяжелая теплая рука Джонатана упала на кровать, а сам ее обладатель так и не соизволил проснуться. Он умиротворенно спал, не обращая ни на что внимания. И Шарлотта невольно залюбовалась его лицом, считая, что другой такой возможности может и не быть. Где-то в гостиной приглушенно заиграла знакомая песня, и писательница подорвалась на кровати, выбегая из спальни. Она ответила на звонок, не глядя на экран, и так понимая, кто это может быть. — Доброе утро, Бет, — виновато, немного глупо улыбаясь, произнесла девушка. — И где ты шляешься?! — Эм, ну, как бы это сказать… — она свернулась клубочком на диване. — А ты скажи, как есть. — Я… — … у твоего страстного поклонника, я права? — за нее договорила фразу Бет. — Эммм… — Так я права или нет? — подруга сдерживала свое раздражение и злость, но все равно по ее голосу можно было догадаться, о чем она думает. — Да, права, — тихо согласилась Шарлотта, пряча краснеющее от стыда лицо в ладонь. — Я тебя предупреждала? — Да, предупреждала. — И ты меня послушалась? — Нет, не послушалась. — И ты жалеешь? — Нет, совершенно нет. — Тогда ладно, — выдохнула Бет на другом конце трубки, успокаиваясь. — Ты хоть сегодня вернешься? — Конечно! — возмутилась писательница, не ожидая от подруги такого вопроса. — А то мало ли, вы уже и расписаться там успели, пока я на свидание ходила. — Конечно, нет. Кстати, как прошло твое свидание? — переменила тему Шарлотта. — Расскажу, когда домой приедешь. Хоть бы предупредила, что ли, — Бет определенно обиделась на подругу. — Прости! Я приеду, скоро приеду! — Да, ладно уж. Сначала там разберитесь, а потом уже приезжай. И не вздумай сбегать, — словно прочла мысли писательницы девушка. — Иначе может быть, ой, как много недопонимания. — Х-хорошо, — кивнула Шарли и сбросила вызов, пообещав подруге, что скоро приедет. Она тихо поплелась в огромную ванную, где под прохладным душем мысли пришли обратно в аккуратный порядок, который с утра превратился в хаос. Когда она вышла, то за плитой уже стоял Джонатан с беспорядком на голове, который обычно не увидишь. Услышав шаги, он обернулся и, лучезарно улыбаясь, поздоровался с ней, а девушка в ответ лишь смущенно кивнула, понимая, что на большее пока сил нет, да и взгляд от пола отрывать не хотелось. — Твоя яичница и чай, — парень поставил перед ней тарелку и сам уселся напротив. — Спасибо, — она медленно подняла глаза и увидела, как он нежно смотрел на нее, облокотившись на стол и улыбаясь. — Приятного аппетита! — Приятного аппетита! — и девушка не могла не улыбнуться в ответ лучезарному парню. Вся неловкость, смущение, стыд отошли на задний план, где-то еще елозя в сердце. Все скрылось за теплотой, такой домашней и семейной. Ее сердце трепетало, а губы сами изгибались в легкой улыбке. Все ее тело было таким легким, словно лепесток цветущего деревца кружится в воздухе, поднимаемый теплым ветерком. Джонатан не отрывал взгляда от нее. Он тонул в ней. Тонул в бездне ее мудрых, завораживающих голубизной глаз. Хоть Шарлотта и не умела флиртовать с мужчинами, как этим умело пользовались другие девушки из его окружения, она привлекала к себе, даже ничего и не делая. Хотя нет. Она очаровывала, стоило всего лишь раз взглянуть в ее удивительные глаза. А ее ласковая улыбка, казалось, искрилась радостью, теплотой. И утреннее солнце было как нельзя кстати. Оно игралось с ее нежным образом, путалось в ее распущенных русых волосах, которые струились по ее плечам. Казалось, что они блестели золотом, переливаясь в свете. Вся картина, что открывалась перед его глазами, была чем-то похожа на сцену из романтического фильма, и он, наконец-то, понял, что же чувствует герой, когда видит свою возлюбленную в лучах солнца. Это было невероятно завораживающе. — К сожалению, некоторое время не получится встречаться, — выдохнул он, печально посмотрев в чашку с чаем. — Почему? — она с любопытством взглянула на него. — Из-за съемок. Нам составили очень жесткий график, чтобы все успеть доснять. — И какие сцены снимать будете? — В основном, все ключевые моменты фильма. Так что мне кажется, что с площадки мы не уйдем, — выдохнул Джонатан, делая глоток чая. — Тогда постарайся. Он поднял на нее взгляд, и его сердце затрепетало. Актер поддался вперед и легко, коротко и нежно чмокнул девушку в уголок рта. Она покраснела, прижимая ладонь к поцелованному месту, и увидела, как парень довольно облизнулся. — У тебя джем был на щеке, — сладость отдавала вишней в его рту, придавая всему этому моменту некий вкус. — А нельзя было просто сказать? — смущенно возмутилась писательница, бегло взглянув на пиалу с джемом как на предателя. — Ну, так же на много романтичнее, — томно протянул Джонатан, заставляя сердечко нежной девушки трепетать еще сильнее. — И так как съемки начнутся в четыре часа, думаю с завтраком нам надо закругляться, — сказал он после недолгих гляделок с Шарлоттой. — Почему? — недоуменно моргнула она. — Потому что у нас есть кое-какие дела сейчас. Пока парень убирал со стола, девушка, по его просьбе, нашла туфли, купленные вчера, в спальне и принесла их в гостиную. Она долго смотрела на них, думая, а на таких каблуках точно можно ходить. Шарли много раз видела фотографии знаменитостей в роскошных туфлях, которые позировали на красной дорожке, она отдавала им должное. Совершенно не понимала, как вообще на них можно передвигаться, да даже ползком. Да что говорить, даже сейчас, смотря на босоножки, она не представляла себя, ходящей в них. И играя в гляделки с ними, девушка не заметила, как к ним подошел Джонатан и присел рядом, наблюдая за ее невидимым разговором. — Думаешь, что не сможешь в них ходить? — шепнул он ей на ухо, опаляя ее дыханием и резко вырывая из мира дум. — А! — крикнула она, испугавшись и инстинктивно поворачиваясь к звуку. — Прекрати меня пугать! — возмутилась Шарлотта, положив руку на грудь в попытках успокоить вырывающееся сердце. — Ну, так что? — актер, словно ничего не заметил, полюбопытствовал, положив ногу на ногу. — Не знаю, — покачала писательница головой. — Мне кажется, что это невозможно. Как вообще они на них ходят? — Вот, как раз и посмотришь, — растянулся в довольной ухмылке парень. Он сполз с дивана на пол, взял туфли и поднял правую ногу Шарлотты. Та возмущалась, пыталась вырваться, но все было без толку. Джонатан огладил ступню, подъем, пальцы, провел ладонью по щиколотке и аккуратно надел босоножку, внимательно застегнув все застежки. И, удовлетворившись своей работой, повторил то же самое и с левой ногой. — Вот, вставай, — когда он поднял взгляд на девушку, та сидела пунцовая с чуть поджатыми губами, откинувшись на спинку дивана. — Почему? — прошептала она. — Что? — Зачем ты это делаешь? — Как зачем? — удивленно посмотрел на нее Джонатан, поднявшись на ноги и нависая над ней. — Проявляю заботу, помогая своей девушке надеть туфли, — и он быстро чмокнул ее в нос. — А теперь вставай, — и помог ей подняться, придерживая сначала за руки, а потом и за талию. Они медленно вышли на центр комнаты, и актер поставил писательницу перед собой, продолжая придерживать девушку за руки. — Сначала ты должна более или менее привыкнуть к ним, а потом уже будем говорить и о красивой походке. Сказав это, Джонатан сделал шаг назад, заставляя девушку идти за ним. Неуверенно, словно родившийся детеныш жирафа, Шарлотта переставляла ноги, впиваясь в руки парня и смотря на пол. Она боялась, что, увидев ее такую — неуклюжую растяпу, он начнет смеяться, и тогда девушка бы просто не пошла бы на вечер, обиделась бы на весь мир, написала злобную книгу о туфлях и заперлась бы в своей маленькой уютной квартирке. Но актер не смеялся, лишь внимательно смотрел за ней, аккуратно поддерживая. — Ты ходила когда-нибудь на каблуках? На любых. — Нет, — покачала головой Шарли. — Предпочитаю низкую обувь, а еще лучше кроссовки и тому подобное. — Так я и думал, — кивнул Джонатан, скорее себе, чем девушка. Шарлотта неудачно поставила ногу и подвернула ее, падая на бок. Она зажмурилась, ожидая болезненного столкновения с полом, но этого не случилось. Писательница продолжала стоять на ногах, уже прямо. — Спасибо! — благодарно и смущенно пролепетала девушка, когда почувствовала, как сильные руки крепко держат ее, вдобавок еще и ей нежно улыбаются. — Ничего. Уже лучше получается, — подбодрил он ее, и это придало ей сил продолжать начатое. — Еще немного и приступим к походке. Спустя несколько минут девушка более или менее привыкла к каблукам, примерно поняла, как распределять вес при ходьбе. Ноги ныли с непривычки, требовали отдохнуть, но Шарлотта превозмогала себя и не без помощи Джонатана. Он придавал ей сил простой поддержкой, подбадривающей улыбкой и опорой. — Давай тогда я научу правильной походке, а ты тогда дома потренируешься, хорошо? — спросил у нее, заглядывая в уставшие глаза. — Хорошо, — девушка сжала крепче его руки и прислушалась к советам парня, запоминая их. — Вытяни ногу вперед, сначала коснись пяткой и медленно перекатись к носку, равномерно распределяя вес между двумя ногами. Шаг делая небольшой. Чем выше каблуку, тем меньше шаг. Ставь ногу на одной линии, прямо и не сгибая в колене. Это что касается постановки ног. Давай попробуем. Шарлотта пыталась повторить все сказанное, но получалось не совсем правильно. Джонатан не ругался, а терпеливо, по домыслам девушки, поправлял положение ее ног, попутно все внятно объясняя, поясняя, что за чем следует. Она не понимала, почему с обычной походкой он так возится, вкладывает все ей в голову. Эта мысль проскочила где-то на середине их занятий, но была быстро забыта, были вещи куда более важные. Когда стало более или менее получаться, конечно, медленно и немного трясясь на каблуках, парень, взглянув на уставшую, но очень заинтересованную девушку, улыбнулся и понял, что мало есть таких людей, заинтересованный в получении и шлифовании новых знаний. Он хотел помочь ей, поэтому решил открыть некоторые простые вещи, о которых сам вряд ли догадаешься или просто отмахнешься, думая, что это не важно. — Секрет в том, что твоя спина твой помощник в правильной походке. — Как это? — девушка тут же заинтересованно подняла взгляд. — Когда твоя спина находиться в правильном положении, как и голова, вес распределяется равномерно сам, и тебе не надо тратить на это столько внимания. — Хочешь сказать, что как ходят модели — это правильно. — Не совсем, перед нами стоит другая задача. — Перед нами? — отдаленно понимая, о чем говорит актер, девушка решила все же переспросить. — Я начинал как модель подиума, и до сих пор этим занимаюсь, периодически. — Да, ладно! — она изумленно смотрела на него. — Да. И перед нами стоит задача показать одежду, чтобы все ее рассмотрели, оценили и захотели купить. Походка мужчин-моделей более приближена к обычной, а вот девушкам приходиться много над ней трудиться. — Да уж, — выдохнула она, пытаясь осознать, что ей только что сказали. — Поэтому в этом деле важно держать осанку. Выпрямись, закрой глаза, сделай вдох. На выдохе расправь спину и опусти плечи. Представь что ты дерево, — и Шарлотта засмеялась. — Тихо, — парень смутился. — Так легче представить. — Больше не буду, — хохотнула последний раз девушка и вновь повторила сказанное Джонатаном. — Представь, что твоя макушка — это верхушка дерева, и она тянется вверх к нему. Теперь сделай вдох, и на выдохе опять опусти плечи. Немного неприятные ощущения, но постой так немного. Дыши спокойно. Девушка стояла, ровно дыша. Она не слышала не единого звука, уже думала, что парень ушел, но теплые руки, держащие ее ладони, доказывали обратное. — Теперь сделай глубокий вдох, — Шарли шумно вдохнула, — и выдох, — пока она выдыхала, актер чуть надавил на живот, приводя осанку в идеальное положение. — Постой так немного, — она послушно следовала его указаниям, понимая, что в этом деле он профессионал. — Теперь открывай глаза и попробуй пройтись, как мы только что учили. — Хорошо, — писательница открыла глаза и сделала шаг, тут же опуская голову вниз. — Нет, не так, — ласково остановил он ее. — Макушка тянется вверх, поэтому голова не вертится, а смотрит ровно параллельно полу. Пока лучше запомни так. Не мотай ей, а уж тем более не опускай, хорошо? — А… Но… — Я с тобой, поэтому надо заучивать правильно, давая организму установку. — Хорошо, — и девушка, повторив все действия, сделала шаг, смотря на трепещущую жилку на шее Джонатана. — Вот, так намного лучше, — широко улыбнулся он. — Теперь, когда ты все запомнила, можем закончить наши занятия, — и подвел писательницу к дивану, аккуратно усаживая ее. — Пока ничего не делай, просто посиди, — и он ушел в ванную, оставив уставшую девушку одну. Вернулся с каким-то флакончиком в руках и с довольной улыбкой на лице. Джонатан попросил Шарлотту лечь, и та с удовольствием растянулась на диване, подкладывая под голову подушку. Сам парень плюхнулся рядом с ее ногами и положил их к себе на колени. На вопросы «Зачем?» и протесты «Они же грязные!» он с улыбкой отвечал, что ему это в радость и ничего ее ноги не грязные. Аккуратно снял туфли, поставил их рядом с диваном и, налив на руку немного успокаивающего масла для массажа, начал нежно массировать ноги, с особой тщательностью расслабляя самые болезненные места. А Шарлотта смеялась, удивлялась и изумлялась, пока за столь приятным для нее делом Джонатан рассказывал моменты из своей жизни модели подиума. Говорил, что получил такой выговор от дизайнера, что, казалось, его должны были уволить из модельного бизнеса за такое поведение, но модному дому понравилось, что он сделал, поэтому данный каприз обошелся ему лишением двух третей зарплаты. А все из-за того, что на смешанном показе, он шел за девушкой, которую хорошо знал. На ней было надето тяжелое пышное платье, а до этого она потянула ногу на финальных прогонах. Ее роль, как и его, была ключевой в данном показе, поэтому не выйти на подиум не получилось. Но высокие каблуки и огромная платформа, которые создавали образ фарфоровой куклы, подвернулись в самом начале дорожки. Больные ноги, да и туфли, не давали девушке встать, поэтому, решив ей помочь и при этом не расстроить модный показ, он с обеспокоенным видом подлетел к ней, что-то тихо защебетал, взяв ее руку. Чуть ли не плача, он поцеловал ее руку, помог девушке подняться, и они вместе дошли до центра. А так как актерское мастерство для них важная составляющая, они быстро сориентировались, вставая в позы кукол-неразлучников, если так можно было сказать. Зрителям идея понравилась, а дизайнеру срочно пришлось менять концепцию показа, на любовь кукол. Шарлотта искренне сочувствовала той девушке, понимая, какая сложная профессия «модель», а всем так нравится смотреть на них, отбрасывая множество жертв и минусов обратной стороны подиума. Она смеялась, когда Джонатан рассказывал, как он согласился на показ, где ему пришлось ходить на высоких каблуках, подражая во всем девушкам. Писательница сказала, что хочет на это посмотреть, и получила целое видео, где мистер Льюис вел себя то как мнительная девица, то как страстная женщина, то как невинная девушка, то как светская львица. Она обхохатывалась, ворочаясь на диване, смущая парня, который продолжал массировать ноги девушки. Но время неизбежно текло, и приближалось время съемок, поэтому одев на ноги Шарлотты кроссовки, актер отвез ее домой, говоря, что желательно за эти три дня самой поучиться ходить около диванчиков или поверхностей, за которые можно зацепиться, чтобы не упасть. Девушка заинтересованно согласилась и пожелала удачи Джонатану на съемках, когда они прощались. Настроение было хорошим, а в руках был пакет с туфлями. Платье же они решили оставить у него, договорившись, что он поможет ей перед вечером. Лишь к босоножкам ей нужно было привыкнуть, чтобы не опозориться на вечере. Шарлотта вошла в свою любимую квартирку и глубоко вдохнула. Пахло цветами, землей, немного влажность — все, как она и любила. Никого дома не оказалось, поэтому она стянула кроссовки и, поставив пакет на стол, упала на диван. Ноги, расслабленные массажем, приятно покалывали, все было просто прекрасно. Она провалилась в дымку сна и проснулась лишь, когда позвонили в дверь. — Привет! — с широкой улыбкой писательница открыла своей подруге, которая спокойно прошла в квартиру, поставила торт в холодильник и плюхнулась на диван. — Ты обиделась? — она не могла понять поведение Бет, та игнорировала ее. — А? — запоздало подняла голову рыжеволосая девушка. — Нет, конечно, нет, — помотала головой она. — Просто задумалась. — Что-то случилось? — обеспокоенная Шарлотта села рядом с подругой. — Ничего особенного. Просто дали одну задачку, не знаю, как ее провернуть, — та задумчиво кусала губу. — Какую задачку? За чаем они все обсудили, и Бет стало казаться, что задачка-то оказалась не такой уж и тяжелой, когда под рукой есть креативный человек. Проблемы все отошли на задний план, как и работа, и все оставшееся время они обсуждали вчерашний день. Подруга выпытала у Шарлотты все подробности вечера и с каждым словом расплывалась в улыбке все больше и больше и стала походить на чеширского кота. Она была рада за подругу, которая, наконец, нашла свою любовь, окунулась в нее с головой, и уважала ее за жизненную мудрость, умение совмещать работу с личной жизнью и никак их не смешивать. Конечно, ей тоже было рассказано, что нашелся прототип для главного героя новой книги, что вырисовывается история и вселенная, так что скоро она будет реализовываться. — Так как зовут твоего парня? — ни с того ни с сего спросила Бет, отчего Шарлотта поперхнулась и долго пыталась прокашляться. — Чего так вдруг? — Как это? Я твоя лучшая подруга, ты мне все рассказываешь. Даже то, что вы с ним встречаетесь, а я его имени до сих пор не знаю. Кому же морду бить, если он тебя обидит? — на полном серьезе говорила Бет, заставляя Шарли все больше и больше утверждаться в том, что она дружит с самым лучшим человеком на земле. — Ну, его зовут Джонатан. — А фамилия-то у него есть? — подруге приходилось вытягивать информацию из писательницы, но та упорно сопротивлялась. — Ну, не скажу. — Почему? — А если ты прямо сейчас пойдешь и набьешь, как ты говоришь, морду? Не скажу. — Ну и ладно, — притворно обиделась Бет, ненадолго показательно отвернувшись от подруги. — Ты хоть мне его когда-нибудь покажи, ок? — Ок, — улыбнулась Шарлотта, сделав глоток уже остывшего чая.